***
На следующий день Сокджин через Чонгука сообщает, что не сможет прийти из-за простуды. Когда мальчик спросил почему, Джину пришлось врать о том, что сил ему хватает только на школу и он не может взять больничный, иначе все останутся без учителя. Чонгук желает скорейшего выздоровления и направляется в раздевалку, чтобы переодеться перед уроком спорта. Намджун сидит в машине, задумавшись. На днях он встретил Тэхёна со своей матерью, у которой случилась ремиссия и женщина перестала сидеть на наркоте. Мальчик был одет в новую одежду, подаренную Намджуном. Женщина нашла более-менее чистое платье с кофтой и завязала волосы в пучок. Выглядела она ужасно: анорексичное тело, трясущиеся руки, осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами. Намджун узнал, что её зовут Су На и она устроилась на подработку уборщицей. Женщина минут пять благодарила киллера за помощь, обещая, что не уйдёт в рецидив и позаботится о сыне. Тэхён, уходя, помахал рукой Намджуну и, взяв мать за трясущуюся руку, направился в сторону их дома. Он думает, через сколько времени Су На не сдержится и начнёт колоться, когда резко открывается задняя дверь и Чонгук швыряет рюкзак, затем сам садится. — Учитель Ким не пришёл в школу? — Пришёл. Передал, что не сможет прийти и сказал, что Юнги может позвонить ему, если есть вопросы. Мол, он задал ему достаточно и пару дней может не приходить. Гук злобно хватает ремень безопасности и пристёгивается. Намджун смотрит на недовольного сына через зеркало и нажимает на газ. — Что-то случилось в школе? — Всё нормально — чуть ли не огрызается Чонгук на отца и поворачивает голову к окну. Намджун решает не трогать сына, потому что тот знает, он всегда может по душам поговорить с отцом, если захочет. На следующий день Намджун снова забирает только Чонгука. Утром он поговорил с Джином, который наигранно кашлял в трубку и говорил, что вряд ли получится прийти в субботу на день фильмов. Киллер снова желает скорейшего выздоровления и говорит, что всегда готов отвезти его в школу или привезти продукты с лекарствами. — Да не болеет он! — выкрикивает Чонгук и ещё более агрессивно швыряет рюкзак, садясь в машину. — Кто? — Конечно, учитель Ким. Он нам врёт! — эмоционально пинает рюкзак ногой под сидением. — Я знаю. — спокойно отвечает Намджун, нажимая на газ. После того, как он отвезёт Чонгука, ему нужно поехать по делам, точнее, быстро разобраться с заказом. Он бы не согласился, но дело лёгкое и находится заказчик в двух часах езды от города. Ребёнок аж подскакивает с места, благо, ремень безопасности держит его, иначе свалился бы или полетел в лобовое стекло. — Если ты знаешь, почему делаешь вид, что веришь ему? Я считал учителя Кима честным и хорошим человеком, но я в нём разочаровался. — Я уверен, что у учителя Кима есть причины нам врать. — Да какие нахуй причины? — Чонгук! — Намджун недовольно смотрит на сына через зеркало. Тот, осознав свою оплошность, прикусывает губу. — Прости за мат. Я зол. — В школе ты ничего не сделал на эмоциях? Карие глаза наблюдают за сыном через зеркало. Ребёнок молчит, скрестив руки на груди. — Всё хорошо. Ну, не совсем… — мнётся Чонгук. — Пап, ты меня точно отругаешь, если скажу. — Ты так говоришь, словно я тебя побью ремнём по заднице. — Ну, я...