_______________________
Миротворцы выдвинулись сразу после восхода солнца, на следующий день после прибытия Тибериуса. Я сделал свои первые шаги по Имперскому тракту в оранжевом сиянии утра. Надо отдать должное Тевинтеру, они знают толк, как строить магистрали. Будь мы Земле, по её ровным светло-серым орлесианским участкам могли бы без проблем проехать бок о бок четыре грузовика. В отличие от ферелденской магистрали, орлесианскую ещё и обслуживали, по крайней мере, на суше. Мосты через Недремлющее море было просто невозможно поддерживать в нормальной форме без магии. Имперский тракт по-прежнему остаётся чудом инженерной мысли, даже если его затмили технологические достижения. Даже пешком до Лида от Халамширала путь по этому шоссе занимал меньше дня. Конные войска могут добраться туда за шесть часов в случае необходимости, а необходимость действительно была. Армия проделает этот путь тремя частями. Миротворцы, теперь имеющие в своём составе рыцарей-госпитальеров и боевых магов Тевинтера, были первыми и под моим командованием. Я хотел лично убедиться, что Тибериус прав, избежать сражения, если его цифры слишком оптимистичны, и использовать слабости роялистов, если это они были слишком оптимистичны. Остальные восемь тысяч или около того солдат, составлявших первоначальный костяк Свободной Армии, шли вторыми и вышли всего через два часа после нас. Как и миротворцы, они были посажены на пони и лошадей, поэтому могли передвигаться так же быстро, как и мы. Этой частью командовала Сопрано. Остальные отправятся пешком одновременно с людьми Сопрано, под командованием Велараны и Микро. Кроме десяти тысяч пеших солдат, которых я набрал в Латерре, у нас было ещё пятнадцать тысяч добровольцев из Земель Короны. Это были крестьяне и горожане; жаждущие, ревностные, но совершенно не испытанные боем. По моим меркам, добровольцы были просто сбродом, хотя и хорошо вооружённым, учитывая наши обширные запасы трофейного оружия. С Имперским трактом проблем с их снабжением тоже не будет. Я хотел оставить их в Халамширале, но они настаивали пойти с нами. Я не смог бы остановить их, если бы только не начал стрелять в них, поэтому я отдал им их кольчуги, щиты и мечи. У врага всё равно профессионалов было не больше, чем их. И в самом деле, первые сообщения о крестьянских армиях на Священных равнинах дошли до меня в тот же день, когда мы двинулись на Лид. Сам я ехал впереди колонны, за исключением улан майора Изевен, которые скакали впереди и вели разведку не только на шоссе, но и в окрестностях. Могло сложиться впечатление, что за мной следует какая-то гигантская сороконожка, грохот копыт и подков по поднятому шоссе доносился чуть за спиной. Разговоры между моими спутниками были затуманены шумом. Все остальные, кроме МакНалти, остались на шоссе. Должно быть, я выглядел как кладбищенская статуя или типа того, потому что он подбежал ко мне на коне, на его лице под круглой стальной каской появилась вежливая улыбка. Такая, какая бывает, когда собираешься сказать что-то смешное, чтобы подбодрить кого-то. — Слышал, у тебя скоро будут звонить свадебные колокола? — спросил он. — Гладиаторские бои, а затем клятвы? — Эээ? — я был растерян. — Тот мужик из Тевинтера, — пояснил МакНалти, — я мельком увидел тот портрет, когда вы вернулись во дворец. Я застонал. Новость о том, что Тибериус сделал предложение о брачном союзе, строго хранилось в кругу моей ближайшей... семьи. Я кинул предупреждающий взгляд на МакНалти, сузив тот и развернувшись в седле. Он всё понял, но это только рассмешило его. — Не парься, никто больше не знает, — заверил МакНалти. — Никто больше не видел портрет, насколько мне известно, и только я мог бы понять, для чего он нужен. — Мне от этого ничуть не легче, — нахмурился я. — Надеюсь, ты понимаешь, что она сейчас не настолько молодая. Мне не нужны были слухи о том, что я подумываю бросить Джули ради подростка с хорошими связями. У меня было такое чувство, что стрела с чёрным оперением очень быстро найдёт мою спину, если я не смогу растоптать этот слух на корню. — А, это типичная практика, — обыденно заявил МакНалти. — Я как-то раз охранял одну дворянскую семью, лет девять назад. Их сын должен был жениться на другой высокородной аристо. Мы были примерно одного возраста, а он был законченным прохвостом, так что мы быстро поладили. МакНалти сделал маленькую паузу, когда прошедшие дни вернулись к нему с ухмылкой. Мне стало интересно, почему он вспоминает о них с такой любовью, но вскоре я уже пинал себя за то, что был таким идиотом. Этот человек был орлесианцем. У многих орлесианцев нет предпочтений по половому признаку, и интрижки практически ожидаемы. В связи с этим возникает вопрос, почему Джули не заводила свои. Мне бы хотелось думать, что это было потому, что я до смерти пугал любого потенциального любовника, но более вероятной причиной была Тэм. Она не любила хождение на сторону – высшая ирония судьбы. Боже, благослови Тэм. МакНалти продолжил, его ухмылка завяла. — Но у его матери голова чуть не сделала кульбит, когда она впервые увидела будущую невестку. Присланный портрет был сделан, когда дочь была моложе, и она выросла и стала далеко не такой красавицей, как на картине. У неё был широкий рот с обвислыми щёчками, отчего та бедняжка была чуть-чуть похожа на бульдога. Совсем чуть-чуть. Сам бы я не был против неё, но уважаемая графиня так сильно сокрушалась, что её внуки будут уродливыми. Сын сказал, что не откажется от свадьбы, главным образом потому, что влияние семьи при этом значительно увеличится. Ещё одна пауза, более короткая и совершенно лишенная ностальгического счастья первой. — Графиня обвинила меня в том, что я отравил разум её сынишки. По всей видимости, какая-то служанка подслушала, как я говорил её сыну, что отказаться от брака есть сущая нелепость, как с точки зрения политики, так и потому, что девушка на самом деле вовсе не уродлива. Было высказано предположение, что я сказал это, чтобы сделать её сына несчастным в браке, и что я воспользовался этим случаем ради собственный потехи и богатства. Крупный мужчина издал могучий вздох. — В общем, я потерял работу, а вместе с ней и друга, — сказал он под конец. — О нём я больше не слышал, и я так и не узнал, женился ли он на той девушке. Они жили в Монфоре. Сам я двинулся дорогой на юг, в Долы, здесь не было недостатка в работе для драучна-дебошира. В итоге три года назад подвизался участвовать в маленькой войне баронов, да так и остался. Я пил с этим человеком много раз. Вообще, МакНалти, Армен, Сопрано, Микро и я за последние несколько месяцев стали чем-то вроде профессиональной командой по распитию водки. Иногда к нам присоединялась Леха. В этом рассказе это не отражено, так как ничего важного тогда не происходило. Так что то, что этот здоровяк поделился таким, стоило многого. — Это просто пиздец как ужасно, МакНалти, — сказал я. — Серьёзно. — Просто хотел, чтобы ты знал, как поступают дворяне, раз у тебя дома их нет, — ответил МакНалти. — Спорим, этот