Только не вызывай скорую

Дазай умчался в комнату, сбегая от моих попыток выяснить его проблему с приемом пищи. Мне все еще было сложно поверить в такое. Шизофрения. Ужасный, страшный диагноз, который ломает жизнь, который ставит на человеке клеймо. Неудивительно, что он ничего не рассказывал. Мне даже захотелось ближе войти к нему в доверие, захотелось дать высказать все то, что накопилось в его душе за это время. Но он не станет, я знаю, даже пытаться нет смысла. Это ведь Дазай, в конце-то концов. Он любые трудности переживает сам. Пусть мы и называемся друзьями, напарниками — это не создает между нами доверия. Да я и никогда не пытался его построить. Дазай тоже. Наши рабочие отношения всегда устраивали обоих. Я вынул из холодильника кастрюлю, крышку положил в раковину, дошел до туалета и вылил содержимое в унитаз. Ну и запах… Когда открываешь крышку, он не так ощущается, но стоило мне все вылить… Тошнотворный. Так что я обильно забрызгал туалет освежителем, наспех все смыл и вернулся в кухню. Надеюсь, Дазай не имеет ничего против того, что я избавился от его супчика. Вряд ли он стал бы есть тухлятину… К тому же, он сам разрешил брать из холодильника все, что захочу. Я помыл кастрюлю и открыл пластиковое окно. Чтоб он поел, нужно бы для начала что-нибудь приготовить. В холодильнике есть овощи. И морковь, и лук, и томаты… Отлично, вроде бы ничего не испорчено. Немножко порыскав в шкафчиках, я нашел яичную лапшу. Даже в шкафах порядок. Я был о нем худшего мнения, пока не побывал у него дома. Я поставил кастрюлю с водой на плиту, принялся чистить лук, когда услышал грохот из комнаты. Я тут же бросил все на кухонной тумбе и рванул в комнату. Дазай лежал на полу, глаза закрыты. — Дазай? — я сел на корточки рядом с ним, тронул за плечо. Не реагирует. Без сознания. Похоже, голодный обморок. Щупаю пульс — на месте. Подношу запястье к его губам. Дыхание тоже есть. Нужен нашатырь. Возможно, он есть на полке, из которой Дазай вынимал снотворное. Кажется, я начал паниковать. Куча каких-то ампул, коробочек и таблеток… Бесконечное число бинтов. Какой-то флакон. Нет, это перекись, дальше… Вот блин. — Куникида-кун… Я облегченно выдохнул и обернулся. Дазай продолжал лежать на полу, задрав голову. — Ты чего вдруг упал? — я подошел ближе. Нужно бы помочь ему добраться до постели. — Голова закружилась… — он оперся локтями о пол и сел. Весь бледный, худой. Вижу, что встать ему не просто. Никогда прежде не видел его таким. Вот что с людьми голод творит. Его нельзя оставлять одного. Нужно накормить, пусть насильно пихать ложку в его рот, но сделать это. Подаю ему руку — он хватается, опирается на нее, перенося вес на меня. Чувствую, он неустойчив, но бездействую, хотя стоило бы придержать его хотя бы за плечи. Он выпрямился, сделал пару шагов до дивана и отпустил мою руку, усаживаясь. — Думаю, мне стоит поспать, — тихо проговорил он, глядя куда-то мимо меня. — Думаю, тебе стоит поесть, — я скрестил руки на груди. — Если хочешь, закажем пиццу. Или любую другую еду, что угодно… Дазай?.. Он не двигался. Взгляд устремлен в одну точку, пальцы сжимают пододеяльник. Нет, его нельзя оставлять. Но как же я могу не приходить на работу два месяца? Кажется, он не услышал ни единого моего слова. Я подсел к нему, легонько тронул за плечо. Он вздрогнул, обернулся на меня. Все еще бледный, глаза распахнуты, радужки глаз кажутся полностью черными из-за расширенных зрачков. Видимо, от страха. — Куникида-кун… — он кладет обе ладони на мою кисть, сжимает ее. — Помоги, сделай что-нибудь. Помоги, прошу тебя, пока у меня еще есть самокритика!.. Больше никого нет, больше никто не знает! Сердце пропускает удар. Несколько минут назад он был совершенно другим, он говорил иначе, смотрел иначе. Болезнь ломает его, вынуждает искать помощь на стороне. Что я могу сделать? Вот что?.. Он крепче сжимает мою руку, смотрит в лицо. Нельзя показывать растерянность. Он ждет от меня чего-то. — У тебя есть