У этого нет названия!

Сегодня мы поздно закончили из-за приближающейся проверки. Я возвращалась домой после работы вдоль леса, что рос вокруг нашего небольшого микрорайона. Пётр забирал Киру из садика сам, и я могла идти неторопливо, наслаждаясь при этом видами. Шершавые стволы сосен были будто подсвечены красным — солнце уже потихоньку садилось, и наступал спокойный весенний вечер. Идти мимо леса было вполне безопасно — он был охраняем нашими двумя воинскими частями, и никакие маньяки не смогли бы проникнуть за территорию, но мне всë равно было немного жутко. От своих мыслей. Всë как-то перевернулось с ног на голову. Если раньше мне было привычно влюбляться в кого-то, думать о них, мечтать и фантазировать о всевозможных вещах, напрочь сметающих всю мою разумность, то сейчас я себя не понимала. Ну… допустим, мне не хватало Вити, а Лисицына ещё не успела заполучить. Непонятная фрустрация ещё хоть как-то объяснялась. Но что такого в этой девчонке, кроме смазливой внешности и юности? Шли дни, а затем недели, но я не переставала о ней думать. Схожесть Мирославы с отцом с каждым днём, что я изучала еë фотографии и видео, таяла на глазах. Теперь я видела только еë саму, и перед сном однажды словила жгучую волну желания познакомиться именно с ней поближе. Только какого, собственно, хрена? Судя по информации из соцсетей, ей было двадцать, и тëтя Ева со своим «без трёх лет тридцать» совершенно не вписывалась ни в какой из возможных сценариев. Полина послала меня нахрен с моим самобичеванием по поводу возраста, давая понять, что я страдаю ерундой. Однако это мало помогало. Подруга могла подкалывать меня сколько угодно, это всё равно не вносило ясности в то, что со мной. Алиса же мечтательно рассуждала о зарождающемся тепле в моей душе, отчего я впадала ещё и в панику, ведь мне совсем не улыбалось влюбляться снова. Да, в прошлом я имела связи с девчонками, чего только не было — и флирт, и секс, и банальные переписки ни о чём, пока я сохла по ним и не знала, как двигаться дальше. Но это же всё в прошлом. Или уже нет? Я не ожидала, что кроме мужчин спустя столько лет меня сможет снова кто-то зацепить. Я зашла в квартиру, повесила зонт и сумку на крючок возле двери и прислушалась. Дома я совершенно точно была одна — видимо Пётр решил как обычно погулять с Кирой, и у меня было немного времени привести себя и дом в порядок. Я поморщилась от одной мысли об этом. Как же мне надоел этот вечный бардак. Наверное, грех было жаловаться на разбросанные вещи и крошки на всех поверхностях после еды, неровно раскрытые занавески, грязную посуду после тонны обещаний её намыть, в сотый раз испачканные вещи после сушки, которые я приготовила для глажки («Ой, я не заметил!») … но я, кажется, чертовски устала. Лёгкий стыд от собственных ошибок укалывал меня в грудь каждый раз, когда я замечала несовершенство отношений с мужем, но постепенно чувствительность снижалась. Так и происходит этот, как его… семейный разлад? Начинается всё с бардака и невнимания, а заканчивается откровенным неуважением и разводом? Хотя, что это я разбушевалась в собственных мыслях, Пётр меня любит, и я это знаю. Но непонятное неуютное ощущение не отпускало. На телефон пришло оповещение и, всё ещё сидя на кровати с полуспущенными штанами, я неохотно потянулась рукой и захватила телефон с прикроватной тумбы. Раздосадованная гримаса вмиг переменилась на благоговейное любопытство. Мирослава опубликовала новую фотографию, и мне срочно нужно её посмотреть. Откуда я это знаю? Я не стала подписываться