***
Намджун решил воспользоваться ванной на втором этаже, она в два раза больше, чем его собственная. Пока вода набирается, он снимает одежду с рёбенка, подмечая, насколько ткань изношенная и то, насколько сильно мальчик худой. Поэтому делает вывод, что тот из неблагополучной семьи. Убедившись, что вода не горячая, Намджун сажает ребёнка и подливает пену для ванны. Мальчик радостно лепит фигурки из пахучей пены, давая спокойно мыть коричневые, густые и слегка волнистые волосы. — Ты мне напоминаешь моего младшего сына. Вроде только вчера его купал, а теперь ему пошёл тринадцатый год. Быстро время летит. Ребёнок весело плескается в воде, не обращая внимания на происходящее вокруг, то ли из-за увлечённости пеной, то ли у мальчика есть отклонения в психике и в развитии. Помыв ребёнка, Намджун обтирает его махровым полотенцем, обдумывая, насчёт одежды. Но, решив, что подходящей нет, заворачивает того в большое банное полотенце. Закидывает грязную одежду в стирку и ставит режим сушки, после чего, взяв на руки мальчика, спускается на кухню. — Каша готова, сир, — произносит Чимин, делая поклон. Намджун закатывает глаза и сажает мальчика на стул, вручая ему ложку. Чимин включает блендер и кидает в него порезанные фрукты для смузи. — Стой! — кричит Чимин и подлетает к мальчику, который суёт руку в тарелку с кашей. Намджун отрывается от кофемашины и, взяв мокрую тряпку, вытирает перепачканную ладошку и стол. — Солнышко, надо кушать ложкой. Тебе около пяти лет, в таком возрасте нужно уметь пользоваться столовыми приборами. Намджун снова даёт ложку в руку ребёнку, который, повертев её, явно не знает, что с ней делать, поэтому кладёт на стол и тянет руку к каше. — Видимо, он из очень неблагополучной семьи. — Родители его наркоманы или пьяницы. — Чимин грустно смотрит на ребёнка, поедающего кашу, чем вызывает улыбку на лице киллера. — Его бы к врачу, боюсь, у него отклонения в развитии. — Найти бы хоть его мать или отца. А там посмотрим, — отвечает Намджун и, зачерпав ложкой кашу, просит ребёнка открыть рот. Мальчик довольно поедает вкусную рисовую кашу. — Солнышко, кушай помедленнее, иначе животик будет болеть — с любовью в голосе произносит Намджун, вытирая перепачканное лицо ребёнка. — Как же ты любишь детей. Честное слово, будь я женщиной, захомутал бы тебя. Богатый, умный, галантный, красивый, любишь детей. — перечисляет Чимин, загибая пальцы. — И киллер на полставки. — У всех свои минусы. Мужчины смотрят друг на друга и в голос хохочут. Вкусно поев, ребёнок, уткнувшись в подушку засыпает на диване. Намджун накрывает его тёплым покрывалом и выходит покурить во двор. Киллер курит только в трёх случаях: когда обдумывает очень сложный вопрос, после того, как выполняет заказ, и когда душевные переживания терзают его. Сейчас он курит по первой причине, а точнее из-за мальчика, который сладко спит в гостинной, и из-за учителя Кима. Стоило Сокджину появиться в жизни Намджуна, и желание кинуть свою грязную работу выросло в геометрической прогрессии. Вот только бросить он не может. В этом мире всё не так просто, а в криминальном уж подавно. Киллер может бросить работу только в одном случае – когда сам получает пулю в лоб. Даже сидя в тюрьме, киллеры продолжают получать заказы, идущие с другой стороны забора. Несмотря на то, что Намджун и Чимин – фрилансеры и сами решают, за какой заказ будут браться, всё равно зависят от одной группировки. И, конечно, другие группировки пытаются найти киллеров и отомстить за тех, кого они убили. Никто не любит киллеров, поэтому они скрываются в тени. Чимина и Намджуна в криминальных кругах называют фантомами, и очень мало тех, кто знает их