Северный ветер больших перемен

Во вторник после обеда и до вечера она проторчала в библиотеке. Собрав достаточно материала для семинаров и дополнительных проектов, Грейнджер, сверившись с листком Луны, отправилась на поиски в секцию магозоологии. Искомая книга о фауне Дальнего Востока и Северной Америки нашлась быстро и, уютно устроившись в кресле, Гермиона углубилась в чтение. Кровь ре-эмов действительно ценилась поразительно высоко, ведь сами животные относились к редкому виду, а их ловля в условиях дикой природы была делом крайне опасным, учитывая яростный характер и огромные размеры золотошкурых быков. Конечно браконьеров это не останавливало, тем более, что помимо крови, ценилась также их золотая шкура, приносящая удачу и благоденствие, и делавшая носившего ее непобедимым в бою. Так что на черном рынке такие ингредиенты действительно можно было раздобыть. Или, конечно, заказать у официальных поставщиков, если заказчиком был сам Аранский университет. Что касается применения крови, то в книгах в основном рассказывалось о том, о чем Гермиона уже и сама знала: зелья наделяющие мощью, физической и волшебной, употребление для впадение в транс… Какое отношение все это имело к нумерологическим методам расшифровки пророчеств? Она покачала головой, читая дальше. “Есть еще одна область применения этого редкого ингредиента, которая не получила широкого распространения, но обладающая определенной доказательной базой. Так, в 1889 году американский зельевар Томас Бриггс использовал кровь золотого быка в зелье для проявления рунических и нумерологических шифров. Взяв за основу зелье для проявления колдографий, Бриггс разработал уникальный состав, с помощью которого, если нанести его на любой письменный источник информации и прикоснуться к нему после этого рукой, можно понять истинное значение символов или слов, даже если они были специальным образом скрыты, а также если написавший их не имел написанного в виду действительно (а именно хотел ввести читающего в заблуждение, соврать). В своих наработках Бриггс называл его Зельем истинных слов или Зельем истинного смысла. Разработка имела огромный потенциал и могла бы даже служить альтернативой сыворотки правды в том, что касалось письменной информации, однако опыты прекратились после того, как Бриггс был обвинен в заказе и покупке контрабанды и пособничестве в браконьерстве, и осужден на 10 лет тюремного заключения волшебным судом МАКУСА без права обжалования”. Это конечно уже хоть как-то вязалось с темой, над которой работал Пшемыслав, хотя вопросы оставались. Суть его диссертации, насколько разобралась Гермиона, заключалась в том, чтобы представить лингвистическую структуру пророчества в виде нумерологической формулы, а после рассчитать степень его сбываемости и необходимые для этого условия. Она устало потерла лицо, подумав о том, насколько полезными могли бы для них оказаться такие исследования несколько лет назад. Не задумывался ли о чем-то подобном Дамблдор? Очевидно, что для него, президента Международной конфедерации, сокровищница знаний этого места не была чем-то скрытым за семью замками. Неужели с его неизмеримыми познаниями не существовало никаких других способов бороться с Темным лордом, лишь только растить ребенка на заклание? Впрочем, все эти риторические вопросы были теперь тщетными и ни к чему. А вот вопрос, как именно Пшемыслав использовал кровь, да еще и в таких количествах, в своих исследованиях, так или иначе оставался открытым. Капал на пергамент, чтобы считать информацию? Очень сложно, да и в целом получается какое-то жульничество в его случае, а не наука. Или перепроверял таким образом свои итоговые данные? И для этого университет закупал для него кровь исчезающего животного огромными партиями? Гермиона с сомнением фыркнула, кусая заусенец. Все было бы намного легче, будь у нее доступ к его наработкам, чтобы понять, чем он в действительности там занимался, но увы, информация была конфиденциальной, а сам он вряд ли бы стал таким с ней делиться. Пока у Гермионы скорее сложилось впечатление, что Потульский назаказывал себе ингредиента, который едва ли касался напрямую его изысканий. И если бы речь шла о чем-то менее ценном, то она бы даже не удивилась: многие студенты этим промышляли, оставляя заявки на всякую всячину, пользуясь тем, что их далеко не всегда контролируют тщательно. Полученное можно было использовать по своему усмотрению или даже продать, выручив деньжат… Но кровь ре-эма? Однако его заказы явно были одобрены и исполнены, правда она еще не знала, что с ними должен был сделать Снейп – перепроверить и списать? И у него не возникнет никаких вопросов по крайней мере к объемам? *** В пабе было душно и шумно, несмотря на будний вечер вторника. – Мне то же, что и