Месяц назад
— Здравствуйте, Тавара-сан, извините, что беспокою в такое время. Это Хироцу. — Раздалось из механической трубки, пока девушка свесилась наполовину с кровати, борясь между сном и реальностью.
— Мм...да, Хироцу-сан? Только давайте побыстрее, пожалуйста… — медленно бормочет Тавара, смотря на время. Три часа ночи, о боже. Неужели не прошли те времена, когда она должна была вскакивать с кровати по любому щелчку пальцев?
— У меня плохие новости. Дазай Осаму-сан бесследно исчез. — Безапелляционно перебивает он её и та хмурится, пытаясь осознать на сонную голову всю серьезность трагедии.
— Понятно...а, погодите, что?!
Спустя месяц
Честно говоря, осознавая сейчас своё прошлое поведение, тогда при разговоре с Хироцу, Мачи явно реагировала бы не так. Осаму ей был никто. Она его не знала, не принимала, не понимала. Боялась. Ей было ни холодно, ни жарко от исчезновения Осаму. Страдала только Мафия, но для девушки эти страдания были относительны, ведь данная организация и не через такое проходила. То, что Дазаем могло что-то случиться, девушка поначалу предполагала. Но потом присмотрелась к легкой безучастности верхушки и все поняла. Как-то раз она поинтересовалась у босса мафии, почему они не спрашивают ученика Дазая о том, куда мог подеваться Дазай. На что тот лишь ответил: — Акутагава-кун молод и зелен. Он явно не посвящен в дела Дазая. Ты переоцениваешь значимость парня в жизни Осаму. Не все так относятся к своим ученикам, как ты к той девчонке. Мачи недовольно поджала губы, нахмурившись. Обычно она всегда допрашивала тех, кто хоть как-нибудь связан с бежавшим предателем. Ведь это была и её специализация тоже — ловить беглых преступников Мафии и наказывать их. Но Мори отстранил Тавару от дела, заявив, что поисковых отрядов хватит для начала. Вот когда будет что-то серьезное, то тогда она и понадобится. Но девушка понимала, что вряд ли. Сейчас Дазай считался бесследно пропавшим на одном из заданий, но Мачи догадывалась, что со дня на день его станут считать предателем. Слухи уже ходили, но Мори, видимо, чего-то ожидал. Возвращения сгинувшего где-то Дазая? Мачи сомневалась и в его возвращении. Уж слишком эгоцентричен был парень, и такие действия не за пять минут принимаются. Значит, в тот день, когда они обсуждали тему смерти, он уже планировал побег. Эспер догадывалась, что всё это связано как-то с почившей организацией «Мимик». С того, что ходят слухи, которые Дазай в принципе подтвердил тогда на крыше, что их деятельность стала более законной, что при старом боссе не могло быть возможно от слова совсем. И изначально девушке казалось, что парень исполнил свою давнюю мечту, но вот даже труп его найти не могли. А вспоминая те странные слова прощания, она догадывалась, что парень пока ещё жив. Иначе он сказал бы другое. В этом мафиози не сомневается. Девушка под указом старого босса и впоследствии, находясь в подчинении у Мори, ловила предателей Мафии, посмевших бежать и на поиски таких людей съела собаку, как говорится. Но с Осаму такой номер точно не прокатит. Он знает, как прятаться так, чтобы не нашли. И найти его сейчас практически невозможно. Нужно только подождать, когда Дазай высунет своё лицо во внешний мир, и тогда его можно будет схватить. Но вот когда это случится, точно неизвестно. Может через год или два, а может лет через пять. Девушка не знает, и, честно говоря, её это совсем не колышет. Да, после ухода этого одаренного ребенка дел выше крыши, и многие его дела пораскинули чуть ли не каждому эсперу. Мачи в новых бумагах задыхалась, проклиная Дазая и надеясь, что он не сбежал, а все же совершил суицид. А другие организации, которые узнали о таинственной пропаже юного Исполнителя, решили отыграться за старые поражения. Поэтому, помимо новых бумаг, в которых они копались, приходило вскрывать старые дела и смотреть, стоит ли с ними вступать в конфликт или просто Ящеров туда отправить, и дело с концом. Так и хотелось им сказать: «Нашли время, нам сейчас не до вас!». Девушка раздраженно взвыла, откидываясь на спинку рабочего стула и потирая переносицу. Руки в