настоящие имена и то, как выглядят эти двое. Намджун тушит бычок двумя пальцами и ничуть не морщится из-за неприятного жжения кожи. Разбудив ребёнка, он одевает его в чистую одежду, хоть носки Чонгука большие, киллер всё равно их натягивает и обувает на маленькие ножки мальчика хиленькие босоножки. Намджун стучит в соседние дома и, не получив ответа, продолжает идти по дороге и останавливаться возле каждого. Спустя пять домов, дверь открывает женщина с выпирающим животом и бигудями на голове. — Здравствуйте, меня зовут Намджун, я ваш сосед. Ищу родителей этого ребёнка. Может, вы их знаете? — Тэхёна что ли? — Вы его знаете? — удивлённо спрашивает Намджун. — Да вся округа его знает. Мамаша – наркоманка и потаскуха, вечно либо под кайфом, либо с мужиками. — Если Вы знаете о положении семьи Тэхёна, так почему в полицию не сообщили? Или Вам на него плевать, потому что он не Ваш? — тон Намджуна пугает женщину, как и то, что мужчина стоит в солнцезащитных очках, когда на улице относительно хмурая погода. — Вызывали, — сразу же оправдывается женщина, — И не раз. И в социальные службы сообщали. Они приезжали пару раз и уезжали. И всё. Что мы ещё можем сделать? Подкармливаем и одеваем, как можем. Тэхён дремлет на руках Намджуна, отчего ему приходится вернуть голосу более спокойный тон. — Где она живёт? Женщина выходит из дома и, подойдя к дороге, рукой указывает вдаль. — Идите прямо, на первой развилке направо и снова прямо. Увидите пару старых домов, её самый дальний. Намджун благодарит соседку и направляется по указанному маршруту, удивляясь тому, что ребёнок самостоятельно прошёл длинный путь и, как оказалось, не в первый раз. Дом действительно выглядит обшарпанным, одно из окон забито досками. Тэхён, увидев свой дом, радостно бежит и, приложив усилия, открывает скрипучую деревянную дверь. Слышится сиплый женский голос. Киллер переступает порог, и первое, что чувствует его нос – это стойкий запах алкоголя вперемешку с блевотой. В дальнем углу лежит старый матрас, на котором сидит женщина и гладит Тэхёна по голове. — Ты его мать? Женщина с тёмными распущенными волосами вздрагивает, когда слышит чужой голос. Намджун осматривает дом, из мебели в нём находится матрас, какие-то коробки и стол со стулом. Повсюду валяются пустые бутылки из под соджу, водки и использованные шприцы, один из которых хрустит под ногами киллера. — Ты из мафии и привёл Тэхёна? Намджун не отвечает. Только снимает очки, заставляя женщину снова дёрнуться и прижать к себе ребёнка. — Что мафии от меня нужно? — Я не мафия, — усмехается Намджун, — Я намного хуже. Сколько тебе лет? — Двадцать три. Намджун прекрасно знает, как героин может изменить и превратить наркомана из жизнерадостно и здорового человека в больного, желающего только одно – дозу. Худая женщина с осунувшимся лицом и чёрными кругами под глазами, выглядит на тридцать с плюсом, но никак не на двадцать три. — Я могу тебя в клинику положить. Хочешь? — Что это за честь такая? — Предложил помощь для того, чтобы ты вылечилась и зажила с Тэхёном нормальной жизнью. Женщина улыбается со слов Намджуна и, повернув голову к сыну, произносит: — Тэхён-и, ты понравился мафии. Может, хочешь уйти с этим дядечкой? Мальчик смотрит на Намджуна, затем на мать и, взяв старого кролика, садится на матрас играть. Женщина только пожимает плечами, и по её глазам понятно: в клинику она не ляжет, а сдохнет в своей же блевотине. Намджун ничего не отвечает и выходит из дома. Быстрым шагом доходит до своей машины и, наспех сказав только прибывшему Юнги с учителем Кимом, что скоро вернётся, выезжает на дорогу. Примерно через сорок минут он снова переступает порог старого