Северный ветер больших перемен

За длинным столом, покрытым белоснежной суконной скатертью сидели трое: мужчина чуть старше пятидесяти, женщина, его ровесница, и девушка. – Сегодня с утра я испекла крестовых булочек , – улыбнулась Джейн Грейнджер, разливая чай. – Угощайся, Гермиона. Хотя они, конечно, уже не такие мягкие. – Спасибо, – поблагодарила Гермиона, откусывая сдобное тесто, пахнущее корицей, как и всегда у матери. Они поужинали, и ужин прошел почти приятно, чему, к некоторому удивлению Гермионы, поспособствовала Роуз: девочке было уже пять, и она была замечательной, с двумя светлыми косичками, веселыми зеленоватыми глазами и забавным австралийским акцентом. Роуз показала Гермионе свои рисунки, весьма замысловатые для своего возраста, с феями, водящими хороводы. Теперь Роуз мирно спала в гостевой спальне, где чуть позже должна была разместиться и сама Гермиона. Но пока последняя наслаждалась семейным чаепитием наедине с родителями. Отец, в чьих кудрявых волосах прибавилось седины, выглядел вполне довольным, задавая ей казалось бы безобидные вопросы: – Подружилась уже с кем-нибудь, Гермиона? – С девушкой по имени Броган, мы на одном курсе и живем вместе, – кивнула она. – Боже милосердный, а я то думал, Джейн, что это ты переборщила с именем, – отец сухо рассмеялся, кидая взгляд на мать. Гермиона нахмурилась. – Это кельтское имя, она ирландка, – указала она, пряча недовольство в голосе. – И волшебница, – добавил Роберт Грейнджер, многозначительно приподнимая брови. – Помню имена твоих школьных учителей… Повисло неуютное молчание. Гермиона внутренне напряглась, обдумывая, выдержит ли в такой атмосфере выходные, не свихнувшись. Вообще-то ее папа был вполне приятным в общении человеком, умным и довольно широких взглядов. Но видимо все связанное с волшебством по-прежнему вызывало у ее родителей неприятие, и этот факт толкал Гермиону на грань отчаяния. Как она могла это исправить? – Жаль, конечно, что мы опять без связи, – заметила ее мать, и Гермиона отметила, что на ее ухоженном лице сеточка тонких морщинок стала чуть более выраженной. Сколько они не виделись, два года? – Мне тоже, – искренне ответила Гермиона. – Хотя вы не так уж часто звонили сами, – выражение лица миссис Грейнджер вмиг стало более закрытым. – Но конечно вам приятно было иметь такую возможность, – поспешно добавила она. – Приятно, – согласилась мать и поднялась из-за стола. Гермиона отметила, что та по-прежнему находилась в хорошей форме и не изменяла своей естественной элегантности: весь этот кашемир, голубая джинса, удлиненное гладкое каре (волосы Гермионы были явным наследием отца) и тонкий шлейф духов. Наверное ее матери даже могло показаться, что Гермиона себя запустила. – Я постелю тебе рядом с Роуз, как уже говорила, – мать направилась в спальню. Гермиона осталась наедине с отцом. – Я вижу, вы уже доделали ремонт, – заметила она. – Да, совсем немного нужно было освежить, – довольно кивнул он, вытягивая свои крупные руки с австралийским загаром перед собой. – В конце недели у нас сделка, а в следующую субботу мы покинем Британию. – Соскучились по Австралии? – небрежно уточнила Гермиона. – В Англии хорошо, – мотнул головой мистер Грейнджер. – Но дома я себя здесь уже не чувствую. Мать вернулась, сообщая, что постель готова. Гермиона поблагодарила, поспешно засовывая себе в рот еще одну булку напоследок. Возможно именно поэтому она не была похожа на Кендру О’Доннел или на Норму Лайонелл, или даже на свою мать. Но что поделать, если ей было плевать? *** – Сегодня я пообещала помочь с убранством церкви, присоединишься ко мне? – спросила ее мама за завтраком. – Конечно, – согласилась Гермиона, бросая взгляд на улицу: вчерашняя буря закончилась, и все за стеклом казалось свежим и ярким, словно умытым. – Гер-ми-она, – произнесла по слогам Роуз, – какое красивое имя, – с неподдельным восхищением заявила девочка, сверкая глазами. – Спасибо, – улыбнулась Гермиона. – Твое тоже очень красивое. Роуз просияла. – Такая милая, правда? – рассмеялся отец и протянул руку, чтобы потрепать Роуз за щечку. Гермиона наблюдала за этой идиллией, опасаясь шевеления ядовитой змеи ревности, и была рада, когда не испытала никакого негатива. – Мамуля часто говорит о тебе, – продолжила Роуз, окончательно отвлекаясь от своей тарелки с мюсли. – Говорит, что ты очень умная и очень хорошо училась, и что я буду такой же… Детский лепет продолжался, а Гермиона бросила взгляд на Джейн Грейнджер, которая начала суетиться у разделочного стола с удвоенной силой, пока неестественно прямая спина выдавала ее волнение. Отец спрятался за утренней газетой. Гермиона часто заморгала, надеясь скрыть слезы. Простое помещение местного прихода наполнял нежно-сладкий аромат белых лилий. – Очень красиво, – удовлетворенно кивнула Джейн, наблюдая как Гермиона заканчивает работать над алтарем. В окружении маглов помогать себе магией было рискованно, но и ручной