Стальные круглые вены

— Давай попробуем. — Ты ебанулся? — Ну давай. Нам точно повезет. — Ты что, захотел проебать вообще все? Чтобы мы остались с голой жопой, в которую нас трахнет Блэкмор? — Сейчас нам точно повезет! Ну блять, хуевее уже не может быть! — Джайро начинает орать от подступающей злобы. Любое несогласие выводит его из себя — тело скрипит на кумарах, разрывая его нервы еще пуще, чем нудное нытье Джонни.       Джонни подпирает щеку кулаком и смотрит в пол. Идея полная хуйня. Кому вообще придет в голову идти на риск, когда они даже вздохнуть ровно не могут, не отхаркавшись рвотой? Только такому припизднутому и ебанутому распиздяю, как Джайро. Он будто и последнюю свою извилину выблевал в последний раз, пока валялся в ломке. Он вообще, блять, не думает о последствиях. Как он сказал? Хуевее и быть не может? Джонни сильно сомневается. Всегда есть вариант, при котором будет еще хуже. Но Джайро и слушать его не хотел — он упорно, со всей страстью в своих истеричных выкриках верил в их обреченный успех. — Сама богиня Удачи спустится к нам и поможет. Я верю, Джонни. И тебе тоже надо поверить!       Он прекрасно знает, что будет дальше. Джайро заебет его настолько, что в конечном итоге Джонни согласится. Либо пошлет его, но тогда Джайро пойдет один и наделает еще большей хуйни — все равно он всегда поступает так, как считает нужным сам. И если не жахнуть его по морде, что Джонни умел, то Джайро остановить, нахуй, невозможно. Но ломка уже тихо подкрадывалась, пока еще ползла по бесчувственным ногам. Но скоро она поднимется выше и схватит его сердце, как хищная змея. У Джонни не осталось сил на споры — нельзя терять времени. Может, Джайро прав и какая-то там богиня спустится к ним. Все не может продолжаться так. — Да хватит, блять, орать. — Джонни жмурится, массируя виски. Голова его только сильнее трещала от резвых визгов со стороны. — Хорошо, я поверю. Хорошо, нахуй. Поехали.       Азарт и бодрость сразу же озаряют Джайро светом еще большей уверенности, когда он входит в казино. Он верит в себя, в свою удачу, в посланное ему благословение. Сегодня он либо крупно выиграет, либо уйдет ни с чем. Жалкие перебежки ему ни к чему — слишком хорошее у него предчувствие. Он широко улыбается двум девушкам, сидящим рядом с какими-то пидорами в костюмах — все должны вдохнуть запах его победы. Только в этот момент он не смотрел себе под ноги — споткнулся, но ничто не сломает его в этот момент. Джонни катится за ним, к рулетке, где Джайро уже делает ставку. — Дерево не позволит. — Красное, 14. — Мы выиграли!       Джайро широко улыбается, подтаскивая фишки дальше. Но что-то так тянуще скребется изнутри, по кускам хватает плоть устоявшейся воли. Все сильнее трясет и пошатывает веру. Тревога плотно пустила корни в его душе. Джайро уже не мог радоваться победам — все его раздражало. Все ему казалось мало. Он гневно пялился из-под бровей на пидора с темной челкой, крутящего рулетку. Он же точно хочет ему поднасрать. Еще ставка. Выигрыш. Мало, как же мало. Джайро хочет еще. Сколько листов он сможет купить на эту сумму? Сейчас все закончится. И станет как прежде. Больше не придется ползать по улицам и кричать, пока из его рта вылетают сгустки очередного долга. — Я все ставлю. Все на красное. — Он пододвигает фишки. — Блять, что ты делаешь? — Джонни шепчет ему на ухо, пнув локтем под бок. — Ты видишь как нам везет, а? Сейчас… Сейчас все будет.       Джонни взволнованно закусывает губу и водит взглядом по всей рулетке. Корни ползут из его рта и глаз. Болезненно растягивают мышцы. Грузная масса его туши тащит вниз, приколачивая к полу. — Ебаный пидор! — Джайро вскакивает со своего места. — Я видел, что ты сделал! Ты думаешь, что наебал меня?! Гандон, блять!       Корни вдавливают его обратно в стол, расплетаясь по всему лицу и шее Джайро. Капли пота насыщали их. Ломка обвивала легкие — каждый вздох давался с трудом. Она тянет его под землю, в самое дно. Как он мог проиграть? Ветхие корни разочарования грузно оплетали его руки. Все в помещении обернулись, чтобы посмеяться над их проебом. А Джайро, жмурясь, все продолжает визжать: — Ты не можешь это засчитать! Ебучий ублюдок! — Вам не разрешено возвращать уже принятую ставку. — Пожалуйста, уберите руки со стола.       