тебе, – крикнула Броган вслед удаляющейся Гермионе. Они с Пшемыславом и Невиллом вызвались сделать заказ. – Как родители? – спросил Невилл, кладя на стойку несколько сиклей. – Неплохо, – Гермиона неопределенно пожала плечами. – Завтра уже возвращаются в Австралию. Они вернулись к своему столу, где уже завязался легкий треп. Броган спорила с Луной о преимуществах разных сердцевин волшебных палочек: – Самые верные с волосом единорога, – своим потусторонним тоном вещала Луна. – У вас в Англии я так посмотрю весьма ограниченный выбор сердцевин, – фыркнула Броган. – Моя с волосом из гривы кельпи, – палочка сразу выстрелила снопом серебристых искр, стоило хозяйке до нее дотронуться. – Очень темпераментная, – довольно заметила она. – Палочки с волосом кельпи способны порабощать волю своего владельца, – заметила Луна, – я как магозоолог тебе говорю. Ты всегда помнишь, чем занималась ночью? – Вздор, – возмутилась Броган. – В моей семье… – Эээ, Луна, – Невилл обратился к загадочно улыбающейся подруге, неловко пытаясь разрядить обстановку: – Как там лунные тельцы, мне нужен их… эм, навоз для удобрения. – Гермиона, ну скажи ей, – обиженно протянула Броган, задетая. – Все в порядке, Броган, это обычные Лунины штучки, – заверила ее Гермиона. С лица Лавгуд не исчезала хитрая улыбка. Разговор продолжился, но Гермиона, слегка уставшая от всеобщего оживления, не принимала в нем участие. Впрочем как и Потульский. – Как дела, Пшемик? – она подвинулась к нему ближе, пока другие были слишком заняты. – Пойдет, – он грустно улыбнулся, выглядя отстраненным. Это его поведение уже порядком начинало раздражать. Как можно быть таким пораженцем? И к чему эта скрытность? За него беспокоятся… – Над чем-то работаешь сейчас? – она постаралась, чтобы голос звучал расслабленно. – Ни над чем особенным, – он пожал плечами. – Думаю, надо искать работу ближе к осени. – Серьезно? Вот так все бросишь? – она приподняла бровь. – Не пойму, у тебя нет других идей? – Не то чтобы, – наконец-то его философское принятие ситуации кажется дало сбой, в тоне прорезалась досада. – Но не вижу здесь перспектив. Гермиона замолчала, жуя губу. Надо как-то намекнуть, прощупать. Иногда бывает полезно и просто наблюдать реакцию. – Не думал поискать вдохновения в других дисциплинах? Магические науки так тесно переплетены! Возможно что-нибудь, связанное с зельеварением? Я читала недавно “В ирландском научном вестнике”, один маг разработал формулу, с помощью которой можно проверить наиболее подходящий день для сбора ингредиентов для каждого конкретного зелья. Нумерология поистине находит применение всюду. – Может быть ты не знала, мои исследования и так были на стыке с прорицаниями, – резковато заметил он. – Знаю, и не только с ними, – деланно безразлично пожала она плечами. – Берроуз мне рассказывал, – решила она блефовать. – Ну прорицания конечно не наука, а вот зельеварение… – Берроуз? – лицо Пшемыслава вмиг стало суровым, а тон его голоса ледяным. К счастью для Гермионы, после Снейпа исполнение Потульского все же было в ее понимании слабоватым. – Да, – Гермиона деланно расслабленно пожала плечами. – Кое-что о том, как можно было перепроверять твои гипотезы. Есть в этом какая-то методологическая погрешность на мой взгляд: перепроверять их с помощью зелья, да еще и не имеющего достаточной доказательной базы… – решила выдать она наобум. – В конце концов опыты ведь не были завершены до конца. Или я что-то не так поняла? – нахмурилась она в ложной тревоге, наблюдая, как тон его лица становится серым. Пшемыслав подвинулся к ней, склоняя голову: – Что тебе известно? – его яростный шепот вряд ли смогли бы разобрать другие. – Я не поверю, что Берроуз будет об этом болтать… Зачем ему, если я на все согласился? Для него это тоже риск. Гермиона слегка отодвинулась, чтобы бросить на него оценивающий взгляд: Пшемыслав выглядел совершенно дезориентированным от волнения. – Ничего он мне не рассказывал, Пшемыслав, – сдержанно произнесла она. – А вот ты кажется готов хлопнуться в обморок прямо здесь. Может быть наконец-то сам расскажешь что к чему? Тебе очевидно нужен союзник. Можно не здесь и не при Броган, – заметила она, – раз ты упорно считаешь, что лучше держать ее в неведении для ее же блага, – в голосе все же прорезался скептицизм. На лице Потульского досада боролась с отчаянием и надеждой. Он на мгновение прикрыл глаза и Гермиона впервые заметила, какие у него длинные и пушистые ресницы, как у девочки. – Ты действительно очень смышленая ведьма, Гермиона Грейнджер, – произнес он, криво улыбаясь. – Хотя ужасно неприятная. Неудивительно, что Снейпа ты так бесишь. – Какая чудесная благодарность за то, что я хочу помочь тебе выпутаться из неприятностей, – сухо заметила она, желая оставаться спокойной. Он