дома с пакетами в руках. Женщина привстаёт с матраса. — Это еда и одежда Тэхёну. Надеюсь, не продашь ради дозы. Женщина в длинном поношенном платье тяжело встаёт с матраса и, качаясь, подходит к пакетам. Она удивлённо ахает от содержимого. В пакетах было всё необходимое, начиная от еды, заканчивая зубной пастой. Всё же, собрав всю силу, она делает несколько поклонов в качестве благодарности. — Я дерьмовая мать, но не настолько тварь, чтобы продавать одежду сына. Трясущейся из-за отходника рукой, она подзывает мальчика. — Тэхён-и, иди скорее, тебе подарили новую одежду и плюшевого мишку. — Шприцы хоть убери. Ребёнок же может уколоться. — Уберу. Спасибо. Женщина снова кланяется. Намджун ничего не отвечает и выходит из дома, не видя то, как радостно ему вслед машет Тэхён. Намджун возвращается домой угрюмым, поэтому, переодевшись и позвав Чимина с Гуком, спускается в подвал потренироваться. Заодно и проверит навыки младшего сына, особенно в стрельбе. Тренировка отлично помогает снять стресс и разгрузить голову. — Твои навыки улучшились. Молодец, — хвалит Намджун сына, смотря куда и сколько раз попал Чонгук в манекен. — Юнги всегда попадает в голову или сердце, а я только колени могу прострелить, — недовольно бурчит Чонгук, снимая глушитель с пистолета и разбирая его. — Я тебя учу не для того, чтобы ты вышел на улицу и убивал всех в голову. А для самозащиты. Ты пробил колени, как бы обездвижил противника, и можешь спокойно бежать. — Почему я должен убегать, когда лучше убить нападавшего и не бояться, что он снова придёт? — Потому что убьём его мы, а твоя задача – оказаться в безопасном месте, — произносит Чимин, обтирая полотенцем потное лицо и шею. — Стал я стар для таких бешеных тренировок. Он кидает полотенце в Намджуна, а тот в ответ швыряет боксёрские перчатки, как бы вызывая на дуэль. Чонгук сидит на полу и восторженно наблюдает за поединком. — Несмотря на то, что мой отец киллер, я всё равно хочу стать сильнее и помогать ему в работе, — шепчет Гук и довольно подпрыгивает, потому что Намджун выиграл поединок. Сокджин спускается по лестнице, когда видит Намджуна с мокрыми растрёпанными волосами и чуть не летит лицом в пол. Майка без рукавов, спортивные штаны, мокрые волосы, которые Намджун зачёсывает рукой, и полотенце на шее выглядят слишком горячо для бедного учителя. — Вы уже закончили? — с улыбкой спрашивает Намджун. — Хочешь поужинать? — Спасибо, я не голоден. — А посидеть с баночкой пива во дворике? Джин, не раздумывая, соглашается и одаривает Намджуна улыбкой, который чуть ли не бегом мчится за пивом в холодильник, попутно улавливая смех Чимина.***
— Юнги, я всё хотел задать один вопрос, но мы не очень хорошо общались, — произносит Хосок. — А теперь мы как бы хорошо общаемся. Брюнет, что минут назад упал звёздочкой на кровать со словами «Я заебался», ибо учёба с учителем Кимом его вымотала, отрывает голову от матраса. — "Как бы хорошо общаемся"? Чувак, ты у меня дома живёшь. Даже мой репетитор тебя обучает. Хосок нервно улыбается и ёрзает на полу, явно не зная, куда себя деть от смущения, чем веселит Юнги. — Как понять, гей ты или не гей? — Эммм… Юнги ожидал любой вопрос, кроме вопроса об ориентации, особенно от своего краша. Он очень сильно боится спалиться и держит себя в руках, стараясь не натворить всяких дел. Например, не поцеловать Хосока, когда тот спит, случайно не зайти в ванную, когда он там голый, не ляпнуть «я тебя люблю», лишний раз не касаться парня и вообще стараться не пялиться влюблённым взглядом. Он шикарно справляется со всем, кроме последнего пункта. Всё же тяжело не пялиться, когда твоя любовь ходит в твоей же майке и трусах по