тевинтерский шут гороховый даже сказал тебе, что это единственный её портрет, который они смогли достать. Это ещё одна уловка. Я нахмурился. Тибериус действительно бросил такую фразу, но я всё равно поверил ему тогда. Когда он старался подчеркнуть достоинства своей внучки, он как бы проболтался, что она своенравна. Внезапно для себя я обнаружил, что не доверяю его словам ещё сильнее, чем раньше. Этот старикашка определённо был достаточно умён, чтобы нарочно провернуть такое. Разница между тем, сколько Аурелия должна была знать обо мне, и тем, сколько я действительно знал о ней, была шокирующе большой, и я начал надеяться, что мы никогда не встретимся. Я был бы в совершенно невыгодном положении. — Тут рядом есть истории и похлеще, — сказал МакНалти, кидая взгляд себе за спину. — Та эльфийка, которая с магистрами, например. — О? — произнёс я, слушая одним ухом, пока всё ещё пытался разобраться в уловках Тибериуса. — Любовница Императрицы, — сказал МакНалти, подняв глаза к небу. — Представь, каково любить самую могущественную женщину в мире, когда ты эльф. Я вскинул свою руку в вопросе и замешательстве. О чём ты вообще, вот что я пытался передать. — Она пыталась убедить Императрицу помочь её народу, наверняка пыталась, — продолжил МакНалти. — У Селины и до этого много лет была репутация эльфолюба. Смог бы ты проигнорировать маркизу, если бы она попросила тебя сделать что-нибудь в постели? Я вспомнил некоторые из разговоров о будущем, которые я вёл с Джули и Тэм, в том ошеломлённом, потном состоянии, в котором находишься после занятий любовью. Я ухмыльнулся, и МакНалти заржал. — Приму это как «нет», — смеялся он. — Эта Бриала вела роман с Императрицей и убедила её ослабить всё то дерьмо с остроухими. И вот появляемся мы, доводим всё до точки кипения, и Бриалу предают, когда Императрица выбирает Империю вместо своей любви, человечество вместо эльфов. Наверняка Императрице тоже больно, но это ничто по сравнению с... — Я понял... — перебил я его, не сильно горя желанием слушать слезовыжимательную историю, которая противоречила моим целям. МакНалти отвесил кивок и, подчиняясь моему желанию, промолчал._______________________
Мы ехали ещё час, но я просто не мог выкинуть это из головы. Я объявил первый привал по расписанию, пятнадцатиминутная передышка, привязал Беллону впереди колонны и направился к Бриале. Она не была далеко, поэтому я окликнул её и показал большим пальцем за плечо, как бы говоря, что хочу переговорить. Окружающие – Циара, Армен и долийский маг, если быть точным – выглядели несколько озадаченными, но сама Бриала ни секунды не колебалась и присоединилась к моей прогулке, когда мы пошли дальше по тракту, чтобы уединиться. Уединение, которого у нас не было, не в полной мере. Фелассан шёл за нами на почтительном расстоянии, но точно в пределах слышимости. Армен, в свою очередь, последовал за ним, без каких-либо эмоций на лице. Я понял, что они враждовали, но об этом позже. Мы остановились у края тракта, и я облокотился на низкую мраморную стену, окаймляющую край, взглянув вниз, на простирающиеся к югу фермерские угодья и заросли. — Твой долийский друг явно оберегает тебя, — сказал я Бриале, желая растопить лёд недоверия. — Он помог тебе выбраться из Вал Руайо? — Нет, я сбежала на тевинтерском корвете, — ответила Бриала. — Фелассан отправился первым в Халамширал, как только мы узнали, что Императрица считает необходимым начать действовать. Я осталась, чтобы попытаться убедить её пойти по мирному пути. Я кивнул и повернулся к Бриале, чтобы взглянуть на неё. Она сохранила свою сверкающую серебряную маску, но сменила одежду. Теперь на ней было зелёное и коричневое охотничье снаряжение, почти такое же, как у Циары, но с иным рисунком и из более прочной кожи. На спине у неё висел лук, сделанный из материала, который я не смог определить, и кинжалы из сильверита, похожие на штыки моих солдат. Довольно редкое оружие, а главное дорогое. У нас было много сильверитного оружия просто потому, что все мастера, умеющие работать с этим сплавом, работали на нас, а все сильвертиные шахты в Империи находились под нашим контролем. Нам требовалось очень много побочного продукта, которые получается при обработке сильверита, для производства пороха; даже наши пушки были сделаны из этого металла, так как у нас был его огромный избыток. Бриала могла получить такие кинжалы только от Императрицы. Это напоминание заставило меня почувствовать себя немного виноватым, иррационально, на мой взгляд. Я прочистил горло, прежде чем заговорить. — Мне нужно знать, что происходило в Вал Руайо, — сказал я. — Мысли Селины до того, как всё это началось. Ты можешь помочь мне с этим? Бриала уставилась на меня. Подозреваю, гадала, что я за человек. Я отвёл взгляд. — Да, хотя я не могу утверждать, что мне известна каждая её мысль, — медленно сказала она. Я счёл её ответ не слишком удовлетворительным и потёр висок. — У меня сложилось впечатление, что ты спала с ней, — ответил я. — Даже влюблена в неё. Если говорить о чтении мыслей человека, то такие обстоятельства как нельзя кстати. — Будь это правдой, разве была бы я сейчас здесь? — сказала Бриала, её голос слегка повысился. — Если бы я знала, что Императрица может бросить мой народ ради спасения своего трона задолго до этого дня, думаешь, я бы осталась с ней? — Да, осталась бы, — сказал я мгновенно. — Ты любила её. Может быть, ты понимала всю правду, но лгала себе, что это невозможно, или что тебе удастся переубедить её, — потому что именно в это я бы больше поверил. Большинство людей, будь то мужчина или женщина, считают, что таким образом они способными управлять своей судьбой. Глаза Бриалы опустились к ногам. Очевидно, я задел её. Возможно, в глубине души она знала, как далеко может зайти Императрица. — Но я здесь не для того, чтобы обсуждать природу людей, — добавил я прежде, чем она смогла сформулировать связный ответ. — Первый вопрос: это Селина ответственна за убийства? Барона де Арба, баронессы Дюси, второго сына лорда Клуэ? — Я так не думаю, но... правда в том, что я не знаю, — ответила Бриала. — Обычно, пожелай она чьей-то смерти, она бы послала меня. Но если бы ситуация сильно прижимала, она могла бы пойти на подобное. Чтобы избежать затяжной гражданской войны, она готова почти на всё. — Кроме как выйти замуж за Гаспара, если Тибериус не соврал, — сказал я. — Гаспар бы задвинул её в сторону, этой причины было достаточного для неё отвергнуть его предложение, — пояснила Бриала. — И это означало бы также потерять меня, что она и объяснила, когда Ремаш просил её руки. Я спросила её, почему она не хочет прожить жизнь в тихом кабинете, она ответила, что я слишком важна. Когда прозвучало предложение Гаспара, всё ещё оставалась надежда на мирное решение. А потом, через несколько дней пришла весть о вашей победе в Эмпризе. — Но тебе неизвестно о её участии в заговоре с заказными убийствами, — сказал я, — а это значит, что она должна была сделать это втайне от тебя. Такая возможность