труд имел свои прелести, занимая голову. – Да, – кивнула Гермиона, улыбаясь и отходя на шаг назад. Свежие белоснежные листья цветов выглядели изысканно. Символ чистоты Богоматери. Наверное это были любимые цветы профессора Снейпа. Гермионе они тоже всегда нравились, как и кремовые розы, только она подозревала, что ей самой они совершенно не подходят. Она была скорее вереском – жизнестойким, привычным и имеющим практическое применение. Они вышли на улицу, где местная ребятня устроила догонялки невдалеке от серых плит старого кладбища. Как по-британски, решила Гермиона. – Прогуляемся? – предложила мать и они отправились на прогулку среди крутых зеленых холмов, с белых известняковых обрывов которых виднелось бирюзовое море, здесь казавшееся ласковым. – Очень люблю Корнуолл, – Гермиона старалась, чтобы голос звучал непринужденно. – Тебе не жаль продавать дом? – Ну, – усмехнулась миссис Грейнджер, уверенно шагая, – не только тебе больно, Гермиона, – она обратила свое лицо к ней. – Уверяю. В конце концов это дом и моего детства. Они остановились у обрыва, глядя на бьющиеся о белый известняк волны. – Однако вы с отцом отлично справляетесь, – Гермиона кинула на нее косой взгляд. – Я точно поняла одно, – вздохнула Джейн Грейнджер: – всегда надо смотреть только вперед, потому что даже твое прошлое могут запросто отнять. Гермиона раздраженно фыркнула: – Тогда возможно ты смогла бы понять и другое? Например то, что без расставания с прошлым, будущего просто может не быть, никакого. Миссис Грейнджер повернулась к ней всем корпусом, выражение ее лица окаменело. – Гермиона, – начала она опасно низким голосом, ее глаза сверкнули и Гермиона в очередной раз поняла, почему всегда опасалась недовольства своей матери, – стоит ли поднимать эту тему сейчас? Гермиона передернула плечами: – Я вовсе не собиралась… – Возможно тебе стоило думать о будущем в тот момент, когда ты предпочитала семью Уизли собственной, – на щеках миссис Грейнджер вспыхнули красные пятна. – Мы всегда старались соответствовать, многое тебе разрешали без лишних вопросов… – Мама! – собственный голос сорвался. – Вы ведь сами всегда говорили, что интеграция это путь к успеху. – Говорили, – тяжело сглотнула мать. – Тебе очевидно нужен был какой-то тыл, в этом вашем волшебном мире, – неприязнь в голосе все-таки прорезалась. – И Молли чудесная женщина, только вот я не ожидала, что она заберет мою дочь. – Что ты такое говоришь? – Гермиона протянула руку, кладя ее маме на плечо. – Ты действительно думаешь, что Уизли мне роднее вас? – А разве это не так? – Джейн вскинулась, зелено-карие глаза блестели от непролитых слез. – Сколько раз ты предпочитала их нам? Чем старше ты становилась, тем краткосрочней были твои визиты домой. Ты была то в Норе, то в этом непонятном доме в Лондоне… И никогда, – никогда!, – не приглашала никого к себе. Отец, видит бог, всегда хотел принять меры, но я отговаривала его, потому что боялась, что иначе ты и вовсе исчезнешь. В конце концов, что бы мы смогли предпринять, два несчастных магла? Первым ее побуждением было начать ожесточенно спорить, но шепот внутреннего голоса не позволил. Во многом Джейн Грейнджер была права, Гермиона действительно стремилась проводить как можно больше времени в волшебном мире. И если для этого необходимо было пожертвовать семейными узами, она это делала. Было ли это заблуждением молодости? В какой-то мере, но рационального в этом было намного больше, как и подспудного страха остаться за бортом, не стать своей там, где она планировала остаться. Ведь она готова была бороться за магическую Британию, и, конечно, собиралась обосноваться в ней после. Конечно ей важно было сохранять чувство сопричастности, и без того постоянно эфемерное в ее случае. – Извини, – прошептала она. – Я пренебрегала вами, это правда. Теперь уже многого не исправить. Теперь мы и вовсе живем на разных континентах и между нами вновь нет нормальной связи. Но давай постараемся хотя бы не потерять то, что осталось? Мать отрывисто кивнула. – Согласна. Не думай, что я не понимаю, что ты защищала нас, как умела. Хотя для меня до сих пор загадка, почему ты осталась один на один с этой задачей. Почему твои Уизли не помогли тебе? Почему Артур и Молли, или даже профессор МакГонагалл не удосужились поговорить с нами о том, что происходит? Потому что мы глупые маглы? – Поверь, – Гермиона вздохнула, – я тоже думала об этом. Но что мы хотим от мира, где вчерашние подростки борются с режимом? – И все же ты предпочитаешь этот мир нашему? – В нем есть своя честность, – она пожала плечами. – И магловское общество тоже не идеально. Среди волшебников мне хотя бы не приходится скрывать то, кем я являюсь. И признаться, я довольно тщеславна: после всего, что я для них сделала, обидно будет просто уйти. Джейн Грейнджер неопределенно хмыкнула. Они постояли еще немного, глядя на парусные лодки, скользящие по сверкающей водной