Хрустальные башни

Грохот падающей воды оглушает. Звук, резонирующий в колодце стен строящейся фабрики, отдаётся дрожью в рёбрах и неприятной щекоткой в лёгких, съедает все прочие шумы, превращая возмущённый монолог бригадира строителей в пантомиму. Силко молча кивает в ответ на разводимые широким жестом мозолистые ладони: стационарный технический мостик над главным бассейном, сейчас больше похожий на разорванную пополам бумажную полоску с завернувшимися спиралью краями, наглядно показывает мощь падающей воды. И требует замены на что-то более... если не устойчивое, то мобильное. Бросив последний взгляд вниз, в завораживающее кружение огромной воронки, подпитываемой потоком аварийного сброса, Силко едва заметно морщится и аккуратно отступает на шаг от края платформы. Искрящаяся радугой в свете химтековых ламп водяная взвесь вуалью оседает на коже, склеивая ресницы; холодом поднимается вдоль позвоночника сквозь отяжелевшую ткань одежды; матовой, скользкой плёнкой покрывает все металлические детали — и пол под ногами, и накладки на носках ботинок. Затягивает, словно паутина слишком доверчивую жертву. «Ещё не хватало поскользнуться», — с ноткой мрачного юмора думает Силко, представляя себе на месте тысяч тонн технической воды фиолетовое море «мерцания». В этом случае его точно не спасёт ни умение плавать, ни все живодёрские эксперименты Синджеда. Увы, но до момента, когда фабрика войдёт в строй и сможет производить не техническую, а питьевую воду и концентрат медицинской формы «мерцания», на практике оказывается куда больше времени, чем обещанные главным инженером шесть месяцев. С одной стороны, досадно, что фабрика «Каф» собрала все проблемы большой стройки сразу: экономию на материалах, просчёты в самом проекте, небрежное руководство. А ведь проект перепроверяли трижды, да и инженер был опытный, но масштаб, как выяснилось, тоже имел значение. С другой... лучше узнать о неприятностях раньше, чем позже, верно? Силко вспоминает свой договор с Ноксусом и морщится ещё раз. Достаточно явно для того, чтобы бригадир принял гримасу на свой счёт и понятливо убрался с глаз долой, обойдя скучающих телохранителей по широкой дуге. Увы, но искать виноватых нет смысла — Финн уже на том свете, а строители хоть и экономили на материалах, но вся экономия была обоснована и проверена тремя предыдущими стройками. Но... всегда есть непредусмотренное «но». Поторговавшись с самим собой ещё несколько минут, Силко встряхивается по-собачьи, мимолётно жалея, что пальто не шерсть и таким способом его не высушить, и приходит к выводу, что этот проект тоже придётся отдать Виктору. Разумеется, не за спасибо. Хромоногий учёный хочет жить: не из инстинктивного, животного желания длить существование, пока это возможно, нет, ему куда интереснее увидеть результат своего вмешательства в природу Зауна. Ну и человеческую, разумеется. Почему бы не пойти навстречу молодому дарованию? Да и любопытно же, что в итоге выйдет... «Надо бы уточнить у Синджеда, что именно, кроме человеческих жертв, нужно для хекс-трансформации тела. И в каком количестве», — Силко практически уверен, что сделка состоится. И приведёт к взаимному удовлетворению как участвующих, так и наблюдающих сторон. — В офис, — коротко командует он пристраивающейся за спиной охране. Как бы ни было противно, но придётся почтить своим вниманием клерков. Напомнив им, что четырнадцать ящиков «спорных» бумаг без приложенного грамотного отчёта о возможных путях утечки финансов и материальных ценностей — это уже далеко за гранью разумного. И точно за пределами готовности Силко закрывать глаза на «мелкие» недостачи. Бездна, ну не могут же рыболовецкие суда исчезать бесследно, возвращаясь с лова ранним летним утром в полнейший штиль? Как по расписанию — по две штуки каждый понедельник. «Не кракен же эти трухлявые корыта сожрал, в самом деле? Хотя...» — Силко хлопает дверцей машины, откидывается на мягкое сиденье и с беззвучным шипением вытягивает больную ногу — ходить сегодня пешком на дальние дистанции он уже совершенно точно не в силах. Очередной сеанс куда больше похожего на пытку лечения «мерцанием», предстоящий ему вечером, совершенно не вдохновляет на дальнейшие подвиги. Но завтра слишком сложный и длинный день, чтобы встречать его не на пике доступной формы. «Одно название, а не форма», — Силко хмыкает, вертя в пальцах набалдашник трости — однозначно пилтоверской работы, где только Севика нашла, — и выщёлкивает на пару сантиметров скрытое деревянными накладками лезвие, ловя им редкий в здешних краях солнечный зайчик. Надо же позволять себе приятные мелочи, а то так и рехнуться недолго, н-да... Вчера такой мелочью был визит юной Кирамман, прислушавшейся к просьбе младших партнёров и почтившей своим вниманием дом Масс. И встретившей в уютной подвальной мастерской в центре Пилтовера вовсе не коллегу отца, а одного одиозного химбарона. Удивление на лице девочки было просто-таки эталонным. Милое, наивное дитя... Надо признать, что взяла она себя в руки быстро и даже не слишком