Дом из красного кирпича

Антон едва смог дождаться следующей ночи, чтобы начать действовать. Долгие сутки он просидел без сна на кровати, закутавшись в одеяло и продумывая каждую деталь. Внутри него зрело понимание, что срочно нужно решаться, иначе он может упустить последний шанс вырваться из дома. Сейчас он напоминал бледную тень самого себя, скорее набросок с рисунка, на который потратили не более пяти минут. Светлые волосы превратились в спутанное гнездо и выглядели тускло, будто тьма осела пылью в истончившихся локонах. Кожа стала ещё бледнее, словно атласной тканью обтягивая лицо и превращая его в неподвижную маску. Но до сих пор ярко горели зелёные глаза, умытые влажным блеском, который появился из-за долгого нахождения в полумраке. Отвыкшие от работы руки превратились в две сухие ветви, выточенные из слоновой кости. Порой он и сам вздрагивал, стоило взгляду зацепиться за сжимавшие край одеяла пальцы. Последнее, чего бы он теперь хотел — увидеть себя в зеркале. Он был уверен, что, стоит ему случайно встретиться с отражением, и он вздрогнет, как от вида призрака. Ночь ещё не успела вступить в права, как он оказался под дверью, чутко прислушиваясь к каждому шуму. Несколько раз мимо проносилась барабанная дробь быстрых шагов. Очевидно, близнецы опять придумали очередную игру. При мыслях о них Антон скривился. Не иначе, как предателями, после случившегося он их не считал. Около лестницы раздался голос Марии, а затем и Павла, после чего они вместе удалились в свою комнату. Спустя час он заметил в просвете замочной скважины мелькнувшие складки тяжёлого бархатного платья. Догадавшись, что и Екатерина пошла готовиться ко сну, Антон продолжил внимательно прислушиваться. Оставался только дед, но его шагов слышно не было. За полтора месяца заточения он уже знал, что тот мог задержаться в библиотеке, где проводил долгие часы, сидя за книгами. Антон каждый раз удивлялся, как он не перечитал все имеющиеся книги по три раза за столько лет. И сейчас литературные пристрастия Александра Андреевича выводили его из себя, бесили до белого каления. Даже теперь, неосознанно, дед подрывал его планы, крал драгоценное время, которого у Антона было катастрофически мало. Сидя на полу, он нервно барабанил пальцами по колену, проклиная Александра Андреевича, стремительно утекающее время и каждый кирпич этого дома. Наконец, через бесконечные два часа, он услышал медленные чеканные шаги, принадлежавшие деду. Тот постоянно ходил так, будто вышагивал по залу императорского дворца, не меньше. Эта манера только пополняла копилку раздражения Антона, который не выносил всё, что связано с дедом. Как только в коридоре скрипнула дверь, возвещая, что Александр Андреевич ушёл в свои покои, Антон принялся ждать. Он приказал себе оставаться на месте ещё пятнадцать минут, чтобы лишний раз не искушать судьбу. Часов под рукой не было, и он стал мысленно считать секунды, стискивая ладони пальцами до белых отметин. Дойдя до девятисот, он подорвался с места, вскрыв замок, и на цыпочках подбежал к комнате Арса. — Мы уйдем сегодня, слышишь? — горячо зашептал он, прижавшись губами к замку, — Я всё придумал… Сегодня я вытащу отсюда тебя и маму. Но мне понадобится твоя помощь. — Какая? — Арсений отозвался сразу же, будто бы заранее ждал под дверью прихода Антона, — Что ты придумал? — Где находится кладовая? — задал он главный вопрос, решив не терять время на долгие вступления, — Мне нужен керосин. — Где кл… — повторил Арсений и запнулся на полуслове. Он поражённо выдохнул, не до конца веря услышанному, — Антон, ты, что, хочешь спалить дом дотла? — По-другому мы не сможем сбежать, — Антон повёл плечами, обещая