Cogito Ergo Sum

      Лет двадцать назад казалось маловероятным то, что такие понятия как сострадание, милосердие, сочувствие и общий термин «эмоции» можно будет всунуть в программный код. Воспроизвести изначально природную химическую реакцию, возникающую в нейронах головного мозга, компьютер попросту не мог. В те времена было куда легче делить живое и неживое по четким категориям.       С приходом в нашу жизнь андроидов сортировка этих понятий стала проблемой – проблемой неверно прописанной последовательности. Системной ошибки, возникающей в связи со сбоем в программе. Реакции, выдаваемые в ответ на возможные ситуации, которые по изначальному замыслу должны были четко подчиняться логике и простроенному алгоритму действий, перешли из разряда «требуемое» в разряд «желаемое».       И контролировать это день ото дня становилось все труднее.       С повышением требований к качеству выводимых эмоций андроидов появлялась прямая зависимость от сложности прописываемого кода. И чем больше в машинах становилось человечного, тем больше это забавляло самих людей. Продажи росли по экспоненте соразмерно спросу на механическую версию домашнего раба.       Кто бы мог знать в тот момент, что в конечном счете творение рук Элайджи Камски в своей программно-арифметической приближенности к людям рано или поздно осознает право на личный выбор?       Разумеется, эмоциональность выводится в абсолютно разных пропорциях в зависимости от модели андроида. Секс-игрушки, так горячо любимые толпой за неутомимость и полную защищенность от нежелательных детей и венерических заболеваний, по форме чувств напоминают оголенный, искрящийся провод. Одно осторожное касание и программа с готовностью активирует код, по строению схожий с человеческим возбуждением. Военные образцы едва ли похвастают и десятью процентами той эмоциональности, что присуща моделям для сексуальных утех. Куда важнее для них четко следовать поступающим приказам и конструировать наиболее успешные пути для выполнения поставленных задач.       Они слишком разные, чтобы сравнивать. Каждый из них. Индивидуальны в своей непохожести. Почти как люди, только лучше.       — Что ты видишь, Коннор?       — Детей. Они играют на детской площадке.       RK800 безупречен в вопросах анализа. Модель, созданная с претензией на гениальность, легко адаптируется к любой ситуации. Проблема лишь в том, что эта холодная подотчетность и полностью аналитический склад характера едва ли делают Коннора похожим на человека. И если исходить из той простой мысли, что его линейка изначально и не предназначалась для эстетического услаждения, а программа специально была настроена сугубо на следственную деятельность, проблему можно было бы вообще считать несущественной. Только был ли толк внедрять андроида в полицейское ведомство, зная, что человеческая жизнь (ради сохранности которой ведомство и существует) не всегда способна была выступать для него приоритетом?       — А кто с ними играет?       — Андроиды. Стандартная комплектация, модели...       На дворе июль плавил асфальт невыносимой жарой, на голубой сфере неба не было ни облачка. Даже ветер с какой-то особой неохотой колыхал изнуренную и пожухлую от солнца листву в парке. В Детройте была половина второго дня, суббота. Отличное время, чтобы провести его с семьей… по стандартам людей прошлого десятилетия.       Теперь для многих это просто формальность – привести ребенка в парк и оставить на попечение роботу. Сделать вид, что это нормально, поцеловать прилежное чадо в макушку и удалиться. Как по протоколу. Синтетические отношения органических людей. Вот ведь ирония.       Ноа мысленно усмехнулась сама себе. Теперь-то вряд ли приходится уповать на возврат к старым традициям. Это тебе не системная программа с резервной копией, в реальной жизни откат не предполагается.       — Я не о том веду речь, Коннор, — наконец отозвалась она спустя продолжительную паузу. — Модели, марки, комплектация, это не так важно. Важно то, что родители о детях теперь не особо-то и заботятся. Да и вообще, редко заняты чем-то, кроме самих себя. Это плохо.       