Северный ветер больших перемен

Даже мелкие волоски на ее теле шевелились. Испарина на лбу стекала назад, впитываясь в корни густых волос. Гермиона лежала тихо, так тихо, что стук собственного сердца казался оглушительным. Главное не дышать, словно марафонец, и не разбудить Броган. Гермиона лежала недвижно, остекленевшими от страха глазами вглядываясь в черноту ночи, делающую их комнату похожей на темницу. Она лежала, прислушиваясь к тому, как необъяснимый ужас, охвативший ее сразу после резкого пробуждения, медленно отступал, как цунами, оставляя жертву разбитой и потерянной. Такого мерзкого, неприятного, липкого кошмара она не помнила с первых дней после войны. Это напоминало времена ношения проклятого медальона. Страхи с одной стороны приняли тошнотворно-реалистичную форму, а с другой – приобретали черты фантасмагории. Тьма наваливалась сверху, и Гермиона лежала, тихо, затаившись, желая стать невидимкой, надеясь просто исчезнуть. *** Вторник принес учебную суету и нескончаемую вереницу дел: Гермиона успела вместе с Броган сбегать в библиотеку за материалами для занятий с профессором Дрейком, наметить с ним небольшой проект по социальным правам домовых эльфов, – здесь мало будет гражданской воли, мисс Грейнджер, нужны реально работающие решения, – выловить между парами профессора Ньюман на факультете истории и определиться с ней с дальнейшим направлением исследований, подать заявку на перемещение из университета в пятницу, спешно пообедать и отыскать Невилла, как обычно в оранжерее, чтобы сообщить о переменах в планах. С Невиллом на сей раз была и Луна. Лавгуд сидела в короткой юбке на высоком столе, среди высушенных соцветий, и болтала голыми ногами, на которых не было ничего, кроме носков – одного в серо-красную полоску, а другого просто желтого. В светлых волосах Луны отражались солнечные лучи, преломляющиеся сквозь стеклянный потолок. Ее мечтательный вид вызывал у слегка задерганной жизнью Гермионы волнительную смесь эмоций: недоумения, возмущения и легкого преклонения. – В общем отбываю в пятницу вечером и вернусь в воскресенье. Рону я сообщила письмом, – рассказывала Грейнджер, прислонившись поясницей к высокой стремянке и ощущая усталость. – Надеюсь на следующих выходных все получится. Прошу прощения за смену планов, но мама настаивала, чтобы я появилась у них на Пасху. – Нет проблем, Гермиона, – улыбнулся Невилл. – Не пренебрегай просьбой родителей. – Да, Гермиона, – пропела Луна, заплетая венок из бледных цветов с тонкими стеблями. – Тем более Корнуолл такое романтичное место. Кто знает, может ты встретишь там своего рыцаря Горлуа? – голубые глаза подернулись мечтательной дымкой. – А я значит, леди Игрэйна? – фыркнула Гермиона. – Весьма неоднозначные перспективы будут у нашего романа. Луна пожала плечами и потянулась, чтобы нацепить венок на голову Невилла. – Спасибо, Луна, – вздохнул он. – Мило, – он снял венок, принявшись осторожно его расплетать и складывать нежные и явно ценные цветы в отдельные холщовые мешочки. – Ладно, ребята, я пойду, хочу немного прогуляться после обеда, – сообщила Гермиона, наблюдая за этим произволом и чувствуя, как дергается ее левый глаз. Попрощавшись с ребятами, она двинулась к пляжу. Дойдя до причала и спустившись к тихой бухте, не просматривающейся с набережной, Грейнджер отправилась вдоль берега, с жадностью вдыхая соленый морской воздух. Чайки кричали в вышине бледно-голубого неба, серое море накатывало ласковыми волнами на берег. Гермионе чудилось в этих звуках что-то успокаивающее и тревожное одновременно. Ее воспаленные нервы с благодарностью впитывали окружающее пространство, длинная полоса берега, уходящая вдаль плавной дугой, дарила глазам отдых. Было хорошо, в первый раз за день она ощутила, что морок ночи окончательно отступает. Дул сильный северный ветер, холодный и пронизывающий, а тихий прибой почти лизал ее ботинки, увязающие в песчаной почве, но ей было плевать. Было хорошо. Где-то вдалеке показалась черная фигура, одетая во что-то, напоминающее развевающийся на ветру плащ. Гермиона сморгнула, вглядываясь: силуэт казался наваждением, хотя резко выделялся на общем сером фоне. Человек не исчез, приближаясь, и Грейнджер