себе быть терпеливым, — Пойми, только так они не заметят нас. Пока все будут заняты пожаром, мы выйдем через главный вход, и всё! Найдём попутку, доедем до Москвы. Даже если они будут искать нас, ничего страшного. Я всё продумал: мы будем жить у нас на даче, в доме бабушки и дедушки. Ну, это родители моей приёмной мамы. Дом стоит в глухой деревне, даже автобусы там почти не ходят. Нас никто не найдёт, я тебе точно говорю. Но чтобы попасть туда, нужны крайние меры, — дабы прервать дальнейшие споры и возражения, Антон припечатал, — Иначе мы навсегда останемся здесь. У нас нет другого выбора. На его тираду никто не ответил. Живот Антона резко скрутило болью, будто в него вонзили железный штырь. Он вцепился пальцами в дверной косяк, стараясь устоять на ослабших ногах. — Хорошо, — в конце концов, раздался едва слышный вздох, — Да, ты прав, другого пути у нас попросту нет, — голос Арсения, до того заметно дрожавший, обрёл неожиданную силу, — Кладовая находится на первом этаже, под лестницей. Ключ хранится за чёрной вазой на столике у входа в столовую. — Понял, — сглотнув, Антон решительно кивнул, — Будь готов. Я подпалю сначала первый этаж — там больше мебели, она быстро загорится. У нас будет буквально несколько минут, прежде чем огонь привлечёт их внимание. Сначала я выпущу тебя, а потом проберусь к маме. Как думаешь, ты сможешь сломать доски на двери? — Если ты принесёшь мне топор из кладовой, то смогу, — ответил Арсений и чуть погодя добавил, — Антон, свет мой, я тебя умоляю: будь осторожнее. Береги себя. Понимаю, говорить это тебе бессмысленно… — Почему бессмысленно? — нахмурив брови, уточнил Антон. Внутри него разливалось тепло, изгоняющее изморозь, заполнявшую его Северным Ледовитым океаном. — Потому что ты всё равно меня не слушаешься, — усмехнувшись, сказал Арсений. И Антон был готов поклясться, что тот сейчас улыбался ему своей ласковой насмешливой улыбкой. — Неправда, я всегда стараюсь тебя слушать, — Антон тихо фыркнул, — По крайней мере, прилагаю к этому усилия. Негромкий смех, раздавшийся в ответ, рассыпался бабочками внутри его живота.

***

Прежде чем вернуться в комнату, он пошёл к маме, чтобы предупредить о своём плане. Её реакция была однозначной: радостное восклицание возвестило Антона о полном одобрении его затеи. Попросив её быть готовой и взять с собой только самое необходимое, он проверил замок на двери. Открывался он так же, как и в его комнате, но поддавался в разы хуже. Решив, что найдёт подходящий инструмент в кладовой, Антон попрощался с мамой и проник обратно в комнату. Не прошло и пятнадцати минут, как замок на его двери заскрипел. Сидевший на кровати Антон вздрогнул, шокировано уставившись на дверь. Что происходит? Они заметили, как он проходил по коридору?.. — Антон, я хотел поговорить с тобой, — но гораздо большим шоком стало появление на пороге Александра Андреевича, с невозмутимым видом смотрящего на Антона. — О чём? — прозвучало грубо и резко, но он даже не пытался быть вежливым. — О твоём поведении и намерениях, — сухо отозвался Александр Андреевич, тяжело придавливая Антона взглядом. Держался он прямо и невозмутимо, ничто в его лице не могло подсказать, о чём пойдёт речь. А вот желудок Антона сжался в болезненном спазме, прошибая тело острой короткой болью. Он вцепился пальцами в одеяло, надеясь, что со стороны дрожь в руках не будет заметна. Неужели он всё знает? — А что не так с моим поведением? — дерзко поинтересовался он, надменно вскинув подбородок. Его жест вызвал у деда явное недовольство, он понял это по сжавшимся в тонкую полоску губам. Антон едва не ухмыльнулся от мстительной радости, вспыхнувшей при виде его лица. В