твоей комнате и ещё ложится спать вместе с тобой. — Мне кажется, я гей. — Когда кажется – креститься нужно, — Юнги смеётся, но, поняв, что Хосок не понял шутку, уже серьёзным тоном добавляет. — Ты либо гей, либо нет. Или можешь быть бисексуалом. — А как понять, гей я или нет? Юнги подпирает голову рукой и ложится на бок, смотря на Хосока, который, видимо, решил держать дистанцию и остался сидеть на полу, скрестив ноги по-турецки. Брюнет внимательно следит за парнем, явно не знающим, куда себя деть, дабы понять, прикалывается он или действительно хочет знать. Конечно, за пару дней они очень сильно сблизились, и Юнги увидел Хосока с другой стороны. Всё же Чон Хосок в школе и Чон Хосок за пределами школы очень сильно отличаются друг от друга. Порой и не скажешь, что это один и тот же человек. В школе Хосок молчаливый, в отличие от повседневной жизни, как оказалось, он обожает поболтать. К тому же юноша ведёт себя более энергично и воодушевлённо, в школе же, наоборот, никогда и никуда не спешит, порой кажется, что он словно в своем мирке живёт и ему абсолютно не интересен мир вокруг него, часто курит подолгу и даже среди компании друзей ведёт себя отстранённо. — Ты когда на девушку смотришь, проскакивает в голове «Я бы её трахнул»? — Я как-то о таком не думал. — А смотря на парня? Хосок задумывается, но всё же пожимает плечами, боясь сказать Юнги в лицо «Я так думал о тебе пару раз». И, конечно, обязательно добавить клишированную концовку «Но я не гей». — Так, ладно. Давай по-другому. — Юнги действительно интересно, какой поворот примет данный разговор. По Хосоку видно, что парень явно не шутит, спрашивая про ориентацию. — Тебе симпатичны парни? Ты смотришь на них, думаешь о том, хочешь ли поцеловать, подержать за руку, на свиданку сходить? — Ну э…. — Ты смотрел гейское порно? Хосок мнётся с ответом и Юнги улыбается от резко покрасневшего лица друга. Ему почему-то доставляет удовольствие смотреть на смущённого парня, поэтому он решает прямо добить своим вопросом. — Понравилось? — Ну, как бы, да? — Это ты у меня спрашиваешь или у себя? Говори да или нет. Юнги аж сел на кровать, чтобы лучше видеть то, как мечется Хосок, явно ругая себя за то, что решил спросить. — Блять, я не знаю, — произносит Чон, закрывая лицо руками, не в силах больше смотреть в карие глаза напротив. — Меня не удовлетворяет секс с девушками и я подумал, может, я гей? — Может, тебе просто партнёрши плохие попадались? — Я спал со многими. Даже с теми, кто был старше меня лет на пять-семь, но доходило до того, что я чуть ли не оргазм симулировал, кончить аж тяжко было. Такое откровение удивило Юнги и в то же время расстроило. Всё же он тайно надеялся, может, Хосок гей или би, тогда у него есть шанс, а теперь вообще не понятно. — Почему ты именно меня спросил о таком? — А у кого мне ещё спросить? — У гугла, например, — злится Юнги, но в то же время не может оторвать взгляд от юркого языка Хосока, который некстати решил увлажнить пересохшие губы. — У тебя была девушка, а на вечеринке парень отсасывал тебе. — Откуда ты знаешь? — шокировано спрашивает Юнги и благодарит небо за то, что сидит, иначе бы точно упал. Он не боится сказать вслух, что является геем, но не хочется трепаться об этом каждому, и тем более в школе. Все прекрасно знают, какими кончеными сволочами бывают подростки. — Проходил мимо и увидел. — Да там же темно было. — Узнал твой голос, — стыдливо бурчит Хосок, — И не так уж темно было. — Ладно, я гей и что дальше? Хосок встаёт с пола и присаживается на кровать к Юнги. Брюнета настораживает такое поведение и он двигается чуть дальше, стараясь держать дистанцию. — Как ты понял, что ты