на неё в соцсетях — пока побоялась, но поставила оповещения на все новые записи. Очень удобно, когда можно делать это, даже не находясь в друзьях. Пока мой пытливый взгляд изучал фотографию, в голову робко просилась вполне разумная мысль: а нахрена мне вообще это надо? Лисицын нигде не мелькал на страницах ни дочери, ни жены (да, я вычислила и её), ни каких-либо других родственников, и пора бы уже отступиться. Я понимала, что вполне в состоянии подыскать какой-то другой способ удовлетворить своё идиотское желание любоваться им, но совершенно точно не была в состоянии перестать блуждать по страницам Мирославы. Подруги даже ласково прозвали меня «сталкером». Муж и дочь вернулись с прогулки — я услышала, как хлопнула входная дверь и раздались их весёлые звонкие голоса, пока находилась в ванной и принимала душ. Только вот, мне самой было совершенно не весело. Я яростно намыливала голову и думала о Лисицыне. О его непонятной энергетике, которая тянула к себе магнитом. Я обжигала тело горячей как лава водой и представляла рядом Мирославу и её тонкие изящные запястья, которые она положила бы мне на плечи… Так, стоп. Вслед за возбуждением злость окутала меня с головой — я явно воображала что-то немыслимое. Сука, почти напрочила им двоим инцест, ведь я теперь безумно хочу обоих и желательно одновременно. Я представляла себе попеременно то одного, то другую, и медленно сходила с ума. «Какого хрена?!» — тысячекратно проносилось в моём безнадёжно больном сознании. Я никогда не встречала подобного и даже посоветоваться не с кем было — у этого даже нет названия и это не укладывается ни в какие разумные рамки. Как можно хотеть и человека, и его родителя? Это даже звучит убого, как ни посмотри на ситуацию: я влюбилась во взрослого женатого мужика, да ещё и с его дочкой с большим удовольствием трахнулась бы. Или нет, не так… Я хочу переспать с девушкой, но её папа тоже ого-го, вот бы мы оказались в постели втроём! Боже… Пока мысленно я умоляла себя остановиться, почти поверила в высшие силы. Я реально готова была стать адептом любой религии, только бы она сделала меня нормальной. Ну, пожалуйста… Мои дни превратились в размытую полосу. Я, как назло, всё реже натыкалась на Лисицына, но если это происходило, то он подпитывал мою жизненную энергию испытующими внимательными взглядами. Я гадала, что бы они значили, но получалось хреново. Это не было похоже на жгучую заинтересованность, но выражение его лица странным образом менялось, как только мы пересекались. Сначала я грешила на его плохое зрение — возможно, он просто хотел рассмотреть, кто перед ним находится, но всё те же изучающие взгляды я ловила и тогда, когда очки красовались на его переносице. К слову, я начала замечать, что он чаще стал пребывать в хорошем настроении. Оно и понятно — ожидание скорого перевода в новую часть явно скрашивало его будни. Наверное, ему всё здесь так осточертело. А лично мне… осточертела невозможность подойти к нему и, любовно смахнув невидимую соринку с кителя, поправить погоны с двумя огромными звёздами и стоять близко-близко, вдыхая запах его парфюма. Однажды я уловила лёгкий ароматный след, спускаясь за Лисицыным по лестнице — это было что-то совершенно обычное, типичный мужской одеколон, но как же он меня манил. И его фигура больше не казалась непропорциональной, меня вообще теперь не заботил тот факт, что Даниил далёк от спорта. Ну и что, зато он харизматичный, и уверенность в себе из него так и прёт, и губы красивые. Последнее, кстати, для меня было важнее.