глади. – Пошли, нужно немного отдохнуть перед субботней службой вечером. Они неспеша направились к белому домику, видневшемуся вдали. Дома мать оставила Гермиону наедине с отцом и Роуз, удалившись разбирать рабочую почту. Роуз вновь подбежала к Гермионе с рисунками, на которых по-прежнему были изображены существа, напоминавшие фей. – Очень красиво! – улыбнулась Гермиона, отмечая россыпь нежных веснушек на лице девочки. Подняв голову, она заметила, как отец наблюдает за ними со странным, созерцательным выражением лица. Гермиона послала ему неуверенную улыбку. – Хочу сфотографировать вас, – неожиданно заявил он, поднимаясь из кресла и беря с полки над очагом новенький цифровой Sony, который мама подарила ему на день рождения. – У тебя же нет ноутбука? – Гермиона покачала головой. – Ладно, я распечатаю фото и вышлю почтой на адрес Гарри Поттера. Роуз прижалась к боку Гермионы, ярко улыбаясь в камеру и они послушно позировали, пока отец делал снимки. – Вот, – похвастался он пиксельными изображения на экране. – Правда здорово? Это самая современная модель. – Отлично, – согласилась Гермиона. – Я тоже вышлю вам фото с Арана, – неожиданно решила она. – Сам университет нельзя фотографировать, но думаю несколько фоток с друзьями в пабе ничего не нарушат. Отец ухмыльнулся. – Так как там, уже совсем освоилась? Мальчик есть? Гермиона смутилась, не зная как ответить на этот вопрос. За все время пребывания в Корнуолле она впервые вспомнила про Джеймса. – Не то чтобы, – пожала она плечами, звуча неуверенно. – Так, общаюсь кое с кем. К счастью вернулась мама, объявившая, что пришло время собираться. К тому времени, как надо было идти в церковь, во дворе которой развели костер и местный священник зажег от него божественный свет в храме, уже стемнело. Шум моря вдали и огонь, озаряющий округу, рождали фантастическую атмосферу. Дул ветер, и пламя костра взметнулось, разбрасывая искры, высоко в иссиня-черное небо. Гермиона зябко куталась в шарф, стоя в длинной очереди, чтобы поднести свечу к пасхалу . Как легко было представить жизнь, в которой не было ничего поразительного, кроме, конечно, простых и добрых лиц обычных людей вокруг. Никакой магии, хотя как раз таки ее Гермиона ощущала здесь каждой клеточкой своего тела. Когда начали петь гимн, ей показалось, что на нее действительно снизошла некая благодать. Проскользив взглядом по родителям, она увидела такое же выражение на лицах отца и матери. Ей всегда было интересно наблюдать за ними, в сущности совершенными прагматиками и реалистами, в такие дни, как этот, когда они словно преображались и на какое-то мгновение будто действительно начинали верить. К концу богослужения, после шествия, ноги Гермионы ужасно гудели. Она еле отстояла очередь, чтобы освятить огромное шоколадное яйцо в шелестящей золотой бумаге, которое планировала подарить Роуз на утро. *** Несмотря ни на что, она завела будильник на пять утра. Учитывая, как множились ее секреты и приближался конец семестра, ей было просто жизненно необходимо продвинуться в окклюменции. И что-то в ее образе мыслей и в том, как часто она возвращалась внутри себя к темному профессору зельеварения, тоже смущало ее и вызывало желание надежно замести следы. Вытащив свои книги и записи, она очень плодотворно занималась несколько часов, пока не услышала, как мать начала суетиться на кухне. – Доброе утро, Гермиона, – поприветствовала ее миссис Грейнджер. – Садись, я сделаю тебе завтрак. Пока еще никто не встал. У отца в последнее время было много работы, он, наконец, подтвердил в Австралии свою лицензию имплантолога, так что пусть отсыпается… Неужели мы снова сможем вести полноценную практику, даже не верится… На столе уже была сооружена чудесная композиция из цветов, шоколадных яиц и кроликов, призванная порадовать Роуз. Для Гермионы мама всегда делала такую же. Ее яйцо, оказавшееся самым большим, было водружено в центр. – Кофе? Ароматный напиток взбодрил и Гермиона решила прогуляться. – Ты не возражаешь, если я пойду немного побродить по окрестностям? В конце концов, неизвестно, когда я еще все это увижу. – Конечно, только не опаздывай к обеду. Выйдя на улицу, Гермиона полной грудью вздохнула свежий морской воздух. Здесь было не так, как на Аране: теплее и суше, ярче. Морская гладь блестела на солнце и Гермиона наблюдала на скользящие по ней парусники. Здешние цветы, привыкшие к ветрам, уже начали распускаться. Гермиона пошла в противоположную от моря сторону, туда, где как она знала, находилась живописная роща, которая должно быть уже зеленела в апреле. Действительно, под ногами стелился плотный ковер из травы, а деревья с ветвями необычной, изогнутой формы, уже дарили изумрудную тень. Плеск ручья, чья кристальная вода перепрыгивала через камешки, завлекал ее дальше. Она решила передохнуть, присев на заросший мхом камень у воды, предварительно наложив грязеотталкивающее заклинание. Природа и уединение дарили