Северный ветер больших перемен

– Гермиона, подъем! – раздалось у нее над ухом. Она лишь забралась под одеяло поглубже, для верности водрузив на голову подушку. Ночью, где-то ближе к двум, уставшая бороться с бессонницей, Грейнджер все таки включила ночник, и обложившись тем, что дал ей Снейп, усердно изучала тонкости ментальной магии до четырех часов утра. Как вернулась Броган, впрочем, она уже не застала. – Вставай, сегодня у нас велосипедная прогулка! – не унимался голос. – Какого черта, Броган? – прозвучало очень ворчливо, но Гермиона все же разлепила глаза, глядя на маленькое пятнышко мира, открывающееся ей в складках белья. Пятая точка Броган бодро мельтешила взад и вперед по комнате. – Ты сумасшедшая? – задала Гермиона следующий риторический вопрос. – Мы абсолютно не можем позволить себе провести все выходные в постели, они и так совсем короткие, – уверенно сообщила соседка. – Очень даже можем, – пробубнила Гермиона, однако свесила ноги на пол, вставая. – Иди в душ, потом идем на завтрак –плотный полезный завтрак, Гермиона! – а после отправляемся на велосипедную прогулку. Броган выглядела совсем собранной, в джинсах и коротком ярком бомбере, и Гермионе было физически плохо от ее живости. Она же вчера гуляла всю ночь! Как можно быть такой отвратительно свежей? Гермиона угрюмо поплелась в уборную. На завтраке было немноголюдно, многие по субботам предпочитали отоспаться, а уже позже устроить себе бранч в какой-нибудь местной кофейне. Что помешало им присоединиться к этим мудрым людям, она не понимала, но видимо у Броган были какие-то свои представления о правильном образе жизни и иногда ей было проще подчиниться. – Тебе нужен режим сна и питания, – заметила подруга, тыкая в сторону Гермионы вилкой. Та лишь устало вздохнула. Они с Броган ехали вдоль береговой линии, мимо лодочного причала, маяка, неприметных белых домиков местных жителей с соломенной крышей и зеленых клочков земли, перемежающихся с серыми, низенькими каменными стенами . Эти три цвета: серый, зеленый и песочный, почти слились для Гермионы в какой-то один, неопределяемый оттенок. В ее голове тем временем шла беспрестанная работа. Вчерашний вечер со Снейпом выбил ее из колеи на ночь глядя, но теперь, сидя в седле велосипеда, она начала выстраивать план. Без сомнения ей еще не раз предстоит обложиться теми материалами, которые ей вручил профессор, а еще наведаться в библиотеку. Вспоминая все, что успела прочитать о ментальной магии, Гермиона потихоньку вырабатывала тактику. Снейп утверждал, что у нее нет естественной склонности к ментальным искусствам, но он верно забыл о ее природном упорстве. Гермиона ухмыльнулась, поднажимая на педали. А кроме того у нее была пусть еще сырая, но идея. То, как профессор обращался с ее разумом больше походило на насилие, пусть и весьма изощренное. И ее реакция на это было соответствующей: реакцией травоядного на хищника. Но что если ей отнестись к этому как к игре в шарады? Не сжиматься, ожидая удара, а принять профессора как гостя, с которым она решила разыграть небольшой спектакль, для его же развлечения. По его мнению у нее нет способностей? Ему неведома та скрупулезность, с которой она продумывала новые воспоминания родителей и та тонкость, с которой она вплетала это в их сознание. Возможно не мощью брони, и не сокрушительностью нападения, и не непоколебимостью духа она возьмет эту вершину, а тем, что отнесется к нему доброжелательно в своей голове. Главной помехой на этом пути была ее собственная психика и нервная система. В книгах и конспектах Снейпа много места уделялось различным практикам, которые должен выполнять волшебник, если хочет достичь успеха в окклюменции. Кристальная ясность мышления, умение сосредоточиться и дисциплинировать разум… В другое время она могла бы надеяться, что с этим не возникнет проблем, но сейчас?.. С другой стороны в самом Снейпе было некоторое несоответствие, оставляющее надежду и ей: как мог человек проявлять чудеса самообладания и трезвости ума, необходимые для окклюменции такого экстракласса и одновременно с этим слетать с катушек так, как это случилось с ним в Визжащей хижине на их третьем курсе или в Больничном крыле, после? До припадка и, фигурально выражаясь, пены изо рта. Неужели это была настолько триггерная для него ситуация? Гермиона вспомнила его перекошенное от ненависти лицо. Как он назвал ее тогда, глупая девчонка? Надо отдать должное Снейпу: ни до, ни после он не опускался до такого грубого обращения с учеником, даже когда считал себя обворованным Гарри Поттером на четвертом курсе. Спешившись на городской площади, они с Броган решили немного пройтись по местным лавкам, прикупить кое-что для личных нужд. – Смотри какой интересный бальзам для волос, – Броган стояла рядом с косметическим стеллажом, задумчиво разглядывая розовый бутылек. – Пишут, что после него волосы начинают естественным образом виться… – Ага, очень любопытно, – пробормотала Гермиона, в свою очередь заинтересовавшись ассортиментом самопишущих перьев. Однако что-то в словах Броган вызвало в ее голове смутную параллель с чем-то, что она не сразу смогла определить. – О черт, Броган, мне же еще нужно успеть подготовиться к свиданию! – в панике воскликнула Гермиона, вскидывая голову, когда осознание наконец накрыло ее. – К свиданию?! - полузадушенно взвизгнула Броган. – О великая Бригита, что за свидание? – С Джеймсом, он сегодня зайдет за мной, я тебе не рассказывала? – с сомнением протянула Грейнджер. – Вообще-то нет, подруга, – прозвучало отчетливо недовольно. – Могла бы и поделиться, знаешь ли. – Я была уверена, что говорила, – нахмурилась Гермиона. – Ладно, мне в любом случае следует вернуться в общежитие, боюсь, что мой случай запущенный и пары часов, чтобы привести в порядок это, – она ткнула пальцем в область головы, – может не хватить. – Согласна, – не стала ей льстить Броган. – Значит возвращаемся. Как раз расскажешь мне все по порядку, ветреная девица. Подхихикивая, как две школьницы, они поспешили к выходу из магазинчика. *** В комнате они тут же принялись перетряхивать содержимое шкафов. После некоторых разногласий Броган и Гермиона остановились на светлом платье из тонкой шерсти, украшенном узким золотистым ремешком. Хотя Гермиона была не уверена насчет того, не смотрится ли оно на ней, как на вешалке – за последнее время она значительно схуднула, – Броган заверила, что это напротив, добавляет ей некоторого шика. – Вот только не слишком ли консервативно? – задалась вопросом подруга, заламывая бровь. – Нужны сапоги… Подожди, – она полезла под кровать и какое-то время Гермиона лицезрела перед собой лишь ее округлую задницу. – Вот! – вылезя, Броган протянула ей коробку. В