короче, я сорвал урок и устроил беспорядок. — Что значит устроил беспорядок? Один из плюсов провинции в том, что тут не так много машин, как в центре страны. В особенности, таких мощных и дорогих, как у семьи Ким, поэтому многие водители пропускают BMW, хотя должно быть наоборот. На машине дорога от школы до дома занимает около пятнадцати минут, на автобусе ехать около сорока из-за того, что он постоянно останавливается на остановках. В городе люди пользуются именно автобусами, из-за чего они часто ходят и постоянно останавливаются. — Учитель Ким выглядел нормально и пару раз наигранно кашлял, смотря на меня. Я разозлился и сорвал урок. Швырнул учебник литературы в окно и, уходя, пнул мусорку в классе. — последние слова Чонгук сказал очень тихо. — Я так понимаю, в понедельник мне к директору нужно? — Да. Со мной хотел поговорить учитель Ким, когда я ушёл из класса. Но я на него накричал и убежал. Три урока прогулял. Забрал вещи из класса перед твоим приездом и пошёл к машине. Машина останавливается возле дома. Гук выскакивает из неё и спешит подняться к себе, прекрасно понимая, что отец его накажет. Причём наказан будет он не за то, что выкинул учебник, а за то, что накричал на учителя Кима. Намджун успевает поймать сына за руку, мягко сжимает её и присаживается на корточки. Киллер всегда так делает, потому что не хочет выглядеть слишком грозно, возвышаясь над ребёнком, так он только напугает его и заставит нервничать и закрыться. — Гук, ты мог мне позвонить, и я бы тебя забрал, вместо того, чтобы кричать на учителя, который искренне за тебя беспокоился. — Если бы я позвонил, то тебя бы сразу к директору позвали. — Солнышко моё, вместо того, чтобы устроить переполох в классе, ты мог спокойно выйти, позвонить мне и я бы сразу тебя забрал. — Так родители не делают. — Другие – да. Но я бы так сделал. По лицу Чонгука видно, что он не сильно верит в слова отца. Такое впервые на памяти Намджуна и это заставляет его нахмуриться. — Почему ты мне не веришь? Что случилось? Скажи мне и я помогу тебе. Чонгук нервно кусает нижнюю губу, его глаза становятся влажными, поэтому ребёнок активно моргает и поворачивает голову в сторону. Он ощущает тепло рук отца. — После собрания по поводу старшеклассников. Родители сказали всем, что ты неправильный родитель, не знаешь, как воспитывать детей, и что нужно забрать меня с Юнги от тебя, потому что ты губишь нас. Сказали, что добьются того, чтобы лишить тебя родительских прав, а нас отправить в детдом. — Чонгук, не сдержавшись, начинает рыдать. Мальчик задыхается от слёз, крепче сжимая руки отца. — Они сказали им не дружить со мной. Одноклассники меня достают или игнорят. Не хотят меня брать в команды на спорте и даже сидеть рядом. Они говорят гадости про тебя и Юнги. Говорят, что из-за тебя Юнги, он… Намджун слушает не перебивая, но в душе он хочет взять пистолет и лично пристрелить никчёмных родителей. — Стал шлюхой и наркоманом и меня ждёт такая же участь, всё потому, что ты не знаешь, как воспитывать нас. Разрешаешь пить, курить и чуть ли не с нами наркотики принимаешь. Они даже сказали, что видели тебя в каких-то борделях и, мол, ты там чуть ли не живёшь, поэтому нас воспитывали проститутки. Но, пап, ты никогда даже никого не водил в дом, какие бордели и проститутки? Наркотики в доме? Идиоты, у нас только пистолеты везде и вообще, какая разница им? Почему они нас достают? Ненавижу школу. Ненавижу этот город. Почему мы переехали в него? — последние слова Чонгук кричит на всю улицу. Намджун крепко обнимает рыдающего сына и успокаивающе гладит по волосам. Когда Чонгук более-менее успокоился, отец за руку отвёл его в дом и, усадив за стол, принялся разогревать еду. Ребёнок отказывался есть, ходить в школу и требовал переезд в другое место. — Гук, тебе не понравилась паста с фрикадельками, которую я приготовил? — спрашивает зашедший на кухню Чимин, смотря на то, как мальчик отодвигает от себя тарелку. — Он расстроен и у него нет аппетита. Чимин