вздрогнула, узнавая в нем профессора Снейпа. Первым побуждением было спрятаться, но она резко осознала глупость такой идеи: прятаться было негде, они находились на открытом побережье, и единственное поведение, доступное им без потери достоинства, заключалось в том, чтобы обреченно идти на встречу друг другу. Ей показалось, или Снейп также напрягся, узнав ее, но точно также принял решение двигаться вперед, широкими шагами. Полы его мантии эффектно развевались, хотя двигался он не так легко, как обычно: песчаник никому не оставлял шансов. Так они и шли, два случайных путника, жертвы ландшафта. Между ними оставалось метров тридцать, когда она наконец набралась смелости вскинуть руку в приветствии, ощущая себя донельзя неловко. – Добрый день, сэр! Снейп откинул черные пряди с лица одним резким движением, оглядывая ее. – Мисс Грейнджер, – кивнул он, намереваясь, видимо, свести их взаимодействие к минимуму. И она бы с удовольствием позволила ему это, если бы в ее голову не пришел неотложный вопрос. – Профессор, сэр, – окликнула Гермиона, волнуясь, когда Снейп уже почти прошел мимо, огибая ее. – Да? – прозвучало недовольно, когда профессор обернулся. – Эээ, сэр, – она замялась, ощущая ползущую по шее к лицу красноту. – Я хотела сказать… попросить… в общем, мои родители, – она вновь сбилась, отводя глаза в сторону и досадуя на себя, – в общем, они давно живут в Австралии, но сейчас ненадолго вернулись в Британию. И они попросили, чтобы я присоединилась к ним на пасхальные праздники. Я пока не виделась с ними и вряд ли увижусь еще в этот их приезд. Мне было бы удобно отбыть в пятницу вечером по каминной сети, поэтому не возражали бы вы не оставлять наше следующее занятие на вечер пятницы? Давайте проведем его пораньше, по возможности, конечно. Сэр. Вот. К концу этой сбивчивой речи она заставила себя взглянуть на профессора, выражение лица которого приняло несколько недоуменный вид. – Признаться, я не удивлен, что ваши личные дела так скоро начали вмешиваться в наше расписание, мисс Грейнджер, – с кислым лицом сообщил он. – У нас нет никакого расписания, сэр, и это ваше решение, – заметила она. Он раздраженно махнул рукой, пресекая дальнейшее обсуждение: – Жду вас завтра в семь вечера, – и резко развернулся, уходя, весь в драматичных волнах черной ткани, подхваченной ветром. – Спасибо, сэр! Снейп более не обернулся. Гермиона пожала плечами и огляделась. Небо затягивали тучи, да и настроение продолжать прогулку не было. Она свернула к дороге, ведущей обратно. Во дворе их коттеджа никого не было, но кто-то уже успел разобрать садовую мебель, пылившуюся на крыльце, и теперь стол и стулья из белого пластика светились в медленно сгущающихся сумерках, выглядя тут несколько чужеродно. Гермиона помедлила, оглядываясь. Идти к себе отчего-то не хотелось. Внезапно дверь небольшой хозяйственной пристройки неподалеку отворилась, и из нее вышла матушка Этлинн, подсвечивая себе неизменным фонарем. Круглое лицо в белом накрахмаленном чепчике озарилось улыбкой: – Добрый вечер, Гермиона, как ты поживаешь? Я вижу ты хорошо освоилась, – завела она разговор, подходя ближе. – Спасибо, матушка Этлинн, все прекрасно, – заверила ее Гермиона. – А как вы поживаете? – Ох, не жалуемся, милая, – засмеялась матушка теплым смехом. – Хлопот невпроворот, но так-то лучше. На сегодня, пожалуй, я уже все, ноги не держат. Ты какая-то бледненькая, – заметила она, прищуриваясь. – Надеюсь дело не в этих ваших новомодных диетах? – Нет, нет, что вы, – Гермиона рассмеялась, качая головой. - А что же, ты ходила на ужин? – продолжила допрос пожилая женщина, доставая из складок платья круглые часы на цепочке. – Время семь. – Так много? – удивилась Грейнджер. – Я гуляла по пляжу и все пропустила, – она пожала плечами. Матушка Этлинн цокнула языком. – Так не пойдет, – строго сказала она. – Пошли со мной, я как раз буду ужинать у себя. – Да не стоит, мэм, честно… – Не спорь со мной, – повелительный тон не оставлял места для возражений. В домике, где жила матушка Этлинн, в кирпичном строении с низкой двускатной крышей неподалеку, было светло и уютно. Горел очаг, на стенах висели колдографии многочисленных родственников. – А это мой Шон, – указала