смутилась, когда Силко окинул её оценивающим взглядом с головы до ног, особо задержавшись на оборках парадной формы и коленках, беззастенчиво обтянутых тонкой кожей высоких сапог. Хорошие, кстати, коленки, покойный Маркус знал толк. «Ещё бы думал не только над эстетической стороной дела — цены б ему не было. Но увы, увы... приходится работать с тем, что есть». Кейтлин Кирамман — голенастый оленёнок, убивающий других оленей. Забавно, но если слухи о ней правдивы, то стреляет юная леди в свободное от работы время исключительно по жестянкам. Что могло бы стать проблемой, если не подойти к вопросу творчески. Впрочем, нашёл же он в далёком прошлом подход к Грейсон, чья преданность (и лояльность наверняка ничуть не худшим коленкам старшей Кирамман) не продавалась и за всё золото Рунтерры. А вот за мир в определённых районах Зауна вполне выходило поторговаться. «А ведь мадам шериф наверняка была знакома и с наследницей дома. Наверняка была для неё если не кумиром, то достойным примером для подражания. Как же, бескорыстное служение... и прочая романтическая чушь, под которой удобно прятать горы трупов обитателей нижнего города. Благо горы эти образуются будто бы сами собой...» Тем не менее, стрелять по живым мишеням девчонке Кирамман точно было не впервой — в этом Силко имел сомнительное удовольствие убедиться лично, — а вот убивать... или пытаться убивать, не защищая при этом собственную жизнь, наверняка было пока непривычно. С другой стороны, и желание и готовность там наверняка присутствовали. Осталось подобрать мотив. Достаточно... благородный. «Спасение близких — вполне подходящий вариант, а для общественности всегда можно подать это как возвращение блудной овцы в родную овчарню», — Силко хмыкает, представляя возможные газетные заголовки, посвящённые грядущему воссоединению семьи. И на секунду задумывается, какими бы броскими стали передовицы, выплыви украденный архив Кирамманов наружу без купюр. Увы, пресса Пилтовера пока не настолько свободна. Но помечтать-то можно? Когда лифт возносит его на вершину именной башни, к солнцу, Силко думает уже только о том, куда делись сорок тонн очищенного песка, недопоставленного стеклодувным мастерским, готовящим продукцию для пробирочного завода. И за какими демонами островов именно отчёт об этой недостаче, переданный в «Последнюю каплю» пневмопочтой, был вскрыт, прочитан, но всё же доставлен по адресу. Скорбные вздохи младшего клерка, семенящего где-то за спинами охраны и слегка покачивающегося под весом десятка папок со всей перепиской связанных производств за последний год, настроения Силко тоже не улучшают. Именно поэтому на суетящегося у остатков тропического цветка уборщика внимание он обращает далеко не сразу. Мальчишка лет двенадцати, смутно похожий на сына Ренни, воюет с увядшим колючим листом погибшего во время последней встречи с химбаронами растения. И проигрывает, поскольку лист, даже сморщенный, размером заметно превосходит «садовника». Силко вздёргивает бровь, намекая, что посторонние в помещении зала совещаний ему абсолютно не нужны, а мальчишка, оцепенев от ужаса, налегает на несчастный цветок до хруста стеблей, в котором... почти теряется щелчок предохранителя. «Да сколько ж можно!» Папки с документами ещё только начинают своё падение, когда Силко плавным движением смещается в сторону, уходя с линии огня, а один из его близнецов-телохранителей опускает свой впечатляющий кулак на голову несостоявшегося убийцы. Пистолет — компактная модель, производимая строго ограниченным тиражом и популярная у миротворцев под прикрытием, — летит на пол, следом валится её владелец, и, наконец, под шорох разлетающихся бумаг приземляется на тощий зад мальчишка-уборщик. Лист медленно опускается следом, накрывая пацанёнка, словно одеяло. Силко, так и не соизволив оглянуться, молча доходит до своего места во главе длинного стола. Места, которое покойный Финн так жаждал занять, но вместо этого не рискнул даже сесть в кресло в присутствии законного хозяина, только болтался рядом, как рыба-прилипала. Впрочем, Финн, при всей внешней браваде, всегда был трусоват и слишком плохо переносил боль. Как и всё «молодое поколение», собственно. А вот Ренни пыталась вырастить себе достойного наследника, учтя собственные недостатки. Жаль, что не вышло, — будь её сын на год-другой старше, Силко бы без колебаний передал управление производством ему. Разумеется, по факту принятия решений передал исключительно формально, но с настоящей ответственностью за ошибки. А теперь приходится разбираться с самой Ренни. И проводить внутреннюю проверку всех сотрудников — совсем уже совесть потеряли, продаваться Пилтоверу. Где бы на это всё раздобыть ещё пару лишних часов в сутках? И хорошего заместителя по финансовой части заодно... Силко опускается в кресло и устало трёт переносицу, рассеянно кивая телохранителю, раскладывающему перед ним уцелевшие бумаги. Позабытый всеми мальчишка-уборщик тем временем просачивается в распахнутую дверь, прижимая к груди побеждённый лист и опасливо кося одним глазом на