***

Я мысленно прикидывала, как же мне познакомиться с Мирославой, пока в моём кабинете толпилась куча народу. По правде говоря, все эти люди прибыли не ко мне, а к моим начальникам, но меньше они меня от этого не нервировали. Я плохо отношусь к суете, крикам и требованиям людей делать всё быстро, быстро, быстро… Хотя, сама я не гнушаюсь хотеть исполнения моих желаний вотпрямщас, чтобы насытиться сполна и начать желать чего-то другого. Что ж, у всех есть свои недостатки. — Юрий Сергеевич, холодно что-то. Может, можно прикрыть окно уже? Мой начальник был любителем проветриваний по поводу и без, и я ёжилась от ветра, поддувающего из открытой форточки. Почти наступил май, но на улице ещё не было особого потепления. — Да, конечно, — отозвался тот. — Каширин! — Я, товарищ подполковник! — Закрой окно. «Есть!» — буркнул один из прибывших молодых сержантиков, откладывая свою толстую папку с документами в сторону, чтобы протиснуться между близко сдвинутыми столами к окну. Я улыбнулась. Всё-таки, были плюсы в том, что я единственная девушка в нашем подразделении — меня никогда особо не утруждали работой и можно было расслабиться, зная, что большинство проблем или даже таких банальных ситуаций буду решать не я. Ещё бы зарплату нормальную… — Коваленко, сюда смотри. — Юрий Сергеевич насупился и одёрнул за рукав стоящего рядом капитана из подчинённой нам части. Тот закатил глаза и, напротив, слегка отстранился. — Сюда смотри, я сказал! Шапку переделать, начальник боевого управления у нас давно не Киселёв, да и ведомость вся косая-кривая. Ты под чем её делал, а? Я разбираться, что ли должен, на какие телеграммы ты ссылаешься? И ВУС ты мне по кой хуй тут указываешь? — Исправлю, товарищ подполковник, — скривился Коваленко. — Иди, блять, взгляни на ведомость… да хотя бы Пестова. Всё нормально оформил, у меня вон даже Дмитриев до него не доебался. Понял? — Понял, товарищ подполковник. — Иди нахер отсюда. Ева, извини за мат, — как бы промеж делом бросил Юрий Сергеевич и отодвинул от себя все документы. — Так… ты, ты и ты, — он указал пальцем на троих мужчин, тихо стоявших почти около двери, — свободны! Остальные после обеда все ко мне снова. — Есть! — ответил сбивчивый хор голосов, и зелёные человечки потопали на выход. Уже почти прикрыв дверь за собой, некоторые из них начали материться — почти всех отымели за неправильные отчёты. Мне подобное никогда не было знакомо, и я могла им только лишь посочувствовать. В это время затрезвонил рабочий телефон. — Подполковник Шаров, — зычно рявкнул мой начальник, отвечая на звонок. Сначала он долго слушал, а потом начал говорить. — Да были они уже. А ты когда вернёшься? Где-где ты?.. Я, сидя за своим рабочим местом, разбирала входящие документы по датам и почти не реагировала ни на что и не вслушивалась в происходящее рядом, пока вдруг не услышала знакомое имя. — Ева, — Юрий Сергеевич прикрыл телефонную трубку ладонью и повернулся ко мне. — М-м? — я всё ещё витала где-то в облаках. — Сходи на КПП. Володя говорит, что там капитан стоит, который пакет передаст нам сегодня на вечер. Его надо забрать. — Володя Дмитриев, что ли? — Ну, кто ещё-то? Короче, надо сходить, пока этот Карпов ждёт и не ушёл никуда. Меня прострелило. — Там… капитан Карпов? — решила я уточнить на всякий случай. По спине прошёлся такой холод, что я от волнения сразу стала дрожать. — Да. Ну, давай-давай, скоро закончим с этими дебилами и вечером соберутся все. — Хорошо, сейчас. Я тряслась как сука. Я не была готова к встрече. Меня мысленно колбасило из стороны в сторону, почти чувствовалось, как мозги бешено пульсируют в попытках всё осознать. Я безумно скучала, я миллион раз