коротко хохотнул и отхлебнул пива из своей кружки. – И удивительно самонадеянная. Мне уже ничего не поможет. Но так и быть, я расскажу тебе, когда буду готов. – И когда это случится? – Гермиона поджала губы, замечая, что Броган начала кидать на них любопытные взгляды. – Скоро, дай мне немного времени. Только не торопи меня, – предупредил он. – Я сам подойду к тебе с этим. *** Собираясь на следующее занятие со Снейпом, Гермиона ощущала странное предвкушение. Как он отреагирует на нее сегодня, после того как фигурально выражаясь, подписал перемирие? Она решилась на то самое бордовое платье с пуговицами вдоль спины и даже попыталась уложить волосы в некое подобие прически, обнажив шею. Не хотелось задумываться о причинах своих действий, но действительно хотелось выглядеть лучше. Однако, когда Гермиона постучала в дверь кабинета и услышала разрешение войти, на нее нахлынула робость. Снейп сидел за своим столом и, видимо, изо всех сил старался сохранять ледяное самообладание. Но что-то в нем было, еле уловимое, что-то в напряженной линии его плеч, затянутых черной тканью, что помогло ей разгадать искусственность такого спокойствия. – Добрый вечер, сэр, – она послала ему несмелую улыбку, не удивляясь, когда он лишь хмуро посмотрел на нее в ответ. – Садитесь, – недовольно обронил он, теперь пристально наблюдая, как она выполняет то, что ей сказали. Гермиона уже начала переживать, что молчание затянется, как это иногда бывало с ним, но Снейп не подтвердил опасений, неожиданно выдав: – Грейнджер, и что мне с вами делать? – Простите, сэр? – она глупо захлопала глазами, чувствуя смятение. Однако Снейп лишь покачал головой, сцепляя руки в замок перед собой и опуская голову. Она посмотрела на его черную макушку, где корни волос уже немного зажирнились. Эта картина показалась ей такой трогательно-уязвимой, что Гермиона не сдержала слабой улыбки. – Вы сегодня чересчур улыбчивы, – заметил он, слегка приподнимая голову и рассматривая ее тяжелым взглядом исподлобья. Она тут же стерла позитивное выражение со своего лица, постаравшись принять деловой вид. – Ладно, – произнес профессор и она не знала, к кому он обращался: к ней или к себе, – продолжим там, где остановились, – он взял палочку, лежавшую рядом с ним на столе и поднялся на ноги. Она хотела подняться за ним, но он жестом остановил ее: – Теперь вы можете продолжать сидеть, – произнес он, очевидно испытывая дискомфорт из-за своей любезности. – Нам не нужны обмороки. – Я не хочу от вас жалости, – скривилась она, задетая. – Сэр. – А чего вы от меня хотите? – он бросил на нее взгляд, в котором читался вызов и продолжил повелительным тоном: – Я желаю, чтобы вы сидели во время окклюменции. Теперь, если вы все сказали, то начнем. Он остановился напротив нее, глядя сверху вниз. В его позе читалось то же напряжение, с которым он встретил ее. – Чем вы занимались в минувшие выходные? Его проникновение было удивительно мягким, настолько, что она чуть не задохнулась, а на глазах выступили слезы, но не от боли. Словно шелк скользил сквозь золотое кольцо. Гермиона ощущала, как он перебирает ее воспоминания, нежно касаясь их, вызывая у нее мурашки. Никогда бы она не подумала, что легилименция может быть настолько… чувственной? Иного слова сейчас она не могла подобрать. Очень хотелось позволить ему все, что угодно. Собрать свои мысли в кучу, воздвигнуть какие-то барьеры казалось намного сложнее, чем когда он грубо врывался, держа ее сознание в железном захвате. Было ли подобное только лишь его мастерством, или это была и ее реакция на него? Она не знала, но постепенно, вместе с каким-то почти что постыдным удовольствием, в ней начало нарастать беспокойство. То что он делал, каким-то причудливым образом напоминало ей интимный контакт. Нежелательный для жертвы, но нападающий настолько умел, что сил на сопротивление у нее не остается. Титаническим усилием воли она заставила себя сосредоточиться на мыслях, которые он очевидно просматривал. Сквозь дымку в затуманенном сознании появилась сцена у края обрыва, она и мама ведут свой напряженный и драматический диалог. Ее буйную кудрявую гриву треплет ветер, а гладкие пряди матери блестят на солнце. Подавив в себе желание судорожно перебирать все запретные для него образы, тем самым лишь привлекая к ним внимание, Грейнджер попыталась ментально дотянуться до профессора. Он ощущался как нечто прохладное, мягкое, но плотное одновременно. Сосредоточив мысли на разговоре у моря, она постаралась незаметно подсунуть искаженное воспоминание. Лицо матери приобрело спокойное выражение, она отвернулась к водной глади перед ними и произнесла: – Сегодня я пообещала помочь с убранством церкви, присоединишься ко мне? Дальше последовала безобидная сцена с украшением церкви, которой