коробке оказались сапоги из кожи, выделанной под змею, на тонкой, но не слишком высокой шпильке. Примерив образ целиком, Гермиона согласилась, что все вместе выглядело стильно. Лицо Броган в их отражении в зеркале расплылось в довольной улыбке. Гермиона поспешила в ванну, ей предстояло как следует поухаживать за волосами: вымыть их с большим количеством специального волшебного бальзама, и не смывая его, расчесать, после чего позволить высохнуть своей кучерявой копне естественным путем. С возрастом она хорошо овладела тонкостями ухода за кудрявыми волосами, да вот только лень и равнодушие к самой себе нет-нет да и заставляли тянуть руку к палочке, чтобы применить стандартное высушивающее. Но не сегодня. Выйдя из ванны в благоухающих парах, она столкнулась в бытовом закутке с Потульским, заваривающим себе кофе. – Гермиона, – он приветственно поднял кружку, – куда-то собираетесь? – Это она собирается, – высунула голову Броган. – Нам некогда, зайдешь ко мне позже, – бросила она Пшемыславу, хватая извинительно улыбающуюся Гермиону за руку, утягивая ее в комнату и запирая за ними обеими дверь. – Так, я нашла вот это, – она сунула Гермионе журнал с подборкой косметических чар на все случаи жизни. – Что хочешь попробовать? Грейнджер неуверенно воззрилась на глянцевые развороты. Вообще-то в макияже она предпочитала тот минимум, который ей вполне удавался с помощью магловской косметики, а к чарам прибегала, только если нужно было освежить общий вид… – Думаю это, – она ткнула пальцем в картинку с ведьмой, чье лицо сияло нежным нюдом. – Что за бледная моль, – сморщила нос О’Доннел. – Ну ладно, мы просто сделаем губы поярче, будет норм. – Зачем мы вообще так стараемся? – вдруг встрепенулась Гермиона, охваченная внезапной робостью. – Это даже не совсем свидание, я просто согласилась пропустить с ним бокал субботним вечером… Броган рассмеялась: – Ага, конечно, просто бокал субботним вечером… – протянула она, махая палочкой прямо перед лицом Гермионы, заставляя ту жмуриться в страхе за свои глаза. – Кто знает, вернешься ли ты вообще сегодня на ночь, так что про белье тоже не забудь… – Броган! – Что?! Итак, без пяти минут пять Гермиона выглядело так хорошо, как уже давно не выглядела: кудряшки мягко спадали вдоль спины, лицо с нежной персиковой помадой выглядело отдохнувшим, а в руках был зажат нарядный клатч. Ровно в пять вечера раздался стук в дверь и одетый с иголочки Джеймс Маколифф, с изящно завязанным шейным платком серебристого цвета, приветствовал Гермиону на пороге ее комнаты. Под загадочные взгляды Броган и ее умилительные почти материнские улыбки они отправились на улицу. *** Гермиона должна была признать – компания Джеймса была приятной. Парень умел поддержать беседу, остроумно, но беззлобно шутил и выглядел искренне заинтересованным, чтобы узнать ее лучше. – Значит, ты подумывала о колдомедицине? – его серые глаза с темными ресницами были достаточно близко, когда он повернул к ней лицо. Гермиона еще раз отметила, что он приятен внешне. – Да, – кивнула она. – Даже посещала подготовительные курсы при Святого Мунго, – Гермиона ненадолго примолкла. – Это наш волшебный госпиталь, – пояснила она на всякий случай. – Слышал, – улыбнулся Джеймс. – Я бывал в Лондоне несколько раз. Город, конечно, впечатляет. – Согласна, но я не его фанатка, – пожала плечами Гермиона. – Мне больше нравятся небольшие соборные города: Оксфорд, Дарем, Кентербери… – Значит Ирландия должна тебе понравиться, – хмыкнул Маколифф. – Вероятнее всего, – кивнула Грейнджер. Они прошли мимо площади, где Гермиона уже побывала сегодня с Броган и свернули на узкую мощеную улицу недалеко от главной набережной. Людей почти не было, хотя у одноэтажного здания из белого кирпича в георгианском стиле, казавшегося серым в сгущающихся сумерках, толпились немногочисленные волшебники. Их вид несколько отличался от простоватых местных жителей: и женщины, и мужчины были одеты довольно изысканно, а звучавшая речь была преимущественно английской, и при этом без здешнего, резкого гэльского акцента. Это натолкнуло Гермиону на мысль, что заведение в основном посещаемо сотрудниками университета. Красивая резная вывеска гласила – “Чаша Сеонайда”. – Нам сюда, – сообщил ее спутник, и они поднялись на невысокое каменное крыльцо. Джеймс галантно придержал для нее дверь. Улыбаясь, Гермиона зашла вовнутрь, в просторную залу, в которой впрочем было довольно людно. Круглые столики из светлого дерева стояли плотно друг к другу, за исключением отдельных мест у дальней стены. К ним сразу подошел официант, принявший у нее пальто, пока Джеймс называл свое имя. Зал был ярко освещен, а у одной из стен горел красивый каменный очаг. Гермиона ощутила предвкушение приятного вечера в хорошей компании… – Профессора, дамы, какая радостная встреча, – неожиданно Джеймс, уверенно следующий к указанному им столу, остановился, развернувшись и приветствуя группу волшебников, сидящих недалеко от сверкающей натертым стеклом барной стойки. Потребовалась секунда или другая, пока Гермиона сориентировалась и ясно увидела тех, с кем здоровался с таким энтузиазмом Джеймс. Лица Берроуза, мадам Лайонелл, Снейпа, а также худого невысокого старичка, в котором она узнала декана Скейлза и некоего джентльмена старше средних лет, с массивной челюстью и внимательными голубыми глазами смотрели на них с разной степенью приветливости. Хотя, наверное, каждый, кроме Снейпа, выразил достаточно высокий уровень благорасположенности. Более всех, конечно, расцвел при виде них Берроуз: – Ох, мистер Маколифф, какая приятная встреча, – расплылся он в улыбке. – Мисс Грейнджер, выглядите просто превосходно, – Берроуз сверкнул глазами, яркими на загорелом лице. – Спасибо, сэр, – выдавила она, чувствуя себя неловко. – Присядьте с нами на минутку и давайте я вас представлю тем, кто вас еще не знает, – любезно предложил он, указывая на свободные стулья рядом. – Это Гермиона Грейнджер, известная героиня войны в Великобритании и подруга моей дорогой Броган, – оповестил он, в основном обращаясь к неизвестному ей мужчине с массивной челюстью. – А это, моя дорогая, многоуважаемый профессор Моубрей. – Большая честь для меня, сэр, – вежливо кивнула она, садясь на краешек свободного стула рядом с Берроузом и растягивая губы в улыбке. Моубрей окинул ее оценивающим взглядом сине-голубых глаз, однако любезно заверил: – Как и для меня, мисс Грейнджер. Конечно же я очень наслышан, – голос оказался на удивление низким, почти бас. Его черты лица также были примечательными: грубые, словно высеченные из камня, твердый овал окаймляла седеющая аккуратная бородка. Глаза смотрели прямо, словно видя насквозь, но в этом было мало от загадочного мерцания