перчатках неприятно жгло, ибо в помещении сегодня было жарко. Еще немного, и она погрязнет в этих бумагах. Почему ей никто не сказал четырнадцать лет назад, что в будущем придется рыться с бумагами? Хотя чтобы изменилось от этого знания? Правильно, ничего. — Мачи-семпай, вам плохо? — обладатель встревоженного голоса возник возле стола, возвышаясь над поплывшей на стуле Мачи. Это была девушка с карими глазами и короткими золотистыми волосами, собранные в простой маленький хвост, которая склонилась над рабочим столом начальницы. Тавара поморщилась, думая, что только жалости ей для полного счастья не хватало сейчас. — Отвратительно, Ичиё-кун. А знаешь почему? — насмешливо проговорила девушка, замечая заинтересованный блеск в глазах помощницы, и вздохнула, думая, какая же Ичиё бывает порой наивной. Да, три года в Портовой Мафии мало, чтобы закалить характер. Учитывая, что раньше она была домашней девочкой, — потому что нечего мельтешить перед глазами. У нас работы больше, чем за всё время, а ты у меня самочувствием интересуешься. Та вздрогнула, обиженно похлопав глазами, даже не зная, как забавляет начальницу, которой приходится наблюдать такую реакцию на её слова: — Но...вы просто так лежали, будто вам было плохо. Я подумала узнать! Я ведь ваша помощница и во всем должна помогать! — предприняла попытку защитить свои интересы девушка, гордо вздернув маленький носик, на что Мачи лишь усмехнулась. — Мне ведь не десять лет, Ичиё-кун. Если будет совсем плохо, то я тебе об этом сообщу, — она помолчала, чтобы девушка в очередной раз переварила уже не раз сказанные слова, зная, какая Хигучи бывает активной, из-за чего же сама и страдает, — лучше займись работой, и подай мне ту папку за прошлый год. Не поверишь, эти мстители снова активизировались. Тавара работала с Хигучи уже как три года. И если поначалу златовласка терялась, стеснялась, пугалась каждого шороха в темных стенах Мафии, то последние полтора года хорошо втянулась и работала наравне с мафиозницей, иногда даже сверхурочно, если дела требовали того. Ичиё была очень трудолюбивой, всегда работала на износ, из-за чего быстро достигла определенных успехов, особенно того, что касалось бумажной работы, на освоение которой сама Мачи потратила несколько лет. К сожалению, всё это происходило в слишком быстрых условиях, отчего у самой девушки уже, наверное, седые волосы появились на и без того беловолосой голове. Хигучи в последнее время часто сопровождала девушку на миссиях, помогая во всем, как и было положено, настоящей помощницей. Сейчас это больше не вызывало такого трепета, как раньше, когда кареглазой приходилось сдерживать рвотные позывы или дрожащие руки после беспрерывной стрельбы. В настоящее время всё было хорошо, как никогда, а Таваре не приходилось думать о том, чтобы звать какую-нибудь секретаршу, чтобы она унесла документы, или же не приходилось самой идти до нужных ей бумаг. На это всё она отправляла пышущую здоровьем Хигучи. Иногда девушка задумывалась, почему ей не приходила эта идея раньше. Почему она всё всегда стремилась сделать сама? Почему не хотела просить помощи? Почему боялась её просить? А теперь так радуется, когда не приходится задумываться о каких-то мелочах вроде сборки документов за месяц. Хигучи была поистине ангелом спасения от бумажной волокиты мафиози, ещё каким-то боком умудряясь впихиваться со своей заботой. И Тавара раньше не понимала, почему так сторонилась чужой заботы. То ли потому, что девушка хоть и понимала всю важность заботы, но не умела её принимать. Заботиться самой о ком-то тоже являлось чертой трудной, но не невыполнимой. И было гораздо легче, чем видеть, как к тебе тянутся заботливые руки. Тавара раньше начинала сразу дергаться и показывать колючки. Теперь же это было делом прошлым. И Мачи усмехалась с прошлой себя. То ли из-за того, что в мире Мафии понятие «заботы» исключалось из списка и сразу становилось не прекрасной чертой характера человека. Хотя отец Ичиё в своё время тоже крутился возле Мачи, стараясь заботиться о брошенном всеми подростке. Один из немногих, кто не испугался ни её ауры, ни истории прошлого, ни омерзительного на тот момент характера, как она сама считала. Он был первым и единственным, кто через «не хочу» потащил девушку к врачу, чтобы она в итоге узнала свой диагноз. Нориёси Хигучи являлся чуть ли не единственным, кого девушка уважала настолько сильно, что едва ли не считала отцом. Из-за этого она теперь достаточно редко произносила эту фамилию вслух, даже по отношению к девушке. Нести ответственность за сестер Хигучи было её обязанностью. И долгом. Который она будет выполнять, пока бьется её сердце. Насколько его вообще хватит с их работой.***