Руки Джонни прирастают к столу, как бы судорожно он ни пытался дотянуться до фишек. Корни тянут его вниз. Охранники хватают Джайро, чтобы вывести его на улицу. На Джонни не обращают внимания — только вырывают фишки из его закостенелых пальцев. Он сам, под осужденные взгляды остальных работников, движется к выходу. И чем ближе подъезжает, тем громче слышит возмущенные визги Джайро. Тот все не унимался, продолжая громко охуевать от разочарования и несправедливости, которые въебали ему прямо в солнышко. Лучше бы корни утащили его под землю, чем терпеть такой провал.       Когда его выкинули, то Джайро, отстаивая свою удачу, снова полез в драку. Он пропускает удар, разбивающий ему нос. Не успевает увернуться, из-за чего ему вывихнули руку. В своем исступлении он ничего не чувствовал — даже если бы он орал от боли, а не от бешенства, то окровавленное ебало не сравнится с потерей. С поражением, которое ударило его под ребро сильнее, чем любой кулак этих уебков. Ему уже было абсолютно похуй. Джайро дрался только потому, что мог — другое не могло его успокоить. Снега заливались кровью. В глазах мутнело из-за сотрясения. Откуда, блять, к нему подходят. Джайро уже не понимал, сколько человек его пиздят — одна и та же рожа расплывалась, и будто уже одиннадцать человек хуячат по нему ногами. Все движения повторяли друг друга. И ни на одно он не успел ответить. Голова трещит, а в глазах плывет один и тот же красный образ.       Джонни выглядывал в стороне, челюсть его дрожала, а пальцы едва шевелились. Что он может сделать? Не стрельнешь — его пистолет без глушака и он навлечет на себя еще большую опасность. Он только сидит и смотрит, как его друга избивают. Но Джайро же сам виноват. Это он проебал все их сбережения. Джайро же верующий, пусть и получает наказание по своей вере — за тщеславие и жадность.       Кто-то заметил его. Джонни встревоженно глотает слюни и от испуга стреляет ему в ноги — нельзя позволить им подойти. Если Джайро живучий, как какой-то, блять, таракан — он выдержит и это — то Джонни даже верхнюю часть своего тела чувствовать перестанет. Джонни накидывает капюшон и опускает голову. Он в спешке крутит колесами, запыхаясь от страха и усталости, сковывающие его грудь. Он уже ни о чем не думал — и на Джайро ему наплевать. Лишь бы убраться поскорее. Лишь бы его не тронули. Джайро скулит и хрипит за углом. Он сам как-нибудь справится. Это все его вина.       С растертыми руками и горящими легкими он попадает домой. Дверь не закрывает — Джайро же вернется. Он слишком упертый для того, чтобы идти в больницу, а посторонние ему помощь не окажут. Он будет ползти сюда и верить, что справиться со всем сам. Джонни знает его. Знает, что тот будет трястись и плакать в дверном проеме, а кровь ручьями стечет с опухшего лица. Свою руку Джайро держал так неестественно и совсем не мог ей пошевелить. Он еле переступал ногами, шарахаясь через каждый шаг, и бился плечом о стены. Джонни дрожит от одного только взгляда на Джайро — если бы тот мог, наверное, придушил бы его.       И когда Джайро поднимает голову — Джонни вздрагивает от отчаяния и боли, душащие его изнутри. Джайро не злился, нет. Но его зеленые глаза будто посерели, лишились частички жизни. Они потухли, и вся надежда вытекала со слезами. Джайро харкает в тазик и садится на стул. Джонни хотел помочь, но в то же время боялся его тревожить. И только смотрел, как Джайро шмыгает кровавыми соплями. Он обреченно пялился на разбитые костяшки и даже не замечал, как плачет. Дрожащей рукой он тянется за ампулой и пытается попасть иглой. Джонни решает набрать ему воды и принести чистые полотенца — хоть как-то помочь, пусть Джайро и знака никакого не подал.       Корни обвивают надломленное тело и вжимают в стену. Рвотой выползают изо рта. Соплями текут из носа. Разрывают слезами глаза. — Вот же сука. Трансформация не остановилась.       