она на колдографию мужчины с пышными усами и хитрым прищуром глаз. – Ему здесь сорок лет. Мистер О’Фаррел подмигнул Гермионе. – Садись, золотко, – матушка указала на удобный стул рядом с крепким дубовым столом. Вскоре перед Гермионой был накрыт довольно разнообразный ужин: тушеная говядина в горшочке, овощное рагу, запеченный картофель и остатки пастушьего пирога. Не желая вызывать недовольство хозяйки и начиная ощущать первые признаки голода, Гермиона с аппетитом принялась за еду. – Кушай, кушай, – приговаривала матушка Этлинн, заботливо подкладывая ей в тарелку следующий кусочек. Гермиона, ощущая себя странно растроганной всей этой обстановкой, решила отблагодарить матушку беседой, которую обычно так любили люди ее возраста: – Ваш сын Бренден единственный ребенок? – Нет, – оживленно покачала та головой. – Есть еще у меня дочка, старшая, ее зовут Мэгги. Они с мужем живут в Дублине, – с гордостью в голосе поведала матушка Этлинн. – Ее муж работает в нашем госпитале, а Мэгги держит модный салон для волшебниц. У них очаровательная девочка, Бетти, четыре годика ей. Да я сейчас покажу, – она проворно вскочила и вернулась, неся в руках пухлый альбом, который вытащила из серванта. – Вот, – с гордостью произнесла она, тыча коротким пальцем в колдографию очровательной малышки с кудрявыми темными волосами. – Какая прелесть, – неподдельно умилилась Гермиона. – Очень милая малышка. На лице пожилой женщины появилась бесхитростная улыбка. – Да, такая она, - Этлинн отложила альбом в сторону. – А у тебя есть братья или сестры? – Нет, – мотнула головой Гермиона, но следующая мысль заставила ее замереть: – Хотя… это не совсем правильное утверждение, – она уставилась на белую скатерть, скованная внезапной неловкостью. – Понимаете, когда у нас в Великобритании была война, мои родители уехали в Австралию и там уже удочерили девочку. Ее зовут Роуз, она маленькая, и признаться, я ее мало знаю. На лице матушки появилась ободряющая улыбка: – Это очень хорошее дело они сделали, твои родители, очень доброе: дали ребенку семью. А потом, поверь мне, настанет время и для тебя будет большим утешением, что есть эта девочка, которая тоже будет помнить вместе с тобой твоих папу и маму. Гермиона встретилась с глазами напротив: старыми, но лучистыми, с сеткой тонких морщинок вокруг, и кивнула, чувствуя стоящую за всем этим глубинную правоту. – Вы правы. Разговор пошел оживленнее. Этлинн расспрашивала о Хогвартсе и сама рассказывал кое-что об Аране. – А скажите, пожалуйста, – в голове Гермионы вдруг случилась вспышка озарения: – колодец Огмы, где конкретно на территории он находится? Я ни разу больше не попадала в этот двор. – Хм, – Этлинн задумалась. – Да никто и не знает где, милая. Это скрытое место, думаю только избранные могут попасть туда, когда им вздумается. Сдается мне ректор может, и еще кто из высшего руководства. – Как интересно, – протянула Гермиона, помешивая ложечкой чай. – Получается, обычный человек может попасть в него, только спустившись в колодец на острове Крэб? – Должно быть так, только не уверена я, встретит ли там смотрителя Маллигана тот, кого он не ждет, – матушка пожала полными плечами. – А без смотрителя спуститься получится ли? Есть вроде старая легенда, по которой смотрителя второй раз можно повстречать только приняв гейс перед Домну . Не помню я ее толком, да и кому это в голову взбредет – давать клятву всякой темной силе? – Да, вы правы, никому, – покивала Гермиона, думая о своем: интересно было бы получить доступ к этому колодцу и взять оттуда пробу. Что за вода там, которая имеет такие свойства – сначала якобы дарует сакральные знания, а если выпить повторно – стирает память? – А колодец Огмы, что о нем говорят в народе? – Да всякое, больше слухи, – задумалась матушка. – Раньше здесь было друидское место и ради этого колодца съезжались люди со всей Ирландии, еще во времена Верховных королей это было. Ага, а теперь значит доступ к нему лишь у избранных? За окном ухнула сова и Гермиона встрепенулась, понимая, насколько поздно. – Матушка, спасибо вам за ваше гостеприимство, – сказала она, поднимаясь. – Было очень приятно провести с вами время и поужинать. – Тебе спасибо, милая, скрасила