имеется, она даже реализуема. Если она притворялась доброй, либеральной правительницей, чтобы удержать тебя при себе, она могла подумать, что потеряет тебя и из-за этого заговора тоже. — Она не притворялась! — громко воскликнула Бриала. — Она в самом деле верила, я знаю этого. Равенство, прогресс, знания, она дорожила всем этим. Даже идеи твоей любовницы! — А теперь ты защищаешь Селину, — рявкнул я. — Определись уже. — Вы созвали съезд и не позвали её. Гаспар прилюдно заявил Селине, что эльфы создают независимое королевство, — огрызнулась Бриала. — Он, или кто-то, работающий на него, подкупил Большой Театр Вал Руайо для постановки пьесы. Они показали Андрасте, забывшую о своём долге и увлёкшуюся эльфом Шартаном, раскрывая тем самым наши отношения! Селина тихо приказала собрать армию, чтобы разгромить ваш Свободный Орлей. Тогда-то и произошли ваши убийства. Насколько известно, это мог быть Гаспар! — Мои шевалье говорят мне, что он действует не так, — заявил я. — Он счёл бы такое неприличным и бесчестным. Кроме того, если он победит меня на поле боя, возьмёт наши города, то с каждой победой он наберёт престиж. Нет, Гаспар этого не делал. И, похоже, ты не можешь сказать мне, сделала ли это Селина. — Почти каждый дворянин выше графского положения желает вашей смерти, — сказала Бриала, взмахнув рукой в сторону полей. — Действительно, многие не могут позволить себе такое количество убийц, но они способны сговориться друг с другом так же, как вы с крестьянством. Не говоря уже о том, что Церковь и Кун более чем достаточно богаты, чтобы организовать все эти убийства. — Это не Церковь, или, по крайней мере, не Верховная Жрица, — ответил я. — Джустиния послала бы за мной Соловья, если бы хотела моей смерти, и она не пошла бы на убийство детей, желай она завернуть наше движение. Хотя её молчание прямо сейчас просто оглушительно. Похоже, Церковь не собирается вмешиваться, предоставив местным матерям, Кругам и командирам храмовников самим решать, кому они верны. Хоть какая-то напасть, чтобы отвлечь всех от дерьма в Киркволле. — С этим всё равно остаются дворяне и Кун, — сказала Бриала. Я сжал руки в кулаки, понимая, что она права. Селина не была исключена из списка подозреваемых, но она также была не одинока в этом списке. Это было ужасно неприятно — иметь рядом человека, который знает всю подноготную изнутри, но не получить ответов. Но я ничего не мог поделать, кроме как продолжать кампанию. Я снова расслабился и отвлёк себя тем, что немного выпрямился. Приняв мою офицерскую позу. — Мы захватим всю страну, — заявил я. — В конечном счёте это не имеет значения. Те, кто стоит за убийцами, кем бы они ни были, их конечная цель провалилась. — Вы... мы в меньшинстве, Ваше Сиятельство, — указала Бриала, оглянувшись на поля. — Напротив, в данный момент мы очень равны, — сказал я. — Если пихнуть копья и мечи в руки крестьян, это ещё не значит создать армию, а тёрки между Селиной и Гаспаром очень любезно разделили этот сброд на части, которые можно свободно раздавить. Впервые с нашего знакомства Бриала улыбнулась. — Вы правда верите, что у нас получится? — Абсолютно, — сказал я. — В конце концов, в каждом регионе и городе впереди нас есть люди, которые ждут и наблюдают. Эльфы, крестьяне, городские рабочие, купцы, мелкие дворяне — все они хотят нового Орлея, даже если большинство из них не слышали и не читали работы Джули. Быстрая победа в Лиде даст нам подкрепление на каждом шагу. Бриала выдохнула. Она развязала бант на затылке и сняла маску, обнажив россыпь веснушек и копну светло-каштановых локонов, после чего оперлась локтями на мраморную стену. Легко понять, почему Императрица была так очарована. Ум и красота поистине разрушительное сочетание, о котором мне самому прекрасно известно. Её глаза закрылись в раздумье. — Стольким рискнуть из-за единственного броска жребия, — сказала она. — Alea iacta est, — издал смешок я. — Жребий брошен. Ты нечаянно перефразировала одного из величайших генералов моего мира. — Он или она победили? — спросила Бриала. Пришлось сдержать кашель удивления. В моём мире женщины не были генералами. Даже в моё время, не совсем. Ещё нет. — Он разгромил дикарей, а когда дворяне его города захотели наказать его за успех, он разгромил и их, — ответил я. — В конце его предали, зарезали при дворе те, кого он помиловал, и даже некоторые из его собственных друзей. Этот человек был успешен даже в смерти. Его наследник провозгласил, что он был богом. Эльфийка встала и посмотрела на меня. — Будем надеяться, что мы не повторим за ним, наместник, — сказала Бриала. — Не повторим, если мне будет что сказать, — произнёс я. — Я не проиграю, и меня также не нарекут богом, — как, например, Андрасте. Какие-то долгие минут мы ничего не говорили, вместо этого отдыхали после своеобразной дуэли, которая закончилась на взаимно благоприятных условиях. — Чисто из любопытства, как звали вашего генерала? — вдруг спросила Бриала. На моё лицо вновь наползла ухмылка. — Цезарь, — сказал я. — Юлий Цезарь. Глаза Бриалы округлились, и мы оба оглянулись на колонну солдат и отдыхающих лошадей. Джули ехала обратно к нам, осматривая войска, Тэм ехала рядом с ней. Она выглядела очень эпатажно в своём земном одеянии и берете, длинные рыжевато-коричневые волосы развевались на ветру. Я и возлюбленная Селины переглянулись. — Может, и хорошо, что она не генерал, — не на шутку встревожилась Бриала. — Ей и не надо им быть. Она держит меня за яйца, — сказал я с большим весельем. — Аве Цезарь, мы, кто скоро умрем, приветствуем тебя! — бросил полушутливое земное приветствие в сторону Джули для пущей театральности. Мои старые приятели сказали бы, что за такие слова меня надо хорошенько избить. Бриала бросила мрачный взгляд на меня после моей малоприятной шутки, после чего пошла обратно к своей лошади. Я догнал её, с моими сильным ногами это было не сложно. У меня был ещё один вопрос к ней. — Ты говорила, что Селина верила в идеи Джули... в идеи моего мира, — сказал я. — Сколько правды в этом? — Она читала Здравый Смысл и видела в нём большие перспективы, решение проблем Империи, — сказала Бриала. — Власть аристократии делала её правление несостоятельным. Ситуация с магами и храмовниками... с каждым днём всё больше выходит из-под контроля. Бремя этих конфликтов ляжет на плечи простых подданных, поэтому даже если Селина одержит победу над Гаспаром, она может столкнуться с восстаниями и бунтами. — Значит, она видела в этом способ удержать свою власть, — заключил я. — Не могу сказать, что это следует духу наших намерений. — Она видела в этом способ сплотить Орлей, сделать эту страну снова сильной, — резковато поправила Бриала. — Но вы были слишком нетерпеливы. Война, которую вы начали в Эмпризе, выставила её правление слишком слабым, или, что ещё хуже, как будто она дала позволение своим сторонникам напасть на врагов за неё. Высшая аристократия набросились на неё, и потому ей пришлось пойти на собственное вмешательство, единственное, что, как она думала, она