всё ещё слабо подёргивающееся тело на пороге, — обострённый «мерцанием» слух Силко позволяет различить два ритма сразу: частое, почти птичье сердцебиение пацанёнка и гаснущие, неровные толчки пульса умирающего клерка. Тот на удивление упрямо цепляется за жизнь, хотя шансов со сломанной шеей у него немного, а допрашивать низовых исполнителей — только зря тратить силы и химию. За следующие пять минут Силко успевает прочесть две страницы отчёта, время от времени отвлекаясь на наблюдение за лежащим на пороге телом: в юности он неплохо научился определять свежих покойников, а сейчас выдался случай попрактиковаться и проверить, какие признаки проявятся первыми и будут ли они прямо связаны с остановкой сердца. Ну и выяснить заодно, удастся ли отвлечься от неожиданного раздражителя усилием воли — возвращаться в «Последнюю каплю» по шумный улицам в таком состоянии будет как минимум неприятно. Ещё пятнадцать страниц спустя тело на пороге становится окончательно мёртвым, а Силко с чистой совестью сосредотачивается на бумагах, но, увы, ненадолго. Вскоре его прерывает звяканье прибывшего наверх лифта и знакомый звон бубенчиков на ботинках. Джинкс влетает в зал как на крыльях, одним прыжком перемахивая препятствие и не обратив на труп ровно никакого внимания. В отличие от идущей следом Севики. — А у нас для тебя сюрпри-и-и-из! — свой путь взбалмошная девчонка продолжает уже по столу, ловко вытанцовывая между изобильно расставленными на нём элементами декора. И ни свёрток в руках, ни пулемёт за спиной ей ничуть в этом не мешают. — Смотри! — Джинкс плюхается на столешницу прямо перед Силко, как марионетка с обрезанными нитями, и вываливает содержимое свёртка прямо на разложенные бумаги. Силко удостаивает принесённое скептическим взглядом. Черная с золотом броня выглядит до отвращения безвкусно, хоть и сохраняет некоторое сходство с его обычным жилетом. Весьма... отдалённое. — Мне не нравится цвет, — сухо замечает он, возвращаясь к недочитанному отчёту. Джинкс, получившая столь неожиданный отпор, демонстративно куксится: заламывает брови, надувает губы и дёргает заколку на растрёпанной косе. — Силко, сейчас не время капризничать, — подошедшая Севика тяжело опирается на столешницу, — у нас всего полдня на то, чтобы исправить возможные недостатки брони и проверить результат. А в Сточных ямах в это время суток многовато зрителей. — Проверяли прототип вы, надеюсь, не друг на друге? — всё так же равнодушно произносит Силко, старательно глядя в бумаги, но по повисшему молчанию догадывается, что дело обстоит именно так, как он сказал. И моментально звереет, каменея лицом. — Мы соблюдали, э-э-э, технику безопасности! — фальшивая улыбка Джинкс грозит выползти за пределы лица, но глаза остаются серьёзными. А пальцы примирительно выставленных рук слегка подрагивают. — Щит работает против огнестрельного и холодного оружия, отдача есть, но распределённая, — Севика кладёт перед Силко недостающий элемент конструкции, поблёскивающий закованным в золото решетчатой оправы хекс-самоцветом. — Сам жилет выдержит нож, а вот пулю разве что по касательной. И твоим рёбрам это точно не понравится. «Им многое сейчас не понравится», — мысленно парирует Силко, вспоминая так и не зажившие толком рубцы на обоих боках. Но продолжает упрямо молчать, лелея ненужное сейчас раздражение. — Ну так ты примерять будешь или нет? — терпения у Джинкс хватает от силы на минуту. — Мы же старались, в конце концов! Смиряясь с неизбежным, Силко жестом отсылает охрану, почти бесшумно уволакивающую с собой труп, и с трудом поднимается на ноги под двумя внимательными взглядами. «Вот так дашь слабину — и кроме брони к тебе ещё и подушку привяжут, чтобы дорогой босс, не приведи Бездна, не ушибся...» Без пальто и жилета в зале неожиданно холодно, но дрожь приходится подавить усилием воли — Джинкс сверлит его взглядом, почти не мигая, пока Севика ослабляет многочисленные ремешки и поправляет пряжки перед тем, как надеть на него броню. Вопреки ожиданиям, та оказывается не слишком тяжёлой, хотя вес чувствуется, и садится пусть не как вторая кожа, но неплохо. Пока Севика не нажимает ему между лопаток, заставляя выпрямиться — спину неожиданно сильно дёргает, и Силко едва слышно охает от резкой боли. — Кабинетная работа никому не идёт на пользу, да? — хмыкает Севика, глядя, как Силко пытается приспособиться к новому положению тела, не позволяющему привычно ссутулиться. В отличие от старого жилета, этот действительно держит спину. Убедившись, что босс способен хоть как-то дышать в своём бронированном «корсете», Севика пристёгивает на место нагрудную пластину с самоцветом и отходит на пару шагов, оценивая результат. — Не то слово «не идёт», — морщится Силко, изучающий своё отражение в стекле ближайшей колбы-теплицы с чахлым цветком. — Надеюсь, у вас в запасе есть и более... сдержанный вариант дизайна. Это я, так и быть, надену на встречу химбаронов, но на будущее потрудитесь всё же учитывать не только утилитарные свойства, но и цветовую гамму! — Но тебе хорошо в