задумывается, смотря, как ребёнок утирает слёзы, затем смотрит на Намджуна, в глазах которого бушует ненастье. — Иди в свою комнату, если не хочешь кушать. Но пообещай, что вечером обязательно поешь. Если не хочешь то, что в холодильнике, то закажи доставку. Ладно? Чонгук кивает головой, утерев слёзы рукавом кофты, и поднимается к себе. — Блядский город. — рычит Намджун. — Что случилось? — Родители других детей распустили слухи. — Какие слухи? Про учителя Кима и тебя? Намджун вопросительно смотрит на Чимина, который, взяв вилку, накалывает фрикадельку. — Причём тут Сокджин? — Разве у вас там не шуры-муры? Киллер со всей силы кулаком ударяет по столу, пугая Чимина. У него аж фрикаделька упала с вилки. Приходится отодвинуться от разгневанного лица Намджуна. — У нас нет там шур и мур. Ещё раз такое вслух скажешь, я не посмотрю, что ты старше и сломаю рёбра за то, что порочишь имя учителя Кима. — Извини. — вежливо произносит Чимин. Самое страшное, что видело человечество, после прихода Гитлера к власти – это Ким Намджун в гневе. Короче, зрелище не для слабонервных, а Чимину скоро сорок и его сердечко слабеет с каждым божьим днём. Только когда Намджун отходит от стола за кофе, мужчина выдыхает и, цокнув, накалывает другую фрикадельку на вилку. — После собрания в кабинете директора из-за вечеринки, на которой был Юнги, родители распустили слухи, что нужно отобрать у меня детей из-за того, что у нас в доме промышляют наркотой и проститутки воспитывают моих детей, пока я занят тем, что гроблю жизнь Юнги и Чонгука. А ещё сказали детям не общаться с Гуком и те его обижают. — Экскьюзми. Это что за бразильскую теленовеллу ты сейчас пересказал? — с ахуевшим выражением лица уточняет Чимин, запихнув в рот пустую вилку. Он от этого абсурда забыл наколоть фрикадельку. — Это я тебе ещё лайтовую версию пересказал. Короче, всё вот это только потому, что я не наорал на Юнги, когда узнал про вечеринку и про сигареты. Одним словом – им завидно, что я не бью детей и не ору на них и мои дети меня любят. — Я думаю, дело не только в собрании. Всё же слух появился недавно, а не сразу после собрания. — Думаешь, родители Хосока постарались? Чимин кивает, поедая разогретую еду для Гука. — Чего молчишь? Намджун зло разворачивается к другу. — Так я кивнул. — Блять, у меня глаза на затылке? Я же кофе нам делаю и моё лицо обращено к кофе машине, — последние слова Намджун орёт, руками тыча в чёрную кофеварку. Чимин спешно пережёвывает макароны, иначе его убьют раньше, чем он успеет сказать. — Извини, я не видел. Как тебе идея наведаться к ним? — Мы же не можем их убить? — Почему же? Можем. — смеётся Чимин. — Мы можем всё, уважаемый папа киллер. Намджун смеётся и ставит две кружки с ароматным арабским чёрным кофе на стол. — Нужно придумать что-то более интересное. У всех всегда есть замурованный в стене труп. Верно, дядя киллер? Теперь в голос смеётся Чимин. — Мне жаль чету Чон, они явно не понимают против кого решили пойти. Мантия судьи и портфель прокурора их не спасут.***
Юнги подскакивает с кровати из-за сильного крика младшего брата, голоса отца и швыряния вещей. На часах стрелки показывают семь двадцать, в это время Гук просыпается и собирается в школу. Шум усиливается и теперь слышится голос Чимина, поэтому Юнги выходит из комнаты. — Я не пойду в школу! — кричит на весь дом Чонгук и швыряет в коридор, где стоит Намджун с Чимином, книжки с тетрадками. — Пожалуйста, успокойся, — просит киллер, явно не зная, как остановить истерику сына. Он делает несколько шагов к двери комнаты, но, услышав: "Войдете – убью себя!", останавливается. Чимин