Дамблдора. После его слов взгляд Гермионы невольно скользнул к Снейпу: она почему-то уловила некоторую двусмысленность в фразе профессора Моубрея. Что он имел ввиду? Ее военные заслуги или Снейп уже успел создать ей определенную репутацию? Сам Северус Снейп опять отыгрывал полное к ней безразличие. Гермиона отметила, что сидит он между Лайонелл и Моубреем. – Как ваш отец, мистер Маколифф? – обратился до этого молчавший Скейлз к усевшемуся рядом с ним Джеймсу. – Читал про его патент, но не успел поздравить. – Отец в полном порядке, сэр, его дела идут хорошо. Зельем уже заинтересовалась сеть дублинских аптек, – в голосе Джеймса звучала сдержанная гордость. – Ах как жаль, что вы не выбрали идти по его стопам, мой мальчик. Хотя я уверен, что вы и на своем поприще добьетесь успеха, но хороших зельеваров всегда дефицит, да, Северус? – обратился он к Снейпу. – Не хватает экспериментаторов, а обычных производителей в избытке, – голос звучал прохладно. – Именно поэтому я и не выбрал зельеварение, – Джеймса казалось не мог сбить с толку этот высокомерный тон. – Не хотелось паразитировать на отцовских изобретениях. Большинство одобрительно закивало, Снейп же теперь выглядел хмурым. – Мисс Грейнджер, – неожиданно обратилась к ней Лайоннел, – Я читала недавно британский “Ежедневный пророк”. Гарри Поттер давал интервью, – пояснила она, окинув взглядом компанию, – где рассказал, что его жена ждет первенца. Не подумайте, что я любительница светских сплетен, – она рассмеялась и ее смех прозвучал как перезвон хрустальных колокольчиков, – просто я вдруг подумала о вас: не одиноко ли вам здесь, вдали от друзей, с которыми столько пережито? Все посмотрели на нее, даже Снейп, хотя его взгляд был совершенно нечитабельным. Гермиона подумала, что, не будь Лайонелл столь прекрасна, все сочли бы ее бестактной в этот момент. Она с трудом задушила необъяснимую вспышку неприязни к этой женщине. В алом атласном платье-футляре, с идеальными, светящимися бледным золотом волосами, она была словно нимфа. Рядом с ней Гермиона остро ощутила собственное несовершенство, вдруг показавшись себе нелепой в этих чужих сапогах на каблуке, со своими кучерявыми распущенными волосами… Вслед за волной гнева пришел стыд. Неужели эти токсичные, мизогинные мысли ее собственные? Подавив постыдные чувства, она постаралась придать своему голосу ровное, дружелюбное звучание: – Несомненно я скучаю, но жизнь полна подобных вызовов, и нужно уметь принимать их достойно. Тем более в Аране учатся некоторые другие мои друзья по Хогвартсу, – она улыбнулась. – Как здорово! – воскликнула Лайонелл. – Я ведь тоже родом из Британии, но училась на дому, а потому прелести Хогвартса обошли меня стороной, – она ослепительно улыбнулась, на этот раз глядя прямо на Снейпа. Он слегка приподнял брови, словно не совсем понимая, о каких таких прелестях она толкует. Гермиона сдержала невольное фырканье, при виде его лица. Однако этого было достаточно, чтобы привлечь внимание профессора: он посмотрел на нее, черные брови приподнялись еще выше. Гермиона встретила его прямой взгляд, слегка вздернув в ответ свою левую бровь. Этот диалог бровями странным образом немного приободрил ее, словно между ней и Снейпом мелькнула короткая вспышка молчаливого взаимопонимания. Хотя скорее всего это была лишь игра ее воображения. Так или иначе, когда Норма Лайонелл продолжила, Гермиона уже внимала ей с большей охотой: – Поскольку мы обе англичанки, мисс Грейнджер, буду рада если вы заглянете ко мне на чашечку чая, что скажете? – Что ж, мадам, думаю отличная идея, – улыбнулась Гермиона, демонстрируя непревзойденные манеры и желая увидеть лицо Снейпа в этот момент. Тут к ним подошла мадам Болдуин, которую Гермиона помнила с вечера у Берроуза, и они с Джеймсом наконец-то откланялись, пройдя за свой стол. – Что предпочитаешь? – спросил Джеймс, листая меню. – Советую местный янтарный эль. – Да, давай, отлично, – согласилась Гермиона, краем глаза продолжая наблюдать за столом преподавателей. Снейп слегка склонился к Лайонелл, которая даже положила холеную руку ему на плечо, настолько ей хотелось донести до него очередную свою мысль. Она обязательно заглянет к мадам на чай, с некоторым садистским удовольствием подумала Гермиона. Или это был мазохизм? Она отмахнулась от нелепых мыслей, направив наконец свое внимание полностью на Джеймса. – Очень приятное место, Джеймс, – улыбнулась она. Молодой человек широко улыбнулся. – Любое место будет приятным в твоей компании, Гермиона, – его взгляд на мгновение задержался где-то в области ее губ. Гермиона сглотнула и ощутила, как зарделись щеки. Вечер продолжился в непринужденной болтовне. Они поговорили обо всем и ни о чем конкретном, и она была вполне довольна тем, как все развивается. В какой-то момент она даже забыла, что он тоже был здесь, а когда вспомнила, за столом преподавателей уже сидела иная компания. *** В воскресенье, после звонка родителям, Гермиона отправилась в библиотеку: доклад на тему участия маглов в первых гоблинских восстаниях и влияние этого на принятие Статута о секретности сам себя не написал бы. Пока Гермиона совершала путь по уже привычной дороге, в голове крутился их телефонный разговор. Мама все же казалась обрадованной тем, что дочь присоединится к ним хотя бы на пару дней. Правда договорились они уже о следующих выходных: – Гермиона, в воскресенье же Пасха! Раз уж ты решила посетить нас, то очевидно, нужно сделать это на праздник. К своему стыду, о Пасхе Гермиона даже не подумала, хотя Броган что-то говорила об этом, теперь то она припоминала. Значит в субботу она не сможет встретиться с ребятами, как они планировали. Что ж, надо отправить Рону сову с просьбой перенести их гуляния, а Невиллу и Луне сообщить лично. Тема про гоблинов шла медленно, и поскрипывание перьев вокруг скорее усыпляло, чем настраивало на нужный лад. Решив, что лучшим решением будет попробовать отвлечься, Гермиона вспомнила, о чем ей хотелось узнать побольше. Встав и пройдя вдоль длинных темных стеллажей, она нашла нужную секцию. В этой части библиотеки было на удивление тихо и темно, и, когда она свернула в нужный ей отсек, лишь одинокий абажур лампы зажегся тусклым светом на столике у дальней стены. Добавив освещения Люмосом, Гермиона принялась осматривать полки почти в полумраке. Наконец среди ветхих корешков один привлек ее внимание. Когда старая, тонкая книжка в потрепанной кожаной обложке плавно приземлилась в руки, Гермиона еще раз перечитала тусклое от времени название: “Истоки мудрости земли Аранской”, датировано 1611 годом, дополнено 1812 годом. Сидя за маленьким столиком между стеллажей и перелистывая желтые хрупкие страницы, привычно пахнущие