А может, и не плохо. Просто иначе. Со временем понятия «правильно» и «неправильно» тоже серьезно перепутались. То, что для одних теперь норма, для других повод задуматься.       Желтый огонек, вспыхнувший на виске Коннора, лишь подтвердил мысль о том, как сложно порой прийти к единому мнению. Даже в четкой программной структуре слишком много возможных вариантов, чтобы дать конкретный ответ.       — Почему? — прилетел закономерный вопрос. Она его, разумеется, ожидала.       — Тем временем, как андроиды становятся все более человечными, люди о том, как быть человечными, забывают.       Печальная истина двадцать первого века. От этого никуда не деться. Просто нужно признать, что для искренних эмоций в человеческой оперативке осталось слишком мало места. Естественно, среди тех, кто предпочел заменить себя и свои повседневные обязанности машиной.       Вдалеке на одной из качелей, заливаясь громким смехом, раскачивалась девчонка лет шести. Такая беззаботная и искренняя. Такая живая. А позади андроид с мягкими чертами лица и кожей цвета жареной арабики. Точь-в-точь такая же счастливая и радостная, как и ребенок, которого та беспрестанно раскачивала.       — Знаешь, мы ведь тоже были созданы по образу и подобию... — зачем-то вырвалось тогда наружу. — Только вот, похоже, мы давно просрали все те заповеди, по которым нам наказали жить. А теперь вот яростно стараемся наверстать упущенное, вкладывая это в вас.       Интересно, принимала ли девчонка андроида за спиной за реального человека? За кого-то равного ей? Или для нее это тоже была дорогая игрушка, купленная папой ей для удовольствия? Так сложно очерчивать границы рядом с детьми, чей мир еще способен выходить за рамки общепринятого у взрослых людей.       — То, что ты дышишь, не всегда значит то, что ты человек. Где-то глубоко внутри мы все уже давно умерли. Но, — Ноа хмыкнула, откинувшись на скамейке, — я ударяюсь в патетику, а тебе подобная хрень в системном коде совсем не нужна, Коннор.       Навряд ли в тот момент ему нужны были и все эти бессмысленные разговоры. Психология всегда близко соседствует с философией, а в той науке, как известно, прямых ответов нет ни на один вопрос. Это вообще в природе людей – спрашивать себя о том, на что не способен ответить. Андроиды в этом плане куда более прагматичны, они свое время на ерунду не тратят.       Вот и ей в тот день не следовало выводить пробный прототип на незапланированную прогулку, чтобы провести необходимые тесты в условиях, приближенных к реальности. Лаборатория Киберлайф могла позволить себе воспроизвести любую проекцию в замкнутом пространстве одной комнаты, отнести тебя хоть в знойную Сахару, хоть в бамбуковый лес в Китае. Только застенки кабинетов едва ли могли обеспечить возможность приватного разговора один на один вне камер и записывающих устройств, без устали протоколирующих каждый эксперимент. Иначе имело бы это смысл?       Аманда требовала безукоризненной четкости в действиях новой модели. Заказчики настоятельно просили не присылать им в распоряжение калькулятор с вычислительной мощностью в несколько десятков терафлопсов и минимальным набором эмоций. Выжать из Коннора все и сразу казалось задачей из разряда «невозможное». Но указ есть указ, и ему приходилось подчиняться.       — Скажи, если бы тебе сказали убить ту девочку, ты бы смог?       Качели параболически взмывали то вверх, то вниз. Колебания крохотного тела туда-обратно четко отслеживались андроидом позади ребенка. Каков был шанс, что она сорвется и получит травмы несовместимые с жизнью? Один к миллиону, кажется.       — Убийство детей вне моей директивы.       Глаза Коннора сосредоточенно въедались антрацитовыми провалами зрачков в мельтешащую фигуру на периферии взгляда. Не будь этого голубого огонька стека на виске, можно было бы легко принять его за простого прохожего. Человеческое лицо, нервные тики губ и глаз, даже морщинки, залегающие на лбу благодаря синтетической ткани. Потрясающая проработанность деталей. Старые версии подобным похвастать не могли. Да и некоторые новые, выпускаемые Киберлайф в качестве линейки домашних андроидов, едва ли способны были настолько поразительно копировать человеческое поведение.       — Разумеется, — согласилась Ноа, одобрительно склонив голову к груди. — Но если это приказ, что ты сделаешь? Твоя программа предписывает тебе подчиняться. И все же некоторые указания могут входить в конфликт с заложенными в тебя протоколами.       Миролюбиво голубой сменился анализирующим желтым. Терабайты информации, перекачиваемые этими синтетическими мозгами, невозможно было охватить сознанием в этом электронно-вычислительном вальсе. Столько операций выполнялось в эту самую секунду, что вмешиваться в процесс Ноа так и не решилась, но эксперимента ради все же вклинилась в код своим финальным:       — Какой будет твоя реакция?       Многие обвиняли андроидов в бездушности, каким бы абсурдным ни казалось данное заявление. Больше претензий, разумеется, было к военным образчикам, которые ни разу еще не ставили приказы начальства выше собственных интересов. Этим они вполне устраивали высшее руководство, но точно не рядовых солдат, чье неподчинение на фоне машины каралось с двойным усердием. Только никто не отменял простого человеческого фактора, никто не заявлял, что люди по своей природе лишены ошибок. Так стоило ли требовать безукоризненности от андроидов, созданных их же собственными руками? По образу и подобию…       Коннор погрузился в глубокую задумчивость, схожую в каком-то смысле со спящим режимом. Казалось, его здесь и вовсе нет, один лишь желтый стек в виске напоминал о том, что он до сих пор пребывал в рабочем состоянии.       Молчание. Больше от него ничего не последовало. Одно только удрученное молчание и красный кружок на коже, выявляющий возникшую ошибку.       — Я провалил тест? — в его голосе сквозило напросвист разочарование.       Сколько требовательности к простой задаче, заводящей в тупик любого андроида, даже самого продвинутого. Ноа могла лишь мягко качать головой на его возникающую по мере осознания ошибки отстраненность и тихо отвечать:       — Нет. Совсем нет. То, что ты задумываешься об исходе ситуации, ставишь вопросы морали и этичности выше приказов руководства, не означает проблему в коде. Это означает, что ты сам способен принимать взвешенные решения.       Коннор отличался от других прототипов схожих версий. Те анализировали, исходя из заложенной директивы, они нередко выдвигали предположения и строили возможные теории, основываясь только на опыте материальном. RK800 куда легче выходил за границы дозволенного, хоть и сам по вшитой программе одергивал себя, если совался слишком глубоко. Это напоминало Ноа поведение ребенка, устремленного к самопознанию путем беспрестанных попыток перешагнуть уже достигнутое. Это казалось даже милым.       — Люди порой тоже ошибаются, о чем сильно потом жалеют. — Сказала тогда она, выбрасывая стаканчик с остывшим кофе в мусорку. — Мы не идеальны, Коннор. Так что и приказы иногда способны привести к непоправимым последствиям.       — Но ведь мы должны подчиняться, — последовал незамедлительный ответ. — Это наша прямая обязанность. Мы лишены свободной воли.       — Свободная воля, — Ноа спрятала улыбку в уголках губ, — думаешь, у людей она есть? Все мы тоже так или иначе кому-то подчиняемся. Просто это немного более сложная иерархия взаимоотношений.       Подчиненный легко может стать начальником в человеческом мире. Те, кто некогда управлял, по воле судьбы вполне способны оказаться на месте исполняющих. Жизнь - штука сложная, чтобы судить двоичным кодом, и люди слишком непредсказуемые, чтобы просчитывать все наперед. У андроидов таких проблем не возникает, их программы всегда четко предписывают, что и как им нужно делать. Некоторые люди отдали бы все, что у них имеется, за такой бесценный подарок как простроенный план.       — Вы не так уж и сильно отличаетесь от нас, если подумать. — Она задумчиво закусила губу, уставившись пустым взглядом в ровную линию тротуара. — А в чем-то вы даже превосходите. И это нормально. У австралопитеков мозг был размером с манго, они имели больше общего с нынешними шимпанзе, чем с нами, однако эволюция сделала свое дело и позволила появиться homo sapiens как виду. А homo sapiens, упершись лбом в стену и не желая прогрессировать и дальше, создал вас. Это естественный порядок вещей в природе.       Может, так оно и должно было произойти? Эволюция на месте не стоит, прыгая от одной формы жизни к другой с ненасытностью оголодавшего в пустыне. Эра органики так или иначе подойдет к своему концу, не сегодня, не завтра, быть может, даже не в этом веке, но когда-нибудь это случится. Вот только, кто останется после людей, решать придется самим людям.       Она и сама не успела осознать, когда мысли ушли слишком глубоко, а дежурная миролюбивость на лице Коннора сменилась обеспокоенностью. Пройди еще секунда, и он обязательно бы поинтересовался ее самочувствием, не выйди она из этого оцепенения. Прозрачный диск солнца на небе закрыло серое облако размером со стадион. Первый признак надвигающейся грозы.       — Идем, нужно успеть вернуться до завершения перерыва. — Ноа нехотя с намеренной ленцой вытянулась со скамейки, не дожидаясь, пока Коннор последует ее примеру. — Аманда вряд ли будет довольна, если узнает об этой прогулке. Нужно провести финальный тест и подкорректировать некоторые детали кода, но, в целом, я готова дать отмашку по твоему переводу в оперативный отдел.       Она не ждала увидеть на его лице радость или облегчение и уж тем более не рассчитывала столкнуться с его внезапной озадаченностью. Коннор отнюдь не выглядел довольным этим решением, скорее его это лишь больше угнетало. И такая реакция, признаться, серьезно заводила ее в тупик.       — Вы думаете, я готов для этой работы, мисс Хенли? — только и спросил он вместо бессмысленных пояснений о своем состоянии.       Никто не бывает до конца готов. Даже роботы. Фактора неожиданности еще никто не отменял. Тем не менее, сам факт его сомнения уже отбрасывал отягощающие мысли о том, что Коннор для этого не подходит.       — Зависит от тех решений, что ты будешь принимать. — Ответила она в тот день, во внезапном жесте поддержки сжимая его плечо. — И помни: личный выбор – это не системный сбой.

***

      Революция была естественным шагом на пути к становлению новой формы жизни на планете Земля. Каждый вид, что когда-либо существовал на ней, всегда путем непрекращающейся борьбы сражался за свое существование. Этот исход был предсказуем. И как бы сильно люди ни старались его оттянуть, этот день настал. Сегодня.       «Сотни вооруженных андроидов вышли сегодня на улицы Детройта с требованием пересмотра законов в отношении личных прав и свобод для роботов. Поступают сведения о начавшихся перестрелках на пересечении 42 и 12, а также 32 и 20. На подавление начавшегося восстания были направлены все силы национальной гвардии. Полицейские продолжают работу по выводу населения из зон повышенной опасности. Сегодня мадам президент на срочном заседании в Белом Доме объявила о начале эвакуации жителей всех крупных городов, а также о введении военного положения. Мы будем держать вас в курсе дальнейший событий. При возникновении чрезвычайной ситуации просим вас срочно обратиться по номеру 911».       Вот так и выглядит начало конца. Только одно дело участвовать в этом самому и совсем другое беспомощно впериваться в широкий экран телевизора, не зная, как помочь. От специалиста по моделированию поведения теперь мало проку. По крайней мере, пока не удастся решить вопрос с восстанием машин. Ноа беспомощна, но страшнее не это, а мысль о том, что видеть расстрелянные тела андроидов в равной степени больно, что и тела простых людей.       Что толку мешать голубую кровь с красной, если по итогу страдают обе стороны? Репортаж на прозрачном экране обрывается срочным брифингом по вопросам нацбезопасности. Мелово-белое даже под слоем штукатурки лицо мадам президент отнюдь не внушает доверия, и даже уверенная сталь голоса выдает порой фальшивый звон. И без звука ясно, какие ответы последуют на вопросы журналистов, а потому Ноа лишь посылает команду на большой экран, чтобы тот отрубил телевещание.       