могла сделать, чтобы предотвратить распад... всего. Это был хороший ответ. Не зная, что ещё добавить, я остановился возле Беллоны и позволил Бриале вернуться к своей лошади, сопровождаемой Фелассаном и преследуемой Арменом. Джули и Тэм прошли мимо них на лошадях, стараясь не обращать на них внимание. Ко мне подошли Ревас и Фриц, их хозяйки посмотрели на меня. — Что тут происходит? — спросила Джули. — Проблемы? — добавила Тэм, готовая что-либо предпринять, если это действительно так. — Я спрашивал её о Селине, есть ли у неё какие-нибудь ответы о серии убийств, — ответил я. — Единственный нормальный ответ, который я получил от неё, был, что это возможно, но она так не думает. — Её нельзя назвать надёжным источником, — сказала Тэм. — Я бы сама вмиг солгала, чтобы защитить вас. Логично предположить, что любовница Императрицы тоже готова на это. Даже если они рассорились. — Ну не знаю, — ответил я. — Похоже на то, что ей больно, она чувствует себя преданной. Её признание, что Селина имела возможность и мотив совершить убийства, достаточно убедительно, даже если она не готова прямо указывать на это. — Это не важно, — твёрдо произнесла Джули. — Селина, Гаспар, Церковь, все, кто мог совершить это или мог знать об этом, заплатят. Эта Империя теперь наша, она принадлежит всем, кто не может позволить себе нанять Воронов или Дом Отдохновения. А тех, кто может, мы раздавим. Я улыбнулся и взял её руку, поцеловав тыльную часть её ладони. — Как вам будет угодно, — с театральной ленцой произнёс я, — Цезарь. Джули вскинула бровь. Она, конечно же, знала, на кого я ссылаюсь. Я демонстративно проигнорировал её бессловесный вопрос, почему я делаю это конкретное сравнение, и направился к Беллоне, чтобы забраться на неё. Передышка закончилась. Я кивнул сержанту неподалёку, чтобы он снова дал сигнал к маршу. Две Лопаты повиновался, дунув в рог и послав его громкий гул над трактом и фермерскими полями. Наши солдаты сразу же начали подниматься, шорох и движение кожи начало расти. Джули и Тэм присоединились ко мне впереди на оставшуюся часть пути._______________________
Миротворцы подошли на уровень видимости стен Лид поздним днём, как и было запланировано. Город раскинулся к юго-западу от Имперского тракта меньше чем в километре от того. У этого места, как и у Халамширала, высокие стены, но бо́льшая часть населения живёт за их пределами, где единственной защитой выступал частокол, как это было в кузнечном районе в Латерре. Удивительно, за стенами находился эльфинаж, об этом я узнал из сообщений эльфов, бежавших из города после попытки чистки. Несколько тысяч из них входили в нашу армию — факт, который будет иметь гораздо большее значение, чем я думал. Копьеносцы роялистов ускакали, как только подошли наши разведчики, даже не потрудившись остановить тех, они доложили то, что я могу описать только как очень обнадёживающий доклад. Я приказал усмирённым расставить пушки по всей длине края тракта, превратив его в огромную батарею, находящуюся в пределах досягаемости противоположных стен. Съезд с тракта я прикрыл пиками, а наши стрелки с огнестрельными копьями расположились так, чтобы прикрывать проход с двух сторон. Я приказал нашим разведчикам снова отправиться на север и запад. Когда я удостоверился, что теперь мы защищены, я внимательно осмотрел положение дел через бинокль. Как и говорилось в докладе, армия роялистов расположилась лагерем снаружи стен. Жилые дома и лавки снаружи были эвакуированы, горожан увели за стены или приказали бежать в сторону Вершиля на западе. Знамёна баронов западных Долов, Священных равнин и Девонских низин развевались на позднем летне-осеннем ветерке. Что ещё лучше, в большинстве мест частокол был разрушен. Роялисты использовали этот материал для строительства кольца небольших земляных укреплений, увенчанных деревом и укомплектованных довольно грозно выглядящими арбалетчиками. Они стояли между городом и Имперским трактом, на полпути между городскими стенами и каменной кладкой дороги. Прямо между нами и нашей целью, но это не имело значения. Меня сильно рассмешило то, насколько они были уязвимы. Я думал, что у нас достаточно огневой мощи, чтобы разнести их в пух и прах, разрушить стены и войти внутрь, плёвое дело. Пока я не заметил рабочую бригаду между двумя укреплениями на самом краю. Сперва я подумал, что они роют сортирные ямы для солдат укреплений, но это звучало как бред. Рабочие находились почти идеально между двумя ближайшими укреплениями, они шли параллельно им, а не позади укреплений. Чем бы эти рабочие не занимались, они копали глубоко, но я не мог ничего разглядеть в бинокле. Из-за высокой травы я не мог разглядеть точную цель их потугов с тем увеличением, которое у меня было. Но у меня возникло неприятное подозрение. Я бегом бросился к Беллоне, чем привлёк внимание своих спутников, и практически вырвал из кобуры на лошади высокоточное огнестрельное копьё. Мой лошадь раздраженно заржала, но я перекинул оружие через плечо и вернулся на свой пункт наблюдения. Я выдвинул сошки, установил оружие на краю стены и взглянул на рабочую бригаду через чуть более мощный оптический прицел. Я услышал приближение нескольких человек, а затем почувствовал руку на своём плече. Я понял, кто это, ещё до того, как она заговорила. — Что ты выглядываешь? — спросила Тэм. — Надеюсь, ничего важного, — сказал я, лично не веря, что буду настолько везуч. Я изучил рабочих. Они были в грязи до плеч, покрыты зёмлей до колен и пылью, причём последняя была размазана по их лицам, когда они растирали её руками. Это мало о чём говорило, разве что о том, что они копали, по крайней мере, так глубоко, насколько по силам мужчинам или женщинам. Я окинул взглядом окрестности, продолжив поиски. Мне потребовалось немного времени, но я нашёл. Трава выдавала это. Я заметил, что трава словно бы исчезала в узоре, оставляя длинные прорехи сверху. Быстрая проверка глазом, не пристроенному к прицелу, подтвердила это и выделила узор, до тошноты знакомого. Наконец, я проверил теорию, понаблюдав некоторое время за тем, как узоры заканчивались в одном месте, и точно, два солдата вылезли и вышли, вероятно, чтобы воспользоваться уборными или смениться в укреплении. — Я, блять, не верю своим глазам, — сказал я, не отводя глаз. — У кого-то там есть мозг. — О чём ты? — спросила Джули. — Они взяли и вырыли траншеи, — сказал я. — Чтобы спрятать своих солдат от наших пушек, пока мы не подойдём слишком близко для их использования. — Все они не в городе, а в земле? — удивлённо спросил голос Лехи. Я убрал щеку с огнестрельного копья и приподнялся, упёршись локтями стену. Вся команда уставилась на меня. Армен с ухмылкой, Циара с заинтересованным взглядом в сторону врага, Джули, Тэм и Леха строго смотрели на меня. Что же, по крайней мере, мне не пришлось их искать. — Не, максимум, треть от их числа. Может, четверть, — сказал я. — Держать призывников в грязи целый день очень трудно, поэтому их, скорее всего, будут чередовать посменно. Сомневаюсь, что в