проговаривала про себя все возможные диалоги — что можно было сказать Вите после такого долгого перерыва в общении, как оправдалась бы за свой уход «по-английски». Пока кожаная куртка натягивалась на плечи, я прикидывала, как скрыть волнение перед Карповым, чтобы не выглядеть тупо. Ещё и при всех — на КПП всегда полно дежурных срочников. Нельзя было давать понять Вите, что меня беспокоит то, как мы разошлись — непоколебимую гордость как возмездие никто не отменял. Даже если она была напускной. Выйдя на улицу, я немного постояла, дала себе буквально полминуты прийти в норму. Из кабинета-то ушла за считанные секунды, самоконтроль привычно держал меня на ногах и не отключал здравомыслие, но внутри себя я увязала в ощущении, будто бы время сгустилось и прошло миллион сраных лет. Шаги постепенно ускорялись, и я поймала себя на мысли, что вполне себе спешу. Да, я спешу! Плевать я хотела на прошлые недомолвки и недопонимания. Столько ведь воды утекло за эти месяцы. Это же мой Карпов — тот, которого я целовала и который полюбившимся томным голосом говорил со мной, когда этого так хотелось. Ну, и что, что больше не общаемся и вряд ли будем теперь — главное, что я увижу этого человека. Нужно будет обязательно спросить, как у него дела, для меня это было важно. Пусть и без недоотношений со мной, но у него должно быть всё хорошо. Я почти бежала до КПП, не скрывая улыбку на лице. Дверь с неудобной ручкой послушно открылась, и я уже видела очертания мужчины в зелёной полевой форме у окошка бюро выдачи пропусков. Радостная эйфория во мне заискрила. Блять, как же я рада его видеть! Карпов, услышав мои шаги, пока я проходила через турникет, обернулся, и… Так, стоп. Это какой-то не тот Карпов. Подождите… может, я перепутала и это вообще левый мужик какой-то? — Это вы из боевого управления? — спросил меня левый мужик, у которого на форме красовалась тёмно-зелёная нашивка: «Карпов. М.Д.». Она вмиг лишила меня надежды, что я всего лишь обозналась. Это тот, про кого говорил мне начальник, просто однофамилец. Я закусила губы, с которых ещё не успела слететь улыбка, и молча кивнула, натянув на себя непонятную гримасу. — Вот, держите, — в протянутом мне чёрном пакете предательски зазвенело стекло. Наверняка, бутылки с алкоголем. Я горько усмехнулась. — Спасибо, — я быстро забрала пакет. — А почему именно вы? — Что — именно я? — непонимающе спросил капитан. Кстати, вообще некрасивый. — Ладно, ничего, — махнула я рукой и повернулась к выходу. — Спасибо ещё раз, до свидания. — До свидания, — ответили мне. Я вышла на улицу и жадно вдохнула уже почти майский воздух, жмурясь на выглянувшем солнышке. Как интересно получилось — ждала я одного, а получила совсем другое. Кто бы мог подумать, что у нас есть ещё один капитан Карпов! Пока меня несло от КПП назад в кабинет, утихомирилась ожесточённая битва сердечного ритма и грудь вздымалась ровно. За короткие минуты до моего вселенского облома я будто заново прожила эту жизнь, где рядом мог бы присутствовать Витя. В голове тогда живо пролетели все неозвученные разговоры между мной и тем Карповым, что занимал моё сердце несколько месяцев назад. Мне казалось, что это по-прежнему так, ведь я не волновалась бы перед встречей, если бы было плевать. Я успела сказать всё, что хотела — действительно всё, пусть даже воображаемому собеседнику. И теперь голова стала странным образом пустая, будто бы из неё разом вычерпнули все навязчивые идеи и мысли, давящие своей плотностью и невозможностью реализовать желаемое. Перед тем, как перешагнуть порог штаба, я обернулась на КПП и прислушалась к своим ощущения. Да. Это оно — я больше ничего не чувствую к Карпову. Меня отпустило.