по мальчикам? — Меня никогда девочки не привлекали. В пятнадцать одна девочка из класса призналась мне в любви и предложила встречаться. Я согласился, не зная зачем. В какой-то день я пришёл к ней домой, а у неё брат был на два года старше нас и всё, я влюбился. — Ебааать, что за "Санта-Барбара"? Юнги хохочет и стыдливо лицо зарывает в подушку, что-то бурча. Хосок рукой дёргает парня за плечо, требуя пикантное продолжения. — Оказалось, что её брат гей, ну и как-то мы поцеловались. Я тогда прибежал домой и рыдал в подушку, пока отец не пришёл. Я ему всё рассказал и истерил, говоря, что я гей, спрашивал, что мне делать. — Твой папа же нормально это воспринял? — Конечно. Мы с ним поговорили по душам. Я расстался с девушкой и тайно встречался с её братом. — Ты подлец! — восклицает Хосок и театрально кидает подушку в Юнги. — Кто бы говорил. С ним же у меня был первый секс. — Вас не раскрыли? — Мы недолго встречались, так как я переехал. Юнги замолкает и комната погружается в тишину. Хосок мнётся, но всё же, набравшись храбрости, задаёт вопрос. — Как это – спать с парнем? — Ахуенно. Послушай, — мягко говорит Юнги, взяв Хосока за руку. — Тебе семнадцать и ты пытаешься найти себя, поэтому нормально сомневаться в своей ориентации. Бывает такое, что подросткам просто интересно, какого это – спать со своим полом. Или чересчур гормоны разыгрались, и из-за этого возникла путаница. — Может, у меня какие-то проблемы или я асексуален? — Такое возможно, ведь у асексуалов тоже может быть эрекция, инстинкт продолжения рода также может присутствовать. Способность осуществлять половой акт не утрачена, по сути, им просто не хочется. Хосок задумывается. Всё же он не попадает под категорию асексуальных из-за того, что на вечеринке он не просто возбудился от стонов Юнги, он готов был ворваться в ванную, вышвырнуть того парня и самому занять его место. Юноша сидит потерянный, искренне переживает и пытается разобраться в себе. Юнги очень приятно, что именно с ним поделились столь деликатный проблемой. Подумав пару минут, в его голову приходит отличный план, как проверить Хосока и побыть подлецом. — Есть вариант, как проверить. — Как? — эмоционально уточняет Хосок, внимательно слушая. — Я могу тебя поцеловать. Если тебе будет противно, то всё же ты гетеро, если понравится, то, наверное, либо гей, либо би. А если ничего не ощутишь, то пойдём к моему отцу. — К нему-то зачем? — Спросим, что делать, он поможет. Знаешь, какой он у меня ахуенный? — Знаю. — растерянно бурчит Хосок. — Ну и всё, тогда я целую. Юнги, стараясь не так сильно прижиматься к Хосоку и не терять зрительный контакт, тянется к столь желанным губам. Прикрыв глаза, он ощущает горечь от сигарет и мятный вкус жвачки. Поцелуй длится недолго, и Юнги не успевает толком отодвинуться от лица Хосока, как ойкает, потому что его хватают за волосы, сильно прижимают к себе и целуют. Поцелуй выходит каким-то диким, словно голодный зверь дорвался до своей добычи. Оторвавшись друг от друга, они тяжело дышат и молчат, затем, не говоря ничего, снова целуются. Хосок опрокидывает Юнги на спину и наваливается сверху, продолжая агрессивно целовать. Он просовывает руки под кофту брюнета, поглаживает его тело и задевает соски, отчего слышится тихий стон. Хосок отрывается от поцелуя и смотрит на Юнги, который лежит под ним с лёгким румянцем на щеках, с влажными губами и выглядит невероятно сексуально. Хосок хочет услышать те самые стоны, что слышал на вечеринке. Услышать те самые слова похвалы, которые были адресованы тому парню. Хосок хочет встать на колени, и пока он будет сосать, Ким Юнги будет стонать и покуривать сигарету, пока не кончит. Голова