чёрном, — встревает в разговор Джинкс. И в ответ на недоумённый взгляд Силко неопределённо помахивает рукой около лица, имитируя полосы шрамов. — Ну, к пурпурному «мерцанию» твой обычный бордовый как-то не очень подходит. Силко молча закатывает глаза. * * * «Синий дым — выстрел по остеклению, через восемь секунд — светошумовая граната в образовавшуюся дыру, розовый дым... ладно, поверим, что обойдётся без этого», — Силко щурится на полыхающее зарево заката, заливающее старый пирс всеми оттенками алого, и пытается прогнать неприятное предчувствие катастрофы. Знать бы ещё, к чему оно относится? К утренней поставке или тому, что должно произойти завтра вечером? Бездна, как же не хочется подставляться под выстрел, но деваться некуда, Морнау ждать их с Севикой точно будет не с цветами. Хорошо, если в пыточную не потащат с порога. А ведь есть ещё Кримсон, который непонятно каким боком ко всему этому относится. И чета Кирамман, предположительно всё ещё живая, но вряд ли целая, которая может быть в «Хрустальных Башнях», а может и не быть... Не рискнёт же Морнау посадить Кассандру за стол переговоров в качестве ценного приза, на радость химбаронам? Не настолько же он двинулся на почве своей исключительности и прогрессивности методов, как о том болтают среди его подчинённых? Только бывших подчинённых, к слову. Число которых за последние дни заметно выросло. Или настолько? Так, разложим версии по порядку. Если верить самым распространённым слухам, применить непроверенные технологии протезирования к собственным детям Морнау не постеснялся. Но, вопреки этой теории, на редких снимках двойняшек, время от времени всё же просачивавшихся в газеты, девочки выглядели вполне обычными детьми. Хотя уже, наверное, девушками, им ведь должно было быть около пятнадцати, если не больше. Если же верить другим слухам... тем, которые передают по тёмным углам, трясясь и оглядываясь, там было не только протезирование, но и какие-то очень сомнительные истории с производством автоматонов. Якобы Морнау добивался полной идентичности жестов своих механических игрушек жестам реальных людей, этих самых людей препарируя. Живьём, разумеется. Впрочем, подобные вещи больше по части Синджеда, а дёргать дока из-за непроверенных данных сейчас не стоит. Даже если и препарировал, пусть его. У Кримсона в подвалах происходили вещи и похуже. Но как это связано с Кирамманами? Если отложить в сторону производство оружия, сосредоточившись на тонкой механике, которой, кстати, в своё время занимался Тобиас Кирамман, пока не ушёл в тень своей более успешной жены, то Морнау мог хотеть получить какой-то из их старых секретов. Но рушить ради этого торговые связи между городами? Красть финансовый архив, фактически плевать в лицо Совету... Абсурд, да и только! Но был ещё один важный нюанс, способный повлиять на исход завтрашней встречи. И Силко подозревал, что именно он и был причиной его непонятного беспокойства. Увы, прояснить его из ныне живущих мог только один человек. — Зачем звал? — Вайолет появляется откуда-то сбоку, ловко скатывается со ржавой крыши прямо за спинами телохранителей, бестрепетно раздвигая бугаев плечом. И это даже без своих перчаток. Удивительная и такая знакомая самонадеянность. Правда, у Вандера для подобного поведения были куда более, хм, весомые основания. — Поговорить, — Силко сохраняет невозмутимость, разглядывая приближающуюся девушку. Шесть лет прошло, а манеры не изменились. Хотя «Тихий омут» не школа благородных девиц, но какое-то развитие возможно даже в самых неблагоприятных условиях. При наличии желания пользоваться головой не только в драке, разумеется. — Вопрос за вопрос, — отзывается Вай, замирая в двух шагах от него. «Девочка, если ты думаешь, что стоять, держа руки в карманах, перед тем, кого ты всё ещё считаешь врагом, хорошая идея, то ты глубоко заблуждаешься». Силко дёргает уголком губ в намёке на улыбку. Кажется, Джинкс уже успела побеседовать с сестрой, окончательно ту запутав. Тем лучше. — Хорошо. Тогда мой вопрос первый. Почему Паудер не смотрит на трупы? Она не смотрела на мёртвого Вандера, сидя рядом с ним, хотя его трудно было не заметить. В его-то тогдашнем состоянии. — Да она и на твой не... — ожидаемо взвивается Вайолет, но тут же осекается, сообразив, что сморозила глупость. На Силко Джинкс как раз смотрела и даже кресло развернула, чтобы не видеть, перед тем как начать свой монолог... «Стоп, Джинкс... но ведь спросили меня про Паудер?» — Вай хмурит брови, подозревая, что прочесть её замешательство по лицу не сложнее чем книжку с картинками для самых маленьких. И глупых. — Паудер, не Джинкс. Это ведь началось гораздо раньше, верно? — мягко произносит Силко, мастерски играя интонацией. Изображая сочувствие. Подталкивая к нужному ответу. — Я... тогда на мосту, когда мы искали... родителей, — Вай отводит взгляд, глядя на заходящее солнце, чаек, волны, куда угодно, кроме собеседника, — я велела Паудер закрыть глаза, а чтоб было не страшно... не так страшно в темноте, предложила петь песенку. Колыбельную, ту, старинную, которую