Разве мы в праве что-то менять?

      Кадзуха в очередной раз шмыгнул носом и упал на кровать к Еимии. Та понимающе погладила его по волосам, от чего слезы потекли только активнее.       Еимия вздохнула и сняла резинку с волос Кадзухи, распуская их и начиная расчесывать пряди пальцами. Не помогало, парень все еще плакал. Девушка потянулась за гитарой:       — Давай-ка я тебе сыграю.       Кадзуха всхлипнул и кивнул. Еимия аккуратно разместила гитару на коленях, настраивая инструмент и тихонько напевая под нос какую-то песенку популярной молодежной группы. Затем прокашлялась и начала играть приятную, задорную мелодию. Кадзуха прикрыл глаза и начал представлять, что это бренчит своими бледными и тонкими пальцами Скарамучча. И вот он, сидит, скрестив ноги, высунув проколотый язык и недовольно щурясь, перебирая струны. Его косуха валяется на кровати, а медиатор уже давным-давно куда-то делся, и последний факт является причиной редких матерных высказываний со стороны Скары. Кадзуха лежит, слушая какую-то дурацкую, но прилипчивую мелодию, и совершенно ни о чем не переживает. Слезы перестали течь, Кадзуха успокоился и уткнулся носом в простыню. Спустя пять-семь минут Еимия прекратила играть и тихо спросила:       — Кадзуха? Ты спишь?       — Нет, — недовольно буркнул он, сразу вернувшись с небес на землю.       Нет, три часа назад Скара его чуть не побил, а их дружбе явно пришел конец. Он тогда сидел на полу и плакал, пока его не увидела вышедшая в уборную Еимия. Сразу после урока она отвела его к себе домой, напоила чаем с травами и начала успокаивать. Она знала, что делает: «тот самый» у нее был уже раза два или три, и в предыдущие разы именно Кадзуха подбадривал ее, покупал вкусняшки и врубал «Горбуна из Нотр-Дама» на ноутбуке. А у Кадзухи еще ни разу не было ни «той самой», ни «того самого». Были минутные заинтересованности, но это мелочи. Их отпустить можно, даже не задумываясь.       Скару отпустить было, как казалось сейчас Кадзухе, невозможно. Его глаза, его грубый, хрипловатый голос, запах сигарет из ларька у лицея — как это можно забыть? Никак. Вот и оставалось только реветь в плечо Еимии. Не ныть, реветь, не говоря ни слова.       Ничего не помогало. Мороженое вкусное, щебетание Еимии веселое, погода просто супер — но это все было чем-то пустым, мишурой. Хотелось чего-то другого, но черт знает, что!       Хотя нет. Понятно. Хотелось Скару. Без пошлого подтекста, просто хотелось. Его присутствия будет достаточно. Но не судьба, вообще не судьба. И это отвратительно.       Потом Кадзуха посидел дома, понимая, что он не сможет нормально общаться с людьми. Хорошо, что мама была не против.       «Тебе погулять надо, развеяться, — только сказала она, — а не хандрить тут.»       Было немножко обидно, но мама делала это только из лучших побуждений, поэтому он не сказал ни слова, только кивнул. ***       Кадзуха решил поехать на другой конец города на весь день, чтобы немного расслабиться. Он взял с собой рюкзак с парой бутербродов, термосом и блокнотом с ручкой.       И вот к остановке подъезжает его автобус. Кадзуха заходит внутрь, и сразу же понимает, что живым отсюда будет выбраться сложно — автобус переполнен. Но ничего не поделаешь, и Кадзуха обреченно хватается за поручень, пытаясь наслаждаться музыкой в наушниках, но сквозь песни неумолимо пробиваются посторонние звуки, один из которых — гогот старшеклассников, забившихся в угол автобуса. Парень вздохнул и пытался их игнорировать, как вдруг услышал обрывок диалога:       — Кунизаш, че такой хмурый?       — Куникидзуши я, долбоеб… Не твое собачье дело.       Кадзуха медленно и шокированно повернул голову в сторону задней части автобуса. Там, между двумя гопниками, был зажат Скара, кажущийся на их фоне маленьким, как комнатная собачка. Он был очень напряженный и сердито смотрел на пол, о чем-то думая.       Внезапно голос из динамика равнодушно назвал следующую остановку, что обозначало начало попыток Кадзухи выкарабкаться из этой толпы.       Парень протиснулся между людьми, надеясь, что ни обо что не споткнется, как вдруг внезапно врезался в до боли знакомую худощавую спину, которая внезапно тоже начала выбираться из автобуса с двумя «горгульями», ее сопровождающими.       — Эй, придурок, смотри, куда пре… А, это ты, — Скара повернулся, агрессивно смотря на Кадзуху, но быстро затих. Но недовольное выражение лица убирать даже не собирался.       — Прости… Привет, — виновато кивнул Кадзуха.       — Какая встреча, — сухо отозвался парень.       Двери автобуса открылись, и ребята буквально выпали из автобуса. Скара с дружками сразу пошли куда-то в сторону подворотен, и Кадзуха услышал:       — Кунизаш, а че это мы с таким прелестным маменькиным мальчиком так тепло здороваемся?       — Еще раз так меня назовешь, глотку отдеру и в жопу тебе засуну. Знакомы мы… Пару раз пересекались в шараге.       Надо же, а еще недавно называл его своим единственным другом… Грустно все это.       Кадзуха сел на лавочку и достал блокнот. Он открылся на странице с незаконченным стихотворением, оборвавшееся на строчках:       «А что у нас должен поэт?       Поэт обязан страдать.»       Кадзуха фыркнул и, почти на лету, дописал:       «Любить, — конечно же, безответно, —       И мы ль в праве что-то менять?»       Тоскливо вышло. Зато честно и злободневно. Всю рану солью иссыпало, по всей коже мурашками пробежалось, все сердце сковало. Тьфу, бесит все это.       Кадзуха задумчиво жевал бутерброд, думая о несправедливости и жестокости этого мира.       Еимия хорошая, Альбедо хороший, Скара просто шикарный! Плохих людей нет, но есть плохие обстоятельства. И как жить с этим? Как? Почему даже общение только с хорошими людьми приводит к плохому? Все это так отвратительно.       А может быть, вообще забыть про все, начать жизнь с нуля, и не повторять ошибок прошлого?       Хотя нет. Не хочется. Что-то уже вообще ничего не хочется.       А еще странно, что Скара был так... Благосклонен к нему. Даже ничего не сказал. Может, просто ему нужно немного остыть? И они будут дружить, как раньше? Хотя нет, бред какой-то.       Бутерброды стремительно заканчивались, в отличие от мыслей в голове. Им не было конца и края.       Странно. Скара называл Кадзуху своим единственным другом, а вот оказывается, у него еще два есть... Ну как. Они больше похожи на горгульей, чем на людей, но все же, как факт. Или они не были ему друзьями никогда?       Так много вопросов, и так мало ответов.