затуманена запретным желанием и жаждой секса, поэтому Хосок надавливает на вставший член Юнги, ловя ртом высокий стон. — Хосок, — жалобно произносит Юнги и рукой тянет за окрашенные волосы. — Хватит, иначе... — Иначе, что? — Мы с тобой переспим, а это неправильно. — произносит чуть ли не со слезами на глазах Юнги, потому что безумно хочет секса с Хосоком. Настолько сильно, что готов перешагнуть здравый смысл и свои принципы. — Почему же? Не хочешь? Скажи и я остановлюсь. — Хочу, но.. — слова теряются в поцелуе. — Я сделаю всё, что пожелаешь, только скажи мне, Юнги. — произносит Хосок, смотря в карие глаза напротив. Не услышав возражений, он возвращается к своему занятию, а именно оставляет влажную дорожку из мелких поцелуев на груди. — Ты так себя ведёшь, потому что просто хочешь попробовать, каково это – быть с парнем. Но я не хочу быть в роли пробника. — А кто сказал, что ты пробник? Юнги моргает, пытаясь собраться с мыслями, которые, как назло, помахали ручкой и свалили из его головы. Хосок наклоняется к уху, специально давит своим вставшим членом на эрекцию Юнги и снова ловит стон. Ещё пару таких стонов и Хосок кончит, даже не притронувшись к себе. — Ты мне… — договорить Хосок не успевает из-за сильного стука в дверь. — Юнги! Юнги! — доносится обеспокоенный голос Чонгука. — Мама Хосока пришла. Оба парня с ужасом смотрят друг на друга. — Юнги! Ты меня слышишь? — Гук ещё громче кричит, но не решается открыть дверь. — Да, я слышу. Сейчас мы спустимся. — охрипшим голосом произносит Юнги и отталкивает от себя Хосока, который в панике не знает, что делать. Он не ожидал, что родители его так быстро и легко найдут.***
— Потрясающий вид, — восторженно произносит Сокджин, смотря на персиковый закат красного оттенка. Ему действительно очень нравится сидеть во дворике в компании Намджуна, который ему симпатичен. — В Сеуле таких нет? — Наверное, есть. Я никогда не смотрел на небо. Всегда смотрел только под ноги, словно боялся, что если подниму голову, то обязательно споткнусь, — с печалью в голосе говорит Джин, неожиданно его накрыла ностальгия. — А как же на свидании смотреть с девушкой на звёзды или на закат? Намджун прощупывает почву вопросом, стараясь уловить мельчайшие изменение на красивом лице Джина. — Никогда не ходил на них. — Правда? Джин улыбается и кивает головой. — А ты успевал ходить на свидания? Намджун задумывается. С учётом его работы и того, что он посвящает всего себя детям, времени на отношения нет в принципе, желания тоже. — Да, было дело. Вот только я не смог найти партнёра, с которым хотел бы быть. Киллер специально не говорит про пол, стараясь прозвучать абстрактно, как бы намекая, что он открыт для отношений и с мужчиной, и с женщиной. Хоть времени для страстных похождений у него нет, всё равно он уделяет время на занятие любовью и порой даже на свидания. Так и не ясно, причина, по которой он всё ещё одинок, заключается в том, что он по профессии киллер, или в том, что вся влюблённость, которая у него была, исчезала раньше, чем он с детьми переезжал. Чимину тридцать пять лет, и мужчины его возраста находятся в активном поиске отношений, создают семью или уже создали. Киллер не стремится создать семью, он даже в отношения вступать ни с кем не хочет. Намджун порой шутит, что он бежит от отношений быстрее, чем летит пуля из пистолета. Для Чимина Намджун и его двое детей стали частью семьи, несмотря на то, что они не связаны кровными узами. Вот только по документам Чимин приходится старшим братом Намджуна и дядей его детям. Тоже самое касается Юнги, у которого в графе "отец" значится имя Намджуна, и его биологической матери, хотя на деле