старушке вечер. *** В кабинете мерцали свечи, отбрасывая блики на банки с уродцами, отчего их морды казались еще более макабрическими. – Статут, – голос Снейпа звучал издалека, – обрек волшебную цивилизацию на вечные сумерки. Все эти веселые истории из учебников про Венделину Странную – разговоры в пользу бедных: мало кому захочется рассказывать о прадедушках-трусах, бежавших от конфликта. Гермиона держалась за висок, сидя на стуле, пока Снейп загадочно буравил ее глазами, удобно расположившись в своем кресле. Сцена из Дворика Дебатов, которую он нашел в ее сознании не была тяжелой, но отчего-то привлекла его внимание. – Статут принимали почти сорок лет, видимо далеко не всем волшебникам эта идея была по нраву, – заметила Гермиона. – О да, были горячие головы, несомненно, – он кивнул, сцепив руки в замок. – Или расчетливые души, такие как Малфои, – холодно улыбнулась Гермиона. – Не их ли предок отлично устроился при дворе королевы-девственницы ? Кто знает, возможно Люциус Малфой просто тосковал об упущенных деловых перспективах? Снейп криво усмехнулся, промолчав. Отвернувшись к окну, он задумчиво забарабанил пальцами по поверхности стола. Гермиона задумалась, не зря ли она упоминала Малфоя-старшего? В конце концов они со Снейпом общались, и ему могли быть неприятны разговоры о приятеле, ныне покойном. – Мы продвигаемся крайне медленно, мисс Грейнджер, – вновь обратился он к ней. – Абсолютно неприемлемый темп. Скрестив руки на груди, он недовольно уставился на нее. Грейнджер тут же ощутила себя крайне неуютно, заёрзав. Умел же он создать атмосферу двумя фразами и одним взглядом. – Простите, сэр, – она поджала губы. – Хотя разве это не то, чего вы ждете? Скоро избавитесь от меня. – К чему эта патетика, мисс Грейнджер? – он отмахнулся от нее в раздражении. – Скоро или нет, но сейчас я крайне раздражен тем, что вы превратили мою жизнь в некий фарс на Хогвартс. – К сожалению, – прошипела она, теряя терпение и хватаясь пальцами за край стола, чтобы придвинуться ближе, – волшебный мир маленькое место. Если вы хотели избежать встреч с людьми из прошлого, надо было бежать куда-нибудь в Аргентину. – Избавьте меня от ваших советов! – зло рявкнул он, приподнимаясь и угрожающе нависая. Черты его лица ожесточились. – Вы забываетесь. – Простите, сэр. Он недобро зыркнул на нее, вскакивая со своего места и начиная нарезать круги по кабинету, напоминая крупного ворона. Гермиона вжала голову в плечи, осознавая, что вывела профессора из себя. – Несносная девчонка, – выплюнул он, очевидно не в силах успокоиться. – Наглая, высокомерная выскочка… – Сэр! – Вставайте, Грейнджер, – он резко дернул головой, элегантно выхватывая палочку. – Я вижу, вы слишком расслабились, раз начали откровенно хамить. Она послушно встала, сглатывая образовавшийся в горле комок и ругая себя. – На прошлом занятии вы залезли в раздел легилименции, к которому я хотел подойти значительно позже. Однако ваше рвение похвально и я думаю, нам стоит его поощрить. Снейп внимательно изучал ее, вертя волшебное древко в руках. – Как я надеюсь, вы уже поняли, – процедил он, – легилименция подобно нахождению в некотором пространстве, где ситуации из прошлого могут предстать в виде конкретных вещей, например книг. Когда легилимент транслирует намерение ознакомиться с определенной страницей, неопытного человека обычно охватывает желание продемонстрировать ее. Все это результат того, что как правило люди не в состоянии контролировать течение своих мыслей, однако опытный окклюмент способен подавить такое свое побуждение. Гермиона с тревогой наблюдала за ним, прекрасно понимая, к чему он клонит. В начале занятия у нее была некоторая надежда, что он не осуществит свою прошлую угрозу, хотя опыт общения с этим человеком должен был ей подсказать, что ничего он не забывает. Просто в начале их беседа казалась ей вполне мирной, даже несмотря на то, что ее результаты сегодня пока были посредственными. Но видимо невольная дерзость свела на нет его неожиданную снисходительность к ней. – Однако и здесь у знающего легилимента есть способы, – Снейп улыбнулся, и эта улыбка показалась Гермионе жутким оскалом. Тени падали на его бледное лицо, еще больше