какие-нибудь лекарства? — уточнил я. — Мы можем попробовать… — Я не стану пить их без циклодола, — он опустил голову, убрал от меня руки. — Нейролептический синдром… Это когда сковывает тело. Не подумай, что я какой-нибудь наркоман, что я хочу только накидаться. Просто если я выпью лекарства без циклодола, мне может стать еще хуже. Его голос тихий настолько, что мне приходится прислушиваться к словам. Не двигается, опирается вытянутыми руками на участок дивана между нами. — Оставьте меня в покое… — шепчет. — Хватит… Куникида-кун! — внезапно поднимает голову. — Убей меня, прошу! Закончи все это! Что я могу сделать?.. Залезаю на диван с ногами, обхватываю руками со спины и подтягиваю к себе. Чувствую, как он дрожит. Укладываю на подушку, накрываю одеялом. — Только в скорую не звони, что угодно, только не это… — повторяет он, глядя на меня умоляющими глазами. Совсем не похож на себя. Я не думал, что все так плохо. Нужно будет спрятать все острые предметы. — Дазай, мы можем обратиться к платному врачу, — попытался я, только после поймав себя на том, что сказал «мы», а не «ты». — Не надо, он сдаст меня. А на нормальную госпитализацию в частной клинике у меня нет денег… Это же не на один месяц, а оплата по дням… Он полушепчет, подтягивает на себя одеяло, скрывая тело до подбородка. Вообще-то я мог бы создать деньги с помощью своей способности, раз тут такое дело. Но я никогда прежде не прибегал к подобным мерам. — У меня… Есть знакомый врач, который в курсе моей болезни, — он выдохнул. — Только там проблема… Не хочу к нему обращаться. Он может с меня кое-чего потребовать… — Что потребовать?.. Я лег рядом прямо в одежде. Кажется, ему сейчас все равно. — Я раньше работал на него… Он может потребовать вернуться. Да уж, незадача. Как бы Дазай не придуривался и не отлынивал от работы, детектив он отличный. Напарник тоже. — Давай я с ним поговорю. Это будет моя просьба, расплачиваться тоже придется мне. Если что-то попросит. От постели приятно пахнет стиральным порошком. Я вдруг понял, что уже поздно и пора бы самому спать ложиться. Но как здесь спать?.. Я усну,а он пойдет вешаться. — Возьми из брюк мой телефон, — попросил Дазай, сворачиваясь под одеялом клубочком. Пришлось вставать, идти до кресла, где аккуратно сложены его брюки, лазить по его карманам. Я протянул ему мобильный, он неохотно вытащил руки из-под одеяла, ввел графический пароль и зашел в телефонную книгу. Я сел рядом, наблюдая, как он листает. Интересно у него номера записаны: «Тигренок <3», «Смазливый Чел», «Деревенщина», «Педант»… Так, это я что ли?! Он нажал на контакт, записанный как «Педофил», протянул мне телефон. — Зовут Мори-сенсей… Он в это время не должен спать, он… Часто работает ночами. Я без колебаний нажал вызов, поднялся и направился из комнаты, вслушиваясь в гудки. Не хочу, чтобы Дазай слушал, как я буду описывать его состояние. Зашел в ванную, закрылся там, увидел, что его плащ все еще лежит на стиральной машинке. — Дазай-кун? — ответили в трубке. — Алло, это его напарник по работе, — начал я. — Вы же Мори-сенсей? — Интересно, — послышался смешок. — Давненько меня не называли «сенсеем». Дайте-ка угадаю… — У Дазая обострение. — Я понял. А от меня-то Вы что хотите? — слышу, что улыбается, голос довольный. С первых реплик чувствуется, что этот человек тоже со странностями. — Вы ему поможете? — я продолжал говорить серьезным голосом, несмотря на его насмешливый тон. — Зачем? Пусть скорую вызывает, я к нему никакого отношения не имею. — Ну будьте же Вы человеком! — попытался надавить я. — Вы же врач, Вы же клятву Гиппократа давали! — И что с того? Я должен бросить свои дела и ехать бесплатно оказывать помощь? — он посерьезнел. В целом, я понимаю, что он прав. Бесплатно никто бы не стал, разве что близкие друзья. — Сколько хотите? — я уже готов воспользоваться способностью. — Не деньги. Дазай-куна хочу. Вот если бы он согласился… — Но о помощи прошу я, платить тоже мне, — я