киллер приходится ему кровным дядей, усыновившим кинутого восьмилетнего ребёнка. Настоящий старший брат Намджуна Шин, как его называли в банде, относительно в юном возрасте добровольно стал наркокурьером и притащил к ним своего младшего братика. Именно банда разглядела талант семилетнего Намджуна к стрельбе из пистолета. Мальчик обладал орлиным зрением, что позволяло без оптического прицела стрелять очень далеко и, главное, точно. Великолепный навык для киллера, вот только в повседневной жизни Намджуну приносит дискомфорт столь острое зрение, и ему приходится носить солнцезащитные очки. Одна из пассий старшего братца и родила Юнги. На удивление здорового мальчика без отклонений, хотя оба родителя любили побаловаться дурью и алкоголем. Когда мальчику исполнилось восемь, Шина убили в перестрелке между группировками, а мать посчитала, что ей теперь незачем растить Юнги, оставила на пороге квартиры так называемого дяди. Юнги никогда не забудет тот день. Намджун держал на руках плачущего трёхлетнего Чонгука и улыбался племяннику, после чего пригласил его войти в дом. Намджун не работал на группировки, даже в детстве предпочитал отказывать, занимался стрельбой или другой мелкой работой "принеси и подай". Девятнадцатилетний юноша, закончивший только девять классов и вынужденный вместо старшей школы работать ради сына, живущий в крохотной квартирке в бедном районе Пусана, всё равно не кинул Юнги. Оказавшись в новой семье, мальчик не разговаривал, по его лицу было сложно понять, какие эмоции он испытывает и испытывает ли вообще. Намджун оставлял на пару часов Чонгука с Юнги, а сам бежал на любые подработки, но денег катастрофически не хватало. В один день Намджун принёс много еды, новые игрушки и одежду детям, а также пообещал Юнги устроить его в школу. В тот день он получил деньги за своё первое заказное убийство. Через пару дней на пороге квартиры появился мужчина в кожанке, в чёрных джинсах и с серёжками в виде двух длинных крестов. И именно с тех пор в доме стала появляться на постоянной основе еда, но взамен Юнги чаще приходилось по ночам оставаться с маленьким Чонгуком. Одним весенним утром Намджун вернулся в чёрном окровавленном пальто и впервые услышал фразу, произнесённую Юнги: "Это твоя кровь?". Мальчик, выросший в группировке, в окружении оружия, грязных денег, металлического запаха крови, наркотиков и шлюх, прекрасно понял, куда именно уходит его так называемый отец, который ради детей стал киллером. Ради того, чтобы двое мальчишек не голодали, были одеты, жили в тёплом доме и у них был шанс на хорошую жизнь без примеси криминала. Всё, что мог делать Намджун – это то, что у него лучше всего получалось, а именно убивать. Рождённый в чужой крови, в ней же он и умрёт. Спустя месяц на пороге квартиры снова появился Чимин, тогда Юнги впервые почувствовал, что значит кинуть всё и бежать. Наспех схватив детей, Намджун посадил их в машину Чимина, не обращая внимания на плач Гука и вопросы Юнги. Перед тем, как покинуть жалкую квартиру в Пусане, Намджун самолично поджёг её и попросил Чимина ехать как можно быстрее и как можно дальше. А потом началась череда переездов, исчезновений Намджуна по ночам, порой днём, а порой на сутки. И теперь в их семье появился Чимин. Гука отправили в садик, а самого Юнги в школу. Мальчик полюбил тот факт, что он стал старшим братом и всячески заботился о младшем в отсутствие отца и Чимина. С тех пор в их доме стало появляться огнестрельное оружие, которое для детей стало одной из привычных вещей. — Говорят, порой любовь находится рядом, но людям не свойственно обращать внимание на то, что близко и они устремляют свой взгляд вдаль. — произносит