выделяя резкие углы. Его голос при этом лился жидким шелком, рождая диссонанс: – Внушение эмоций… Запутывание чувств… При определенном старании, разум другого можно населить любыми видениями, заставить испытывать его любые настроения, заставить захотеть рассказать всё… То, как он любовно говорил об этом, словно лаская слова, заставляло ее тело покрыться мурашками. Атмосфера стала почти интимной, но жуткой. – Вы, мисс Грейнджер, так любите отвечать на вопросы, – заметил он, склоняя голову и скрывая выражение своего лица. – Я понимаю, почему окклюменция так трудна для вас, ведь эта ваша натура – ответить, дать другому то, чего он хочет, заслужить похвалу… Ее сердцебиение ускорилось, а мир буквально сжался до размеров небольшого окна, в котором она видела лицо своего профессора. Облизав вмиг пересохшие губы, она не в силах была отвести взгляд, ощущая как он вторгается в ее разум, порождая в ней эти странные желания. – Скажите мне, Грейнджер, в каких отношениях вы с Джеймсом Маколиффом? Было что-то ужасно неправильное в ее голове, какая-то неясность. Человека напротив никоим образом не касалась эта информация, но всё в ней буквально шептало, что нужно довериться ему. Ощущение того, что он поймет всё, абсолютно всё наполнило ее. Если она расскажет ему что угодно, её ждет величайшее облегчение. Перед глазами был вечер после свидания, они с Джеймсом стояли в тени беседки рядом с ее общежитием. Согласившись немного поболтать перед прощанием, Гермиона сама позвала его туда, не желая маячить перед окнами коттеджа. – Спасибо за вечер, Гермиона, – поблагодарил Джеймс. – Было очень приятно провести его с тобой. Я надеюсь на повторение. – Я не против, – Гермиона смущенно усмехнулась. В голове было немного пусто из-за выпитого, настроение было хорошим. – Мне тоже было очень приятно. Джеймс улыбнулся, блеснув глазами, и шагнул к ней. Рука уверенно легла ей на талию и она решила, что не станет отстраняться. Губы прижались к губам и она приоткрыла свои, впуская его язык. Поцелуй вышел влажным и чувственным. Невдалеке послышались голоса и она все же поспешила отступить. – Пока, Джеймс, – она звучала тихо из-за сбившегося дыхания. – Увидимся. Она ощутила как морок спал, когда профессор Снейп покинул ее сознание. В мыслях прояснилось и Гермиона отчаянно заморгала. – Ну знаете, – выдавила она, собственный голос звучал задушено. – Вы не имели права… – Не имел ли я? - Снейп вскинул черную бровь, отступая назад. – Имел не меньше, чем вы на прошлом занятии, когда пытались провернуть подобное со мной. – Я… Я не использовала этого, чтобы разнюхать подробности вашей личной жизни! – Что очень необычно для вас, кстати, – издевательски заметил он. – Скажите спасибо, что я внушил вам приятные чувства, а не дикий страх к примеру. – Спасибо, сэр, – процедила она, чувствуя как на щеках горят красные пятна и усилием воли подавляя смущение от произошедшего. – И как с этим бороться? Как не давать на себя воздействовать? – Упражняться в первую очередь, сохранять ясность сознания, – Снейп равнодушно пожал плечами. – Если хотите, то можете попробовать на мне еще раз. – Какая щедрость, – скептически хмыкнула она. – Ладно, давайте попробуем. На секунду задумавшись, что она хочет спросить у него, Гермиона решила рискнуть: – Как вам удалось выжить, сэр? Глаза Снейпа на миг расширились, словно он не ожидал такой наглости. В его голове ее встретил туман, который начал постепенно рассеиваться, являя ей очертания Визжащей хижины. На полу она видела его, растерзанного гигантской змеей. Все ушли. Он был один, и под ним уже начала образовываться красная липкая лужа. Противоядие, которое он принимал последний месяц тормозило распространение яда, но тот все равно неумолимо брал верх над ним, растекаясь по венам, не говоря уже о безобразных рваных ранах не шее. Отчаяние. Это было так неожиданно, ведь он почти желал смерти. Да, принимал противоядие, но мысль о том, чтобы умереть, раньше совсем не вызывала отторжения. Лишь иногда, запутавшись в мокрых от пота простынях, когда морок очередного кошмара перетекал в серую явь, его охватывало тревожное чувство: если этот мир был для него адом, то что ждет его в следующем, за все его мирские