покой. Неожиданно неясный звук и какое-то движение в стороне привлекли ее внимание. Резко повернув голову, Гермиона увидела пожилую женщину, которая тяжело опираясь на грубый посох, медленно появилась из-за зарослей крыжовника. Что-то в ее причудливом, слегка неряшливом виде, всклокоченных белых волосах и морщинистом лице с крупным носом, помогло ей безошибочно опознать в старушке ведьму. Старуха остановилась, глядя на Гермиону: ее взгляд был странным, каким-то туманным, словно она смотрела не на, а сквозь. – Здравствуй, дитя, – проскрежетала она. – Добрый день, мэм, – неуверенно произнесла Гермиона, приподнимаясь с камня. – Отдыхаешь? – спросила ведьма, подходя ближе, и доставая из старой кожаной сумки, которую носила на боку, флягу. – Вроде того, – кивнула Гермиона, слегка настороженно наблюдая за женщиной. Ее присутствие казалось несло с собой определенную ауру, не злую, но тревожную. – Ох, не поможешь старушке набрать водицы? – обратилась та к ней. – Спина в мои сто шестьдесят уже совсем не та что в девяносто. – Конечно, мэм, – вежливо согласилась Гермиона, принимая из скрюченных пальцев сосуд и присев на корточки, чтобы набрать воды из ручья. – Пожалуйста, – передала она женщине флягу, вставая. – Спасибо, – улыбнулась та, демонстрируя редкие кривые зубы. – Очень милая девочка, очень хорошая, хотя и потерянная, – старуха зацокала языком, сомкнув свою руку на фляжке, слегка касаясь пальцев Гермионы. Грейнджер застыла. Тяжелое чувство, сродни гипнозу, сковало ее. С трудом осознавая, что происходит, она усилием воли попыталась закрыть сознание. Старушка хитро прищурилась: – Он тебя уже обучил, – посмеялась она. – Но ты и смышленая, хотя и глупая, но то ошибки юности… Да, несомненно. Хотя душа у тебя уже уставшая. Тебе хорошо было бы пожить здесь, в краях, где у твоего прадеда была медная шахта. Здесь все тебя лечит, здесь твоя магия впервые пробудилась… Голос женщины, то монотонный, то тихий и увещевательный, погружал в транс, с которым Гермиона уже не могла справиться. Возникло воспоминание: она, маленькая девочка лет семи, играет у этого ручья с отцом в прятки. Папа ищет ее за деревьями и почти находит, и маленькая Гермиона испытывает волнение и азарт, когда вдруг переносится на десять метров в сторону, за камень неподалеку, за секунду до мгновения, когда Роберт Грейнджер мог ее найти. – Но нельзя, никак нельзя, тебя ждут на песчаных островах далеко на западе, так ждут, так ждут, очень ждут, – продолжала она, продолжая удерживать ее за руку. – Ты, чье волшебство пробудилось здесь, не должна искать счастья в землях саксов. Помни об этом. Гермиона тяжело вздохнула, наконец убирая свою ладонь. – О чем вы говорите, мэм? – голос дрожал, перед глазами плясали цветные круги. – А когда захочешь найти колодец, – старая ведьма подалась вперед, продолжая шамкать ртом, – нужно будет оросить сильной кровью землю Крэба в одну из великих ночей… Смотритель не будет против! – она вдруг разразилась жутким, кудахтающим смехом. – Нет, не будет, не будет, если принесешь ему сильную кровь, – продолжила ведьма, качая седой головой и безумно улыбаясь: – Или просто выполни мою просьбу, и я помогу тебе. – Какую просьбу? Кто вы? – с трудом разлепив губы, прошептала Гермиона. – Я? У меня тысячи имен, девочка, и тысячи обличий. Я и морская бездна, я и та, что явилась королю Маебета в трех обличиях… Я помогу тебе, – заверила она. – Только пообещай мне кое-что. – Что пообещать? – Сущую малость, – заулыбалась старуха. – Безделицу: никогда не позволяй идти темному мужчине позади тебя. Гермиона нахмурилась. Все происходящее напоминало морок, сбросить который было почти невозможно. Лицо женщины перед ней расплывалось, и ей безумно хотелось согласиться с ней – ведь тогда на ее стороне будет кто-то очень могущественный. Она почти кивнула в согласии, когда голос профессора Снейпа в ее голове с холодной ясностью приказал закрыть свое сознание. Гермиона подчинилась ему, фокусируюсь на испещренном морщинами лице перед ней: – Простите, мэм, но я не могу давать никаких обещаний в столь неопределенных ситуациях. Старуха вновь рассмеялась: – Ты нравишься мне, Гермиона Грейнджер, – удовлетворенно кивнула она, отходя. – И хоть ты и отказалась от моей помощи, но еще кое-что могу тебе подсказать: бойся человека с синими глазами. И посмотри вон туда, – она указала пальцем в сторону, сама отступая в воды ручья, сначала по щиколотку, а потом и по пояс. С трудом оторвав взгляд от этого странного действия, Гермиона посмотрела, куда ей указали: там, над кустом с мелкими белыми цветочками порхали феи, совсем такие же, как на рисунках Роуз. Гермиона вскрикнула, прикрыв рот рукой и обернулась к старухе: но там, где та стояла по пояс в воде, теперь лишь мирно журчал ручей. Гермиона потрясла головой, сбрасывая жуткое ощущение. И двинулась вперед, к крохотным волшебным с существам, похожим на мотыльков. Их нежные крылья светились золотистым