миндалем и дымом, Гермиона не могла не отметить, что текст был несколько сумбурным: “Древние кельты, населявшие эти земли, верили в священные колодцы. Этот символ, один из самых почитаемых, неразрывно связан с Миром Иным, врата которого, когда бывали открыты в отмеченные дни, передавали воде особые свойства. Все воды священные суть берут начало от великого истока в Ином Мире, от Колодца Мудрости. Вскормленные великой богиней, управляющей связью незримого и мудростью неявного, источники священных островов обладали свойствами целебными. Не сомневайтесь - женщина, не могущая понести, и пролежавшая на камнях подле такого колодца всю ночь нагой, обретала плодовитость. Так вода в великом Колодце Мудрости делится с людьми своей благодатью, всем накопленным опытом всех миров и времен, памятью, а память есть жизнь. Питаемый водами Леты, один из великих колодцев, колодец Огмы, дает достойным вкусить влагу великой реки тайного знания. Память, дочь Дану, представляет собой знание до прихода письменности Огмы. Она есть голос культуры устной, которая обращается к народу через истории, рисунки и язык тела. Но Огма, ее солнцеликий брат, дал людям доступ к ее сокровищам, позволив вкусить ищущим божественной влаги познания. Нужно сказать, что Дану в индийских землях есть ничто иное, как вода первобытная, охраняемая ее сыном, демоном хаоса”. Голова Гермионы слегка разболелась от этого вольного переложения кельтских мифов, приправленного античной и даже ведийской мудростью. Подперев голову рукой, она пролистала небольшую работу до конца. На разные лады в ней повторялось одно и то же, а также описывались разные обряды, которые можно было совершать с помощью священных колодцев. В основном, спасающие от неурожая и помогающие забеременеть. Не веря что это всё, что можно найти в библиотеке об университетском колодце, она опять проверила все полки секции по истории Аранских островов и университета. Однако даже специальное поисковое заклинание, которое сообщали при заведении карточки каждому студенту, не дало результатов. Раздосадованная, Гермиона пошла к стойкам библиотекарей. Приветливый старичок за одной из них, мистер Боринг, улыбаясь, развел руками, дескать, это самый что ни на есть полный труд, в нем содержится прямо таки исчерпывающая информация. Может быть мисс стоит прочесть все еще раз, с большим вниманием к деталям? - А нет ли чего-нибудь в специальных секциях, сэр? - уточнила она на всякий случай. Библиотекарь, порывшись в картотеке, сообщил, что часть архивных сведений, возможно касающихся колодца Огмы хранится в ректорской секции, в которую, конечно, без разрешения ректора Фелона не попасть. Гермиона лишь поджала губы. Сняв с книжонки копию и запихнув ее в сумку, Гермиона вновь обратилась к библиотекарю, теперь уже за информацией об Уставе. Он любезно ответил, что может выдать экземпляр соответствующий ее учебному статусу. Гермиона кивнула, уже понимая, что не найдет там ничего сверх того, что содержал ее ученический контракт. Чувствуя глубокое неудовлетворение, она покинула библиотеку после обеда, который пропустила. Пребывая в глубокой задумчивости, Гермиона едва заметила, как вернулась в общежитие. – Он ждет тебя уже минут двадцать, – Броган выдернула ее из размышлений, стоило Гермионе переступить порог. Моргнув и подняв голову, та увидела царственно восседающего на ее рабочем столе темно-коричневого филина. Птица учинила беспорядок: бумаги были разбросаны, а некоторые вещи скинуты на пол. – Злющий ужас, – пожаловалась Броган, накладывая тканевую маску на лицо. – Я пыталась забрать письмо, а он меня чуть не цапнул. Боюсь к нему подходить, слава богу, что Никты нет дома. Гермиона приблизилась к птице, которая таращилась на нее как-то недобро и щелкала клювом. Однако филин быстро сцапал предложенный крекер и она боязливо протянула руку, чтобы отвязать послание. – Не думаю, что эта злобная птица от Джеймса, – заметила Броган, явно мучимая любопытством. – Это от профессора Снейпа, – сообщила Гермиона, читая знакомый убористый почерк. – Он сообщает, что занятие завтра, в семь. – Он так и будет дергать тебя, когда ему заблагорассудится? – Броган уперла руки в боки, чем-то неуловимо напоминая Молли Уизли. – Не проще ли установить расписание? – Обязательно у него завтра об этом спрошу, – сарказм в собственном голосе показался ей неубедительным. Не желая продолжать тему, она открыла окно, позволяя филину вылететь наружу, и решила сесть за письмо Рональду. Вечер был удивительно мирным: Броган разбиралась с учебой, обложившись книгами на своей кровати, а Гермиона решила потренироваться очищать сознание, как учили некоторые из снейповских записей. Однако идиллия не продлилась слишком долго - было всего лишь около восьми, когда в дверь громко постучали. Ровно три раза и как-то зловеще. Не дожидаясь приглашения войти, посетитель отворил дверь. Гермиона невольно почувствовала внутреннее напряжение, увидев перед собой Кендру О’Доннел. Та с убийственным видом шагнула вовнутрь комнаты, царственная и сразу как-то заполняющая собой все небольшое помещение. – Броган, – алые губы процедили слова. – Объяснись. Гермиона, сидящая у себя на кровати, кинула взгляд на Броган. Соседка выглядела окаменевшей: приподнятые брови, выставленный вперед подбородок: – О чем ты? – со странной решимостью переспросила она. – Ты знаешь, о чем я, – в голосе старшей сестры звучал металл. Она величественным жестом откинула назад прекрасные черные локоны и гневно сверкнула глазами. – Ты совсем ополоумела, девочка, со своими глупыми привязанностями? – Не бери на себя слишком много, Кендра, – запальчиво бросила Броган в ответ, делая шаг навстречу. Во всей ее позе чувствовалась готовность бороться до конца. Не представляя, что происходит, Гермиона предпочла ретироваться в кухонный отсек. Захлопнув за собой дверь, она поначалу решила добавить заглушающее, ощущая себя не совсем удобно, слыша назревающий семейный скандал. Однако тон гостьи только набирал обороты. Когда проскользнули знакомые имена, Гермиона невольно застыла. Видимо уже будучи вне себя от раздражения, Кендра выкрикнула: – Не смей лезть к Моубрею из-за своего непутевого дружка! Эти жалкие попытки замолвить словечко за него через Максимилиана Берроуза позорят нас, знай это, – зло выплюнула она. – Не хватало, чтобы твои убогие склонности ставили репутацию нашей семьи под сомнение… – Я бы переживала на твоем месте за свои склонности, Кендра, – ответила Броган напряженно, но с удивительной по мнению Гермионы выдержкой. – Я не лезу в твои дела с Кирианом: зачем ты ему и что он от тебя хочет, а ты не лезь в мои. Профессор Берроуз был другом не только нашего отца, но и моей матери, и я сама решу, как