прегрешения? Он верил в посмертие, но что если для него оно готовит лишь вечные муки, а не облегчение? Цепляясь за жизнь, он с ужасом ощущал, как затихает его сердцебиение. Легкие шаги нарушили тишину его последнего земного пристанища. Сквозь красноватую пелену боли он увидел встревоженное лицо Нарциссы Малфой. Женщина склонилась над ним, отрезая с помощью магии подол своего платья на бинты. От нее исходил тонкий аромат ириса, который не смог перебить даже смрад войны. Их глаза встретились и он ощутил надежду. Если бы Гермиона не знала правды, эта превосходно сконструированная ложь точно ввела бы ее в заблуждение. Но прекрасная блондинка перед ней мало походила на толстого усатого Слагхорна. Когда она только увидела профессора в Хижине, сердце сжалось от боли, волна сожаления затопила ее так мощно, что Грейнджер была уверена: он всё почувствовал. Это не было ее намеренной уловкой: горечь, которую она испытывала не была орудием, чтобы заставить его открыться. Гермиона ощутила как на глаза навернулись слезы, а руки буквально чесались, чтобы кинуться на помощь. Она с нетерпением ожидала, когда появится Гораций, чтобы исполнить долг перед своим бывшим студентом и самым выдающимся слизеринцем в этой войне. Когда она увидела миссис Малфой, замешательство быстро сменилось досадой, а потом она внутренне усмехнулась: профессор Снейп явно не догадывался, что ей известна правда. Приблизившись к умирающему Снейпу и матери его ученика, она внимательно разглядывала сцену, размышляя как ей заставить его явить ей правду. Нарцисса запрокинула ему голову, сунув в рот безоар и массируя его горло. – Трикси! – крикнула она и в воздухе материализовалась эльфийка. – Трикси слушает, госпожа, – пропищало дрожащее существо. Гермиона решила слегка надавить ментально, пробуя отвлечь его внимание и ослабить концентрацию. Она представила Горация Слагхорна, провоцируя Снейпа сбиться. Тот видимо не ожидал подобного, картинка слегка дрогнула. Гермиона подошла еще ближе, склоняясь над ним также, как и Нарцисса Малфой. Та однако продолжала отдавать существу приказы, пока Гермиона внимательно всматривалась в искаженные страданием черты. – Бедный, бедный профессор Снейп, – прошептала она, охваченная искренним сочувствием и желанием защитить мужчину перед ней. Никто из тех, кто боролся против Тома Риддла не заслуживал подобного, а он тем более! Обида за него разрывала ей душу, а безнадежность его мыслей отзывалась тупой тоской в ее сердце. И что-то изменилось, словно лопнула струна. Что-то задрожало вокруг и внутри нее, и мир начал сужаться, а ее саму весьма неделикатно выталкивали наружу. Прежде чем вылететь из его мыслей, она, казалось, успела ухватить мелькнувший образ моржовых усов и озабоченного пыхтения. – Минерва МакГонагалл – болтливая кошка, – разгневанно сплюнул Снейп, на его лице от ярости заходили желваки. – Профессор МакГонагалл искренне сочувствовала вам, – возразила Гермиона. – Да, однако единственным вспомнившим обо мне был старый хитрый слизеринец. Она с удивлением обнаружила за ядовитым фасадом его слов горечь. – Ну радуйтесь, сэр, едва ли вы хотели, чтобы это была я, – Гермиона передернула плечами. – Хотя возможно прекрасная леди Малфой была бы предпочтительней, – неожиданно для себя с подковыркой добавила она. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то не менее саркастичное в ответ, как в дверь постучали. – Войдите, – отрывисто бросил Снейп, не отрывая от нее черных глаз. – Профессор Снейп, – некая дама средних лет с пушистыми седыми волосами просунула голову в кабинет. – Опыт №49 перешел в экзотермическую стадию, следует зафиксировать… – Иду, мадам Мартин, – кивнул он напряженно. – Оставайтесь здесь, – отрывисто бросил он, обращаясь к Гермионе. Профессор стремительно покинул кабинет и Гермиона осталась одна. Устало вздохнув, она направилась к стулу, намереваясь присесть. Они занимались уже больше двух часов и она надеялась, что скоро ее отпустят: все это ужасно выматывало и давило на психику. Потерев лицо руками, Грейнджер огляделась. Неплохо было бы открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Встав и подойдя к окну, она подергала за раму, которая не поддавалась. Устав