самом деле, чего он ожидал? Что Антон кинется к нему с распростёртыми объятиями и начнёт страстно вымаливать прощение за проступки? В ответ на его выпад дед лишь устало покачал головой, глядя на него с явным осуждением. Антон с трудом сдержался, чтобы демонстративно не закатить глаза. Александр Андреевич смотрел так, будто перед ним школьник, в очередной раз схлопотавший двойку за урок. — Я, по крайней мере, не веду себя как похититель и не держу людей в заложниках, — всё-таки не выдержав, огрызнулся он, отвечая кривой усмешкой на устремлённый на него взгляд. — Антон, — оборвал его тираду дед, брезгливым жестом одёргивая полы чёрного пиджака. Он держался так, словно бы посещение внука было вынужденной необходимостью, и он сам испытывает от их разговора ещё большее отвращение, чем Антон, — Очень жаль, что манерам ты, очевидно, не обучен. И совершенно не осознаёшь, как подобает вести в присутствии старших. — Вот только не надо сейчас начинать учить меня жить! — повысив голос, рыкнул на него Антон, капля за каплей теряющий терпение. И непрочная дамба готова была вот-вот обрушиться, потонуть под шквалом зреющей ярости, — Вы заперли меня и Арсения, буквально держите в плену уже больше месяца. И после этого Вы ещё будете говорить мне о манерах?! На секунду ему показалось, что дед не был готов к такой вспышке гнева и явного сопротивления. Лицо его не изменилось ни на мгновение, взгляд продолжал цепко впиваться в Антона. Только брови, чуть тронутые сединой, заметно дёрнулись, и что-то смутно проскользнуло во всём его облике. Но дед моментально взял себя в руки, и эмоция, так и не оформившись, сгинула в глубине привычного равнодушия. — Насколько я могу судить, плодотворного разговора у нас явно не придётся ожидать, — сухо проговорил он, отворачивая от Антона голову, будто перепалка его совершенно утомила, — И я не вижу смысла в дальнейших попытках дождаться от тебя извинений за вопиющий поступок и попытки заморочить голову бедному Арсению. — Он тут ни при чём! — вставил Антон, но тут же осёкся, осознавая, что зря это сказал. Выражение лица деда не сулило ничего хорошего ни ему, ни Арсу. Сам того не осознавая, Антон подался назад, сводя лопатки. На спине выступил холодный пот, и он лишь сильнее сжал зубы, планируя оставаться решительным до конца. — В любом случае, — продолжил Александр Андреевич, как будто и не было невыносимо длинной секундной паузы в их диалоге, — Сейчас я могу прийти к выводу, что твоё нахождение вне стен этой комнаты более чем нежелательно. Берусь предположить, что ты не оставишь попыток побега, если сейчас вновь обретёшь свободу перемещения. Или же не начнёшь приносить семье другие неприятности, на которые мы так долго закрывали глаза. И, как оказалось, зря. Благодарность и послушание явно не входят в список твоих добродетелей, Антон. Но теперь у тебя будет больше времени, чтобы обдумать мои слова и прийти к правильным выводам. — О чём Вы? — напряжённо уточнил Антон, чьи руки похолодели от последних слов, — Что Вы собираетесь сделать? — Не беспокойся, ничего, что могло бы навредить тебе. Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь, что происходящее — плод твоих поступков и не более. А пока, я не вижу ни одной причины, по которой мы могли бы выпустить тебя отсюда, — он окинул Антона суровым взглядом, — И что-то мне подсказывает, что они не возникнут и в дальнейшем. С этими словами Александр Андреевич вышел из комнаты, снова запирая дверь. Судя по его замечанию, для Антона теперь уже навсегда. — Старый свихнувшийся урод! — с ненавистью в голосе выкрикнул он, запустив в дверь подвернувшимся под руку подсвечником. Тот врезался в дерево с