этих окопах сидит хоть один шевалье. Джули от души посмеялась над этим. — Ну так, и что это означает? — спросил Армен. — Мы будем идти в атаку или заморим их? — У нас нет времени никого морить, к тому же, бо́льшая часть города всё равно не за стенами, — сказал я. — Мы пойдём в атаку... нам просто нужно сделать это чуточку умнее, вот и всё. Кто-то знает, как именно мы выигрываем битвы, и принял меры предосторожности. Окопы могут оказаться не единственным сюрпризом для нас. — И это значит... что? — спросила Тэм. — Не использовать гаатлок? — Вовсе нет, — ответил я. — Я объясню план на военном совете, а пока мне нужно поговорить с тем, кто, чёрт побери, там главный. — Хочешь посмотреть на того, кто до этого додумался? — произнесла Джули, риторический вопрос, если таковой вообще был. — Мы идём с тобой. — Я не вижу причин оставлять позади Верховного Канцлера, её телохранителя, Вице-Канцлера, Первого Чародея или Казначея, — улыбнулся я. — Мы устроим настоящую демонстрацию. Кто знает, может, они сдадутся, когда мы скажем им, что они обречены. — Очень надеюсь, что они купятся на это, — согласилась Джули. — До Вал Руайо очень далеко. — Не настолько, чтобы считать их неприкасаемыми, — добавила Леха, а после смачно харкнула в сторону врага через край тракта. — Я уже чую запах золота._______________________
К тому времени, как мы договорились о переговорах, Сопрано уже подошла со своей группой, и нас не собирались отгонять в ближайшее время. По всей видимости, наш враг не сильно-то и желал идти на контакт, что играло нам на руку. Предположительно. Место встречи находилось в высокой траве между окопами и выходом на тракт, в пределах досягаемости обеих армий. Вернее, весь город находился в пределах нашей досягаемости, но само место встречи пребывало на расстоянии залпа роялистских арбалетов. Я и моя делегация сидели в сёдлах на вершине холма на виду у всех, подавая сигнал о готовности. Тэм несла моё бледно-голубое знамя Организации Объединённых Наций, которое обвисло, так как ветер утих. Мы подождали несколько минут, и, конечно же, делегация роялистов подошла через главную улицу города и вышла на поле. Их было четверо: три дворянина в масках и один знаменосец в полумаске. Они пересекали траншеи по деревянным настилам, совершенно уверенные в себе, с высоко поднятыми головами. Я почувствовал, как в глубине моего сознания зародилось семечко подозрения. Их город находился под осадой, их жизни были в большой опасности. Либо они были очень хорошими актёрами, либо они были настолько уверены в себе, насколько казались. Что именно, я сказать не мог. Орлесианских дворян с рождения готовят к подобным выступлениям, но не все производят впечатление так хорошо. — Давайте покончим с этим, — тихо произнесла Джули, а затем повысила голос. — Вперёд! — она подтолкнула Реваса, и белая лошадь быстрым галопом понеслась вниз по холму. Тэм последовала вслед за ней, оставив всех остальных следовать за ними в кучке, тем более что обе женщины впереди перешли на галоп, как только сошли с холма. К тому времени, когда мы догнали их, они намеренно замедлились до полной остановки, и сначала я не понял, почему. Я посмотрел вперёд и не увидел никакой засады или другой угрозы. Я уже собирался спросить, когда увидел причину. Его. По одну сторону шёл хорошо одетый дворянин в сдержанных тёмных тонах, армированная маска чёрного цвета закрывала ему лицо. Под другую сторону шла женщина, одетая в тёплые оранжевые и красные цвета, с посохом и в красной придворной маске; маг, но, окажись она кем-то из Круга, я бы съел свой берет. Знаменосец не приближался, держась на расстоянии добрых двадцати метрах, откуда он не мог ничего подслушать. Лидер их делегации привлёкал наибольшее внимание, по многим причинам. — Что же, это много объясняет, — тихо произнёс я, пока мы приближались. — Думаете, он узнает нас? — Если он не идиот, то да, — ответила Тэм. — На самом деле, я думаю, он уже узнал нас. — Может, это хорошо, — сказал Армен. — Абсолютно нет, — заявила Джули. — Он знает слишком много. — Кто-нибудь, мать твою, наконец скажет мне, о чём вы все говорите? — спросила Леха. — Кто он? — Тут всё сложно, — ухмыльнулась Циара. Лидер делегации медленно подошёл к нам. На нём была полная тёмно-синяя маска, очень знакомая мне. На голове у него был шлем орлесианского маршала, украшенный жёлтыми перьями. Зелёные и белые цвета дома Шалон украшали его дублет и доспех, повторяя мотив льва. Его лошадь была такой же крупной, как Беллона, но поразительно белой, как Ревас. Он остановился перед нами и стал ждать. Он ждал именно меня, а я был только рад. Думаю, я тоже мог выпендриться. — Сир Мило Дюваль со Священных равнин, — громко произнёс я. — Вижу, у вас новая лошадь. Нет ничего лучше, чем напомнить человеку, что однажды у него уже вывели лошадь из-под ног. — Лорд Хант, тоже рад нашей встрече, — без малейшего намёка на враждебность ответил Дюваль. — И теперь я маршал Дюваль. — И как это произошло? — спросил я. — Я вроде как припоминаю, что в последнюю нашу встречу вы обещали поступать осторожно. Надеюсь, повышение по службе не было куплено в обмен на мои секреты. — Нет, но и без меня ходит молва о том, откуда вы на самом деле прибыли, — сказал Дюваль. — Похоже, при нашей встрече вы мне всё равно солгали, — прекрасно уклонился от сути моего вопроса. Джули залилась смехом. — Он тебя подловил, — заметила она. — Мадам Марто, рад видеть и вас в добром здравии... или вы теперь мадам Хант? — продолжил Дюваль. — Верно, — ответила Джули. — Я собрала немало титулов. Мадам Хант, маркиза де Лафайет, верховный канцлер Свободного Орлея... — Похоже, — сказал Дюваль, — нам нужно многое обсудить. — Маршал! — крикнул кто-то издалека. Я подался вперёд и увидел дворянина, скачущего к Дювалю в компании мага в маске. Переведя взгляд на маршала, я заметил, как вся его поза сочится раздражением. Он слегка ссутулился в седле, проявляя неуважение, понятное даже нетренированному взгляду. — Довольно обмена любезностями, — сказал дворянин. — Представьте нас. Дюваль указал на него рукой. — Позвольте представить герцога Ремаша де Лида, повелителя города и его владений, — сказал он и указал на мага. — И леди Лиенн де Монтсиммар, тайного советника единственного истинного Императора. Дюваль жестом предложил мне представиться. Я решил не увлекаться титулами. — Я Сэмюэл Хант, наместник Долов, — объявил я. — "Миротворец" из иного мира, — заметил Ремаш. — Да, именно он, — сказал я. — Справа от меня — Джули Хант, верховный канцлер Свободного Орлея, Циара де Сабре, вице-канцлер, и Леха Кадас, казначей. Я проигнорировал насмешливый фырк, теша себя мыслью, что тот, кто его издал, встретит рассвет следующего дня в цепях. Или мёртвым на поле битвы. — Слева от меня — Армен Картье, первый чародей круга магов Латерры, — продолжил я. — И Тэм, которая не нуждается ни в титулах, ни в дальнейшем представлении. Тэм меня не разочаровала: она хищно улыбнулась Ремашу, держа свободную руку на рукояти длинного меча. Маска скрыла