Гермиона постаралась придать всю полноту ощущений, цвета и запахов, передать то, как струился теплый свет сквозь высокие окна, а в зале витал сладкий аромат лилий. Огромное количество деталей было воссоздано в ее памяти, все, чтобы отвлечь внимание легиллимента хотя бы на время. Она видела себя его глазами: усердно работающую, склонившуюся над белыми роскошными цветами, пока в ее спутанных волосах искрился свет, преломляющийся в витражах. Картина была почти красивой. Гермиона почувствовала, как Снейп покидает ее сознание, мягко выскальзывая, оставляя ее сидеть на стуле, странно обмякшую. Она сосредоточила свой взгляд на его лице, выражение которого было несколько трудным для понимания. – Ну что ж, – черные брови приподнялись. – Не слишком искусно, но в сравнении с тем, что было, вы очевидно начали улавливать и общую суть, и некоторые тонкости. В его устах это звучало как горячая похвала и она счастливо рассмеялась: – Спасибо, сэр. – За что? – он скривился. – За знания и за то, как… бережно вы… ну в общем, за такую необычную методику. Хотя признаюсь, такому подходу даже труднее сопротивляться… Я… Она сбилась, чувствуя как краснота ползет к лицу. Снейп же напротив, заметно развеселился. – Ну вы сами открыли для меня эту дверь, – он криво улыбнулся, выглядя самодовольным. – А я же говорил вам, что подобное может быть куда опаснее для ваших тайн. Он отошел к столу, расслабленно оперевшись на него бедром, складывая руки на груди и продолжая разглядывать ее, будто некий экспонат. –В ваших мыслях отчетливо ощущалось беспокойство по поводу этого ребенка, Роуз. Я не просматривал подробно воспоминания о ней, но уловил общую суть, – вы думаете девочка ведьма? Гермиона замялась, недоверчиво глядя на него. Неужели ему искренне интересно? А впрочем, она и без этого мало с кем могла обсудить свою ситуацию, а Снейп был умен и его мнение могло быть полезно. – Ммм, да, сэр. Я видела ее рисунки… – брови профессора приподнялись и она поспешила пояснить: – На них были изображены волшебные существа, феи. Очень подробно… У девочки очевидный талант. Что ж, я встретила точно таких же фей во время прогулки в роще рядом с домом. Снейп поднял глаза к потолку, прикидывая что-то. – Ну, - начал он, – рождение двух детей волшебников в магловских семьях не такая и редкость. Возможно кто-то из ваших предков… – Роуз удочерили, – прервала она его. – Мои родители взяли ее из приюта в тот год, когда переехали в Австралию. Они ничего даже не знают о ее настоящем происхождении. Он выглядел слегка удивленным, хотя смог почти не показать этого: – Взять на воспитание чужого ребенка, пока собственный подвергается смертельный опасности? – неприятно хмыкнул он. – Как дальновидно с их стороны. Хорошо иметь запасной вариант. – Они не помнили меня, – резко бросила она, окаменевшая от обиды. – Я стерла им память. – Ах вот что вы сделали, – протянул Снейп. – А я все гадал, в чем конкретная причина вашей семейной драмы. Ей хотелось его ударить. Отвесить звонкую оплеуху, так чтобы голова дернулась, а щека заалела. Слава богу, уж что-что, а рука у нее была крепкая. Плохая была идея делиться с ним личным, плохая… – Расслабьтесь, мисс Грейнджер, – он очевидно с удовольствием наблюдал ее попытки сдержать яростный припадок. – Я вовсе не лезу в ваши семейные дела, захотел бы, уже давно все разузнал в подробностях. Что касается этой приемной девочки, ситуация неочевидная. Вы точно уверены, что рисунок настолько достоверен? В конце концов феи хорошо известны и в маггловском фольклоре. Гермиона на секунду прикрыла глаза, считая до трех, прежде чем смогла доверять своему голосу: – Думаю да, сэр. Были переданы даже оттенки и форма их крыльев. Я только надеялась, что она может оказаться чем-то наподобие сквиба. Вдруг ее магия совсем слабая, и она видит наш мир, но этого недостаточно, чтобы пришло письмо… Снейп хмыкнул. – Такая вероятность есть, но думаю вариант, при котором какая-нибудь одурманенная магла решила сдать в детдом ребенка, которого родила после ночи, о которой толком ничего не помнит, намного вероятней. Гермиона поникла. Он был прав. Все это было только делом времени, когда жизнь ее родителей изменится во второй раз. И было очень жалко девочку – неужели Снейп был прав, и она просто никому ненужное последствие связи между волшебником и маглом? Как… Как Том Риддл? У нее разболелась голова. – Вы сказали “я надеялась”, – заметил Снейп, нахмурившись. – Чем плох ребенок волшебник? Тем более у ваших родителей уже есть опыт. Она невесело рассмеялась. – Чем плох? Да всем, – она фыркнула, устало потирая лицо. – Мои родители еле оправились от такой дочери как я, вечно отсутствующей, а потом являющийся и с помощью смеси Обливейта и Конфундуса, меняющий их жизнь. Все чего они теперь хотят, это