все знают... — Именно поэтому её монстры приходят в темноте, — сухо произносит Силко. — А попытка закрыть глаза делает только хуже... — Что?! — Вай вскидывает голову, сообразив вдруг, что Силко в тот проклятый день досталась не милая, хоть и странненькая тихоня Паудер, к которой все привыкли у Вандера, а та дёрганная плакса, которая взорвала фабрику из желания помочь. Та, которую бросили дважды... — Ты думаешь, ей было легко жить, зная, что она своими руками уничтожила всё хорошее, что у неё было? — Силко улыбается уже явно, только вот совсем не весело. И Вай отмечает, как ярко во вдруг опустившихся сумерках светятся «мерцанием» его радужки. — Ну да, конечно, а ты прямо спас и помог?! — Вай снова идёт в атаку, уже зная, что проиграла битву слов. Кулаками у неё получается куда лучше. Только вот в исходе возможной драки она тоже не слишком уверена. — С чувством вины работать проще, — Силко игнорирует её неуклюжие нападки с уверенностью человека, прекрасно знающего свои возможности. — Хвалить и любить чаще всего достаточно. Принимать человека таким, как он есть... сложнее. «Таким как есть? Паудер была Паудер, но ты предпочёл сделать её Джинкс! Вывернуть наизнанку! Позволить ей... вывернуться». — Моя очередь спрашивать, — Вай вздёргивает подбородок, сжимает обмотанные бинтами кулаки, молясь всем известным богам, чтобы не сорваться. Не спросить... личное вместо нужного. — Ты отправил Пау... Джинкс за самоцветом? Силко удивлённо выгибает бровь. — Нет, я вообще был не в курсе её инициативы. Собственно, самоцвет мне показали, когда я, скажем так, пришёл к Джинкс заявить о недопустимости её действий. Шесть трупов миротворцев и взрыв посреди Пилтовера — перебор даже по моим меркам. — Наорал, что ли? — хмыкает Вайолет понимающе. — Попытался, — гладко лжёт Силко (а Вай почти уверена, что сейчас он именно лжёт), — обычно я стараюсь не допускать подобного тона. Особенно в её отношении. — Но если она взяла только камень, и тот без приказа, то почему было... ну, не знаю, не вернуть его обратно по-быстрому, подкинув учёным? — Вай всплёскивает руками, начиная ходить по пирсу из стороны в сторону. Проблема могла решиться так просто, так зачем же случилось всё то, что в итоге случилось? — Камень и дневник с заметками, — поправляет её Силко. — В сочетании с блестящими способностями Джинкс и моей просьбой этого оказалось достаточно для создания оружия. Настоящего, а не игрушечного... Советник Талис неплохо смотрится с молотом, когда позирует восторженной публике. И весьма смешно выглядит в бою. Мальчишка... Вай молчит, нехотя признавая правоту собеседника. Не прикрой она Джейсу спину, так он на фабрике и остался бы. Трупом в белом сюртуке с блестяшками и ручкой его хвалёного молота в заднице, невзирая на притащенную с собой толпу миротворцев. С другой стороны — после налёта этот пилтоверский болван что-то да понял. Ну или хотя бы попытался. Вышло, конечно, так себе, но попытка засчитана. — На самом деле разработку оружия на хекс-кристаллах начали задолго до Талиса. Дом Кирамман спонсировал подобные исследования ещё тогда, когда будущее «Лицо Прогресса» пачкало пелёнки. Контрабандные каналы поставки кристаллов в Пилтовер были предметом сделки между молодым Кримсоном и домом Феррос примерно тридцать лет назад. Тогда же между ними произошёл серьёзный конфликт... десять лет спустя Вандер провёл мимо таможни как минимум дюжину таких «посылок» из Шуримы. Не массовых, кристаллы никогда не возили больше, чем по две-три штуки, но всё же ему доверяли достаточно, чтобы рискнуть. И тогда ещё не шериф Грейсон, скорее всего, была в курсе большей части этих сделок. Кирамманы всегда привечали талантливых и амбициозных. Предпочитая выбирать из них самых голодных. Силко прислоняется плечом к трухлявому столбу и тянется за портсигаром, давая Вайолет минуту на осознание полученной информации. Осознанно делая паузу перед контрольным выстрелом. — Ты ведь не думаешь, что восстания не требуют финансирования? А кличку «Пёс» люди получают исключительно за личное обаяние? О нет, речь шла о репутации... или скорее — хватке. Не всегда деловой, но кто считает трупы в канале? Даже если это трупы лучших друзей? — Я... — Вай ерошит чёлку знакомым жестом, — я не знала ничего из этого. Нет, понятно, что мы все там не цветочки собирали и что Бензо торговал не только краденым, но и информацией... всякого толка. Но бар, «Капля» — тогда казалось, что там просто тихая гавань. Место, где проводят время до старости, когда бегать по улицам и махать кулаками уже как-то несолидно. Вандер учил нас выживанию, убеждал развивать способности, у кого какие были. Но... никогда не говорил, чем конкретно он сам занимается. Ну, точнее, он называл это «сопровождением сделок». — Очень, хм, ёмкое понятие, — Силко щелкает зажигалкой, — полагаю, он надеялся когда-нибудь передать дело тебе. Из всех своих... питомцев тебя он выделял особо, Вайолет. На «питомца» Вай вскидывается, молча. Сверлит недовольным взглядом чёрный глаз Силко, но быстро сникает. Вспоминает