эмоции, отразившиеся на его лице, но сам он быстро отвёл лошадь подальше от неё. Миссия выполнена. Я думал о восхитительных способах вознаградить Тэм за её прозорливость, пока голос дворянина не ворвался в мои мысли. — Демон, изменница, ушастая дикарка, контрабандистка-убийца, мятежный отступник и шлюха-кунари, — выпалил Ремаш. — И это те, кто решил свергнуть и заменить дворянство Орлея? Ха! Его оскорбления были такими мелочными, насколько очевидно рождёнными из страха, что они отскакивали от нас, даже не задевая. Перед нами стоял человек, слову которого нельзя было доверять даже в простейших вопросах. Меня привлекло разве что его описание Лехи, но с этим можно было разобраться и после того, как он попадёт к нам в плен. Но зато его слова задели кое-кого другого. — Довольно, — раздался женский голос. — Прекратите позорить себя. И нас, — я не сразу осознал, что это говорила Лиенн де Монтсиммар. Ремаш мрачно глянул на неё, требуя вмешательства маршала. — Соглашусь, — сказал Дюваль. — Ремаш, Гаспар оставил за главного меня. Держите себя в руках, — герцог отвернулся от магессы. — Хорошо, маршал, — сказал он. — Хороший пёсик, — со злобной радостью добавила Тэм. — Сидеть. Это вновь проняло Ремаша. Он потянулся к мечу, но взмаха руки Дюваля хватило, чтобы его остановить. Он молча убрал руку с клинка и положил её на рога седла, не сводя взгляда с Тэм. Она это полностью проигнорировала, что я посчитал ещё одним разумным ходом. — Вы созвали эти переговоры, — сказал Дюваль, обращаясь к нам. — Заявите о ваших намерениях. — Ваши шевалье должны сдаться, солдаты сложить оружие и разойтись по домам, а город — открыть ворота Свободной Армии, которая останется в нём до выбора представителей в Национальную Ассамблею, — быстро сказала Джули. — Ремаш де Лид будет арестован и отдан под суд: его нападение на эльфинаж Лида было преступлением против человечества. Дворянин возмущенно вскрикнул. — Под суд?! — крикнул он. — По какому праву? — Праву завоевателей, — продолжила Джули, глядя на Дюваля. — Вы либо соглашаетесь на эти условия, либо Свободная Армия будет вынуждена обстрелять ваш лагерь и стены. Если понадобится, мы захватим город улицу за улицей. Какое-то время вся троица молчала. Лиенн держалась небрежно, даже не вслушиваясь в слова. Её привели только для защиты. Ремаш рвался ответить, но ему приходилось подчиняться маршалу. Дюваль, похоже, не желал всерьёз с нами воевать. Наконец, он громко вздохнул. — Мне дано право выдвинуть вам встречные условия, — низким тоном сказал Дюваль. — Свободная Армия отступит в Халамширал. Если вы поддержите истинного Императора Орлея и выступите против Селины и её сторонников, Гаспар де Шалон признает ваше господство над Долами. Он замолчал. Должен признать, такого я не предвидел. То, что Гаспар захочет вступить с нами в союз, а не воевать, не входило в мои расчеты. Если или когда это всплывёт, высший свет раздерёт его на части. Я начал осознавать, что к тому времени Селину уже предадут на пути к Халамширалу, и императорская армия вместе со Свободной Армией окажутся в руках Гаспара, способного использовать их как против инакомыслящих дворян, так и против надоедливых чужеземцев. — Гаспар восхищен вашими умениями руководить войсками и вести бой, — продолжил Дюваль. — Он даже согласен закрыть глаза на те меры, на которые вы пошли, чтобы сменить власть, если вы останетесь в пределах Долов и все, включая ваших подданных, дадут клятву верности его династии. Я посмотрел на Джули. Её взгляд был суров, губы — поджаты. Ей не нравилось это предложение. Она не могла игнорировать бедственное положение остальных регионов Орлея. Особенно если такое условие выдвигал Гаспар, который наверняка обложит их налогами, чтобы заплатить за золото и кровь в зарубежных войнах. По правде сказать, эти условия выдвигались напрямую мне, но я не собирался говорить об этом в Лиде. — А что насчёт магов? — спросил Армен. — Нас отправят обратно в башни за поддержку революции? — Империя уже признала создание Круга Латерры, — ответил Дюваль. У Гаспара нет причин вмешиваться в его дела. Этот вопрос решать Верховной Жрице, а не правителю Орлея. Армен пожал плечами, услышав такой уклончивый ответ, и покачал головой. Ему тоже не нравилось это предложение. Джули наклонилась и что-то прошептала Циаре. Которая затем выехала вперёд. — Мы отказываемся, — сказала Циара. Дюваль опустил голову. Думаю, остался разочарован. Ремаша услышанное порадовало; он явно думал о нашем вице-канцлере и о том, чем всё это обернётся для её сородичей. Дюваль посмотрел на нас. — Я должен предупредить вас: прямо сейчас сюда движется стотысячная армия, — сказал он. — Она будет здесь через три дня. — Мы успеем взять город до этого, — сказал я. — Возможно, но как вы выстоите без вашего нового оружия? — продолжил Дюваль. — Гаспар в курсе, что вы скупаете всю серу в Империи. Скупаете у посредника в Мон-де-Глас, добытую из серных озёр. Мы прервали эти поставки. Насколько я понимаю, путь к единственному другому источнику, расположенному не за Недремлющим морем, то бишь, к Орзаммару, перекрыт леди Серил де Джейдер. Я стиснул зубы. У нас были большие запасы пороха, а Джули построила огромную смесительную машину, которая делала его чуть ли не в промышленных масштабах, но я не ожидал серьёзных перебоев с поставками ингредиентов. Кто додумается грабить телегу, полную серы? Зачем страде вообще её остановливать? Мне это казалось абсурдным. Но это всё же не было полнейшей катастрофой. У нас были все шансы утереть Гаспару нос. — Нам хватит, — сказал я, более-менее уверенный, что прав. — Но благодарю за беспокойство. — Спасибо, что так любезно дали нам наводку на порох, — весело ответил Дюваль. — Спрошу ещё раз. Вы примете предложение Гаспара и присоединитесь к нам? — Нет, — прорычала Джули, пресекая дальнейшие вопросы. Маршал уважительно склонил голову, как шевалье, приветствующий достойных противников. — С нетерпением жду встречи на поле битвы, — сказал Дюваль с искренним энтузиазмом. Он развернул коня и уехал. Лиенн сразу последовала за ним. Ремаш смерил нас взглядом и только потом скрылся. — Леха, у нас же хватит пороха надавать под зад этим придуркам? — спросил я. — А то, — ответила Леха. — Но нам нужно захватить Джейдер и решить проблему с поставками, прежде чем направляться в Вал Руайо. — Хорошо, — сказал я. — С Джейдером проблем не будет. Мы забегали вперед._______________________