мирная жизнь в Австралии с ребенком, который никогда не поставит их на десятое место, который будет рядом… – Все мы чего-то хотим, – отрывисто бросил Снейп. – К реальной жизни это часто не имеет никакого отношения. В конце концов, то, что ваши родители второй раз выбрали ребенка-волшебника уже по своей воле, может говорить о том, что в ком-то из них есть волшебная кровь. Ваша мать ведь из Корнуолла? – Да, – она улыбнулась краешками губ. – Броган сказала то же самое. – Ну ирландцы знают толк в магии, – он скупо улыбнулся в ответ. – В конце концов, какие у вас были альтернативы тогда? В ваших благородных рядах борцов света никто не подставил вам плеча, – в его глазах читалась насмешка. – А вы были подростком, вот и разбирались, как умели. – Я могла хотя бы попытаться поговорить с ними, а уже потом… – слабо начала она, немного сбитая с толку его попытками… утешения? Невозможно было разобрать этого человека, который поддерживал и насмехался одновременно. – Могли бы. А могли и вовсе бездействовать, в растерянности, тратя время на уговоры, пока однажды Пожиратели смерти не навестили бы вашу семью. Если бы речь шла о взрослом человеке, то да, я бы сказал, что ваши действия были не продуманы, что вам как минимум, нужно было бы обратиться к кому-нибудь с опытом в ментальной магии, – его голос звучал устало. – Но вы были всего лишь напуганной и глупой юной девочкой, о которой взрослые просто забыли позаботиться. Гермиона почувствовала слезы на глазах и поспешила их сморгнуть. Не хватало еще разныться перед ним. Однако его неожиданные слова вызвали в ней благодарность, несмотря на довольно грубую подачу. – Если вы закончили с самобичеванием, то продолжим? – спросил он, плавным движением отступая от стола и вновь вставая перед ней. Она подняла голову, ловя его мрачный взгляд, в котором казалось никогда не было места улыбке или нежности. Почему тогда он так действовал на нее? – Для чего вы наведывались к моему дому под Рождество? К этому проникновению она оказалась относительно готова. Вновь это почти ласковое давление, словно друг стучится в дверь. И она вновь не стала от него бежать. Начав с тоскливого рабочего вечера в тот день в кафе, перейдя к дилемме о том, стоит ли в очередной раз навязывать себя Поттерам, она мысленно взяла профессора Снейпа за руку, ощущая, как он немного дернулся от нее. Вложив в свое намерение всю доброжелательность и искреннюю приязнь, она позволила ему ощутить свои чувства. Снейп казалось замер и ей даже подумалось, что он покинул ее голову. Но все же она ощутила его – неясное, какое-то робкое присутствие, так непохожее на ее профессора. – Профессор Снейп? – тихо позвала она и протянула руку вперед, нежно прикасаясь к тому, что, как ей казалось, было Снейпом в ее голове. Все задрожало и в следующее мгновение она увидел его перед собой, разъяренного и дрожащего с головы до ног. – Больше не смейте так делать! – рявкнул он, делая несколько шагов назад, будто опасаясь находиться к ней ближе. – Ага, значит вам можно, а мне нельзя? – она насмешливо улыбнулась, поднимаясь со стула. – Это такой же навык… – Дело не в ваших навыках! – гневно прервал он, резко отворачиваясь и отходя к окну. – Я просто не могу от вас закрыться, когда вы… Не делайте так, – угрожающе процедил он сквозь зубы, не поворачивая к ней лица. – Это несправедливо, – она нахмурилась, сложив руки на груди. – Вы можете, а я нет. Почему? – Вы бы предпочли, чтобы я врывался к вам в голову, как раньше? Усугубляя ваше состояние, вызывая кошмары? – он усмехнулся. – А вы бы предпочли, чтобы грубо действовала я? – О, ваши действия едва ли способны нанести мне какой-то вред, – пренебрежение в его тоне выплескивалось через край. – Как же с вами тяжело, профессор! – она всплеснула руками. – Кошмар! Он снова ухмыльнулся, постепенно возвращая себе самообладание и поворачиваясь к ней. Только волосы свисали вперед, слегка закрывая выражение лица. – Не принимаю претензий, – легко отмахнулся он, с насмешкой глядя исподлобья. – Вы сами отчаянно упрашивали продолжать эти занятия. – И то правда, – вздохнула она, плюхнувшись обратно на стул, теперь замечая, как его глаза слегка блестят весельем. – Никогда не искала легких путей. – Это заметно, судя по вашему способу зарабатывать деньги, – Снейп уселся за свой стол, продолжая рассматривать ее. – Что угодно, но магловский бар? – черная бровь приподнялась. – Признаюсь, для меня это выглядело как дикий перфоманс. Гермиона пожала плечами: – Работа как работа, сэр. Не до поддержания имиджа, когда нужны деньги. У маглов это вообще естественно, подрабатывать во время учебы. – Но почему не какой-нибудь приличный магазинчик на Косой Аллее? – Я думаю, сэр, вы бы смогли ответить на этот вопрос сами, если бы немного поразмыслили, – чопорно