перебил. Не знаю, что там за работа, но раз Дазай не хочет туда возвращаться, значит, должны быть на то причины. — Ага. Логично, — снова улыбается. — Хорошо, если я сейчас приеду и помогу ему, Вы будете готовы на все? — Кроме смены работы и склонения к этому шагу Дазая, — я сказал это твердо и уверенно. — Уговор, — слышу, что доволен. Надеюсь, попросит что-нибудь не выходящее за рамки нормальности. — Тогда ждите меня, Куникида-сан. Он повесил трубку. Так, я же не представлялся вроде. Может, Дазай про меня рассказывал? Но не похоже, чтоб они были друзьями. Друг бы и просто так помог. Я вернулся в комнату. Дазай как лег, так и лежал неподвижно. Глаза закрыты, но не думаю, что он спит. Сажусь рядом, кладу его телефон у подушки, вдруг этот Мори перезвонит. Сам не заметил, как задремал. Проснулся я от звонка в дверь. В комнате стоял запах гари… Вот черт! Лапша! Первым делом я рванул на кухню и выключил газ. Кастрюля была черной, на лапшу я даже взглянуть не успел, умчавшись в коридор. Разобравшись с дверным замком, я открыл дверь и взглянул гостя. Он быстрым шагом прошел мимо меня, даже не удосужившись разуться. Он был не в белом халате, как я ожидал, а в черном плаще, в руке держал пакет. Я опомнился, отправился за ним. Дазай не спал. Он так и лежал свернутый калачиком, глаза открыты, весь бледен. — Мори-сан?.. — он оторвал голову от подушки, глядя на гостя. — Черт возьми, Дазай-кун, ты снова на голодной диете? — он скинул с Дазая одеяло, на что тот только сильнее сжался. — Снимай свои бинты. Интересно, прибьет ли меня Дазай, когда узнает про сожженную кастрюлю? Я и свои-то никогда не палил, а тут чужую… Думаю, он разозлится. Хотя запах по-любому уже учуял. Я наблюдал, как он медленно избавляется от бинтов на руке. Рука вдоль и поперек исчерчена глубокими шрамами. Они пересекаются друг с другом, создавая нечто, похожее на паутинку. Свежих порезов я не заметил. Дазай скомкал бинт, сунул его под подушку и лег на спину, вытянув руку. Доктор Мори, тем временем, заправлял капельницу, ввел в флакон с надписью «NaCl 0,9%» какой-то раствор из шприца. — Держите, — он вручил мне флакон. — Поднимите вверх, будете вместо стойки. Он усмехнулся, стянул с себя хлопковые перчатки и заменил их на латексные, следом вынул с пакета жгут и перетянул им плечо Дазая. Кем угодно я был, но стойкой под капельницу — впервые. — Лекарства какие-нибудь принимал? — спросил Мори, начиная прокалывать его вену на локтевом сгибе. — Феник только, — Дазай выдохнул. — Мне бы циклодольчика, так я бы сам вылечился. — Циклодольчика ему захотелось. Азалептинчика не хочешь? — насмехается. Не нравится мне этот Мори. — Да вы шутите… — Признай, что просто не хотел никаких таблеток глотать. Сам себя довел, — Мори фыркнул, приклеил иголку пластырем к коже Дазая, снял жгут. Хорошо еще, он поставил капельницу на быструю скорость. Мне не придется стоять так часами. — «Голоса» у тебя какие? — Мори снял перчатки, скомкал их и вложил мне в свободную руку. Он все больше мне не нравится… — Императивные, — сказал Дазай, закрыл глаза. Я понятия не имею, что это значит. Мори в задумчивости постоял, полез в пакет, вынул оттуда несколько пачек с таблетками, протянул их мне. Пришлось сунуть его перчатки в карман, чтоб удержать все. — Азалептин давайте ему утром и вечером, по таблетке… — Нет! — вдруг достаточно громко сказал Дазай. — Ну давайте не азалептин! — С ним же и Циклодол, — продолжил Мори, будто не услышав Дазая. — Растирайте их вместе в порошок и смешивайте. Так он не сможет накопить ни того, ни другого. — Мори-сан, я хочу Вас стукнуть, — обиженно пробурчал Дазай. Я заметил, что его кожа наполнилась жизненным румянцем. Хорошо, видно, капельница действует. — Хочешь, да перехочешь, — Мори рассмеялся. — Так. Таблетки всегда держать при себе, — он снова смотрит на меня, причем со всей строгостью. — Желательно, конечно, сейф бы сюда, но раз возможности такой нет, просто постарайтесь не выпускать их из виду. Даже