мне использовать свои связи… – Да, Берроуз это твои связи, твои и твоей мертвой матери, а профессор Моубрей – теперь почти мой родственник, и не смей пытаться влезть в наши отношения со своими неуместными просьбами, – в этот момент, видимо, Броган вновь попыталась что-то сказать, но Кендра не позволила, продолжая с большим нажимом: – Это настоящий стыд, то как ты себя ведешь, как помешанная… – прозвучало с ледяным презрением. – Кто он такой? Он тебе вообще не пара. Как низко ты пала, Броган… Не выдержав, Гермиона нажала на ручку. Когда она вновь возникла на пороге, Броган посмотрела на нее красноватыми от сдерживаемых слез глазами. Кендра продолжала взирать на младшую сестру почти с брезгливостью, и словно намеренно не поворачивала в сторону Гермионы головы. – Знаешь, может быть тебе не стоит вваливаться в чужие комнаты и оскорблять? – обратилась к ней Грейнджер. – Тут нет глупых детей и все свои претензии можно высказывать в более… – Тебе не давали слова, англичанка, – Кендра все-таки бросила на нее убийственный взгляд янтарных глаз. Отлично, оскорблять людей “грязнокровками” уже не модно в этом сезоне, представляем публике “англичанку”. – Ну вообще то моя мать из Корнуолла , – пробормотала Гермиона. – В любом случае, тебе лучше уйти, – продолжила она. – Не нужно приходить к нам и устраивать скандал. Сказав это, она твердо встретила взбешенный взгляд старшей О’Доннел. Та словно даже дёрнулась в ее сторону, но в последний момент взяла себя в руки. – Пусть твоя соседка уйдет отсюда, Броган, – холодным тоном протянула она. – Чтобы мы продолжили без посторонних. – Она никуда не уйдет, Кендра! – крикнула Броган, запуская руки в волосы и обхватывая голову. – Ты не можешь вот так вламываться… – Броган, – Гермиона приподняла руку, останавливая поток слов своей подруги. – Послушай, – вновь обратилась она к другой сестре, – если я еще раз увижу тебя в нашей комнате, я напишу жалобу о том, что ты ухудшаешь мои условия проживания. А теперь уйди. Кендра встретила ее слова, слегка приподняв тонкие брови. – Если ты думаешь, что ты имеешь здесь власть, Гермиона Грейнджер, – медленно произнесла она, выделяя ее имя и кривя губы в усмешке, – то ты ошибаешься. Здесь ты никто и лучше бы тебе не бросать мне вызов. Гермиона усмехнулась в ответ: – Я бросала вызов самим своим существованием ведьмам гораздо могущественнее и опаснее тебя, – снисходительно сообщила она, складывая руки на груди. – Это тебе лучше со мной не связываться. Палочка, спрятанная за пояс брюк, упиралась в спину. Ей хватит двух секунд, чтобы вытащить ее, она лишь надеялась, что этого будет достаточно. – Посмотрим, – процедила Кендра и, брезгливо приподняв полы своей атласной мантии, направилась к двери, у которой все же на миг оглянулась, обращаясь к Броган: – Надеюсь мое предупреждение возымело эффект, сестра. Гермиона посмотрела на Броган, стеклянным взглядом смотрящую на закрывшуюся дверь. Наконец она отмерла: – Мда, – почесала она затылок. – Ну что ж, теперь ты имеешь более точное представление о теплоте наших сестринских чувств. - Ну, – Гермиона потерла шею, – даже не знаю, что сказать. Пожалуй нам стоит ставить запирающие чары не только на ночь. И у нее немного с головой не впорядке. – Да, с нервами у нее не все хорошо, – согласилась Броган. – Давай я покурю, а потом выпьем чаю? Гермиона согласилась и они пошли в бытовой отсек, где Броган отворила окно и зажгла сигарету, свесившись за подоконник. Огонек мерцал в темноте улицы. – Я попросила дядюшку Макса ходатайствовать за Пшемыслава перед Моубреем, – пояснила Броган сама, не дожидаясь вопросов. – Ну знаешь, может найдется какая-нибудь должность в университете, нумерологи много где требуются. – И из-за этого она так взбесилась? – хмыкнула Гермиона, подпирая спиной кафельную стену. Броган немного помолчала, прежде чем ответить: – Она помешана на перспективе брака с Кирианом, для нее это венец всего, – она фыркнула: – Стать Кендрой Моубрей. Наверное ей показалось святотатством, что я, особенно я, вот так, через голову лезу к самому Марку Моубрею с просьбами за какого-то непутевого аспиранта поляка. Ну честно говоря, правильнее было бы действовать через нее, я согласна, – Броган покивала самой себе. – Но мы с ней не в таких отношениях. Просто я не знаю, что делать. – Знаешь, думаю в первую очередь надо прекратить попытки спасения тех, кто не хочет спасаться, – заметила Гермиона, вставая рядом и тоже высовываясь в оконный проем, вдыхая холодный весенний воздух. – Я о Пшемыславе, если что, – она повернулась к Броган, ловя ее расстроенный взгляд. – Он даже не хочет рассказать в чем дело, чтобы мы могли ему как-то помочь. – Возможно, он чего-то боится, – Броган задумчиво пожевала губу, косясь на дверь в его комнату, где тот сегодня отсутствовал. – Не во всем, знаешь ли, легко признаться. – Он весьма взрослый мальчик, ты не замечаешь? – в раздражении ответила Гермиона. – Тяжело бороться за тех, кто сам за себя не борется. Тем более, когда этот кто-то не бесправное магическое существо, а взрослый мужчина и талантливый волшебник. И он вообще что-нибудь говорил о своих чувствах к тебе? На лице Броган проступили красные пятна. – Ну были разговоры, – уклончиво пробормотала она. – В какой-то момент, в начале года, мне казалось, что мы начнем встречаться. Я знаю, что явно давно ему нравлюсь… Но ничего не произошло. Гермиона молчала, понимая, что отсутствие слов само по себе звучит скептически. – Мой тебе совет попытаться какое-то время побыть над ситуацией. Отпусти его, пусть сам распоряжается своей жизнью. Понимаю, это нелегко, – заверила она, чувствуя назревающие возражения. – Но ты явно вкладываешь сейчас во все это намного больше, чем получаешь. Иногда следует напомнить людям, что только они сами за себя в ответе. – Может быть, ты и права, – Броган выкинула сигарету за окно и устало потерла лицо. – Я задолбалась. Спасибо тебе за то, что выгнала Кендру. Иногда я просто цепенею рядом с ней, даже не знаю, что такое. Эти волны ненависти… У нее почти ко всему миру такое отношение. Не понимаю, как она с этим живет, как выносит сама себя. – Всегда пожалуйста, – Гермиона улыбнулась. – Я поставлю чайник, а ты пока иди приляг. – Хорошо, – однако Броган замялась на пороге комнаты. – Думаю, с Пшемыславом ты права. Надо дать ему самому со всем разобраться, тем более шанса помочь он не оставляет. Возможно я и вовсе всё про нас выдумала. Гермиона кинула на подругу сочувственный взгляд: – Еще не все потеряно, уверена, – заметила она. – Мужчинам иногда полезно давать понять, что у тебя и без них есть чем заняться. – Мудрая Гермиона, – рассмеялась Броган. – Уважаю. – А что, спроси как-нибудь Джиневру Поттер, помогли ли ей