Комната пропадает в красно-фиолетовых тонах. А Джайро валится в мутную темную пропасть. Джонни в панике смотрит на валяющегося на полу Джайро. Это значит лишь одно: либо о них узнают, либо Джайро умрет. Он весь дергался и дрожал, еще живым молящим взглядом тянется к Джонни, а возле него растекается морфа. — Потерять части трупа я не хочу…       Время погрызанными ногтями крошится на колени. Нужно решиться. Джонни плакал, не понимая, что ему делать — спасаться самому или рисковать, вытаскивая Джайро из говна, в которое он сам себя загнал. — Моя единственная надежда в жизни…       Джайро все еще живой. Что же ты, сука, наделал. Джонни судорожно разблокирует свой телефон. — Я… я не хочу…       Потерять свободный кайф значит лишиться себя. Вся его жизнь сведется к жалкому существованию, похожему на первые недели после травмы. Только лежать и мучиться, не находя себя в этом мире. Всеми брошенный, он лежал в палате и думал о том, как хотел бы забыться или вовсе умереть. И только под героином он обретал самого себя. Только под кайфом Джонни вспоминал, что он все еще живой и на что-то способный. Кем он станет, если его снова положат в больницу и будут пичкать таблетками? Подавившись соплями, Джонни громко всхлипывает.       Джайро вяло приоткрывает глаза, но вокруг ползает все такая же размытая темень. Он жмурится, пытаясь разобрать хоть что-то перед собой — видит силуэты коек и оконных рам. Кажется, он в больнице. Любое движение отдавалось болью, голова раскалывалась даже от закатывания глаз. Джайро не просто всматривался в потолок, а обращался к самому небу. Тихо отхаркивал молитву из разбитых губ. Он заплакал. Потому что выжил. От счастья или от горя — Джайро сам не знал. Как же ему хуево. Когда его снова вмажут обезболом. Это все не заканчивается.       Провалившись в небытие, он уснул. Деревянное тело сохраняло прежнее положение — он не мог ни перевернуться на бок, ни привстать. В болезненном опиумном бреду он видел капельницы, медсестер, делающих ему перевязки, слышал какие-то разговоры за стеной. Он в основном спал и не замечал реальность вокруг себя — может, это просто сон. Сладкий кайф, смешанный с болью и тошнотой. Он очнется на своей койке и увидит пустые ампулы, которыми ширялся в ногу. Так и случится.       Но вместо грязных скомканных покрывал Джайро видит перед собой медсестру. Она рассказала про очень уж настойчивого посетителя, который ломился сюда чуть ли не каждый день, и спросила, может ли Джайро его принять. Джайро вяло кивает. Джонни прячет печальные, полные вины и сожаления глаза. Он стыдливо шмыгал носом — как он мог только подумать о том, что бы продать друга за свободу? Без Джайро он бы так же трясся в заточении, что и в палате или даже за решеткой.       От вида Джайро его сердце копошилось в груди и, нарываясь на каждое ребро, обливалось кровью. Джонни еще никогда не видел его настолько грустным и печальным. Побои здесь ни причем — Джайро пережил бы и не такое. Удача покинула его. Вырезала целый кусок его души. Ножом предательства пырнула в грудь. Кусок веры отвалился от него, оставив после себя лишь тянущую ноющую пустоту. Джайро потерянно пялился по сторонам, все еще не понимая, почему. Почему его предали. — Мы успешно все просрали, Джонни. — Хрипит он. — А где ты взял деньги? — Я позвонил твоей матери. Сказал, что ты в больнице, и она перевела деньги сразу же. — И что ты ей сказал? Что меня избили на улице? — Нет. Что тебя сбила машина. А еще еле уговорил ее, чтобы она сюда не прилетала. — Только ее тут не хватало. — Он слабо приподнимает уголки губ. — Они ничего не нашли, когда приехали? — Я все спрятал и съебался. Меня не проверяли. — Молодец. — Вяло выдавливает из себя Джайро, но лишь немного ему становится легче. — Блять, Джонни, ну почему… Почему, блять, все так? — Я не знаю. — Хотя бы кольнуться не успел, иначе еще бы пришлось «лечиться». Почему ты не остановил меня вообще? — А что я, блять, мог сделать? Я тебе даже слово сказать боялся — ты бы и полуживой прибил меня. — Да, я бы тебе уебал. За то, что ты меня кинул. — С усмешкой выдыхает Джайро. — Ну похуй. Не умер же. — Что мне с Блэкмором делать? — Джонни нервно поджимает губы, стараясь увести тему. — С твоим лечением нихуя не остается. — Позвони матери, еще попроси. Придумай, блять, что-нибудь про меня. В таком случае нам должно хватить, я долго не проваляюсь здесь.       Джонни напряженно закусывает губу. Вера Джайро в собственные силы немого обнадеживает — один копаться с долгами и противостоять Блэкмору Джонни не в состоянии. Все это время ему придется жить на одних заначках, собирать ватками каждую капельку и хранить их под сердцем. Набирать еще долгов и корчиться, пока Джайро не вылечится. Может, ему повезет и кто-то его угостит. Джонни так и сидит, встревоженно пялясь на унылого Джайро. Пока время посещения не закончилось.