Под вечер подошли наши пешие войска и только что сформированные из добровольцев отряды Национальной Гвардии. Они припозднились, было слишком поздно для нападения в тот же день. Я не был уверен, что это что-то изменит, и я до сих пор не уверен, что это что-либо изменило бы, но я приказал армии отдохнуть. На рассвете нового дня я отдал приказ армии занять исходные позиции для штурма и созвал военный совет. Мы собрались в палатке на тракте, одна из сторон которой была приоткрыта, так что мы имели полный обзор как наших позиций, так и позиций противника. На столе рядом лежала карта обороны города, огромный и подробный набросок города от одного из информаторов Лехи с нанесёнными на него новыми траншейными сооружениями. Шахматные фигуры, принадлежавшие Луизе де Виллар, изображали войска. Когда Армен, наконец, вошёл в палатку, опоздав на совет, я предложил всем присоединиться ко мне, чтобы я мог объяснить своё предложение. МакНалти, Сопрано, Микро, Луиза, Веларана, Баррис, Изевен и Армен столпились возле двух сторон стола, оставив третью свободной для Джули, Циары и Лехи в силу ранга. А Тэм — в силу подавляющего характера. Я занял четвёртую сторону, город располагался за моей спиной. — Нашей целью здесь было не разрушить город, и даже не взять его, а уничтожить охраняющую его армию и двинуться дальше, — начал я. — Без армии его можно легко игнорировать или захватить изнутри при помощи симпатизирующих нашему делу. — А там есть такие? — поинтересовалась Веларана. — Они бежали вместе с остальной частью города, но если мы разобьём армию, они все вернутся, и город будет наш, — ответил я. — К сожалению, армия, судя по всему, решила использовать город как большой комплекс укреплений, так что, видимо, мы должны так или иначе взять его. На нашем пути стоят внешние укрепления, потом город перед стеной и город за стеной. — Сами стены не представляют особой проблемы, когда их можно разнести в щепки за пару часов, — пошутила Леха. — Верно, — сказал я. — Хотя предпочтительнее сохранить их в целости, насколько это возможно. Если появится сто тысяч, о которых говорил Дюваль, нам придётся отступить и оставить сильный гарнизон, чтобы вынудить их разделить свои силы, за счёт чего мы могли бы разбить эти армии по отдельности. Стены им не удастся взять так же легко, как нам. — Как ты намерен поступить с врагом? — спросил МакНалти. — Они окопались глубже, чем клещ на заднице псового господина. Все поголовно захихикали за счёт шпильки в сторону ферелденцев. Я покачал головой, не имея ни реального опыта знакомства с этой страной и её народом, ни терпения разделять довольно бессмысленное соперничество. Услышь некоторые ферелденцы, как оскорбляют их дом на орлесианском, они вероятно, взорвались бы от гнева. К этому моменту я говорил на орлесианском гораздо больше, чем на общем, да что там, весь военный совет проходил на этом языке, но я всё равно сочувствовал ферелденцам. — Наша атака будет проходить в четыре этапа, — сказал я. — Первое, с чем мы должны разобраться, это две секции внешней обороны. Они не так уж хорошо защищены. Траншеи сильно им помогут, но бо́льшая часть их армии в них не поместится. На стенах также не хватит места для двадцати тысяч солдат, так что они будут прятаться в городе или, если Дюваль на самом деле менее умён, чем кажется, их выведут в бой. — Вы хотите обрушить на них ракеты, — сказала Сопрано, улавливая мою мысль. — В точку, — сказал я. — Сколько? — спросила Джули. — Все, — ответил я. Эта идея была встречена ошеломлённым молчанием. У нас было готово чуть больше ста двадцати этих ракет, но мы не испытывали недостатка в целях, против которых их можно было бы использовать. — А как же армия, которая придёт освобождать город? — спросил Баррис. — Вам разве не понадобится новое оружие, чтобы справиться с ней? Я взглянул на Джули, чтобы она дала ответ. — Ракеты очень легко сделать, — сказала Джули. — Почти каждый кузнец в Орлее умеет делать металлические трубы из тонкого металла, они нужны каждому дворянину и большинству купцов для водопровода и канализации. На самом деле, большинство ракет, которые у нас есть сейчас, сделаны из труб туалетов замков в Эмпризе. На лицах большинства присутствующих появилась заразительная ухмылка. — Хотите сказать, что мы стреляем в дворян их же дерьмом? — рассмеялась Микро. — О большей справедливости мне ещё не приходилось слышать. Луиза де Виллар издала недовольный стон. — Довольно, — сказала шевалье, отводя взгляды. — Помогает и то, что для использования ракет не требуется особой подготовки, по крайней мере, по сравнению с пушками, — сказал я. — Единственная причина, по которой мы смогли заставить наши пушки работать, это то, что у нас были сотни дармовых усмирённых. Они тоже присоединятся к первому этапу: они будут обстреливать земляные укрепления и засыпать верхушки стен картечью, чтобы дать возможность продвинуться второму этапу. — Значит, мы идём в атаку, — воспряла Луиза. — А то я уже начала думать, что мы будем просто расстреливать их, пока они не сдадутся, всё время отпуская шутки о туалетных трубах. — Мы можем и так, но у нас нет на это времени, — ответил я. — Второй этап, берём маршем траншеи. Я подошёл к карте и передвинул чёрные пешки и слонов с места их сбора на тракте. Передвинул к первой линии белых пешек и ладей, представляющих людей Дюваля, сидящих в окопах. — После бомбёжки наступает самая лёгкая часть, поэтому я отдаю её добровольцам, которых мы набрали, — объяснил я. — Наши новые бойцы Свободной Армии и Национальной Гвардии возьмут траншеи все сразу, а также всё, что останется от земляных укреплений. Это двадцать тысяч или около того свежих солдат против, может быть, пяти или шести тысяч в окопах, желающих лишний раз не высовываться. — Кто командует? — спросила Микро. — Ты, — ответил я. — У тебя, похоже, наилучшее взаимопонимание с нашими новыми солдатами, так что эта работа твоя, вместе с повышением до генеральского звания. Микро исполнила воинское приветствие, раздуваясь от гордости. Она понимала, что я оказываю ей большое доверие. То, что она это понимала, полностью объясняло, почему я ей доверяю. — Как только траншеи будут взяты, войска второго этапа будут удерживать эту линию для третьего, — сказал я. — Свободная Армия двинется туда, чтобы взять часть города, расположенную снаружи стен. После ракет я не представляю, с каким сопротивлением мы там столкнемся. Половина города может быть в огне, а может быть почти нетронутой, за исключением нескольких обрушившихся зданий. Вот почему на этом этапе мы направим туда наши наиболее закалённые войска, бои должны быть немного ожесточёнными. — Командовать этим буду я, — сказала Сопрано, — верно? Я переместил черные ладьи в часть города в пределах внешнего изгиба стен возле восточных ворот. — Да, командуешь ты, — подтвердил я. — Все стрелки с огнестрельными копьями, не приписанные к миротворцам, переходят под твоё командование. Нужно давать залп по всем тем, кому взбредёт в голову спрятаться за баррикадами или стеной щитов на этих узких улицах и переулках, а потом вычистить их штыками. Всё ясно? — Так же кристально, как из Серо, милорд, — отрапортовала Сопрано. — Как только внешний город будет взят, наступает самая трудная часть, — продолжил я. Я перенёс короля и ферзя в город через восточные ворота. — Миротворцы, гренадёры МакНалти на острие атаки, зачистят город, — сказал я. — Если исходить из того, что они не сдадутся к этому моменту. — Они не сдадутся, — сказала Циара. — После того, что вчера сказал граф? Он скорее сдохнет, чем проиграет эльфам и простолюдинам. — Или шевалье, — добавила Луиза. — Этот