уроки Вандера, которые она по большей части пропускала мимо ушей. Тогда казалось — всё это приходится выслушивать только потому, что она старшая, она должна отвечать, соответствовать, понимать... А оказалось — руководить. И не названными братьями и сопливой сестрой, а в перспективе чем-то большим. Ведь скажи Вандер тогда: «Я передам тебе бар», — посмеялась бы, решив, что это слишком скучно. «Я передам тебе своё дело» звучало куда лучше, знай она, что в действительности скрывается за этим словом. Но Вандер защищал от лишней информации не только Линии, он защищал семью. Которую обрёл в огне восстания, им же и организованного. Предварительно угробив предыдущую... Вай вдруг становится зябко, и она с силой вцепляется в собственные локти, обхватывая себя руками. «Ты был мне братом, Вандер» — такое не говорят случайным людям, да и лучшим друзьям не говорят тоже. В памяти всплывает зарево пожара, скрежет металла и целый океан боли, сквозь который смотрят пурпурные глаза на деформированном, но всё ещё знакомом лице. Бездна, да она тогда чуть штаны не намочила от ужаса, увидев, во что Вандер превратился. А ведь Силко раздёргивал его намеренно, тащил зверя наружу, твёрдо зная, что зверь там есть. Имел возможность... проверить до? Убедиться? Ведь тогда, на мосту в разгар восстания, Вандер забил насмерть нескольких миротворцев безо всякого «мерцания», имея при себе одни лишь шахтёрские перчатки. А потом сбросил их без колебаний, чтобы взять её с Паудер на руки. Впрочем, за перчатками он всё же вернулся позже и хранил их много лет как... напоминание? Предостережение? Или немой укор себе прошлому? — Вернёмся, пожалуй, к нашему основному вопросу, — Силко выдыхает дым, безмятежно глядя на залив. Но при этом очень явно выделяя «основному» тоном. Глупо было надеяться, что он поверит в то, что Вай интересовал этот дурацкий синий шарик. И так же глупо было думать, что состоится ещё один разговор, где будут заданы уже совсем другие вопросы. — Кристаллы, — покорно соглашается Вай, признавая очередное своё поражение. — Кристаллы для дома Кирамман. — Квартира, которую вы так неудачно ограбили шесть лет назад, принадлежала не Джейсу Талису, молодому перспективному учёному из Академии. Принадлежала она дому Кирамман, как и всё незаконное барахло, там хранившееся. Вряд ли Кассандра Кирамман, советница и деловая леди, оказывала юноше протекцию исключительно из личной симпатии. Нет, ей нужен был не просто неглупый перспективный мальчик, но человек, маниакально верящий в магию и в своё время непосредственно с ней соприкоснувшийся. Всем... предшественникам Талиса не хватило упрямства. Ну и подходящей компании. — И много их было, предшественников? — Вай не может сдержать неуместного сейчас любопытства. — Достаточно, если верить Виктору, — Силко снисходительно смотрит на неё в ответ, но в этот раз получается даже почти не обидно. — Должность помощника декана, среди всего прочего, подразумевает сотрудничество с корпусом миротворцев и помощь в расследованиях, связанных с оборотом и использованием оборудования и материалов из «запрещённого» списка. А курирует такие дела шериф лично. Кстати, во времена Маркуса число подобных расследований резко пошло на убыль. И моей вины в том нет. Выводы можешь сделать самостоятельно. — Мы же просто стащили пару камешков по глупости, — Вай передёргивает плечами. — Неужели Грейсон, если она правда работала на дом Кирамман и сотрудничала с Вандером... неужели она не могла просто объяснить по-человечески, а не устраивать этот... спектакль?! — И лишиться должности? Слухи о её предвзятости ходили уже слишком давно, но и это можно было замять не урони Паудер... — Силко провожает взглядом огни взлетающего патрульного дирижабля, выхваченного из темноты прожектором на башне хекс-врат, и замирает, поражённый внезапной догадкой. Дирижабль набирает высоту по широкой спирали, кружась над одной точкой, словно сухой лист. Но если так можно подняться, то и спуститься тоже можно... «Я прикинула радиус поражения по башне Совета...» — но Джинкс рассчитывала на взрыв снаружи, а не изнутри! — Вайолет... — Та замирает, словно мышь перед змеёй, уловив опасное изменение тона. — Мы продолжим наш разговор потом. А сейчас ты пулей летишь в Пилтовер, находишь там свою подружку Кирамман и Талиса. Как хочешь: снимаешь его с Медарды, вытаскиваешь из кузницы — не имеет значения, и вы втроём немедленно, не теряя ни минуты, проверяете хекс-врата от фундамента и до крыши. — Поставка «мерцания» и «Поджигатели»? — Вай вспоминает отчёт о прошлом нападении и внутренне передёргивается. По счастью, Кейтлин хотя бы снимки обгоревших тел домой тащить не стала, вовремя сообразив, насколько это неуместно. Ограничилась печатным докладом патрульных. Но и того... хватило. — Да, «Поджигатели»... Только в этот раз атаковать будут не дирижабль, а саму башню! А кристаллов там не меньше сотни... Перед глазами Вай снова вспыхивают бело-голубые плети холодных молний из прошлого, и она едва успевает различить среди них маленький блестящий кружок, брошенный