светом, и вблизи было понятно, что это не насекомые, а невероятно маленькие человечки. Признавая в ней волшебницу, феи закружились вокруг ее волос, начиная хоровод. Вот только могла бы Роуз их увидеть, будучи маглой? *** Возвращаясь домой к воскресному обеду, Гермиона чувствовала, что сама не своя. И даже больше, чем таинственное происшествие с загадочной бабкой, ее пугала перспектива того, что приемная дочь родителей могла оказаться волшебницей. Что за злая ирония судьбы? И должна ли она рассказать о своих подозрениях, чтобы подготовить отца и мать к возможному развитию событий? Прекрасный обед из запеченной баранины и превосходное вино не лезли ей в горло. После того, как они убрали со стола, и мать предложила немного отдохнуть перед чаепитием, отправившись с Роуз в сад, Гермиона осталась вместе с отцом, который расположился в кресле с бокалом вина и газетой. – Папа, а вам известно что-нибудь о родителях Роуз? – решилась она. – Нет, тайна удочерения, все дела, – отец поднял на нее взгляд. – А к чему ты спросила? – Да просто, интересно, наверное, знать родословную ребенка, которого воспитываешь… – Гермиона, – отец нахмурился. – Нет, нет, я не имею в виду ничего плохого! – поспешила заверить она. – Роуз кажется очень спокойным и милым ребенком. Ничего необычного, да ведь? – Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, но да, с Роуз никаких проблем. – Отлично, – пробормотала Гермиона. Могла ли она ошибаться? Очень хотелось верить, что да. Или видение фей было чем-то наподобие первого магического выброса у девочки? Первая магия Гермионы тоже случилась здесь, в Корнуолле, куда уходили ее корни со стороны мамы. Как символично. Джейн и Роуз вернулись, все перемазанные в земле. – Ох жаль, конечно, тут такой чудесный маленький садик, – улыбнулась миссис Грейнджер, снимая резиновые сапоги. – В Австралии не разобьешь британского сада, как ни старайся, слишком отличный климат. Гермиона понимающе кивнула. – Мама, а предки бабушки и дедушки, они ведь были мелкими джентри ? – Верно, – кивнула мама, проходя на кухню. – Хотя у твоего прапрадеда была здесь медная шахта, которая процветала какое-то время. Однако, конечно, никто из Хэметов не был настоящим дельцом, – она рассмеялась оттуда. – Не удивительно, что всё чуть не дошло до разорения. Мне не известно слишком много, – поведала она, возвращаясь. – Мое детство в Труро было детством обычного городского ребенка, чей отец служил главным врачом в единственной больнице в этом небольшом, богом забытом городе. Время неумолимо шло к часу, когда Гермионе нужно было возвращаться в университет. Чем ближе было это событие, тем беспокойнее становились родители, и тем тревожнее было самой Гермионе. Она так и не решилась заговорить с ними о Роуз, проклиная свое малодушие, но просто не представляя, как нанести им такой удар. Может быть, она все же ошиблась? Она еще раз взглянула на рисунки девочки, чувствуя подступающую тошноту. – Как ты их придумала, Роуз? – тихо спросила она. – Я не придумала, я видела, – заговорщицки прошептала малышка. – У ручья. Гермиона была готова истерически рассмеяться. – Ну что, уже девять тридцать, ты сказала, что в десять тебе пора, – мама поджала губы. – Возмутительно, что тебя не отпустили до завтра. Сегодня еще праздник! – Но хорошо ведь, что я вообще приехала, – постаралась перевести разговор в более мирное русло Гермиона. Хотелось, конечно, ввернуть про то, что если бы не ее инициатива, сами родители вовсе не собирались навстречу с ней, хотя она предлагала. Но она так ценила хрупкое перемирие, возникшее между ними, что подавила какие бы то ни было возражения. Также, как решила держать при себе информацию про Роуз. Обнявшись на прощание со всеми, и погладив Роуз по щеке, она ступила в темноту за порогом. Шумело море, она в последний раз кинула взгляд на группу людей, стоявших в желтом проеме света. Вихрь аппарации захватил ее, перенося из уютной деревеньки в уже знакомый старый паб с камином. *** Броган встретила ее крепкими объятиями. – Устала? Хочешь чаю? Гермиона не отказалась от чашечки, чувствуя, что все события прошедшей пары дней оставили ее в глубоком смятении. Что за старуха ей встретилась у ручья? И что за помощь она ей предлагала взамен на… гейс? Несмотря ни на что, Гермиона была довольна, что ей хватило самообладания отказаться от сомнительного предложения. К чему могла привести такая клятва – не позволять темному человеку идти позади нее? В волшебном мире к чему угодно, если верить ее жизненному опыту. – Я записала тебя завтра в госпиталь на четыре, – сообщила Броган, заваривая чай. – И не смотри на меня так, я пойду с тобой. Пришло время поставить тебя на ноги. – Ладно, – Гермиона улыбнулась, несмотря ни на что, чувствуя глубокую признательность. – Как прошли твои праздники? – О, – подруга немного замялась. – Мы посетили службу, а потом званый обед, на котором Кендра блистала, а Киллиан церемонно целовал