заметила она. – Выставлять себя на всеобщее обозрение перед толпой зевак у меня не было никакого желания. Да и с прессой у меня весьма натянутые отношения, особенно с Ритой Скитер. – О, я помню эти статьи про ваши успехи в личной жизни, – протянул он с неприятной усмешкой и она уже во второй раз за вечер с трудом удержала себя от желания учинить физическую расправу. – Но потом она как будто отцепилась от вас? – Да, один секрет, недолгое удержание в заложниках и немного шантажа творят чудеса, сэр. Он уставился на нее, явно прикидывая, серьезно ли она. – То есть? Она повела плечами, продолжая так же чинно: – Рита Скитер незарегистрированный анимаг, сэр. Жук. Я узнала об этом, поймала ее и держала пару недель в банке, на которую предварительно наложила заклинание от превращений. После того, как я выпустила мисс Скитер, то пообещала доложить в Аврорат о ее тайне, если она не отстанет от меня. Она продолжала смотреть на Снейпа, замечая, как он с трудом удерживает безразличное выражение лица. – То есть вы похитили человека и держали в заложниках? – Риту Скитер, сэр. Можно и так сказать. Снейп еще несколько секунд неотрывно разглядывал ее, а после коротко и сухо рассмеялся. – Невероятно, - он покачал головой. – И это примерная староста Гриффиндора. Хотя чему удивляться, после случая с Минервой? – он раздраженно фыркнул. – И почему мне никто не верил, когда я говорил в учительской, что вы такая же маленькая преступница, как и Поттер? – Не все обладают вашей уникальной прозорливостью, сэр, – она вежливо улыбнулась, внутренне забавляясь ситуацией. – Так или иначе, возвращаясь к начальной теме, мне не хотелось делать себя мишенью, тем более после… расставания, вполне мирного надо сказать, с Рональдом и его помолвки с Лавандой Браун. Волшебный мир бывает удивительно ограниченным в суждениях. Сидеть там и ловить на себе сочувствующие или насмешливые взгляды, мол, посмотрите кто это, маглорожденная часть Золотого трио, одинокая и за прилавком? Я не была к этому готова. Уж лучше обслуживать маглов. И чаевые иногда бывали неплохими. Снейп неопределенно хмыкнул. – Так что же, значит вам под силу держать Скитер в узде? – его пальцы постукивали о поверхность стола, а в голосе слышалась едва заметная заинтересованность. – Ну не будем делать таких громких заявлений, сэр. То что я знаю ее тайну не останавливало эту женщину писать гадости о Гарри. Хотя в свое время она под моим давлением и была вынуждена взять у него известное интервью. – И всюду простираются ваши щупальца, – насмешливо протянул Снейп, веселясь. – А вы что же, переживаете после анонса вашей биографии? “Сволочь или святой”, так кажется будет называться этот ширпотреб? Она действительно заметила объявления об этой сенсационной книге, развешенные по всей Косой Аллее перед своим отбытием сюда. Ранее Скитер ограничивалась циклом статей о таинственном шпионе, но видимо настало время собрать эти жемчужины информации в серьезный труд. – А вы в силах что-то сделать? – скривился он в ответ. – Ну этот бронепоезд мы уже вряд ли остановим, – пожала плечами Гермиона. – Но в случае чего-нибудь еще, подумать можно. – Как великодушно с вашей стороны, – скрипнул он зубами. – Обращайтесь, сэр, - она сухо улыбнулась. – Как вы уже поняли, война сильно сбила мой моральный компас и разбираюсь я с проблемами иногда эффективно. Этот обмен любезностями казалось немного сбил с толку их обоих. Снейп задумчиво рассматривал свои ногти, а она уставилась в окно. Вечер складывался странно откровенным, как будто что-то между ними наконец сдвинулось с мертвой точки и теперь инерция неумолимо тянула это что-то дальше вниз по склону. – Продолжим, – Снейп опомнился первым. – Задавайте теперь вы ваш вопрос. Если не против, я тоже предпочел бы сидеть. Гермиона судорожно кивнула, доставая палочку. Она иногда замечала как Снейп обходился при легилименции без нее, но ей этот уровень был недоступен. Она на секунду примолкла, обдумывая то, что хотела спросить. Тема могла оказаться довольно острой, но… Она вскинула голову, встречаясь с ним взглядом и была сбита с толку тревожным выражением его темных глаз, как будто Снейп был теперь не настолько уверен в своих силах, как раньше. – Легилименс! – вздор, конечно. Кто она перед ним, девчонка? – Кто и когда обучил ментальным искусствам вас, сэр? – произнесла она мягко, проваливаясь в глубину его сознания. Ее встретила привычная тишина. Мысли профессора текли спокойно, предлагая ей бесчисленное количество ничем не примечательных повседневных тем. Она осторожно двинулась вперед, туда, где ей мерещилось слабое мерцание. Она не знала, что именно ищет. Наверное, что-то связанное с Волдемортом? Его пугающий образ возник на передней границе ее мыслей и, видимо, был считан Снейпом, который