оглушительным стуком, оставляя неровную вмятину на поверхности и разлетаясь на две части. Антон понял, что времени больше не оставалось — надо действовать сейчас. Прождав минут пятнадцать, он вскрыл замок, глубоко наплевав на риск быть обнаруженным. Если потребуется, он оглушит случайного свидетеля канделябром и оттащит в какой-нибудь дальний угол, предварительно связав. Подпитываясь кровожадными мыслями, он короткими перебежками достиг кладовой. С замком проблем не возникло: за время заточения он успел изучить расположение штифтов досконально. Первый, второй… Аккуратно орудуя гвоздём, уже изрядно потрепанным от постоянного использования в качестве отмычки, Антон беспокоился, что тонкая ножка в какой-то момент погнётся или, чего хуже, переломится от чрезмерных усилий. Четвёртый, пятый… Послышался тихий щелчок, и он удовлетворённо выдохнул. Маленькое помещение было под потолок забито всевозможной утварью: инструментами для сада, старыми рулонами обоев, вёдрами и кусками разноцветной ткани. На секунду Антон потерялся в нагромождении вещей, понятия не имея, с чего начать поиск. Любое неосторожное движение могло разрушить хлипкую конструкцию, и тогда на шум сбежится вся семья. Он задумчиво покусал нижнюю губу, осматриваясь и пытаясь заметить хоть что-то в темноте. К счастью, в глаза сразу бросился топор, стоявший в углу справа от двери. Не веря своей удаче, Антон приподнял его, взвесив на руке и проверив на прочность. Удостоверившись, что обух надёжно крепится к топорищу, и конструкция не разлетится в самый ответственный момент, он отставил его поближе к выходу. При мысли, что теперь им точно удастся освободить маму, стало намного спокойнее. Вскоре он понял, что на топоре поток его удачи и прервался. Ёмкости с керосином никак не желали находиться, хитро спрятанные посреди прочего хлама. Боясь ненарочно опрокинуть что-либо, Антон медленно продвигался вглубь коморки, кончиками пальцев приподнимая подвернувшиеся под руку предметы. Запоздало подумав, что нужно было спросить у Арса, как вообще выглядят канистры для керосина, он выругался себе под нос. И без того невыполнимая задача усложнялась окружавшим его мраком, из-за чего приходилось определять предметы наощупь. Когда тонкая ниточка надежды начала обрываться, под ладонью Антона раздалось металлическое бряканье. Вытянув руки, он медленно ощупал стоявшие на грубо сколоченном столике бидоны. Сорвав какую-то тряпку, которой они были укрыты, Антон наклонился и принюхался. В нос ударил резкий едкий запах, заставивший его скривиться и машинально отпрянуть. Но спустя мгновение в мозг ударило осознание, взорвавшееся фейерверком эйфории: несомненно, это был керосин. Забрав со стола четыре увесистых бидона с жидкостью и не забыв прихватить топор, он поспешил в главный холл первого этажа. Тщательно залив керосином ковёр и стены, он поднялся на второй этаж, расплёскивая жидкость по картинам и как можно ближе к окнам. Всё-таки, несмотря на лютую ненависть, он не хотел никому навредить, а потому оставлял все шансы спастись из горящего дома. немного подумав, он не стал опустошать канистры рядом с библиотекой, посчитав это слишком кощунственным жестом. Когда последняя бутыль оказалась использована, он опрокинул подсвечники прямиком в маслянистые лужицы и рванул наверх. — Арс, это я, — позвал он, быстро стукнув кулаком в дверь, чтобы привлечь его внимание, — Сейчас я тебя выпущу. Он запустил руку в карман брюк, где лежал гвоздик, и замер. Пальцы нащупали лишь пустоту и торчащие из шва нитки. — Чёрт. Нет-нет-нет, — забормотал Антон в панике, выворачивая все карманы наружу, — Да не может быть… Где же он, чёрт возьми?! Его заколотило так, что