В здании организации ходят люди. Они бегают туда-сюда как маленькие солдатики. Работники офиса переговариваются между собой, не обращая внимание на мелочи. Работа кипит полным ходом, не позволяя даже на секунду отвлечься. Две девушки-сотрудницы возвращаются с обеда, развлекая друг друга сплетнями. Они слегка напряжены из-за того, что им нужно идти к рассерженному боссу, поэтому пытаются отвлечь друг друга смехом. Весело смеясь, одна из них случайно задевает локтем незнакомую девушку, испуганно одергиваясь. — Ой, простите, — лепечет сотрудница, сталкиваясь с холодным взглядом двух аметистов, направленных на неё. Незнакомка приподнимает уголки губ в кривой улыбке. Одета она в какие-то лохмотья, слишком широкие для неё. Как в их офис попала бродяжка? — Ничего страшного, — мягко отвечает она. И это совсем не сочетается с холодом в её глазах. — А в-вам что-то нужно? — пытается помочь сотрудница, пока её пихает под бок другая девушка. Им уже давно нужно было попасть к боссу, ибо тот наверняка в ярости. — Уже нет, — с усмешкой отвечает незнакомка, нацепляя на себя солнцезащитные очки, и большую шляпу, что держала в руках. Сами руки надеты в красивые атласно-белые перчатки, что совсем не сочетаются с её одеждой. Незнакомая девушка продолжает дальнейший путь под удивленный взор сотрудниц. — Какая странная, — шепчет та, что с ней столкнулась, пока подруга нетерпеливо тянет её к боссу. — Ты тоже такой будешь, если мы сейчас же не поторопимся! — прикрикивает на неё другая и это позволяет первой очнуться от своих мыслей и забыть про странную встречу, догоняя уже побежавшую в кабинет подругу. — Здравствуйте… — начинает с порога девушка, постучавшись и открывая кабинет с подругой. Они понимают, что скорей всего, где-то накосячили с отчетом, и босс явно их с порога отругает, и будет хорошо, если не уволит. Но с порога им открывается вид на лежащего в собственном кабинете мужчину, отчего обе девушки вздрагивают. — Босс..! — кидается одна из них, пока первая оглядывает кабинет, замечая две увесистые сумки на столе. Что это...? Она медленно двигается вперед. Её подруга кричит ей, что он умер. Девушка берется за молнию и тянется её вверх, слыша омерзительное тиканье. Осознание ударяет в голову. Но уже поздно. Взрыв. По улице пронеслись два оглушительных взрыва, снося за собой всё вокруг. Близлежащих людей отбросило, и все вокруг заволновались. Лишь только девушка в шляпе продолжила спокойно идти дальше, отбрасывая шляпу в ближайшую мусорку. Поправив солнцезащитные очки, та тихо произносит: — Что ж, надеюсь, для других организаций это послужит своего рода примером. Что их может ждать, если они решат пойти против Портовой Мафии. Мы не прощаем предателей. Никто не смеет пойти против Портовой Мафии. В полицейском участке настоящей фотографии Тавары Мачи нет, зато есть кучу кадров, как она в разных образах выходит из здания, и никто не может уловить на кадре её лицо. Талант прятаться, выработанный за многие годы, служил ей сейчас добрую службу. Девушка успешно играла в догонялки с полицейскими, находясь всегда впереди на несколько шагов. В переходе Мачи успешно сменила одежду, радуясь теплой кофте, под которой была ещё рубашка, и темным джинсам. Так она больше походила на самую среднестатистическую девушку, не привлекая к себе никакого внимания. Разве это не прекрасно? Выйдя из другого прохода, она успешно сократила путь до здания работы, думая о чём-то своем. К примеру, о том, что организация, которую она