даже не вздрогнул, а охотно начал предлагать ей разные воспоминания, связанные с этим гениальным монстром. От них исходила тоска и ужас, и щупальца этих эмоций жаждали ухватиться за её ноги и уволочь за собой. Отпрянув, она задумалась и огляделась еще раз. Вряд ли Риддл был здесь основным мотивом, раз Снейп так охотно готов был демонстрировать воспоминания о нем. Или же его расчет как раз и был на то, чтобы отпугнуть ее? Она тряхнула головой, запутавшись. – Легилименция, – напряженно подумала она, надеясь что интенсивность ее мыслей заставит его дать хотя бы намек. В книгах говорилось, что это иногда работает. Но окружающее пространство оставалось безучастным. Необходимо было найти какой-нибудь ассоциативный ряд. Чем была для него окклюменция? Тоской? Попыткой закрыться от боли? Чертой, за которую можно было уйти в своей скорби? Перед ней предстал образ профессора Снейпа на ее первых курсах: довольно активного, конкурентного молодого мужчины, с не всегда холодной головой и часто злым, но острым чувством юмора, не чуждого как и все слизеринцы, обостренного честолюбия. Куда девался этот человек потом, все более закрытый, отстраненный, с глазами все более мертвыми, словно подернутыми инеем. Лишь гнев, а скорее это была боль, иногда прорывался сквозь эту стену отчуждения, будто иногда Снейп всплывал на поверхность своей темной пучины сожалений. Как он справлялся со всем, в этом холодном замке, очевидно бывшем для него тюрьмой, где единственным человеком, который знал правду, был Дамблдор, по сути его тюремщик? Она просто знала, когда что-то изменилось. Мысли Снейпа более не были спокойны, они взметнулись точно стая черных грачей, потревоженных хрустом веток под ногами. Их нити замерцали перед ней, пульсируя слабым светом. Она протянула руку, прикасаясь, и нежно накручивая одну из них вокруг своего пальца. Картинка завертелась и изменилась без предупреждения. Гермиона с удивлением обнаружила себя в кабинете директора. Таким, каким он был при директоре Дамблдоре. Она сделала шаг вперед, усилием воли мягко удерживая воспоминание. Дамблдор сидел за своим огромным столом, мирно беседуя с клекотавшим рядом на жердочке Фоуксом. Приглядевшись, она отметила, что директор выглядел моложе, чем она его помнила. Нет, все такой же старик, но теперь лет ста с небольшим. Роскошную комнату заливал солнечный свет. Она оглядела кабинет, в поисках того, кто ее интересовал. Действительно, Снейп был тут, в конце концов, это было его воспоминание. Его темный силуэт застыл в углу, как тень, совсем не вписывающаяся в золотистое окружающее пространство. – Северус, – заговорил Дамблдор, не отрывая взгляд от пернатого любимца. – Подойди сюда. Снейп двинулся к нему, два метра сухостоя, в черной мантии, сидящей на нем еще далеко не так элегантно. В его движениях была скованность, а на вид ему было лет двадцать. – Да, директор, – а вот голос уже набрал привычную глубину. – Вы вызвали меня сегодня, чтобы… – Садись, Северус, – Дамблдор небрежно взмахнул рукой, на которой блеснули перстни, и наконец, обратил свое внимание на молодого человека. Голубые глаза сверкнули из под очков-половинок, видя насквозь. – Как обстоят дела с твоими навыками окклюменции? – Я умею ставить щит, сэр, – Снейп заерзал в кресле, длинные черные волосы мазнули по бледным скулам. – Но с легилименцией дела обстоят получше. – Ты же понимаешь, что для твоих задач навыки окклюменции должны быть превосходны? Мне не нужно тебе пояснять, что будет, если Том обнаружит, как именно ты связан со мной? – Нет, сэр, – Северус покачал головой, изо всех сил стараясь сохранять самообладание. – Я все понимаю. – Отлично, – кивнул Дамблдор. – Я буду обучать тебя. Надеюсь, ты окажешься талантливым учеником, Северус. Директор величественно поднялся из-за стола, проходя к Снейпу, также встающему на ноги. Дамблдор не пользовался древком и Гермиона поняла, что происходит только по тому, какой длительный зрительный контакт они установили и какой напряженной была поза Снейпа. Прошла минута, другая, третья… Наконец парень пошатнулся, хватаясь за голову обеими руками, явно мучаемый сильной болью. Выражение лица Дамблдора, отошедшего в сторону, было прохладным. – Садись, Северус, – он сам вернулся на свое место. – Это было посредственно, – мягко улыбнулся он, однако за этой улыбкой не было никакого истинного сочувствия. Снейп напротив него выглядел дезориентированным. – Возможно не так плохо, когда Риддл не сомневается в тебе, но совсем никуда не годится, если у него появятся хотя бы малейшие сомнения. – Я все понял… – Рад это слышать. Отныне мы будем заниматься с тобой каждый день. Неважно, чем ты еще занят, ты должен являться ко мне ежедневно в любое время с пяти до десяти вечера. Камин будет открыт для тебя. Если в