бороться, Гермиона взмахнула палочкой и окно отворилось, впустив поток холодного воздуха в комнату. Так-то лучше, оставалось только надеяться, что ее не наругают за самоуправство. Возвращаясь к своему месту, она невольно обратила внимание на бумаги, прижатые пресс-папье на столе профессора. Взгляд скользнул по верхнему пергаменту и уже хотел переместиться на что-то другое, как зацепился за знакомую фамилию. Немного лицемерно браня себя за преступное любопытство, она подошла ближе, вытягивая шею. На столе лежали какие-то ведомости за прошлые кварталы. На верхней из них разборчивым почерком было выведено “Пшемыслав Потульский”. – Интересно, – пробормотала она. Бросая то и дело на дверь встревоженные взгляды, Гермиона подцепила бумагу, вытягивая ее из под малахитовой штуковины. – Кровь ре-эма , – удивилась Грейнджер, приподнимая брови. – Три унции в третьем квартале прошлого года, а потом еще… две унции в четвертом, и одна унция в октябре этого… Что за чертовщина? Зачем в исследованиях по нумерологии кровь золотых быков, наделяющая выпившего невиданной мощью? Настолько редкий ингредиент, что почти не появляется в открытой продаже… И шесть унций в общей сложности, что ооочень много. И что будет делать Снейп со всеми этими учетными документами? В его компетенцию входит их проверка? Гермиона напряженно хмурилась, грызя заусенец. Мысли в голове теснились. Однако опасно было и дальше стоять вот так. Схватив со стола чистый пергамент, она взмахнула палочкой, копируя на него содержимое документа. Слегка пролистав остальное, она быстро убедилась, что эти бумаги касаются не ее приятеля, а иных студентов, все также за прошлые периоды. Приподняв пресс-папье, она подложила ведомости Потульского и водрузила его обратно. Заклинание стирания отпечатков пальцев не показалось ей лишним. Не успела она сесть, как Снейп вернулся. Она немного испуганно посмотрела на него, чувствуя как колотится сердце и заслужив пристальный взгляд из под нахмуренных бровей. – На сегодня мы закончили, мисс Грейнджер, – процедил профессор. – Практикуйтесь. Не веря в свою удачу и стараясь не думать о том, насколько бы быстро Снейп нашел в ее голове совершенно свежее воспоминание о том, как она шарится на его столе, Гермиона поспешно попрощалась и покинула флигель. Бумажки жгли задний карман брюк и чувство дежавю нахлынуло на нее. Не так уж и давно она также выносила из здания министерства сопроводительное из дела Снейпа. Только вот на те бумаги было наложено антикопировальное заклинание, поэтому пришлось тогда попотеть. Теперь же все прошло относительно просто. Испытывая смешанные чувства, она не могла не думать о том, что опять поступает опрометчиво. В ее жизни наступило относительное затишье, и даже конфликт со Снейпом казалось немного сбавил обороты. Она понуро опустила голову, вспоминая его измученный взгляд из воспоминаний. Неужели она обречена лезть не в свои дела, а потом получать по заслугам? С другой стороны, могла ли она отстраниться от того, что творилось у нее под носом? Это мания величия или сама жизнь вновь бросает ей вызов? Должна ли она принять его? Или она просто дурочка, ищущая новых неприятностей, в то время когда еще не разобралась со старыми? И есть ли существенная разница между ней и Гарри, заглядывающим в чужие омуты памяти? Вопросы были риторическими, хотя ответов на них ей как раз таки не хотелось. *** – Выглядишь очень уставшей, – заметила Броган, когда они попивали кофе в факультетском буфете перед очередной лекцией. Чувствовала она себя также. Надо было признать, хотя бы про себя, что занятия со Снейпом что-то окончательно в ней пошатнули. Ее кошмары вернулись, словно все травмы были совсем свежими, а тело ощущалось воспаленным. – Да нет, все нормально… – начала Гермиона. – Да брось! – Броган резко прервала ее, кидая на стол салфетку. – Послушай, я вижу, что ненормально. Пообещай мне, что после выходных мы сходим в наш медицинский центр? Выразительные глаза смотрели с надеждой, но Гермиона видела, что их взгляд готов стать жестким, в случае отказа. – Договорились, – из ее груди вырвался протяжный вздох. Когда лекция подошла к концу, она устремилась на улицу, подхваченная потоком других студентов, стремящихся