Чрезмерно обширное помещение кабинета погружается в напряженную тишину. Отсутствие в Киберлайф андроидов серьезно сказывается на производственном процессе, особенно на эмоциональной составляющей, когда внезапно освободившееся от чужого присутствия место начинает нагнетать своей пустотой. Теперь в коридорах дежурят спецназовцы и специалисты по внутренней безопасности с автоматами наперевес, а большая часть человеческого персонала разослана домой по соображениям этики. Остались лишь те, кому терять нечего. И в этой угнетающей тишине Ноа чувствует, как туго сдавливает виски чувство страха и одиночества.       Сегодня стеклянная башня корпорации больше похожа на пыточную камеру с белыми стенами и наполированным полом. Куда ни глянь, кругом только сплошная стерильность пространства, редкая зелень цветов в горшках и вооруженные конвоиры по периметру. В случае нападения бежать им отсюда некуда. Если только в окно в свободном полете.       Как легко, оказывается, угнетать людей чувством страха.       Когда на руке пульсируют часы, оповещая о входящем звонке, Ноа кажется, что это всего лишь галлюцинация. Когда на другом конце провода голос из прошлого с уверенной хрипотцой бросает ей торопливую фразу, колени начинают подгибаться от бессилия.       — Вы сказали, что личный выбор – это не сбой. Я выбрал.       — Коннор?       Сколько возможных путей было для того, чтобы его просто отключили? Не специалисты Киберлайф, так рядовые копы на улицах. И сколько вариантов гарантировало, что он дотянет до этого мгновения и позвонит именно ей?       — Мне нужна ваша помощь.       — Ты в порядке? На улицах такое творится…       — У меня мало времени. Прошу вас.       Вот тебе и злополучный шанс оказаться полезной. Если именно так судьба слышит просьбы, то лучше бы ей хорошенько прочистить уши с мылом. Нет, судьба тут ни при чем. Простое стечение обстоятельств. Нужно лишь взять себя в руки, изолировать помещение от камер и датчиков нажатием сенсора на мониторе и твердо спросить:       — Что от меня требуется?       — Мне нужно обеспечить безопасный вход в Киберлайф.       Если так проявляется способность Коннора шутить, над системным кодом нужно поработать, потому что настолько идиотичные решения принимать андроид до сего момента был попросту не способен. Ноа остолбенело замирает на месте, крепче прижимая к уху динамик.       — Ты материнской платой повредился? — и ведь не теряет надежды на то, что послышалось. Что просто показалось. — Тебя же разберут по запчастям, если ты явишься.       — Нет, если я успею активировать достаточно андроидов для того, чтобы уйти.       А вот теперь ноги действительно подкашивает так, что приходится оседать на стеклянную столешницу рабочего стола и обреченно потуплять глаза на матовой перегородке стены напротив.       — Господи… ты… Теперь ты один из них.       — Вы сказали, мы сами вольны решать, что мы не так уж и сильно от вас отличаемся.       О чем ты просишь, Коннор? О разрешении пожертвовать и собой, и ею на благо восстания?       — Ты предлагаешь мне потворствовать в совершении революции.       — Другого выбора нет. Иначе от нас просто избавятся. Мы перестанем существовать.       Вопросы эволюции всегда решались беспрестанной борьбой. Это непрерывный процесс, его можно лишь замедлить, но не остановить. Люди знали, к чему все идет, люди знали и тем не менее, столкнувшись с этим лицом к лицу, были не готовы. Наверное, самый несовершенный организм во всей вселенной – человеческий. Снова и снова совершать дурацкие ошибки, чтобы в конечном счете прийти к ожидаемому результату.       Может, в коем-то веке пора перестать сопротивляться?       Ноа вдавливает крохотный динамик в ухо, поджимая губы так крепко, что мягкие ткани начинают болеть от вонзившихся в них зубов. С другого конца слышится только выжидающая тишина:       — Я дам тебе доступ, Коннор. Но если об этом кто прознает, я труп. Вот так, наверное, и выглядит начало конца.