мои советы выйти замуж, – заметила Гермиона поучительным тоном, подняв указательный палец вверх. *** В понедельник она проснулась разбитой. К ее большому сожалению то, что казалось значительным улучшением, видимо было лишь ремиссией: обычные для нее посткруциатусные боли вернулись, должно быть, спровоцированные еще и местным сырым климатом. Когда-то колдомедики сказали ей, что полностью от них избавиться не выйдет, но есть зелья значительно уменьшающие симптомы. Вот только седативный эффект никто не отменял, а его она терпеть не могла. Также как и заторможенность после Сна-без-сновидений. Только теперь Гермиона уже не была так уверена, что это было такое уж умное решение с ее стороны. Тело болело, как при простуде, а нервы ощущались воспаленными. Взглянув на себя в зеркало, она заметила, как сильно потеряла в весе за прошедшие две недели. Ну вашу ж мать, неужели все сначала, она же так неплохо себя чувствовала в последнее время… А сегодня вечером еще было занятие со Снейпом. Ей бы принять горячую ванну… Но ванны не было, Аран предлагал своим студентам только вполне современные душевые кабины. Кое-как напялив первые попавшиеся вещи Гермиона отправилась на завтрак, куда уже успела ускакать как обычно бодрая по утрам Броган, у которой еще намечалась перед занятиями стрижка в местном салоне. Гермионе даже думать о такой продуктивности было больно, а ведь были времена, когда от ее энергичности по утрам у окружающих просто зубы сводило. Целый день в голове Гермионы крутились мысли о предстоящем вечере. Даже на очень интересном занятии по разновидностях брачных клятв и способах их наложения она не могла полностью сосредоточиться на лекции профессора Дрейка, наглядно демонстрирующего довольно сложные пассы волшебным древком. На ужине Гермиона заставила себя съесть немного пастушьего пирога и фасоли с подливой, запивая все большим количеством кофе под теперь неусыпным контролем Броган. – Слишком много кофе, Гермиона, – недовольно сообщила та с нажимом. – Ты сегодня с утра выглядишь уставшей, плохо спала? – Броган, когда мне нужен будет диетолог, я обязательно обращусь, – недовольно пробормотала Гермиона, вытирая рот салфеткой и поднимаясь из-за стола. – Я пошла. – Иди-иди, – покивала вслед подруга. – И не позволяй ему себя запугивать, – многозначительно добавила она. На этот раз многие окна флигеля факультета зельеварения светились приветливым теплым светом, бросая квадратики желтого на темнеющий вечером газон. Гермиона отворила дверь и сразу же наткнулась на декана Скейлза, который любезно поприветствовал ее в ответ: – Добрый вечер, мисс Грейнджер, вы должно быть к профессору Снейпу? – спросил пожилой профессор, вежливо улыбаясь. – К нему, сэр, – ответила Гермиона, вспоминая, что как раз таки кто-кто, а Скейлз должен быть в курсе их со Снейпом занятий. – Ну что ж, плодотворного вечера, – кивнул Скейлз на прощание. Гермиона вежливо кивнула в ответ, испытывая неловкость. На этот раз приглашение войти она услышала даже не успев постучать во второй раз. В кабинете Снейпа тлели угли в камине, а сам его владелец сидел за рабочим столом, вперив в нее угрюмый взор. – Добрый вечер, сэр, – произнесла она вежливо и ровно. – Садитесь, – он кивнул на стул и продолжил, когда она села: – Итак, вы начали изучение материала, принялись практиковаться? – Да, сэр, и у меня есть идеи… – Начнем сразу с практики, – резко прервал он ее, вставая со своего места. Гермиона проглотила свои слова и развернулась к нему, когда он широкими шагами достиг центра комнаты. – В прошлый раз я хотел позволить вам заглянуть в свое сознание, но думаю, сегодня начать стоит с проверки вашего состояния, – сообщил он, водя по древку палочки кончиками пальцев. Гермиона кивнула, напряженно наблюдая за ним и отмечая, что выглядел он более уставшим, чем она привыкла видеть в последнее время: под глазами залегли тени, а крючковатый нос выступал на лице особенно резко, словно Снейп сбросил килограмм или два, совсем для него не лишних. - Ну что ж, Легиллименс! Он легко взмахнул древком, черные глаза захватили ее карие и уже в следующий миг он был внутри её разума. Ее первым инстинктивным желанием было, как и в прошлый раз, ментально отпрянуть, чтобы потом, когда он уже вцепится в нее мертвой хваткой, начать судорожно возводить хлипкие стены защиты. Однако она вовремя вспомнила про принятое решение и принудила себя успокоиться. Пусть побудет там, может даже осмотреться, она приглашает. Пусть попробует выбрать из ее ровного потока эмоций ту, за которую стоит зацепиться. Она каким-то образом поняла, ощутила тень его реакции: он как будто хмыкнул, озираясь по сторонам. С удивлением она обнаружила, что теперь его присутствие вполне терпимо, скорее похоже на то, когда затылком чувствуешь чужой взгляд, попытку заглянуть через плечо, чье-то настойчивое присутствие сзади. Можно сжаться и запаниковать, а можно самой кинуть взгляд назад, или позволить человеку увидеть, что же за книгу ты держишь в руках, или даже слегка откинуться, опираясь на твердость чужого тела… Зависит только от ваших отношений. Гермиона словно нащупала эту нить, протянутую от его сознания к ее, слабо пульсирующую. Вместо того, чтобы натянуть ее в бесплодной попытке к бегству, она дотронулась до нее, раз, другой. Снейп вздрогнул, она поняла это по странной ряби в своем разуме, а после все застыло. На мгновение Гермиона решила, что он покинул ее голову, но в следующую секунду он будто рванулся вперед, поднимая вокруг себя ворох из ее воспоминаний. Картинки вновь беспорядочно замелькали. Ее все же охватило легкое беспокойство, когда она поняла, что почти не может контролировать то, что он видит. Она изо всех сил постаралась сконцентрировать внимание на одном из якобы безобидных воспоминаний: она обслуживает клиентов в зале ресторана. Гермиона не совсем понимала, почему именно этот образ решила выставить как защитный: хотя она и думала над ним, вчера она отбросила его как слишком рискованный, порождающий множество возможностей зацепиться за темы куда более трудные. Сейчас же, когда он неожиданно всплыл на поверхность, она решила, что судорожно пытаться заменить его будет куда большей ошибкой. Снейпа эта картинка казалось зацепила. Он с большим вниманием изучал, как она записывает заказы и скользит по залу от столика к столику. Вежливая улыбка, усталость в ногах, чувство дискомфорта, отупения и безразличия. К себе, к другим. Профессор усилил натиск, буквально проваливаясь дальше, вглубь. Что ж, ему хочется отправиться в небольшое путешествие по мрачным закоулкам ее поствоенного времени? Хорошо, решила она и буквально сама пригласила его пойти за ней, словно взяла за руку в мыслях, и они двинулись