вмешивается, пытаясь убедить ребёнка, что никто насильно его в школу не отправит, поэтому просит положить пистолет. — Я хочу уехать из этого города! Ненавижу этот проклятый город! Ненавижу всех! — кричит Чонгук и теперь уже переворачивает стол, не заботясь, что на нём лежит новый ноутбук, который летит на пол и разбивается. — Что происходит? — Юнги, иди в комнату, — строго говорит Намджун и снова мягко просит сына успокоиться. — Чонгук, положи оружие на пол. Я тебя учил стрелять не для того, чтобы ты махал им просто так и ещё на членов семьи направлял. Ты не пойдёшь в школу. Хорошо? Юнги растерянно смотрит на то, как теперь из комнаты летит сломанный ноутбук, большой плюшевый заяц и подушки. — Мы уедем из этого города. От этих слов сердце Юнги сжимается. Он не хочет уезжать, только не сейчас. — Гук, ты не идёшь в школу и можешь со мной выбрать, в какой город хочешь переехать. — добавляет Чимин с улыбкой, делая шаг ближе к комнате. — А может, переедем на остров? — Солнышко моё, хочешь, мы будем жить на Чеджудо или можем вообще в Китай уехать? — мягко говорит Намджун, замечая, то, что ребёнок остановился и слушает. — Только убери пистолет. Ладно? — Вы врёте! Вы все мне врёте, потому что не хотите уезжать из города! — кричит Чонгук, размахивая пистолетом. Наверное, так бы продолжалось ещё долго, если бы не звук выстрела. Глаза Чонгука расширяются и он в ужасе кидает пистолет на пол. По руке Чимина течёт кровь и мужчина морщится от простреленного плеча. — Я, я..я…не хотел, — заикаясь, произносит Чонгук, — я за..забыл, что пистолет за..заряжен. Я…я…я..не хотел, папа. Папа, я правда не хотел. — Ничего страшного, так, царапина, — улыбается Чимин, надавливая на плечо, и торопится скрыться в своей комнате. Юнги подбегает к трясущемуся и рыдающему Гуку, откидывает пистолет к ногам отца и крепко прижимает брата, гладя по голове и успокаивая. Намджун ничего не говорит, видно то, как пульсирует вена на его шее, а пальцы сжимаются в кулак. — Я сам виноват, — всё же тихо произносит киллер, в глазах которого отражается боль и разочарование, не по отношению к Чонгуку, а по отношению к себе. — Пап, помоги Чимину. Я успокою Гука, — говорит Юнги и тащит младшего в ванную. Обработав рану Чимина, Намджун вместо того, чтобы поговорить с Чонгуком или наказать его, захватив пальто, выходит из дома. Он не знает, что ему делать. Конечно, Намджун может забрать детей и уехать в другой город, но впервые в жизни он по настоящему влюбился и не хочет оставлять учителя Кима. Предложить поехать с ними будет глупо и к тому же, Намджун не хочет, чтобы Джин оказался в преступном мире из-за него. Киллер выкуривает три сигареты, ходя взад-вперёд по дорожке, пока не решает сесть в машину и хоть куда-нибудь поехать. Машина останавливается перед светофором, давая сонным жителям города спешить на свою работу. В этот момент рука сама тянется к телефону и нажимает на контакт "Учитель Ким". — Доброе утро, — мягко произносит Сокджин. — Ты ещё дома или уже в школе? — Дома, а что? — Я заеду к тебе, нужно поговорить. Джин не успевает дать своё согласие, как слышит гудки в трубке. Он в панике бежит к шкафу, так как стоит в пижаме и вместо того, чтобы надеть первое, что падает с полки и выпить кружечку ароматного кофе, вышвыривает одежду на кровать. Благо, быстро находит светлые брюки и лёгкий белый свитерок. После чего, бежит к зеркалу и спешно замазывает синяки под глазами тональником, а также придаёт губам лёгкий розовый оттенок. Телефон оповещает о том, что Намджун приехал, поэтому Сокджин выглядывает в окно. Мужчина в чёрном пальто, облокотившись о машину, курит. Добавив