на волю. Броган собралась на прогулку, но Грейнджер, сославшись на количество заданий, оставила ее на попечение Агнессы и остальных приятелей. Гермиона действительно намеревалась идти в библиотеку, хотя и не была уверена, что сил на учебу хватит. Ну что ж, можно просто полазить среди полок, поискать что-нибудь для легкого чтения… Ее планам очевидно не суждено было сбыться, потому что прямо по курсу ей улыбался Джеймс. – Привет! – поприветствовал он, подходя ближе и оставляя невесомый поцелуй на ее щеке. – Прекрасно выглядишь. – Да ну? – Гермиона заломила бровь, но вовремя вспомнила, что невежливо было так реагировать на комплименты: – Спасибо, – она вымученно улыбнулась. – Не хочешь прогуляться? – парень, казалось, решил не обращать внимания на заминку. – Думаю, сегодня не… – Пошли, – он ухватил ее за руку и потянул в сторону. – Не стоит сидеть в четырех стенах в столь чудесный день. День и вправду был прекрасным, весна постепенно вступала в свои права. – Ладно, – кивнула она. Они пошли в сторону оранжерей, где Джеймс показал ей небольшой уютный сад с фонтаном в окружении белых и фиолетовых крокусов. – Красиво, – признала Гермиона, присаживаясь на скамью. Джеймс сел рядом. – Ты еще не была здесь? – спросил он, поворачиваясь. – Нет, – голова была тяжелой и праздная болтовня утомляла, перед глазами маячило лицо Долохова из минувшего кошмара, медленно превращающееся в морду Грейбека. – Ты вроде говорила, что на этих выходных отправляешься к родителям? Я думал они в Австралии, – Джеймс словно не замечал ее подавленного настроения, разглядывая голубое небо над ними. – Они вернулись, чтобы продать коттедж бабушки в Корнуолле, – головная боль все таки настигла ее и Гермиона потянулась к вискам, чтобы слегка их помассировать. – Всегда хотел побывать в Корнуолле, священная земля для кельтов и самый волшебный регион Британии, – энтузиазм в его голосе начал раздражать. – Да, там чудесно, – сдержанно улыбнулась Гермиона, все-таки стараясь не потерять лицо. – Ты чудесная, – улыбнулся он. Его губы оказались очень близко и Гермиона ответила на поцелуй, который в этот раз не доставил ей никакого удовольствия. Она быстро отстранилась, заметив растерянность Джеймса. – Прости, очень устала сегодня, – сказала она почти правду. – Проводи меня, пожалуйста, домой. Джеймс кивнул, не выглядя при этом слишком уж расстроенным, и они отправились обратно. *** Наступила пятница и едва освободившись после обеда, Гермиона поспешила к себе, дособирать необходимое. Небольшая сумка с вещами была магически уменьшена и она задумалась, какие учебные материалы взять с собой. – Никакие! – весело наставляла Броган. – Абсолютно. В этот светлый праздник не место учебе. Отдохни, расслабься, проведи время с семьей! Гермиона ухмылялась, раскладывая перед собой книги и бумаги. На глаза попалась неприметная папка, защищенная заклинаниями. В ней находилась выписка по истории Аранского университета и колодца, ее заметки после разговора с матушкой Этлинн, а теперь и копия расходных ведомостей на кровь ре-эма. Ощущая себя следователем, Гермиона спрятала папку подальше Если не для себя, то для Броган она должна была попытаться во всем этом разобраться. Без пяти пять они с Броган попрощались и она отправилась в каминный зал транспортного отделения, находящийся недалеко от совятни. В просторном помещении, где кроме нее своей очереди дожидались еще с десяток студентов, служащий университета проверил ее пропуск и предложил пройти к камину №17. – Аран ждет вашего возвращения в одиннадцать вечера в воскресенье, мисс Грейнджер, – напутствовал ее пожилой джентльмен. Каминная связь сработала и она очутилась в Труро, в тесном и не очень ухоженном пабе, служившем здесь основным перекрестком волшебных путей. Ведьма за барной стойкой едва ли обратила на нее свое внимание, увлеченная разговором с другой старой каргой. Даже отсюда Гермиона могла видеть, что за окном разыгралась непогода: помещение то и дело озарялось вспышками молний, звучали раскаты грома. Прекрасный вечер, чтобы предстать пред очами дорогих мамы и папы после долгой разлуки, ничего не скажешь. Что ж, Гермиона надеялась, что “Ночной рыцарь” не подведет ее даже в этой глуши.