сегодня подорвала, могла и не быть подорванной, если бы не уход Дазая, который как раз и следил за данным местом. А без его контроля эти ребята решили попробовать действовать за спиной, как крысы, за что и поплатились в итоге. Мачи, конечно, не скучала по Дазаю, но как человек, преданный Мафии, понимала все минусы его исчезновения. Самый первый, как она считала ранее - это бесконтрольность других организации и переполох в их собственной, из-за чего они вынуждены работать сверхурочно, разбираясь во всём и предотвращая всевозможные риски. Второй минус заключался в потери великого дуэта — «Двойной Черный». Тандем, который ребята организовали, скооперировавшись, приносил хорошие плоды организации. Сила, которая таилась в Накахаре Чуи, могла в порошок стереть целый город, а сдерживающий фактор в лице способности Дазая умело контролировал её. Сейчас об использовании той части способности Накахары не могло быть и речи. Кто станет её останавливать? Дазая-то больше нет. Тавара была без понятия, как переживал уход напарника Накахара. С этим парнем у неё взаимоотношения были чуть получше, чем с Дазаем, но пересекались они тоже крайне редко. А сама девушка явно была не создана для того, чтобы ходить и утешать кого-либо. Да и не нужно никому это в Портовой Мафии. Следующим минусом являлось то, что в случае грандиозных планов Мафия не сможет воспользоваться способностью Юмено. А вот этому фактору девушка глубоко в душе радовалась. Ведь этот маленький, неизвестно откуда взявшийся ребенок пугал её даже сильнее, чем сам Дазай. Его способности вообще было не позавидовать, и Мачи предпочла бы никогда с ней не сталкиваться. Без Дазая эта способность способна принести только большой хаос. Поэтому пусть этот ребенок продолжает сидеть там, где до сих пор сидит. В любом случае, Мафия на её памяти переживала и более страшные времена. Так что и пропажу Дазая сможет пережить. Будет трудно, но когда кому-то было легко? — Мама, папа! — слышится голос какого-то ребенка, который начисто сбивает её с мыслей, и она недоуменно смотрит на малыша, который бежит в объятья родителей. Они довольные, прижимают малыша к себе, отчего нижняя губа девушки дергается, и она резко сворачивает за угол, чтобы не видеть эту картину. Становится противно, неприятно. Как же Тавара ненавидела наблюдать такие умиротворенные картины. И, по-видимому сама судьба заставила убийцу свернуть за угол, ибо впереди она увидела отряд людей и, приглядевшись, поняла, что все они из Портовой Мафии. «Что тут мог забыть поисковый отряд? Разве они должны были не другую территорию сегодня проверять? Как странно.», — отметила про себя молодая убийца, засунув руки в карманы джинс, хотя из-за перчаток это было не совсем удобно. Подходя к одному из отряда, она уловила легкое напряжение, которое возникло в воздухе с её появлением. Ясно, они её не узнали. Увидев в поисковиках знакомое лицо, та окликнула его: — Миямура-сан, — тот вздрогнул, в глазах промелькнуло что-то знакомое, кажется, он её узнал, — что происходит? Вы сегодня ищете Дазая-сана здесь? — Тавара-сан, — тот быстро подбегает к ней и та удовлетворительно усмехается. Надо же, как быстро вспомнил, — не совсем… у нас была другая территория поиска, но… — он смущенно теряется и девушка чувствует раздражение. — Но что? — щурится эспер и тот шумно сглатывает. Видимо, он ещё вспомнил и все слухи, связанные с ней. Раз вспомнил, то пускай поторопится с ответом. — Но пришел Акутагава-сан и сказал, что здесь был след Дазая-сана, — пробормотал он, отчего его голос понизился на октаву пониже, а вот у убийцы непроизвольно дернулся глаз. «Акутагава… какого черта?» А вот и третий минус пропажи Дазая — это его ученик. Когда Дазай пропал, то, по слухам, его ученик просто обезумел. Как говорили в нижайших кулуарах, то Акутагава всегда следовал за своим учителем, стремился во всём угодить. Кто-то из личного отряда Дазая, когда тот ушел, делился историей о том, как Дазай в наказание стрелял в своего нерадивого ученика. Как потом узнала Мачи, с тем, кто распространял этот слух, что-то случилось. И не удержалась