зубы застучали друг об друга, а трясущиеся руки с трудом шарили по карманам в поисках гвоздя. Но того нигде не было, и Антон едва не зарыдал от отчаяния. — Антон, что случилось? — услышав невнятную возню, обеспокоенно спросил Арсений, — Что-то не так? — Гвоздь! — воскликнул Антон, больше не в силах сдерживать ужас, охвативший его, — Я не знаю, где он! Я положил его в карман, а потом.... потом… — Тише, Антон, успокойся, — быстро отозвался Арсений, уловив, что тот начал задыхаться, не в силах закончить фразу, — Послушай меня. Ну же, свет мой, тише, всё хорошо. Ты взял топор? — Что? — не сразу пришёл в себя он, проводя дрожащей ладонью по лицу, — А, топор… Да, он у меня. — Отлично. Попробуй сбить им замок. Замахнувшись, Антон что есть сил ударил по двери, ровно над скважиной. Не рассчитав, он задел косяк и лезвие соскользнуло, оставив небольшую царапину на поверхности. — Ничего страшного, — приободрил его Арсений, — Давай ещё раз. Ну же, Антош, у тебя всё получится, просто не спеши. Перехватив ручку поудобнее, Антон замахнулся второй раз. Теперь ему удалось прорубить небольшую щель, но замок продолжал держаться в двери. Когда дым от пожара начал проникать на третий этаж, застилая коридоры чёрнеющим маревом, жильцы наконец-то стали выбегать из комнат. Антон едва успел спрятаться на мансарде, чтобы не попасться им на глаза. Отступая к лестнице, он чуть не столкнулся нос к носу с Марией, бежавшей в комнату близнецов. К счастью, та не заметила его, и Антон вернулся к двери Арсения. Только через несколько минут, когда он искрошил дверь в щепки, удалось выбить язычок замка из дверной планки. Увидев перед собой Арсения, во взгляде которого плескалась тревога, Антон на несколько мгновений забыл обо всём. Бросившись ему на шею, он целовал его лоб, скулы, подбородок, притягивая к себе. Зарывшись лицо в волосы, он неподвижно замер, наслаждаясь родным теплом. Остальное перестало иметь значение, потерялось в сводящем с ума запахе хвои. Антон с наслаждением выдохнул, сильнее зарываясь лицо в макушку Арсения, укрывая от всего и всех своим телом. Но в какой-то момент чарующий аромат перебил прогорклый запах гари, окруживших их со всех сторон. — Пойдём, нам надо спешить, — первым опомнился Арсений, не без сожаления расцепив объятия, — Иди наверх, к маме. Вот, — он вытащил один из гвоздей, валявшихся в обломках двери, — Это подойдёт в качестве отмычки. — Хорошо, — Антон побежал к мансарде, на ходу бросив через плечо, — Будь осторожен! — И ты, свет мой, — отозвался Арсений, поднимая с пола топор. Преодолев путь к комнате матери буквально за минуту, Антон подлетел к двери, тут же принимаясь её вскрывать. — Антон? — послышался неуверенный голос внутри, — Это ты? — Да, мамуль, сейчас я тебя выпущу, — сквозь сцепленные зубы пропыхтел он, торопливо ковыряясь в замке. Дверь открылась, и в проеме показалась тонкая фигура молодой женщины, застывшей в нерешительности. Антон остановился, затаив дыхание, широко распахнутыми глазами разглядывая маму. В больших зелёных глазах, изгибе губ и линии подбородка он угадывал собственные черты. Светлые волосы Анны были стянуты в аккуратную косу, спускавшуюся через левое плечо к поясу простенького чёрного платья. Она была ниже его на голову и выглядела настолько хрупко и невесомо, будто перед ним стояло лишь воспоминание, ставшее чуть более осязаемым. — Антоша, сын мой, — прошептала она, протягивая к нему тонкие руки, казавшиеся совсем прозрачными. Обнимая её, Антон, наконец, позволил слезам беспрепятственно катиться по щекам. Мама тоже плакала, обвивая его руками и ласково гладя по спине. Антон чувствовал, как вздрагивают её плечи от рыданий, пока