Сокджин и мягкая рука дотрагивается до щеки Намджуна. — Что-то прилипло к твоей щеке. Намджун слышит то, как бьётся сердце в его груди. Слишком громко и слишком быстро. Рука исчезает со щеки так же резко, как и оказалась на ней. Джин печально смотрит на носы своих туфель и в голове прокручивается "Я снова наступаю на те же самые грабли". — Мне нужно контрольные проверить. Поехали? Намджун мог бы поймать Джина за руку, прижать к себе и шептать слова любви на ухо, а потом страстно целовать, но вместо этого встаёт со стула и идёт вслед за учителем в дом. Он точно смог уловить искру в глазах Сокджина и теперь сделает всё возможное, чтобы разгорелся настоящий костёр. Зайдя в дом, со стороны кладовой, где и находится дверь, ведущая во внутренний дворик, оба мужчин слышат женский голос на высоких тонах. — Я сказал, что не вернусь домой! — громко произносит Хосок и почти что выталкивает мать из дома Кимов. Женщина сдерживается, чтобы при свидетелях не дать пощёчину сыну и, стараясь смягчить голос, произносит: — Хосок, папа погорячился. Я с ним поговорила и он хочет, чтобы ты вернулся домой. А также хочет извиниться. Ну что ты семейную ссору из дома выносишь и доставляешь хлопоты чужим людям? — Он нам не чужой, — произносит Юнги, стоящий рядом. — В чём дело? Женщина с презрением смотрит на Намджуна и фальшиво улыбается. — Добрый вечер. Я мама Хосока. Меня зовут Чон Ына. Вот, забираю сына домой. Юнги глазами указывает отцу на Хосока и вертит головой, как бы прося не отдавать его на растерзание деспотичным родителям. — Пойдём же, — мать хватает сына за руку, таща к двери. — Не хочу! Отпусти! Учитель Ким хочет влезть в чужую семейную ссору, но Намджун не даёт ему это сделать. — Если Хосок хочет остаться, то может остаться на сколько хочет. — Спасибо за такое заманчивое предложение, но мы пойдём. Живо, — еле сдерживается женщина, продолжая фальшиво улыбаться. Она наклоняется ближе к сыну и шепчет — Не пойдёшь домой сейчас и семье Ким не поздоровится. Я натравлю полицию, которая в доме найдёт что-то очень плохое. А потом засажу их отца в тюрьму, а твоего друга в колонию для несовершеннолетних. Хосок мигом перестаёт сопротивляться, быстро кланяется, благодаря за гостеприимство и в извинение за доставленные неприятности. Спешно обувается в принесённые матерью кроссовки и выходит. — Всего доброго, — произносит госпожа Чон и, стуча каблуками по плиточной дорожке, направляется к машине, где её ждёт сын. — Подожди, Хосок, — Юнги делает шаг, но отец хватает его за руку. — Не смей влезать. Юноша поражённо смотрит на отца, от которого ожидал абсолютно другой реакции на ситуацию. — Ты ведь знаешь, какая у него семья, так почему не вмешался и дал им уйти? — Как ты представляешь это? Я должен отобрать у законной матери ребёнка, чтобы потом к нам пришла полиция? — Ты испугался полиции? — усмехается Юнги. — Понимаешь, не всё так просто в данной ситуации, — говорит учитель Ким. — Его отец прокурор, а мать – судья. Слишком большая вероятность, что они прикроют дело раньше, чем мы подадим заявление в полицию. И таким образом только хуже сделаем Хосоку. — Всё с вами понятно. Юнги в ярости поднимается на второй этаж, сдерживая слёзы. Намджун стоит нахмуренный, он действительно бы помог парню, но не может рисковать своими детьми, связываясь с прокуратурой и полицией. Всё, что он может сделать – это приютить Хосока на пару дней для передышки и потом с болью в сердце отпустить в логово волков на растерзание. — Надеюсь, Юнги сможет понять, что всё не так просто или мне подняться и поговорить с ним? — Не стоит. Пусть побудет пока один, успокоится. Иди к машине, я возьму пальто и ключи.