от усмешки. Сплетников в Мафии любили еще меньше, чем заботливых. В любом случае, Мачи даже издали видела, насколько предан парень наставнику, и не считала это странным, ведь сама видела, как увивается за ней Хигучи, наверняка считая её кем-то вроде наставницы. Хотя у Тавары такого ощущения по отношению к Ичиё не было. Она не считала Хигучи ученицей. Помощницей, да, возможно. Она больше воспринимала Хигучи как что-то маленькое, которое нуждается в её защите. Но это было отношение не как к младшей сестре. Лишь легкое чувство привязанности. Но даже так Мачи понимала, что в отличие от Хигучи, Акутагава был опасен. Его смертельная способность отличалась от Ичиё, и отпустив парня сейчас, в таком состоянии в свободное плаванье, можно только нарваться на большие неприятности. Учитывая его одержимость в поисках Дазая, он был неконтролируем сейчас, ибо всегда подчинялся приказам этого юного гения. Без него Акутагава был словно… брошен? Мачи вспомнила холодные стены, сжатые колени и урчащий живот. Она стиснула зубы от раздражения. — И вы нашли его следы? — Нет… — качает он головой, и девушка обреченно вздыхает. Что и следовало ожидать. Акутагава только зря их гоняет, а они им ещё нужны для других заданий. Им и так людей не хватает, а этот ребенок занимается какой-то ерундой. — Тогда передай всем, что поиски закончены. Отправляйтесь на базу, — заметив, как тот открыл рот, та тут же холодно перебила его, — под мою ответственность, с Акутагавой я сама поговорю. Шевелись, пока не передумала. Тот кивнула, побежав к отряду, а она прошла вперед, отмечая в конце переулка худую фигуру в плаще. Тавара смутно помнила, как выглядел парень в последнюю их встречу, если ее таковой можно считать, но, кажется, чуть получше, чем сейчас. Черный плащ буквально висит на тоненьком тельце парня, а видок у опасного ребенка осунувшийся. У девушки промелькнуло подозрение, что Акутагава не только с отрядами поисками занимается, но и сам по себе тоже. Отвратительно. Та откашливается, привлекая внимание брюнета, заставляя его резко повернуться. В глазах мелькает знакомый блеск дикого зверя, и та невольно усмехается. Ну, здравствуй… моё прошлое. — Тавара Мачи, я тоже из Портовой Мафии, как и ты. Ты ведь Акутагава-сан? — флегматично здоровается она, выглядя гораздо расслабленнее напряженного парня, который, судя по взгляду, был готов за лишнее телодвижение в его сторону убить. Девушка смотрит на него, надеясь, что он вспомнит ее. Ну или хотя бы начнет говорить. И вскоре, тот выдавил недовольное: — Да, — ещё пару секунд прошли в молчании, пока парня давил кашель, — Акутагава Рюноске. Вот и познакомились. — Прекрасно, — девушка усмехается, сделав пару шагов вперед, игнорируя всколыхнувшиеся плащи юноши. Тавара слышала, что дар Акутагавы связан с его одеждой. Пусть только попробует напасть. Мачи стиснула зубы, чтобы не потянуться к рукам, дабы снять перчатки. Надо сохранять спокойствие, — надеюсь, ты в курсе, что пока не являешься руководителем никакого из отрядов? И не имеешь права гонять поисковые отряды туда-сюда по своему желанию. — Но этот отряд создан для поисков Дазай-сана, разве нет? — мрачно глядя на неё исподлобья, отвечает эспер, заставляя девушку удивленно склонить голову. Она думает, что у ученика Осаму соображалка-то работает, — значит, они должны проверить любую теорию. Или же след, где мог находиться Дазай-сан. Та кивает головой, невольно цокнув языком под растерянный взгляд Акутагавы: — Верно подмечено, — говорит убийца, издавая смешок, — но для перемещения целого отряда куда-то, нужно разрешения босса. У тебя оно есть? — та прищуривается, видя как застыл в глазах парня вопрос, — как я вижу, нет. То, что эти люди впряглись в поиски члена Исполнительного комитета не говорит о том, что у них нет другой работы. У нас куча проблем с организациями, и лишние люди нам сейчас как нельзя кстати. Но вместо этого ты без разрешения босса гоняешь их по всей Йокогаме, как будто это может дать хоть какой-то результат. — Всего этого не было, будь бы сейчас Дазай-сан здесь. Мачи неопределенно хмыкает, соглашаясь