когда спите. — Каким это образом? — возмутился я, ловя себя на том, что мне все-таки придется брать отпуск за свой счет. — Ваши проблемы, — он отмахнулся. — Кормите его насильно. Даже если придется связать, надеть наручники и все такое. Даже если будет плеваться… — доктор повернулся к Дазаю. — А не будешь есть, поставлю тебе зонд. Или… О! Назначу тебе питательные клизмы, будешь знать! Я заметил, что Дазай вновь слегка побледнел, но в этот раз не болезненной бледностью. Ему явно стало намного лучше. Капельница быстро заканчивалась. Конечно, на такой-то скорости… Правда, рука немножко затекла. Мори приложил ватку, вынул иглу из вены и проткнул ею пластиковый флакон. Дазай согнул руку в локте и вынул скомканный бинт из-под подушки. — Да, кстати, советую у него все бинты отобрать, он ими либо удушится, либо Вас удушит. И, насчет нашего уговора, — я заметил, что Дазай напрягся. Я тоже почувствовал себя не в своей тарелке. — Я еще не решил. Там посмотрим, со временем. Закрывайтесь. Он отправился в коридор. Я пошел за ним, подмечая, какие следы от него остались на полу. Прибираться, похоже, придется мне. Вряд ли Дазай готов так скоро приступить к «трудотерапии». — До встречи, привет директору, — ухмыльнулся на прощание Мори и вышел из квартиры. Я отложил таблетки на деревянную полочку, чтобы закрыть дверь, затем рассовал их по карманам брюк и вернулся в комнату. Дазай послушно стягивал с себя бинты. Похоже, слово Мори на него имеет влияние. Ну или он сам переживает, что настанет момент, когда он не сможет контролировать себя. Я отложил использованную систему с флаконом на столик, подсел к нему. Дазай на меня не смотрел, скручивал бинтик в рулон, видимо, чтобы потом использовать его повторно. — О чем Вы договорились? — уточнил он, не поднимая на меня взгляд. — Не знаю, — я выдохнул. — Наш уговор был о том, что я заплачу, а вот чем — он пока не решил. — Это ужасно, Куникида-кун! — он вздернул голову. — Ты просто не знаешь, что он за человек! Не стоило соглашаться ради меня на подобное… С ним. — Ну да, вряд ли человек, записанный у тебя в телефоне как «педофил», может быть хорошим. — Ты просто не знаешь, кто он такой, — Дазай выдохнул, убрал все бинтики под подушку. Я увидел шрамы и на его шее… Боги, они повсюду. На груди, чуть ниже соска, на животе, сразу над пупком, большой такой, широкий, будто у него там когда-то содрали кожу. Сейчас, когда под одеялом находятся только ноги, я могу его рассмотреть. Худой, да, но жилистый, видны мышцы, неплохо подкаченные, следит за собой. В подмышках не видно никаких волос. Да и вообще все тело гладкое, если не считать шрамов. — Ты чего так смотришь? — Дазай натянул одеяло повыше. Я смутился. Надеюсь, он не подумал ничего пошлого. — Прости, никогда тебя раньше без бинтов не видел, — оправдался я. — Ладно. Сейчас я раскрошу таблетки, и ты их выпьешь. — Давай я и так выпью, — он надулся. — Не слушай ты его, мне же нужно лечиться, так?.. — Ага, сейчас. А еще тебе нужно кушать, — я поднялся. — Поэтому, ты уж меня извини, но я лучше последую указаниям врача. Я отвернулся, слыша, как он вздыхает мне вслед. Отправился на кухню, взял две ложки: чайную и столовую. Положил таблетку азалептина — она большая, желтая. Циклодол положил туда же. Он маленький, белый. Их очень просто отличить, думаю, раз Дазай пил и те, и другие в свое время, он сможет разобраться, какая и для чего. Поэтому отличной идеей Мори стало их крошить и смешивать порошок вместе. Я стер в порошок таблетки, зажав между столовой и чайной ложками, налил в стакан кипяченой воды из чайника, осмотрел испорченную кастрюлю с пригоревшей лапшой и отправился поить Дазая. Он довольно улыбнулся, увидев меня, взял в руки стакан и открыл рот, принуждая меня самому запихивать в него ложку. Вот черт… Зачем я только изначально согласился на всю эту авантюру?.. Спалил бы его Йосано на этапе выпрашивания циклодола, и дело с концом. Дазай поморщился, будто откусил лимон, припал