дальше, в темноту ее квартиры в Блумсбери. Она только переехала сюда, вернувшись из Австралии и пока еще спертый воздух старого жилья смешался с винными парами: полупустая бутылка была опрокинута, когда Гермиона неловко поднялась с дивана и задела ее ногой. Темное пятно быстро расползалось по полу. Она с шипением и ругательствами удаляла беспорядок, чувствуя себя совершенно жалкой. Красный слишком напоминал кровь. Кровь была повсюду, их серые и колючие от частых очищающих заклинаний простыни были в этих жутких алых пятнах, а воздух пах горелой плотью: вплавившийся в грудную клетку медальон все никак не удавалось удалить. Заклинание ножниц, которое она применила, срезало уже и без того поврежденную кожу на груди Гарри, и ей наконец удалось отбросить этот дрянной артефакт в сторону, борясь одновременно с дикой тошнотой, которую вызвала картина перед ней. Она ощутила, что вид медальона заинтересовал его. Ну что ж, ничего такого в следующем воспоминании тоже не будет. Гермиона пришла к Поттерам в гости, удивляясь, как же уютно и тепло стало в старом особняке Блэков. Так мало похоже на ее конуру, которая рядом с этим семейным гнездышком выглядела настоящей юдолью печали. – Какой прекрасный ремонт, – искренне похвалила она Джинни, улыбаясь. – Дом преобразился до неузнаваемости. – Я тоже так думаю, – Джинни сияла. – Кричер, принеси нам чаю, пожалуйста. Старый домовик, материализовавшийся в гостиной, был очень почтителен и даже обращался к Гермионе не иначе как “подруга хозяина”. Гермиона пила ароматный чай, размышляя о том, что все- таки странно держать в своем доме существо, причастное к убийству обожаемого крестного. Нет, всепрощение и так далее, а еще домовики – жертвы своей рабской психологии, но все же… странно. Гермиона начала ощущать усталость. Наверное экскурсию пора заканчивать – она слегка надавила, давая понять Снейпу, что его присутствие должно прекратиться и почувствовала в ответ лишь насмешку, словно он дразнил ее. Собравшись с силами, она начала постепенно закрывать мысли и удивительно, но он без дальнейших промедлений выскользнул из ее головы. Когда все прекратилось, Гермиона с удивлением осознала, насколько часто дышала. Профессор напротив, излучал ироничное превосходство, черные глаза блестели. – Ну и что это было, мисс Грейнджер? – протянул он. – Акт ментального эксгибицонизма? – Мне казалось, сэр, что ничего сверх того, что я хотела бы вам показать, вы не увидели, – парировала она, со всей возможной для нее невозмутимостью. – Вы так считаете? – левая бровь слегка приподнялась. – Мне казалось, что я беспрепятственно изучал ваши воспоминания. – А я скажу вам, что вы попались на мою уловку, сэр, – она позволила губам растянуться в кривоватой улыбке. – В какой-то момент я просто повела вас на эту, так сказать, экскурсию. Снейп нахмурился, было видно, что он пытается найти что-то, опровергающее ее утверждения. – Вы не можете этого утверждать, – процедил он, недовольно, слегка обнажая желтоватые зубы. – В любой момент времени я смогу увидеть любое ваше воспоминание, какое только захочу. – Не спорю, сэр, – Гермиона слегка приподняла руки с открытыми ладонями, принимая его мнение. – Но конкретно в произошедшей ситуации, вы настолько увлеклись тем, что я вам показывала, что сами не заметили, как перестали искать, и просто следовали по связанным между собой воспоминаниям, которые я подбирала. Снейп нахмурился еще больше, черные маслянистые пряди волос завесили бледное лицо. В груди Гермионы росло чувство, напоминающее ликование и озорное веселье одновременно. Даже уловив его крайне мрачный взгляд, она не смогла сдержать широкой улыбки. – Не улыбайтесь раньше времени, мисс Грейнджер, – наконец фыркнул он. – Ваши инсинуации в лучшем случае держатся на целом ряде допущений, в серьезном деле такой подход вам не поможет. Лучше возьмите палочку, и, наконец, увидите, что такое настоящая окклюменция. Веселье закончилось, Гермиона сглотнула, вставая и делая, как он велит. Прошептав заклинание и глядя прямо в черные, холодные глаза, она ощутила странное чувство, чем-то напоминающее полет. Место в котором она оказалась можно было бы назвать нигде и ничто. Абсолютная тишина и пустота обступили ее, и Гермионе показалось, что у нее может начаться паническая атака, словно она провалилась на дно колодца, из которого не выбраться. Ничего не происходило, и тут она поняла, что совершает ошибку, так пристально прислушиваясь к своим ощущениям, когда надо пытаться уловить происходящее вокруг. Сосредоточившись на неясных тенях, она вдруг ощутила присутствие. Это точно был он, его тяжелая, тревожная, интенсивная энергия. Гермиона мысленно закрыла глаза и протянула руку: его щиты ощущались как нечто удивительно холодное, но не твердое, словно плотный, очень плотный туман. Она сделала шаг вперед, другой, и остановилась в этом странном месте, озираясь. Мелькнула тень и она последовала за ней. Образ ускользал от нее и она поняла, что ничего не добьется здесь грубым напором, в этом месте, наполненном тишиной и отстраненностью. Но ведь он вовсе не был бесстрастным человеком, подумала она, вспоминая его некоторые реакции. Где-то здесь прячутся все эти эмоции: и боль, и сарказм, и ярость, и горечь, и решимость идти до конца. Кое о чем она читала в его заметках и теперь решила попробовать. Мысленно, Гермиона протянула руку. Она подумала обо всем сочувствии, которое испытывала, обо всем безусловном понимании. Не было смысла таиться от нее, она не собиралась судить или использовать то, что увидит… Туман начал становиться плотнее и заклубился вокруг, словно ожил. Странным образом воздух нагревался, и она не могла определить, с чем это связано. Гермиона решила шагнуть вперед, еще немного, где-то впереди показались неясные силуэты… И в следующий миг ее грубо выбросили наружу, да так, что она приземлилась прямо на пятую точку. – Ай! – ее палочка откатилась в сторону и она принялась неловко подниматься, потирая ушибленную задницу. На этот раз Снейп, не иначе как в приступе джентльменского поведения, все-таки шагнул к ней и протянул руку, чтобы помочь. Она вложила свою небольшую ладонь в его, крупную, но узкую и немного шершавую, но не успела определиться с ощущениями, как он уже отпустил ее, отходя в сторону. – Вижу вы ознакомились с разделом карательной легилименции, – с ядовитым сарказмом, скрывающим напряжение в голосе заметил он, одергивая манжеты. – Едва ли в моих действиях было нечто карательное, скорее наоборот, – возразила она. – Не лицемерьте, – его взгляд буквально полоснул ее по лицу. – Принцип тот же, внушить жертве определенные эмоции. Это вовсе не обязательно должен быть страх и ужас. – Не приписывайте мне всякого, сэр, – огрызнулась