***

Пальцы неторопливо скроллили экран телефона, пока я в сотый раз засматривала до дыр фотографии и видео Мирославы. Новых в инстаграме пока не было, приходилось довольствоваться тем, что есть. Я даже почти привыкла к тому, что думаю о ней постоянно. Ну, а что оставалось делать? Она совершеннолетняя, двадцатилетняя девушка, да и я вроде как не старая. Двадцать семь лет — пока не приговор, хе-хе. И я испытываю к ней чудовищное влечение, пусть даже в жизни мы не знакомы. Пока не знакомы. Я обязательно придумаю способ до неё добраться, чтобы было проще сблизиться, а там и до Лисицына-старшего дело дойдёт, если повезёт мне… Может быть, я даже смогу видеться и общаться с ним на правах подруги его дочери. Впрочем, что-то я размечталась. Надо сначала добиться доверия к себе от неё, а потом уже дружить или стремиться к чему-то большему. — Могла бы и помочь, — прошептала Катя Кириллова из соседнего отдела по планированию. Она поставила две огромные тарелки с салатом на раздвижной стол и укоряюще окинула меня взглядом. Наши начальники решили скооперироваться и провести небольшой сабантуй по случаю их собственных дней рождения, которые у обоих прошли в минувший четверг. Шашлык, алкоголь рекой, музыка в кабинете — всё, чтобы отдохнуть и телом, и душой перед майскими выходными. Уже завтра наступал последний весенний месяц, как хорошо… — Вообще-то, я предлагала, — парировала я, лениво перекидывая ногу на ногу. — Но ты же всё сама-сама. — А элементарная вежливость? — усмехнулась Катя и присела рядом. — Куда уж элементарнее? Да не парься ты, сейчас мужики всё красиво организуют сами — вон как у них глаза забегали, когда я переданные бутылки выставила. — Блин… поскорей бы, — вздохнула Кириллова и отодвинула занавеску у окна, около которого мы сидели. Она всмотрелась вдаль, где было видно мужчин и дымящийся мангал. — Не могу уже впустую вдыхать все эти… шашлычные ароматы. — Я тоже, — ответила я, тайком поглядывая на телефон. — Тебе приходила зарплата? — вдруг поинтересовалась Катя, отвлёкшись от своих наблюдений. — Нет пока, да толку-то её ждать? Праздники пройдут и придёт, наверное. Хотя, самой интересно, честно говоря. — Я заходила к майору Викторову, но он пока ничего не сказал. Ну, типа, ждите и всё такое. Нормально им, да? — вмиг взъерошилась Катя. — Сами зарплату точно в срок получают и одним днём, а нам жди и гадай когда же, когда! — Ты новенькая ведь, да? — я улыбнулась. — Да, а что? — Я третий год в армии работаю, привыкла просто, — пожала я плечами. — Вся эта зарплатная канитель надоела, конечно, но деньги приходят же, в принципе, и ладно. А кто, кстати, этот майор Викторов? — насторожилась я. — Не слышала никогда о таком, хотя список личников регулярно в кадрах запрашиваю. — А… да это новый начальник АПГ. Только на этой неделе пришёл, кажется. — А Лисицын всё уже?.. Ушёл? — я нервно сглотнула. Я совсем забыла о том факте, что Даниил скоро нас покинет и неизвестно даже, куда его занесёт. Может, вообще в далёкий регион? Как мне теперь быть вообще? — Нет, тут ещё вроде, — Катя стащила со стола колбасу и теперь невозмутимо жевала её. — Ему ж ещё дела и должность надо сдать, в курс дела ввести преемника. Ну, это я так слышала. — Понятно, — кивнула я. — Значит, он ещё здесь сегодня… — шёпотом непроизвольно добавляю. — А тебе он нужен, что ли? — Что? — растерянно отозвалась я. — Да нет. Или, вообще-то да, надо решить один вопрос. Ну, это я потом. — Поторопись тогда, может он не вернётся уже после праздников? — пожала плечами Катя. Я встала. — Да, зайду сейчас… — только начала я говорить, как дверь в кабинет открылась и ввалились радостные офицеры, держа в руках шампуры, нанизанные шашлыком. Естественно, мне