человек безнадёжный имбецил с манией славы. Его не любят в ордене, — но у него были очень хорошие связи. Ремаш был слишком ценен, чтобы просто вычеркнуть его. — Миротворцам придётся тяжелее всего, но к этому моменту я ожидаю, что люди попытаются бежать через северные ворота, — сказал я, переводя рыцарей на другую сторону города. — Луиза и Изевен, Гвардия наместника и уланы окружат остальные части города и перехватят всех, кто попытается бежать. Если это дворяне, у вас есть разрешение использовать для этого абсолютную силу. Луиза бросила на меня недовольный взгляд, губы поджались в раздражении. Я приподнял бровь, меня постигла растерянность. — Что-то не так, де Вилар? — спросил я. — Гвардия наместника должна оставаться с наместником, — ответила она. — Наместник должен оставаться на тракте, чтобы координировать всех, — вздохнул я. — Если я буду сражаться в каждой битве, у меня не останется боеприпасов для важных битв. Это будет моя первая битва, в которой я лично не приму участие в сражение, беря в расчёт сразу два мира. Я не был рад этому, но понимал необходимость. И мои спутники тоже. — И нам не нужно держать в руках всё до самых райских врат, — пошутила Сопрано. — Это прозвучало как очень непристойная шутка, полковник, — добавила Леха ровным голосом. Надеюсь, нет необходимости пояснять, что она имела в виду под «райскими вратами»? Сопрано издала позабавленный выдох, на который я чуть не поддался. К счастью, у меня была работа, чтобы не сбиться с мысли. При следующей части я слегка ухмыльнулся. — От твоих шевалье будет мало толку на узких улочках, — сказал я Луизе, — но ваша роль по-прежнему очень важна. Если Ремаш, Дюваль или этот их маг сбегут, они создадут гору проблем позже. Абсолютно никто не должен сбежать, это понятно? — Да, мой господин, — воскликнули Луиза и Изевен в один голос._______________________
Наша армия маршировала в боевых порядках, впереди — не испытывающие недостатка в рвении добровольцы, позади — наши ветераны. Наш враг тоже предстал перед нами, заполняя промежутки между городскими улицами, высовывая головы из окон и развевая знамёна из траншей. Ракеты со свистом и стоном срывались с тележек, дымовые шлейфы устилали утреннее небо над нашими головами. Безветренную тишину вскоре нарушили взрывы взрывчатки, эхом отражаясь от стен. Траншеи, город, укрепления — всё подверглось обстрелу. Ракеты были сконструированы так, чтобы взрываться на высоте примерно плеча, из их носов выходили длинные стрелы, которые приводили в действие лириумные запальные заряды. Шрапнель разлеталась сквозь высокую траву, в укрепления, заполняя городские улицы. Наши пушки дождались, пока пыль рассеется, и тоже внесли свой вклад. Взрывные снаряды громили вражеские укрепления, массивные взрывы разбивали верхушки стен. Мы ликовали, когда враг умирал, стоя на ногах или отчаянно прячась в страхе. Добровольцы, так долго удерживаемые шевалье, не стали дожидаться приказа. Они рванулись вперёд, голубые знамёна, украшенные серебряными изображением галлы, двигались вместе с ними. Оркестр играл «Дикси». Микро привела в движение сзади более дисциплинированные войска Свободной Армии, но их полностью опередили и перегнали. Огромные колонны двинулись к траншеям. Я ждал града арбалетных болтов от оставшихся в живых. Его не последовало. Моё замешательство усилилось, когда в воздухе появился запах беконного жира. Когда я понял, что это значит, было уже слишком поздно. Из-за укрытия высоких стен вылетели горящие горшки, выпущенных из требушетов в разрушенном эльфинаже, орудия были построены из того самого дерева, которое когда-то укрывало его жителей. Бо́льшая часть наших войск всё ещё находилась на открытой местности, а осадные орудия были заранее нацелены на зону поражения. Траншеи были не только защитой, но и ловушкой. Горящие горшки падали на наши войска. Целые толпы мужчин и женщин сгорали заживо. Добровольцы всё равно продолжали напирать вперёд. Они заняли траншеи, потеряв очень многих, но не могли пойти ни вперёд, ни назад. Бегство было бы встречено ещё большим количеством горящих горшков, хотя многие и пытались сбежать. Некоторым это удалось. Враг впереди наконец-то вывел свои арбалеты, так что укрыться под стеной тоже не представлялось возможным. Видя, что наших солдат прижали, я направил пушки на эльфинаж. Я избегал делать это раньше, поскольку проломы станут идеальным местом для обороны, но очевидно, что план Дюваля был иным. Из-за того, что требушеты обстреливали нас, мне нужно было избавиться от них. В течение нескольких часов мы обстреливали стены. Я даже пробовал стрелять из пушек под большим углом над этими сраными стенами, но без особого успеха. Это был лишь вопрос времени, когда мы прорвёмся, но чувство срочности не покидало врага, потому что каждые пятнадцать минут по траншеям раздавался залп. Наконец, мы пробили стены, и МакНалти собрал своих гренадёров для штурма пролома. Но всего за несколько минут до того, как я должен был отдать приказ, по тракту примчалась наша кавалерия. Луиза и Изевен принесли новости. На нас шёл враг. Дюваль соврал. Войска Гаспара находились не в трёх днях пути, а менее чем в двух. Ложь имела одну цель: втянуть нас в битву, задержать нас, чтобы нас можно было поймать. Шевалье на лошадях и арбалетчики были менее чем в часе дороги от нас, а пешие солдаты, возможно, в дне пути. Мы могли бы прогнать их, но осаде, по сути, пришёл конец. Мы должны были отступить, пока на следующий день нас не атаковали в открытую. Выбор поражал своим ужасом. Бросить войска в траншеях, добровольцев, которые посвятили нам свои жизни, или потерпеть крупное поражение. Я пытался уменьшить урон. Я предпринял единственную последнюю попытку вытащить их. Мы передали сообщение, в котором говорилось, чтобы они готовились к бегству. Наши силы выдвинулись, чтобы прикрыть их бегство, склонив требушеты стрелять по нам, а не по ним. Когда пришло время, Дюваль был готов. Наши гренадёры предприняли обманную атаку на пролом в стене, и пушки выстрелили через него, чтобы вызвать как можно больше хаоса среди бригад осадных орудий. Этого оказалось недостаточно. Когда наши люди начали выбираться из траншей — что было непросто, так как многие лестницы в них были повреждены нашими атаками — роялисты бросились в атаку. Их пешие солдаты бросилась в бой, слишком быстро, чтобы мы успели их выцелить, и схлестнулись с нашими солдатами. Шевалье вышли из ворот и обошли добровольцев, чтобы оцепить их. Многим удалось спастись, но подавляющему большинству — нет. Через несколько минут после этого показалась первая колонна подкрепления Гаспара. В итоге, мы отступили. Мы потеряли целую треть наших войск. Только тысяча убитых, но целых десять тысяч захвачены в плен, все из Национальной Гвардии и почти все раненые. Пять тысяч сбежали из ловушки. Я наблюдал за всем сражением с чувством отрешённости. Только когда мы начали отходить, мне казалось, будто кто-то вырвал мне сердце. Это ощущение не покидает меня до сих пор, когда я думаю о случившемся.