ей прямо в лицо. Золотая шестерёнка со знакомым до отвращения клеймом — бессрочный пропуск на все подъёмники Зауна. — Бегом, я сказал! * * * Кейтлин приходится выдёргивать непосредственно с дежурства, внаглую сославшись на несуществующий приказ советника Талиса, а вот самого Талиса всего лишь из мастерской. И эпицентра очередного скандала. И пусть в этот раз они с Виктором не успевают перейти от стадии язвительных комментариев к прямым сомнениям в адекватности собеседника и посылам оного в разнообразные путешествия ума и тела, но Джейс явно рад бросить тигли со зреющими хекс-самоцветами на озадаченного таким поворотом событий напарника, сорвавшись навстречу неприятностям на ночь глядя. Без сюртука и с молотом под мышкой. Стремительному исчезновению пончика и чашки кофе он радуется куда меньше, но Вай заглатывает чужой ужин, не жуя, и буквально тащит советника за рукав, не дав даже попрощаться. Хотя какой смысл в соблюдении формальной вежливости, если ты только что назвал партнёра по исследованиям окаменелой улиткой времён падения Шуримской империи и едва успел увернуться от запущенной в ответ гайки? Этого Вай решительно не понимает. Как и того, каким образом башня хекс-врат, доминирующая над портовым районом верхнего города, в действительности умудряется быть изнутри примерно вдвое больше, чем кажется снаружи. Особенно если её надо облазить сверху донизу за неполных четыре часа, будучи в любой момент готовой обнаружить или неприятный сюрприз, или вооружённого до зубов противника. Джейс со своим молотом, да и кексик с любимой винтовкой в такой ситуации оказываются практически бесполезны. Но если у Кейт есть хотя бы пистолет и неплохая практика передвижения по пересечённой местности, то Талис сдувается довольно быстро, и господина советника (с полного его на то согласия) приходится бросить рядом с диспетчерской. Наводить страх на операторов портала и раздавать ценные указания. Кейт достаётся нижняя часть башни со всеми её запасными выходами, мостиками и грузовыми лифтами, а Вай берет на себя верхнюю половину, чердак и многочисленные балки под куполом, увешанные непонятным оборудованием, как праздничное дерево конфетами. Следующие сорок минут она посвящает попыткам не свернуть себе шею, прыгая с одной неустойчивой опоры на другую, и придумыванию проклятий позаковыристее в адрес перчатки «Атлас», которую хекстек хоть и делает легче, но до веса пера ей всё так же чудовищно далеко. Ещё два часа спустя Вай решает, что свои кулаки тоже весьма неплохи, а главное — привычны и почти невесомы, поэтому перчатка остаётся скучать на площадке двадцать первого этажа в гордом одиночестве. Прямо на коврике с надписью «Помните о коллегах, вытирайте ноги перед выходом из технических помещений». Над сравнительной степенью чистоты полов на разных ярусах башни Вай думает примерно четыре пролёта вверх, пытаясь одновременно зевнуть и не споткнуться. И приходит к парадоксальному выводу, что по «Тихому омуту» от охраны и то веселее было бегать. Интереснее так точно. Да и компания была... понимающая. А тут сонные голуби да парочка пауков. Даже сторожа нет! «Бездна, да что же они все надо мной издеваются? Сначала Виктор, теперь Силко, чтоб его док обратно в банку к этой розовой твари засунул за такие идеи...» — Неумолимо надвигающийся рассвет Вай встречает в обнимку с какой-то технической колонной и без малейшего намёка на результат. Ну, если не считать напрочь сбитого дыхания и дрожащих от усталости ног. Прислонившись лбом к холодному металлу, усеянному ровными рядами заклёпок, она мрачно размышляет о том, как будет объясняться с Талисом, если на дирижабль, уже видимый в чердачное окно башни, так никто и не покусится. Но тут её внимание привлекает необычный жужжащий звук. Экко с ребятами предпочитали гонять на своих летающих досках с воем, но вот заглушаемый движок у них звучал подозрительно похоже... Вай крадучись отступает в тень и осторожно выглядывает из-за колонны, понимая свою ошибку. Они искали внутри башни, а надо было всего лишь проверить купол снаружи. И намертво задраить световые люки. В один из которых сейчас верхом на летающей доске медленно опускается закутанный в широкий плащ человек. Причём верхом в буквальном смысле: на доске незваный гость не стоит, а сидит, свесив ноги и небрежно помахивая окованным металлом ботинком внушительного размера. Маска «Поджигателя» на нём такая же, как у остальных бойцов Экко, разве что сам человек может оказаться вовсе не человеком, судя по росту и ширине укрытых плащом плеч. Вай вспоминает похожего на летучую мышь парня, едва не проломившего ей голову обломком трубы, и морщится — такого противника скрутить будет довольно сложно. Но ведь на деле его не надо убивать или калечить, достаточно будет отвлечь, пока дирижабль с «мерцанием» не уберётся подальше. «Знал бы Вандер, на кого приходится работать ради блага Зауна, дал бы по шее! И был бы прав». Вай несколько раз беззвучно вдыхает и выдыхает, считая про себя секунды, успокаивая сердцебиение и готовясь к схватке. Она