никто не дал уйти. Пришлось сесть обратно, но в этом был и плюс: я хотя бы имела в запасе немного времени, чтобы обдумать, что я скажу Лисицыну на прощание. Вдруг, я его больше никогда не увижу, верно? Мне было бы спокойнее попрощаться с ним в осязаемом временном пространстве, а не так, как было с Карповым — только мысленно. Я, конечно, совсем не хотела прощаться навсегда, но это всё, что у меня было на данный момент — лишь грядущая краткосрочная встреча. В принципе, я даже осталась довольной спонтанной весёлой попойкой. Я приговорила вместе со всеми один бокал вина — совсем немного, чтобы спьяну не ударить в грязь лицом перед человеком, на которого всё ещё хотелось произвести впечатление. Алкоголь лишь приятно расширил сознание и пришла идея, что стоит вести себя естественно. Ничего не хочу придумывать экстраординарного, на шею вешаться не буду. Не отказалась бы, но всё равно, зачем? Только мучиться потом — я же жадная до удовольствий. Разве это не стало бы удовольствием для меня — прижаться к Даниилу? Хотя, кто бы мне дал это сделать. Я попросила меня извинить — сказала, что нужно отойти по делам, и лишь Катя понимающе кивнула. Остальные же, будучи уверенно нетрезвыми, обратили мало внимания на данное отпрашивание. Тогда, под шумок, я свалю домой пораньше, невелика беда. Захватила вещи из нашего кабинета, заперла его, и пошла навстречу, возможно, величайшему позору в своей жизни. Но кто я такая, чтобы противостоять своим желаниям? «А вдруг я завтра сдохну, правильно?» — как говорила одна мудрёная психологиня из ютуба. Пока моя задумчивая оболочка человека спускалась по лестнице с четвёртого этажа на второй, во всём штабе было очень тихо. Наверняка, все разбрелись по домам... может, и Лисицына уже нет. Я пока не разрешала себе грустить по этому поводу — вино внутри организма не давало этого сделать. И солнышко светило в окна, пробиваясь на ковровые покрытия и стены, словно подбадривая меня своим светом. Да ладно тебе, Ева, всё же хорошо. Ты ни во что не вляпалась пока что, живёшь себе спокойно, работаешь, что ещё надо? Дома муж, ребёнок, где-то, пусть и далеко, твои друзья - и все живы и здоровы. Прекрасная жизнь, ты давно хотела такую. Я увидела Лисицына внизу у самой лестницы, идущего со стороны конференц-зала и размахивающего чёрной сумкой для документов. Рядом с ним шёл мальчишка срочник с катушкой проводов в руках, которому Даниил что-то объяснял, рвано жестикулируя на ходу. От этой картины внутри меня словно разлилось ещё больше тепла. — Даниил Вячеславович! — негромко, но вполне слышно позвала его я. Тот за секунду остановился и обернулся на мой голос. — Да? — Я хотела… — перебирай ногами нормально, не споткнись, Измайлова, — Я хотела зайти к вам в кабинет, но увидела здесь, и… Хотела сказать вам… — Что? — Даниил поправил очки на переносице. — Иди, Шишкин, я позже подойду. Я проводила взглядом послушно уходящего Шишкина и посмотрела на Даниила. Чёрт, какой же он привлекательный, и похудел как будто. Или, может, просто моё воображение делает его лучше, чем он есть? Голубые глаза, русые волосы — вблизи они, всё же, не особо светлые, в меру широкие плечи и ровная выправка. Он хорошо выглядит. Я не видела в нём Мирославу, разве что, совсем чуть-чуть уже. Для меня они теперь разные. Губы, во всяким случае, манят несколько иначе — это что-то природное, то, что побуждает меня хотеть его поцеловать, к девушкам же я имела более эстетическое сексуальное влечение, нежели к мужчинам. Лисицын так же ровно смотрел на меня и ждал, пока я приближусь. — Кабинет рядом, можем туда пройти, если это что-то важное, — предложил он, кивая в сторону коридора по правую от нас сторону. Я согласилась. — Знаете, не то, что