с Бешеным Псом Мафии. Да, с Дазаем таких проблем не было бы. Но, как считала ранее сама девушка, Мафия и не такие времена переживала. Да и сейчас ведь не об Осаму речь. — Но его нет, — холодно отвечает Тавара, снова сделав пару шагов вперед. — А ты здесь. И знаешь что? Твоё поведение привлекает много внимание. Если будешь так одержим Дазаем, если будешь так яростно его искать, то только проблем на свою голову накличешь, — он ненавидяще оглядывает ее, и та чувствует, как сама невольно напрягается и мороз бежит по коже. Неужели она вызывала у других подобные чувства? — В старые времена в Мафии за такую своевольную выходку тебя могли сделать инвалидом. Или вообще убить. — Мне плевать, — яростно шипит он, и та усмехается, сдерживаясь, чтобы не схватить его за шейный платок, — я найду его. Я его сейчас тресну, клянусь. — Попробуй, если кишка не тонка, — девушка сжимает ладонь в кулак, медленно выдыхая, стараясь успокоиться. Живое напоминание о старой себе неприятно кололо глаза, и невольно хотелось влепить пощечину. Но вот только кому? Себе или ему? Кого она ненавидела сейчас? Себя или его? — извини, мальчик, но о твоей выходке мне придется доложить начальству. Чтобы они понимали, в случае чего, кто будет виноват при нехватки людей на деле. Она проигнорировала полный отчаянья и злости взгляд Акутагавы, направленный на неё, и тяжелым шагом направилась куда-то в сторону, решив немного прогуляться перед возвращением в офис. Та внимательно следила боковым зрением за Рюноске, готовая снять перчатку, но тот лишь мрачно смотрел на девушку. Как только она скрылась за поворотом, то позволила себе облегченный вздох, чувствуя, как неприятно колет сердце. Тавара болезненно морщится, стискивая зубы. Первый разговор с Бешеным Псом Мафии не задался изначально, и ей действительно придется доложить о произошедшем руководству. В любом случае, ей ведь всё равно, что будет с мальчишкой. Если не способен быть преданным Мафии, то прими же верную смерть. С другой стороны, что она знает о наставничестве? У неё не было учителя или наставника. Её учителем была жизнь, жестокая и непоколебимая во всей своей красе. Именно она научила её тому, что если не стоять на своем, то ничего не добьешься. Если не сохранять жестокость и беспристрастность, то тебя убьют. Если не напасть первым, то сам погибнешь. Она знает, что Акутагава жил долгое время в трущобах. Об этом в коридоре ей весело и задорно поведал Дазай, когда девушка, заметив ходящего за ним мальчика в широком плаще, который раньше принадлежал Дазаю, холодно поинтересовалась, кто это. — А это. Знакомься, Тавара-сан, это мой подчиненный и непосредственно мой ученик! Не поверишь, но я встретил этого способного юнца в трущобах. Ну, откуда ты родом. У него интересная способность. Думаю, она пойдет на пользу Мафии. Мачи тогда покачала головой, думая о том, что бледному его подчиненному больше пойдет польза полежать в каком-нибудь оздоровительном санатории, чем рваться на передовую. А ещё её до жути зацепили слова парня. Откуда она родом? У неё был дом. Были родители. То, что она по сути была, как девочка с трущоб не её вина. Просто родители в приоритете выбрали не её***
Шестнадцать лет назад
Холод. Маленькая девочка в разорванной рубашечке, коротеньких штанах, держа что-то в свертке, передвигалась по улицам трущоб, тяжело дыша. Было невыносимо холодно, и она тяжело дышит, стараясь не привлекать внимание. Не хватало наткнуться на злых подростков. И тогда проданные, ворованные старые телефоны пойдут насмарку. Руки в тоненьких перчатках сжимают сверток, и она ускоряет шаг, заходя в переулок, проходя вперед. Девушка приоткрывает дверь в домик, проходя в плохо-отапливаемый дом, слегка дрожа от холода. Нос неприятно свербит от вони, но Мачи, так зовут девочку, не обращает на это внимание, привыкшая к этому. Не обращая внимание на пробежавших крыс, заходя в зал, видя, как на диване разлеглись родители. Та напряженно уставилась на них и, заметив вздымающуюся грудь, улыбнулась. — Мама, папа! — она кричит, заставляя женщину с грязными беловолосыми волосами, которые