ее костяшки пальцев. Папа кидал умильные взгляды на них и тревожные – на меня, и бла-бла-бла… Гермиона многозначительно усмехнулась, отпивая ароматный эрл грей. – А что у тебя? – спросила Броган. – Ну, я склеивала осколки своих семейных уз в пасторальных декорациях Корнуолла. Подруга понимающе кивнула. – А как та девочка, Роуз? – Хорошо, только… у меня есть веские основания полагать, что она тоже волшебница. – Ну и ну! – присвистнула Броган. – Что за совпадения? Видимо, все-таки, в твоем роду были ведьмы, не зря твоя мать из Корнуолла, – уверенно заявила она. – Скорее всего твои родители почувствовали какое-то сродство с этой девочкой, поэтому и выбрали ее. Что они думают по этому поводу? – Я им не сказала, – призналась Гермиона. – Не смогла. Они выглядят такими довольными своей нормальной жизнью и тем, что у них появился шанс вырастить ребенка, который их не покинет, – она опустила голову. – Как я могу опять их разочаровать? И вдруг я ошибаюсь, а девочка что-то наподобие сквиба, и ее магии будет недостаточно, чтобы волшебники когда-нибудь ею заинтересовались… – Мне кажется, сейчас ты тешишь себя ложной надеждой, – осторожно заметила Броган. – И что значит, “опять разочаровать”? Ты не виновата в том, кто ты есть. В конце концов, наверняка это их гены. – Да, ты права, я не виновата, – склонила голову Гермиона, не чувствуя уверенности насчет своих слов. *** Бойся человека с синими глазами, сказала ей старуха. И кого она имела в виду? Гермиона размышляла об этом, поглощая свою утреннюю овсянку. – Сегодня занятий мало и они начинаются только в одиннадцать, – радостно заметила Броган. – Чем собираешься заняться? – Мне надо заскочить к Луне, а по понедельникам она вроде ухаживает за лунными тельцами. Так что я в наш мини-зоопарк. – О, я могу с тобой? Эти тельцы такие милашки. – Почему бы и нет? – улыбнулась Грейнджер. Они нашли Луну в одном из стойл, где та, присев на корточки, кормила из бутылки лунного теленка, чья шерсть отливала пока еще тусклым серебристым свечением. Теленок жадно присосался к бутылке, издавая смешные, трогательные причмокивания. – Ваууу! – Броган сжала кулаки в нетерпении и запрыгала. – Можно, можно мне их покормить? – ее глаза загорелись энтузиазмом. – Да, – улыбнулась Луна, передавая ей бутылку и отходя в сторону, к Гермионе. – Ты хотела о чем-то меня спросить? – полюбопытствовала она у нее. – Угадала, – улыбнулась Гермиона. – Ты занимаешься лунными тельцами, так? А об их ближайших родственниках, ре-эмах, тебе что-нибудь известно? Прозрачно-голубые глаза Луны на секунду расширились: – Кое-что известно, конечно, – тряхнула она блондинистой головой. – Но увы, увидеть их большая редкость даже для магозоолога… Последний британец, который видел ре-эма вживую и описал его, это Ньют Скамандер. Для этого он совершил экспедицию на Дальний Восток. – Они настолько редки? А их кровь? Насколько знаю, ее все же можно достать… – За огромные деньги и чаще всего, на теневом рынке, – во всегда мечтательном голосе Лавгуд вдруг послышались напряженные нотки. – Эта кровь, она способна подарить гигантскую силу, если не ошибаюсь? – Да, но не только, – задумчиво произнесла Луна. – Ее также используют провидцы, шаманы, как их называют на Дальнем Востоке. Они пьют эту кровь, чтобы впадать в транс. Также ею окропляют священные тексты и… – она напряглась, силясь что-то припомнить. – Думаю, тебе лучше почитать самой, если тебя заинтересовала тема. Я могу посоветовать книгу, ее точно можно найти в здешней библиотеке. Гермиона благодарно кивнула, записывая название материалов для исследования. Провидцы, священные тексты… Это, конечно, хотя бы как-то ложилось в тему изопсефии и пророчеств. Соблазн спросить Пшемика напрямую был велик, но Гермиона была уверена, что парень как обычно уйдет от ответа. Ей стоило хотя бы немного подготовиться по теме, прежде чем пробовать. – Луна, я понимаю, ты не зельевар, но возможно ты в курсе, какие объемы для оборота этой крови на рынке считаются обычными? Две-три унции не вызвали бы у тебя подозрений? – Что ты, – Луна нахмурилась. – Думаю, обычно при покупке такого ингредиента счет идет на миллилитры. День прошел быстро, и чем ближе было к четырем часам вечера, тем больше Гермиона ощущала нервозность. Отправляясь с Броган к светлому зданию Научного центра колдомедицины, она подавляла в себе сильнейшее желание развернуться прочь. Ведьма за стойкой приветливо им улыбнулась: – Чем могу помочь? – Это Гермиона Грейнджер, она записана в четыре часа на консультацию, – взяла Броган ситуацию в свои руки. Их проводили в длинный коридор для ожидания. – Все будет хорошо, – улыбнулась Броган, слегка толкнув ее плечом. Гермиона вымученно улыбнулась в ответ и в этот момент дверь отворилась и на пороге кабинета возник профессор Малетич. – Мисс Грейнджер? – обратился он к ней, поправляя очки. – Проходите, проходите. Броган ободряюще похлопала ее по руке и Гермиона прошла