губами к стакану и принялся активно запивать. Вода потекла по его щекам и подбородку. Захотелось вдруг ему как-то помочь, позаботиться, хотя бы вытереть воду с щек. Но я сдержался. Неправильно поймет еще. Он отдал мне пустой стакан. Я уже собрался уходить на кухню, как меня что-то остановило. — Дазай, покажи-ка мне рот, — я приблизился. — Да ты шутишь… — он недовольно нахмурился, но рот раскрыл. Я проник в него обратной стороной ложки, оттянул сначала одну щеку, затем другую, а после поднял язык под его недовольным взглядом. Отлично, он правда выпил таблетки. А мне стало даже как-то неловко, что не поверил ему. Я вынул ложку. Держал ее двумя пальцами, стараясь не касаться обеих концов, и теперь уже отправился на кухню, прихватив использованную систему от капельницы. — Куникида-кун! — прикрикнул Дазай мне вслед. — Ложись уже спать, ты время видел? Завтра все сделаешь. Если, конечно, не бросишь меня одного… Сердце екнуло. Я остановился у раковины. Я не могу не ходить на работу два месяца, блин. Как я объясню это?.. Придется, наверное, и за Дазая объясняться мне. Проще было бы рассказать всем правду, так он меня потом не простит. Получается, он мне зря доверился… Доверился. Нет, я не могу его подвести. Я же только-только рассуждал о том, что у Дазая нет человека, который мог бы его выслушать и поддержать. Нет кого-то, кому он мог бы доверить свои чувства и переживания. Он открылся мне… Не специально, я сам полез в его личные вещи и все узнал, но это принудило его рассказать подробности. В конце концов, он мог выставить меня за дверь сразу после того, как увидел с этим дневником в руках. Но он доверился. И рассказал о том, что пришлось пережить в больнице. Более того… Он просил меня о помощи. Просил что-нибудь предпринять, только потому, что больше не у кого просить. Как я могу между ним и работой — выбрать работу?.. Я поставил стакан с ложкой в раковину и вернулся к нему. Он лежал на спине, укрывшись одеялом до носа. Не понять эмоций, только глаза видны. — Хорошо, — я полез в шкаф в поисках второго одеяла. — Значит завтра, как только мы встанем, если будешь нормально себя чувствовать, мы напишем заявления на отпуск за свой счет и отвезем их на работу. — Ну Куникида-ку-у-ун! Давай без заявлений обойдемся?.. Как мы это объясним-то хоть? Я нашел одеяло и теперь выбирал в аккуратно сложенной стопке пододеяльник. — Скажем — личные обстоятельства, кому какое дело вообще? У нас что, личной жизни быть не может какой-то? — я вытащил белый пододеяльник и принялся заправлять в него одеяло. — У нас с тобой? У нас с тобой может быть какая-то личная жизнь! — он рассмеялся, и я понял, что не совсем корректно сформулировал мысль. — Если ты так скажешь, ты понимаешь, что все подумают? — Ну да, прости. Да зачем нам объясняться? Дазай, только на таких условиях я останусь с тобой. Ну ты сам-то посуди… — Ла-а-адно, — протянул он, укладываясь на бочок. Я принялся раздеваться, иногда поглядывая на него. Ну и глупость, блин, сморозил. Про личную жизнь-то. Вот черт, меня это, кажется, задело, раз продолжаю рассуждать. Я же не гей какой-то там. А вот Дазай… Я повесил рубашку на спинку стула, штаны сложил рядом со штанами Дазая. Он точно в психушке трахался с мужиками. Интересно, он был тем, кто за таблетки отдавался, или тем, кто брал?.. Блин, о чем это я… Ладно. На всякий случай я завел будильник как обычно. Мало ли, вдруг мы поздно проснемся. Упаковки с таблетками решил положить под подушку. Надеюсь, почувствую, если этот суицидник попытается завладеть ими. — Спокойной ночи, — сказал я, укладываясь. Некомфортно спать в одной постели с Дазаем, но выбирать не особо приходится. — Спокойной ночи и… Спасибо тебе, что не оставил, — услышал я тихий голос. Я улыбнулся. Приятно. Все же он может быть нормальным… Или это наоборот? В своей ненормальности он мне кажется нормальнее, чем обычно. Блин, я запутался. Ладно… Спать. Когда прозвенел будильник, Дазая рядом я не обнаружил.