завершающий штрих в облик французским парфюмом, Джин выбегает из квартиры, забыв взять зонтик, хотя ещё вчера по новостям предупреждали о сильных дождях. Перед тем, как выйти из подъезда, учитель несколько раз делает глубокий вдох-выдох и только когда сердце перестало сильно биться, выходит. — Прости за ожидание. — Это ты прости за внезапность. Я подвезу тебя и тогда поговорим. Намджун кидает бычок на асфальт и садится за руль. Выглядит он встревоженным, из-за чего Джин начинает волноваться. — Ты знал, что над Гуком издеваются и родители сказали своим детям с ним не общаться? — Что?! — удивлённо восклицает Джин, так как впервые такое слышит. — Ты ведь классный руководитель. — с неким упрёком в голосе, произносит Намджун. Джин растерянно моргает. — Я ничего такого не заметил и другие учителя мне не говорили. Намджун кидает взгляд на расстроенного Джина, затем снова возвращается к дороге. — Я тебя не виню, но тебе стоит быть более внимательным к детям, особенно, такого возраста. — На следующей неделе, в среду будет родительское собрание. Я подниму там данную тему и также поговорю сегодня с каждым из родителей по телефону, — слишком резко произносит Джин. Он зол на себя за то, что не обратил должного внимания на то, что происходит среди учеников, но это не значит, что ему всё равно на детей. Просто Джин не заметил ничего из ряда вон выходящего и скорее всего, по причине того, что все его мысли были заняты Намджуном. Грёбаным Ким Намджуном, который непонятно откуда взялся и заставил Сокджина влюбиться. — Гук сегодня не придёт в школу. Устроил утром истерику, что не хочет туда ходить и просит о переезде. Именно слово "переезд" заставило Джина выйти из комнаты самобичевания и наконец-то оказаться в реальности и слушать человека рядом. — Ты хочешь переехать? — с дрожью в голосе спрашивает Сокджин и поворачивает лицо к Намджуну. — Как приехал в этот проклятый город, так и начались всякие проблемы. То тусовка Юнги, то издевательства над Гуком, то... — киллер замолкает и поворачивает голову к смотрящему на него Джину. Они молча смотрят друг на друга и только, когда слышится гудок машин сзади, Намджун нажимает на газ и проезжает перекрёсток. — Если дети хотят переехать, то мы переедем. Джин нервно сжимает край бежевого пальто. — И когда вы переедете? — Как только дети выберут город или часть страны, в котором хотят жить. Может, вообще на Чеджудо или на Вандо. Я ещё Китай предложил. — Я выйду здесь. — внезапно произносит Джин. Он только принял свои чувства к Намджуну и тут ему сообщают об переезде. Ему срочно нужно покинуть машину, иначе позорно разрыдается. — Я могу подъехать ближе к школе. — Не стоит. Слишком много школьников и будет тяжело заехать. Намджун не настаивает и останавливает машину на обочине в паре метров от школьных ворот. Попрощавшись, Джин выходит из машины и смотрит в затонированное стекло, в котором отражается его грустное лицо. Он приоткрывает дверь. — Ты что-то забыл? — Если вы всё же решите переехать, то — Сокджин замолкает. Он смотрит прямо в карие глаза напротив, нервно обдумывая, что сказать и что сделать. — Сообщи мне. Я приду попрощаться. За столь короткое время я привязался к тебе и к твоим детям. Учитель улыбается и захлопывает дверь, оставляя киллера одного. Люди считают киллеров аморальными бездушными тварями, которые знают только как убивать. Это не совсем так. Намджун не бездушный и не аморальная скотина. Конечно, он не просит у Ватикана присвоить ему лик святого мученика и киллер осознает то, что он переступает закон и он не имеет никакого права забирать чью-то жизнь. Ни у кого нет такого