бы сильно важное…- мы заходили в почти уже бывший кабинет Даниила, который пока ещё был обжит в его стиле. Хм, следов нового начальника АПГ не наблюдалось. — А где майор Викторов? — Они с командиром сидят, — многозначительно сказал Лисицын, проходя вперёд и опираясь рукой на стул у пока ещё своего стола. — Бухают, что ли? — вино-таки развязывает язык, я пускаюсь в не совсем корректные изъяснения. Встаю рядом. — Что ещё делать перед майскими праздниками? — пожал плечами Лисицын, смотря на меня. — А вы? — А я ещё успею. — Я ведь, на самом деле, зачем шла-то... Хотелось поблагодарить вас, - пытаюсь сделать лицо доброжелательным, но прямо физически ощущаю, как любуюсь распахнутым воротником на кителе полковника. — За что? — не понял Лисицын. Вообще-то, много за что. За то, что благодаря вам я отвлеклась от Карпова, за то, что произвели на свет прекрасную Мирославу, которая разбудила во мне давно забытые эмоции, за то, что хорошо относились к моему мужу как к коллеге, и что выдернули из бывшего коллектива, которые создавали мне проблемы на ровном месте… — Ну, как за что? — улыбнулась я. — Вы же, насколько я знаю, помогли моему мужу трудоустроить меня сюда, и очень вовремя это сделали, кстати. Спасибо, — я неожиданно для самой себя протянула руку для рукопожатия, и полковник охотно на него ответил, крепко обхватив мою ладонь. — Я всегда стараюсь вникать в проблемы подчинённого личного состава, — Даниил смягчился и перестал быть таким серьёзным. Его внимательный взгляд прошёлся по мне, задержавшись чуть ниже уровня глаз, и стал таким странным… — Так что… В дверь внезапно постучали. Я мысленно заматерилась, ведь такой момент испортили! Конечно, мы бы не поцеловались, нет, но интимность могла начать зашкаливать, ведь за руки мы держать друг друга не перестали не сразу, и я всё ещё ощущала его тёплую кожу и пальцы, будто бы обнимающие мои. — Да! — крикнул Лисицын, обращаясь к закрытой двери и отпуская меня. — Товарищ полковник, разрешите войти! — это заглянул рядовой Шишкин. — Давай, только быстро, — раздражённо бросил полковник. Я почувствовала себя странно и словно испугалась, что раздражение может потом вылиться и на меня. — Даниил Вячеславович, я пойду наверное, — тихо предложила я, пока срочник не начал тараторить. — Ну… хорошо, — кивнул тот. — Ещё раз спасибо вам, — я снова пожала ему руку — не смогла удержаться. — И удачи на новом месте. — Вам спасибо за работу, — оживлённо ответил Лисицын и даже слегка улыбнулся, кажется. Я попрощалась и вышла из кабинета. Меня охватили такие разные эмоции, что нужно было срочно выговорить всё, что на душе. Грусть вошла в меня, но и радость от того, что я-его-потрогала не сходила на нет. Я была уже за территорией части, когда достала телефон и наговаривала Алисе в голосовых сообщениях всё, что пережила за эти месяцы, периодически срываясь на всхлипывания. Я сейчас что-то такое особенное потеряла, даже странно. Что мне делать сейчас, совсем не представляю… Дома меня снова ждала гора грязной посуды и тишина — Пётр на работе, а Кира пока в садике. Я могла выговариваться и выговариваться, что и делала, накидав подруге голосовых сообщений минут на десять. Она любопытна, я знаю, поэтому прослушает их целиком, скорее всего, и может даже совет какой даст. Не помешало бы. Я прервалась только когда увидела оповещение о выложенной Мирославой фотографии. Зайдя в инстаграм, увидела её в странной одежде на снимке с какими-то парнями и девушками, и поняла — это, кажется, рабочая форма. Она что, на работе? Похоже даже, что это какое-то кафе… Я скользнула взглядом чуть выше и мои глаза моментально расширились. Она выложила геолокацию. Я знаю это кафе. И сегодня я буду там вечером.