вслед за древним профессором колдомедицины в просторный и современный кабинет. – Ну, дорогая, рассказывайте, – старческий голос звучал ласково. – Что вас беспокоит? Гермиона, которая с самого утра репетировала свой рассказ, подробно описала все, что произошло с ней за последние годы: недоедание, стрессы, воздействие крестража и пытки Круциатусом. И конечно же то, что мучило в последнее время: неврозы, кошмары, колебания веса, ломоту в костях. Ранко Малетич внимательно слушал ее, почти не перебивая, и делая пометки. Когда она замолчала, он отложил перо, глядя на нее сквозь толстые стекла очков. – Удивительно структурированный рассказ, вы большая молодец. Теперь приступим к диагностике. Он очень ловко и быстро махал волшебной палочкой до тех пор, пока Гермиону не окутал кокон из разноцветных пульсирующих линий и начерченных прямо в воздухе нумерологических значений. Профессор принялся расхаживать вокруг нее, то приближаясь, то отходя на расстояние, беспрестанно что-то бормоча себе под нос. Гермиона уже начала всерьез нервничать, когда он наконец заговорил с ней: – Дорогая моя девочка, у вас истощена нервная система, – он покачал головой. – Она повреждена Круциатусом в той же мере, сколько и переживаниями. Это повлияло на ваши, как бы сказали маглы, гормоны. Они бы сказали, что выброс кортизола избыточен, ваши надпочечники… Он пустился в объяснения, доступным языком излагая довольно сложные вещи. Гермиона внимала ему в напряжении. – Но больше вашего физического состояния, меня волнует ваше психоэмоциональное здоровье. Вот линия, – он указал на темную ленту вокруг ее головы, – говорит нам о том, что вы постоянно испытываете некое волнение, будто без конца переживаете один и тот же стресс… Будто ваши переживания закольцованы или вы постоянно к ним возвращаетесь. Скажите, у вас часто бывают навязчивые мысли, от которых вы не в состоянии избавиться? – взгляд внимательных глаз призывал сказать правду. – Не сказала бы, что существует нечто за пределами нормы в этом плане, сэр, – Гермиона облизала губы. – Хорошо, – пожилой профессор кивнул, не став давить. – К нашей удаче, мадам Болдуин из нашего экспериментального центра совместно с одним из профессоров факультета Зельеварения недавно зарегистрировали одно зелье, которое я считаю, идеально могло бы помочь вам, если в него получится внести некоторые изменения. С вашего позволения, я хотел вызвать своих коллег для консилиума, вы не возражаете? Они насколько мне известно как раз здесь, в лаборатории. Гермиона дала согласие, и Ранко Малетич удивительно бодрой походкой покинул кабинет. Она осталась одна, наблюдая за тем, как за окном колышется уже зеленая ветвь дерева. Видимо поднялся ветер. Вскоре послышались шаги и голоса. Не прошло и двух секунд, как дверь отворилась, и в кабинет зашел профессор Малетич, ведя за собой мадам Болдуин… и Северуса Снейпа. Грейнджер, уже приподнявшаяся для приветствия, еле сдержалась, чтобы не чертыхнуться. Было ли в ее жизни хоть что-то, в чем не принял бы участие Снейп? Черные глаза профессора на мгновение расширились в узнавании, однако он быстро совладал с собой. – Приветствую, мэм, сэр, – пробормотала Гермиона, пряча взгляд. – Добрый день, мисс Грейнджер, – улыбка тронула уголки губ мадам Болдуин. – Профессор Малетич рассказал о вашей проблеме. Мы с моим уважаемым коллегой, – она кивнула на профессора Снейпа, стоящего рядом и настороженно наблюдавшего за Гермионой, – работаем над зельем, помогающим восстановить поврежденную нервную систему и привести к равновесию эндокринную. Если вы позволите взять образец вашей крови, я думаю профессор Снейп любезно согласиться усовершенствовать зелье с учетом особенностей состояния вашего организма. Снейп отрывисто кивнул, не сводя с нее взгляда. Гермиона почувствовала себя совершенно потерянной, но вынудила себя посмотреть на него в ответ: – Буду премного благодарна, сэр. – На самом деле, – вмешался профессор Малетич, – я хотел бы попросить вас, Северус, еще об одной услуге. Всем здесь известно, какой вы непревзойденный легилимент. Я думаю не лишним будет, если вы проверите сознание мисс Грейнджер. В ее показаниях я увидел некоторые темные пятна, свидетельствующие о серьезных эмоциональных травмах. Не хотел бы я пропустить какое-то влияние темной магии на ее разум. Он, надо сказать, очень склонен фиксироваться на травмирующих событиях, что может быть одной из причин ярких кошмаров моей пациентки. Что скажите, мисс Грейнджер, вы не против? Все, конечно, полностью конфиденциально. Гермиона покачала головой. Малетич и мадам Болдуин покинули кабинет, давая им с профессором Снейпом пространство. – Мисс Грейнджер, – впервые обратился к ней Снейп. Гермиона вздрогнула, когда услышала тон его голоса: его нельзя было назвать мягким, но в нем впервые за долгое время не было ни насмешки, ни неприязни. – Я не думаю, что мы нуждаемся в дополнительном сеансе прямо сейчас: если бы в