она стискивала в пальцах его рубашку, бормоча слова любви, тонущие во всхлипах. Антона-студента больше не было, больше не было Антона-пленника. Был маленький Тоша, ещё ничего не знающий о мире и людях вокруг, цепляющийся за маму, за единственную защиту от опасностей и потрясений. Громогласный звук удара заставил их разорвать объятия и отпрянуть друг от друга. — Что это? — испуганно спросила мама, хватая его за руку. Антон поспешил успокоить её: — Не бойся, это Арсений, — и он потянул её к выходу из корпуса, — Пойдём, нужно поторопиться. В отличие от Антона, Арсений двумя точными ударами сбил доски, а затем выбил трухлявый проржавевший замок, который со звяканьем упал на пол. Антон не мешал Анне и Арсению заключить друг друга в объятия после длительной разлуки, торопливо дожидаясь их рядом. Но угрожающий треск, доносившийся с первого этажа и вырывающиеся из лестничного пролёта языки пламени заставляли его нервно топтаться на месте, кидая встревоженные взгляды то вглубь коридора, то на маму с Арсом. — Нам надо бежать как можно скорее, — не выдержав, он взял обоих за руки и потянул к боковой лестнице, — Иначе огонь доберётся до второго этажа. На первом этаже пред ними предстало ужасающее зрелище. Пламя дожирало занавески, воздымаясь к потолку, будто монструозный цветок. Полотна картин обуглились, и на стенах висели пусте рамы, зияя пустотой. Обитатели дома бегали из угла в угол с вёдрами воды в попытках потушить огонь и не позволить ему распространиться по всему зданию. Занятые спасением многовековой истории родового гнезда, они не заметили трёх беглецов, стоявших поодаль. Но стоило Екатерине, несущей в руках по ведру воды, промелькнуть среди всеобщего хаоса, как Арсений сорвался с места, не помня себя. — Арс! — окрикнул его Антон, едва успев поймать за локоть и оттащить к себе, — Ты что творишь?! — Я должен помочь маме, — облизав губы, пролепетал он, лихорадочно блестя глазами, — Она может пострадать, я должен быть с ней… — он он снова рванулся, пытаясь высвободиться из цепкой хватки. — Стой, — процедил Антон и дёрнул его на себя. Тот не слушался, пытаясь отстраниться, и он отчаянно тряхнул его за руку, — Да стой же ты! — Антон с силой сжал плечи Арсения, не позволяя отвернуться, — Это они виноваты в смерти твоего отца. — Что? — тот опешил, на секунду перестав вырываться. — Я слышал разговор твоей мамы и деда, — скороговоркой принялся объяснять Антон, — Ты знаешь почему твоя мама выращивает в саду розы? Потому что именно там они похоронили твоего отца. Поэтому твоя мама всё время проводит с цветами. Словно окаменев, Арсений неверяще уставился на него, после чего перевёл растерянный взгляд на Анну. Та медленно кивнула, с виноватым видом утирая выступившие на глазах слёзы. — Он не хотел, чтобы его семья стала частью проклятия, — тихо произнесла она, и по-детски пухлые губы дрогнули, — Мы ничего не могли сделать, отцу никак не удавалось его убедить… Никем больше не удерживаемый Арсений сделал шаг назад, пошатнувшись, будто в бреду. Антон видел, как в его глазах что-то надломилось, разрушилось и осыпалось миллионом осколков. Всё, что он знал и во что верил, превратилось в пепел, сжираемое языками огня. Не сопротивляясь, он пошёл за Антоном, который тянул его за руку к выходу. Перепрыгивая через островки огня, они втроём выбежали на улицу, жадно глотая свежий воздух и откашливаясь от жгущей лёгкие гари. Дойдя до ворот, они, не сговариваясь, обернулись. Позади пылал охваченный пожаром дом, и объятые пламенем стены кровоточили ярко-алыми кирпичами лицевого фасада. Столбы огня вырывались из окон, смешиваясь с рассветным заревом, багрянцем разлившимся по светлеющему небу.