уже были чуть ли не черными, подняться. Та невидящим взором оглядывает девочку, — я принесла еды, я... давайте покушаем. — Ты будишь нас ради этого? — холодно отзывается отец, заставляя девочку сжаться. Мать странно смотрит, но в итоге встаёт, и девочка семенит вслед за ней. Там они с трудом сооружают чай на троих, хотя отец никогда не присоединяется к ним. Вот сейчас он поспит, а потом направится на поиски работенки, после которой её мама забудет, что такое пить чай, и они опять будут в обнимку лежать на диване с отцом, сладостно постанывая. Таваре-младшей же приходилось делать работу по дому. Она не ходила на учебу, но училась по сворованным учебникам, надеясь каждый год, что сможет поступить. Но надежда обламывалась каждый раз. Ведь для школы нужна хотя бы чистая одежда, новая. А попытка Мачи копить деньги с треском провалилась. — Как ты могла кроить деньги от семьи?! Семья так нуждается, а ты! Мерзавка, я должен был убить тебя, пока ты сидела в пузе! — Гакухо, перестань, это же наша дочь! Она так не будет! — Заткнись! Звук пощечины. Отец бросается к матери, крича извинения. Пока зажавшаяся на полу от страха Мачи становится снова никому не нужной. Накопленные с таким трудом деньги сливаются на белый порошок, которым давятся родители и который вызывает у самой девочки рвотный позыв. В школу ей не пойти, это уж точно. Отец был недоволен, что после той истории девочка больше не приносит деньги домой, а вместо них берет продукты. Гакухо не знает, что девочка понимает, на что пойдут деньги. Ей всего десять, но она понимает, что без еды родители умрут. И всё, на что она надеется, так это… Похвалите меня. Мама, папа. Ну хоть раз в жизни. Скажите, что я стараюсь не зря. — Ты купила продукты на ворованные деньги? — хрипло спрашивает мать, кашляя. Девочка непонимающе смотрит. А на какие ещё она могла купить? — Тебе не нравится еда, мама? — тихо интересуется она, видя, как смягчается выражение лица этой женщины. Неужели...? — Нет. Нормально, — она молчит в нерешительности, её зеленые затуманенные глаза полны задумчивости. Видимо, мама отошла от кайфа, раз говорит так. Под кайфом она часто прогоняет девочку на улицу и желает ей мучительной смерти. Та чувствует, что ещё немного и расплачется, но держится. Плакать нельзя. Проявлять эмоции тоже, — доча... ты... — рука тянется к щеке, и у девочки начинает бешено колотиться сердце. Неужели она дождется? — Кирара! Гакухо! — кричат на улице, а у девочки обрывается сердце. Ну нет, только не сейчас. Мать тут же меняется в лице, убирая руку. Со стороны зала слышится шум. Отец наконец-то встал. И, к сожалению, не ради неё. А ради тех друзей, после которой Мачи приходится вызывать у родителей рвоту и спасать их от смерти, ибо телефона, чтобы позвонить, у них тоже нету. Родители уже давно избавились от него ради дозы. — Сопля, — хрипит он, появляясь на кухне, не видя, как девочка прячет в рукаве бутерброд. Она ведь уже знает, что будет. Девочка смотрит в такие родные, но холодные аметисты отца. Тот поправляет свою рыжую шевелюру, — нам с друзьями нужно поговорить. Иди, погуляй на улице. Может, даже денег заработаешь, а то достала со своей едой. — Но, папа, сейчас уже ночь. Я могу в комнате поспать, — пытается отстоять свою позицию Мачи, которая боится, что умрет сегодня, так и не услышав и доброго слова похвалы от родителей. — Комната для гостей. Я же сказал, иди давай! — он буквально выдергивает её из-за стола под крик, держа за волосы. Мать бежит за ними, прося успокоиться. Но тщетно. Мачи снова на улице. Слышит, как за окном родительского дома беснуется нетрезвая компания и ненавидит их. Она сжимает колени, утыкается в них, словно это поможет ей проснуться от кошмарного сна. Живот урчит, напоминая о спрятанном бутерброде. Но он ей нужен. Ведь завтра купленной ею еды уже не будет. И снова придется искать способы найти деньги. Но всё это пустяки. Родители рядом получают удовольствие, а значит, не умрут от ломки. Они ещё живы. В рукаве еда, а завтра можно попробовать попрошайничать. Вдруг повезет. Главное, чтобы снова не продавали ради дозы.