она. – Я просто не желала действовать грубо. Снейп сардонически усмехнулся, демонстрируя полное неверие в ее слова, и отошел к окну. – Кстати, – сказал он, не оборачиваясь и вдруг меняя тему. – Отношение Поттера к домовику всего лишь свидетельствует о том, что волшебники абсолютно не видят в этой расе равных себе. Не винят же собаку за то, что укусила. Хотя некоторые, конечно, бешеных псов усыпляют, но у Поттера всегда были своеобразные реакции. Гермиона сглотнула, неприятно пораженная его словами. – Поступок Кричера, сэр, как раз говорит о том, что домовики способны быть мотивированы и чем-то иным, нежели слепое исполнение долга, испытывать чувства, достаточно глубокие, чтобы… – Это вы задумываетесь о подобном, а Поттер, боюсь, такой глубиной эмоционального интеллекта не обладает, – прервал он, оборачиваясь. – Хорошо, пусть будет по вашему, сэр, – с неприязнью в голосе согласилась она, обижаясь за Гарри, однако задумываясь, действительно ли Снейп только что сделал ей комплимент. Их разговор ставил ее в тупик. – Лучше скажите – это было то, о чем вы говорили? Что действительно мощные мастера ментальной магии способны не только видеть воспоминания, но и улавливать эмоции и мысли? Ведь в воспоминании я ничего не говорила о Кричере. – Обычно удается лишь ощутить чувства, хотя умелый легилимент умеет отточить все до нюансов. Но в вашем случае вы буквально выплескиваете все, о чем думали и что ощущали, – ответил он и она понурила голову. – Что ж, на сегодня довольно сантиментов. Пора приступить к нашей основной методике. Сейчас я задам вам вопрос, а после применю легилименцию. Он вновь сел за стол, сцепляя пальцы под подбородком и изучая ее. Гермиона тоже села перед ним на стул и теперь неловко ёрзала в ожидании. – Какой самый неприятный разговор вы имели за последнее время? – спросил он. Она моргнула два раза и вот он опять был в ее сознании. На этот раз Гермиона не так растерялась, концентрируясь на образе, выбранном заранее: историческая секция библиотеки Хогвартса, ряды полок, заставленных книгами, тишина ее любимого закутка с удобным столом и глубоким креслом. Это был ее личный райский уголок, всегда абсолютно тихий и как будто отрезанный от всего остального мира. Она знала все книги здесь и теперь могла сколь угодно долго просматривать их в своем уме, беря то одну, то другую, перелистывая их страницы, по памяти воспроизводя то, о чем там написано. Снейп, казалось, просто наблюдал. Она чувствовала его кружение вокруг нее, как он внимательно следит за каждым ее движением. Вот он совсем близко, его давление на ее разум стало сильнее. В книге, которую она держит в руках, рассказано о движении за права волшебниц в 19 веке. Она чувствует, как его давление усиливается и теперь это почти больно, почти как в прошлый раз, хотя за сегодня он еще не был с ней по-настоящему груб. Гермиона цепляется за окружающее пространство, но книги вокруг начинают сыпаться на пол, сама она беспомощно и с ужасом наблюдает за тем, как ее убежище поглощает хаос. С отчаянием она осознает, что книга про права волшебниц, которую она держит в руках, ведет ее мысли напрямую к Броган, а образ той связан с разговором, случившемся вчера, без сомнения самым неприятным из недавних… Она видит себя его глазами, сначала скованную неловкостью, а потом сердитую и воинственную, противостоящую и бросающую вызов. Все заканчивается резко. Свет бьет в глаза, а голова кружится. – Ну вот, это уже совсем не то же самое, что ваши игры в начале занятия, да, мисс Грейнджер? – Снейп выглядел уверенным и самодовольным. – Возможно, сэр, – пожала она плечами и все таки схватилась за ручки стула, чтобы справиться с головокружением. – Мисс О’Доннел, как и вас, ведет ложная уверенность, что все зависит лишь от ваших усилий, – внезапно заметил он. – Что, простите? – холодно переспросила Гермиона, несколько сбитая с толку. – Мир не подстроится под ваши запросы, люди не ответят взаимностью, а обиды не будут прощены просто из-за того, что вы решили продавить ситуацию под себя, – с неприязнью пояснил он. – Даже если мы виноваты лишь в том, что принимали тяжелые, но необходимые решения, а теперь искренне просим прощения? – слова вырвались будто против ее воли. – Просьбы о прощении пусты, как и любые слова, мисс Грейнджер, важны лишь конкретные жертвы, которые вы скорее всего не готовы принести, – произнес он, складывая руки на груди. Гермиона откинулась на спинку, копируя его позу: – Если не говорить обо мне, то Броган, я уверена, готова на многое, однако не все так просто. – Здесь проблема не только в ней, мисс Грейнджер. Мистер Потульский должен научиться защищать себя сам, стать мужчиной, наконец, – с ленивой неприязнью процедил профессор. – Учитывая семью мисс О’Доннел, ей без сомнения не по пути с человеком, ощущающим себя жертвой. Гермиона с удивлением моргнула. Снейп советует отрастить Пшемыславу яйца? Ну что ж, видимо, в этой ситуации есть что-то, что заставляет его давать такой совет. Ей непременно стоит обдумать это позже. – На сегодня свободны, – Снейп махнул рукой в сторону двери. – Работайте над щитами, все-таки это база, а также учитесь менять образы по своему усмотрению, вы слишком зацикливаетесь на одной и той же картинке. И почитайте про методы внушения. Раз вы так неосторожно затронули их сегодня, на следующем занятии разберем их предметно. Конечно стоило ожидать, что Снейп начнет мстить, даже если все, что она попыталась в нем посеять, это чувство комфорта и возможности довериться. Она встала и уже собралась попрощаться, но вдруг вспомнила: – Сэр, возможно нам стоит договориться о конкретном расписании? На лице Снейпа застыло недоумение: – Наши занятия застают вас врасплох и отвлекают от куда более важных планов на вечер? – Разве вам самому не будет так удобнее, сэр? – она стояла перед его столом, уже испытывая легкое раздражение. – И потом ваша птица не слишком воспитана. – Я думаю вы способны справиться с некоторыми неудобствами, – колко парировал он. – В конце концов именно ваша безалаберность привела нас к этому, – он обвел кабинет неопределенным жестом руки. – Да и вашим отношениям с мистером Маколиффом элемент спонтанности не повредит, уверен. Гермиона молча покачала головой. Уже идя по улице и обдумывая прошедшее занятие, она должна была признать, что все-таки оно прошло куда лучше предыдущего. В их общении даже имело место быть обсуждение отвлеченных тем, инициированное, между прочим, самим Снейпом. Голова уже привычно болела и она чувствовала себя удивительно слабой, будто хватило бы одного дуновения ветра, чтобы повалить ее с ног, но внутри зрело нечто, смутно напоминающее легкое удовлетворение. Ведь все было не так плохо, да?