помнит, что сложнее всего дотерпеть до момента, пока противник подберётся на расстояние удара и будет готов ударить сам, но не будет ждать контратаки. Но про защиту лица традиционно забывает. Поэтому едва не валится с ног от первого же пропущенного удара в скулу, ощутимо взбалтывающего мозги в голове и заставляющего вспомнить, что один зуб она уже потеряла. Зато в чувство её эта «оплеуха» приводит замечательно. И в соответствующий боевой настрой тоже. — Ах ты тварь! — Вай бьёт с разворота, целя в прикрываемую локтем сумку на груди противника, но тот оказывается слишком быстр, поэтому удар получается скользящим. Но хватает и этого. Ушастик (а парень под маской и правда оказывается похожим на летучую мышь вастайи, только другой масти и заметно старше, чем дружок Экко) отбрасывает сумку с оборванным ремнём в сторону, скалясь и жестом приглашая Вай продолжить «танец». Но не забывает при этом сохранять в поле зрения окно. И дирижабль, полудохлой гусеницей ползущий к маяку портала. Таможенный баркас с ноксианцами только-только начинает свой путь от причала, опаздывая на обидные полторы минуты. Вай рвётся вперёд, обманчиво глупо открываясь, но ловко пропуская в последний момент чужой кулак над самой кожей. Опрокинуть противника удаётся лишь вместе с собой (Тяжёлый, сволочь! А вот пол твёрдый...), зато приплюснутый нос ошеломлённого падением ушастика хрустит под локтем, как хорошо прожаренный сухарик. Не звук, а чистая музыка. С новой, неожиданной ноткой. Вай ахает, отскакивая и ощущая лишь жар, опаливший рёбра. А противник уже встаёт, поигрывая ножом. Красным от её собственной крови. Хочется верить, что рана неглубокая, а времени всё ещё достаточно, но... Вай получает вторую царапину, опоздав с манёвром уклонения всего на десятую долю секунды, и едва успев перехватить чужое запястье на излом. Ну, почти на излом. С ударом в пах тоже выходит скверно, длина ног слишком разная, и Вай банально не дотягивается коленом до цели. Зато дотягивается лбом до чужих зубов. В голове звенит второй раз, но это уже не имеет значения — дирижабль, принявший на борт всех нужных пассажиров и вышедший на позицию для прыжка, окутывается паутиной тонких синих линий, знаменующих начало телепортации. Но тут ушастик успевает удивить Вай ещё раз. Он по заковыристой траектории кидается сначала за своей сумкой, лежащей у самого окна, а потом кувырком уходит в самоубийственный (шума двигателя летающей доски Вай не слышит, лишь топот сапог на лестнице) прыжок наружу. И Вай снова опаздывает — её пальцы соскальзывают с чужого воротника, сжимаясь взамен на оборванном ремне сумки. Дирижабль благополучно уходит в портал, а она ещё мгновение оцепенело смотрит на горящий фитиль, прежде чем с воплем швырнуть бомбу вслед за хозяином. Шарахает знатно, с потолка сыплется пыль, а со стороны лестницы слышится ругань. На незнакомом, лающем языке. И спустя считанные секунды Вай оказывается лицом к лицу со старшей Медардой и парой её гвардейцев. — Советник Талис! — Медарда идёт к цели, словно ноксианский военный корабль — не сворачивая и снося все препятствия в лице возмущённых операторов портала по пути. Прихрамывающая Вай и поддерживающая её Кейтлин, опоздавшая к драке, плетутся позади. Но стоящий у перил платформы Джейс не оборачивается, лишь поднимает руку ладонью вверх, требуя тишины. И Амбесса умолкает, удивлённо вздёргивая седую бровь. А Вай сквозь басовитый гул генераторов снова слышит уже знакомый жужжащий звук. Правда, сейчас он то и дело прерывается отдающимся в зубах мерзким скрипом и потрескиваниями. Тридцать пять секунд спустя (Вай замечает, как Кейтлин смотрит на наручный хронометр, одними губами отсчитывая время) доска с новым седоком появляется в поле зрения. А Вай изумлённо моргает, встретившись взглядом с золотистыми глазами Виктора. — Госпожа Медарда, — учёный, игнорируя остальных присутствующих, обращается напрямую к Амбессе, склоняя голову в вежливом поклоне. Блестяще создающим впечатление, что Виктор не сидит сейчас на покрытой подпалинами, сыплющей искрами летающей доске над почти бездонной пропастью, а стоит, опираясь на трость, в наполненном гостями бальном зале. Трость, кстати, тоже присутствует — лежит поперёк доски, служа дополнительным элементом управления. А вот раскрывший свои лепестки над плечом учёного лазерный хекс-коготь явно призван быть весомым аргументом в возможном споре. Но Медарда умеет понимать недвусмысленные предупреждения, поэтому дело ограничивается ответным поклоном. Столь же вежливым. — Это были не совсем «Поджигатели», — ровным лекторским тоном произносит Виктор, лёгким движением ноги разворачивая доску боком к зрителям и откидывая непривычно массивную крышку с кожуха, прикрывающего элементы управления. — Не их почерк. — И не их... возможности, — выдавливает ошеломлённый Джейс, когда прямо перед его носом оказывается рамка с тремя потрескивающими от переполняющей их магии хекс-кристаллами. — Именно, — удовлетворённо отзывается Виктор. Рамка с кристаллами увенчана знакомым всем вензелем дома Кирамман.