права. Разумеется, найдутся те, кто скажут, что у Намджуна был выбор не становиться убийцей, но, к сожалению, порой выбора действительно нет. У Ким Намджуна не было иного выхода, нежели сделать то, что он знает и умеет лучше всего, а именно стрелять и не важно, пули летят в манекен или в живого человека. Он не задумывался о морали, потому что все его мысли были заняты тем, чтобы одеть, накормить и дать тёплый дом своим детям. Никто не знает того, как тяжело мужчине одному растить детей, скрываться от властей и заметать следы, чтобы другие кланы мафии не смогли бы убить его. Намджун наспех открывает дверь, но окликнуть Джина уже не может, тот ушёл слишком далеко. В машине слышится вибрация телефона. — Намджун, — голос Чимина слегка дрогнул. — Пи' дал задание убить одного из кандидатов на пост министра юстиции. Услышав о том, что у них новое задание и придётся оставить детей снова одних, Намджун прикрывает глаза, сжимая в кулак левую руку. — Где убрать цель? — Цель на Чеджудо, нужно выставить всё, как несчастный случай. — Детям сказал? — Сказать? — Я поговорю с ними. Возьми всё необходимое. И встречаемся на нашем месте. Юнги задремал вместе с Чонгуком, которого напоил успокоительным и уложил спать. Он осторожно вытаскивает руку из под головы брата и тянется за телефоном на тумбочке. — Я успокоил Гука. Ты когда приедешь? — Чонгук пару дней не будет ходить в школу, проследи, чтобы он дома занимался и сам не забудь за учёбу сесть. Парень резко присаживается, из-за чего перед глазами всё плывет и в ушах слышится мерзкий писк. — Что это значит? — сдерживая крик, зло шепчет Юнги. — Я уеду по делам на пару дней с Чимином. — Но ты сказал, что будешь дома полгода. — Так получилось. Мне жаль. — Жаль? — Юнги прикусывает губу, его рука сильно сжимает одеяло. — К чёрту твоё сожаление, ты же обещал. — У меня нет другого выхода. — голос Намджуна звучит ровно, но можно услышать, как он дважды за разговор дрогнул. Юнги глотает слёзы, осознавая, что они с Чонгуком снова останутся одни на непонятно сколько времени и будут волноваться за отца. Юнги страшно, что однажды ему придётся схватить брата, пистолеты и сумку с наличкой, прыгнуть в машину и, давя на газ, бежать в неизвестность без любимого отца и дяди. Больше всего на свете он боится снова ощутить омерзительный запах крови и услышать падение гильзы, а затем увидеть мёртвое тело, как это было с его биологическим отцом. Если тогда ему было всё равно, то сейчас всё не так, потому что он любит Намджуна, Чимина и Чонгука. Они маленькая семья, которая живёт, словно кочевники, но зато все вместе. Юнги не переживёт, если семьи больше не будет. — Ты лжец, Намджун. Юнги бросает трубку. — Как же я устал от всего этого. Всё, чего я хочу – это покой. Покой, который я получу после смерти, если вообще получу, — смеётся Намджун, доставая пачку сигарет и закуривает. Погода решила добавить больше драматизма ситуации, поэтому наслала моросящий дождь с ветром. Сделав пару затяжек, он кидает недокуренную сигарету на мокрый асфальт и садится в машину. Неясно из-за дождя его лицо влажное или из-за слёз. Имеет ли право киллер плакать? Имеет ли он право растить детей или, может, стоило отдать их в другую семью с обычными родителями, которые приходят домой каждый вечер и проводят совместные выходные, а не исчезают на неопределенный срок и не возвращаются с запахом чужой крови? Имеет ли право Намджун на понимание? Может ли он любить одних и хладнокровно убивать других, ведь все они люди и состоят из плоти и крови. "И увидел Бог свет, что он хорош, отделил Бог свет от тьмы" (Бытие 1:4). Но смогли люди отделить свет от тьмы?