вашем разуме присутствовали следы темной магии, я бы уже заметил это. Но вы должны понимать, что наши занятия необходимо прекратить. – Что? – вскинулась Гермиона, неверяще уставившись на него. – Легилименция, с учетом вашего состояния, – начал Снейп, уже с раздражением, – плохо влияет на вашу психику, пробуждает в ней весь негатив… – А как же польза очищения сознания? – Окклюменция – не панацея, – он шагнул вперед, будто бы не осознавая, что делает, – ее щиты позволяют держаться в рабочем состоянии, иногда очень долго, но они лишь вредят в перспективе. – И я должна вам поверить, что вы просто не хотите таким образом избавиться от меня? Удобная причина, чтобы влепить мне незачет, – она сложила руки на груди, подозрительно глядя на него. – Мисс Грейнджер! – прорычал Снейп, его глаза полыхнули яростью. – Как вы смеете уличать меня в подобном? В его напряженной позе чувствовалось искреннее негодование, и она сдалась, устыдившись себя и опуская руки. В конце концов этот человек изобрел ее лекарство. – Прошу прощения, сэр, – произнесла она. – Но что мне делать? Мне нужен этот зачет. Бледная рука с темными волосками на тыльной стороне взметнулась вверх, Снейп устало потер лицо. Он выглядел совершенно человечным в этот момент, вызвав у нее невольный смешок. – Веселитесь? – уточнил профессор, косо глядя на нее. – Мисс Грейнджер, – продолжил он, устремляя на нее свой непостижимый взгляд. – Я аннулирую наш договор и предлагаю вам вторую тему: охранные зелья. Обещаю быть… лояльным, учитывая… обстоятельства. Гермиона пораженно приоткрыла рот. – Муха залетит, – раздраженно рявкнул он. – Согласны или нет? – Сэр… – Грейнджер, – он сжал кулаки. – Не испытывайте мое благорасположение… – Благорасположение? – она фыркнула. – Когда оно успело появиться? – Гермиона присела на кушетку, глядя на него исподлобья. – Вы что же, не хотите избавиться от меня? – протянула она с подозрением. – Задыхаюсь от желания, – он нахмурил брови, теперь мрачно нависая над ней, весь в неизменном черном. – Но не ценой вашего, как оказалось, хрупкого здоровья, – прозвучало с сарказмом. – Или вы считаете меня монстром? – его темные глаза холодно скользнули по ее лицу. – Совсем не считаю, сэр, – покачала она головой, не в силах оторвать от него взгляда. – Скорее наоборот… Но мне всегда казалось, что вы из тех, кто доводит угрозы до конца. – Может быть мне надоело копаться в этой кудрявой голове? – он вскинул бровь, складывая руки на груди. – Сварите под моим наблюдением пару зелий и дело с концом… – Нет. – Простите? – недоверчиво переспросил он. – Я хочу закончить обучение ментальным искусствам, сэр. Вам же будет проще, не нужно ничего начинать заново. Мы ведь можем быть просто мягче друг к другу? – Эти ваши хитрые уловки с наведенными эмоциями? – брезгливо протянул Снейп. – Это не… – Это такой же метод как и другие, – возразила она. – И потом, мы можем сосредоточиться на легилементировании вас. – Какая наглость, – кривая усмешка тронула его губы. – Вы действительно думаете, что у вас больше шансов проникнуть в мое сознание, чем защитить свое? – прозвучало иронично. – Отнюдь, но я не хочу этих подачек, а хочу довести начатое до конца, – она вскинула голову. – Соглашайтесь, сэр! И вы со спокойной совестью сможете заставить меня покинуть университет, в случае моего вероятного провала. Немного снисходительности сейчас окупится сторицей потом, – она заговорщицки улыбнулась ему, отмечая, что на дне его сумрачных глаз загорелся некий огонек. – Ну что ж, кто я такой, чтобы отказывать леди? – недобро усмехнулся Снейп. Он вернулся к двери, приглашая остальных зайти обратно. – Все чисто, – бросил он им. – Я бы порекомендовал медитации, чтобы успокоиться. – Отличные новости, – удовлетворенно кивнул Малетич. – Тогда, Гермиона, вы позволите профессору Снейпу взять вашу кровь? Она кивнула, подходя ближе к Северусу Снейпу и протягивая руку. Когда его прохладные пальцы легли на ее предплечье, дыхание Гермионы на секунду сбилось. Она вскинула взгляд на профессора, уловив странное, сложное выражение его лица. Древко его палочки коснулось внутреннего сгиба ее локтя и красная субстанция крови проплыла по воздуху прямо в заботливо подставленную мадам Болдуин колбу. Профессор Снейп прошептал заклинание, все еще касаясь ее кожи своей волшебной палочкой, и рана затянулась. – Благодарю, сэр, – искренне произнесла она. – Мисс Грейнджер, - тот натянуто кивнул. Наконец, двое волшебников откланялись. – Ну что ж, мисс Грейнджер, тогда жду вас через неделю. Я передам вам зелье и распишу схему приема. Гермиона поблагодарила профессора Малетича и покинула кабинет. – Мерлин, Господи Иисусе, Гермиона! – Кого именно ты призываешь, Броган? – усмехнулась она, подходя к Броган, вскочившей к ней навстречу. – Что здесь делал Снейп? – глаза Броган были величиной с плошку. – Я ничего не понимаю… – Признаться, Броган, я уже сама ничего не понимаю, – прошептала Гермиона.