кабинете меня не будет, просто дожидайся. Снейп вновь кивнул. – Это всегда будет так больно, сэр? – видимо, не выдержал он, тут же прикусив язык. – Когда Темный Лорд смотрит наши мысли, это не настолько… – Мне нет дела до методик Тома, Северус. Мы здесь решаем неотложные задачи, на которые ты подписался добровольно, ради спасения Лили Поттер, – старик слегка опустил голову, внимательно вглядываясь в поникшего перед ним мальчишку. – В конце концов, мне тоже не доставляет удовольствия просматривать твои воспоминания, Северус, учитывая то, в чем ты замешан. Снейп отрывисто кивнул, резко поднимаясь. Черные глаза сверкнули обидой: – С вашего позволения, на сегодня… – Сидеть, – жестко оборвал его Дамблдор и тут же якобы загладил свою резкость, улыбнувшись: – У меня есть кое-что для тебя, – его рука опустилась вниз, доставая из выдвижного шкафа кипу бумаг, перевязанных веревкой. – Здесь все мои материалы по изучению ментальной магии. Они очень помогут тебе. Снейп с жадностью смотрел на пухлую стопку бумаг, которую директор придвинул к нему, с нетерпением беря ее в руки. – Теперь иди, – милостиво разрешил Альбус Дамблдор. Когда Гермиона покинула сознание Снейпа, ее голова кружилась. Она с трудом вернула себе четкость восприятия и сразу заметила, что настроение ее преподавателя самое что ни на есть паршивое. Она сама с трудом сдерживала глухую неприязнь к старому директору. Конечно, в то время Снейп был для него лишь молодым Пожирателем смерти, но что она могла с собой поделать? Её-то симпатии были на его стороне, она могла лишь надеяться, что в дальнейшем отношение Дамблдора к нему изменилось. – Приемлемо, – процедил Снейп, очевидно стараясь не поддаваться гневу. Хотя она не могла придумать причину, почему он вдруг решил сдержаться. Гермиона благодарно кивнула, по-прежнему немного сбитая с толку всем произошедшим. – Как вообще у меня хоть что-то вышло, сэр? То есть… Я… – Отрадно видеть, что вы и сами понимаете случайность своего везения, – прозвучало сквозь стиснутые зубы. Помолчав, он добавил: – У каждого есть слабые стороны… – он осекся. – Например? – от удивления она даже приоткрыла рот. Профессор в раздражении повел плечами, не удостаивая ее ответа: – Свободны. От резкого тона его голоса она вздрогнула, и принялась поспешно собирать сумку. Снейп не смотрел на нее, уткнувшись неподвижным взглядом в ветхий трактат. – До встречи, сэр, – робко произнесла она. Его голова лишь едва дернулась в ответ. *** Вечером она так нуждалась в спокойствии и уединении, но ей не дали и шанса: к ним постучалась Клара, предупредив, что Джеймс ждет ее в гостиной. С досадой Гермиона принялась одеваться, ощущая на себе хитрые взгляды Броган. Раздраженная всем и сразу, Гермиона недовольно буркнула, скосив на подругу глаза: – Что за ужимки? Броган рассмеялась: – Ну разве он не очаровашка? – спросила она. – Можно и так сказать, – пробормотала Гермиона, выходя из комнаты. В гостиной действительно нашелся Маколифф, уже завязавший какую-то беседу со студентами-старшекурсниками. – В общем “Дрозды Килкенни” одержат оглушительную победу, уверен, – компетентно заверил он. – Ни единого шанса у “Лонгфорд Таун”. – Слушай, – подался вперед Сэм с пятого курса юридического, – Твои “Дрозды” продували в прошлом сезоне, когда у них был Чарли МакЛарен… Она присела рядом и почувствовала, как рука Джеймса тут же обвилась вокруг ее талии. Впрочем он сам не спешил отвлекаться от диалога. – Да причем здесь МакЛарен? Его карьера клонилась к закату, начиная с 1997. Там и без него не мало звезд… – Джеймс, – обратилась к парню Гермиона, как она надеялась, не слишком резко, однако он лишь улыбнулся ей мельком, слишком увлеченный спором. – Джеймс! – добавила она громче, уже не сдерживая недовольства в голосе. Теперь внимание Маколиффа наконец-то было полностью устремлено на нее. – Да, милая? – он взял ее безвольную ладонь двумя руками и галантно поднес к губам. – Ты что-то хотела? – Я? – Гермиона непонимающе выгнула бровь. – По-моему это ты пришел ко мне в общежитие. Окружающие, уловившие тревожные нотки в разговоре, предпочли ретироваться, оставив их вдвоем. – Ну, – растерянно улыбнулся Маколифф, с сожалением глядя в спины парней. – Разве не приятно будет провести вечер вдвоем в общей гостиной? Мы могли бы поиграть в карты, выпить пива с ребятами… Позови Броган, тебе будет веселее. – Джеймс, я очень рада тебя видеть, правда, – она постаралась улыбнуться. – Но у меня был такой тяжелый день, и теперь совсем нет настроения на посиделки в гостиной, тем более уже десятый час, а завтра мне рано вставать, чтобы успеть к профессору Ньюман. К чести Джеймса, он не стал спорить и нагнетать: – Ладно, понял, – он легко вскочил на ноги. – Я тогда пойду в бар, ты не против? Гермиона немного растерялась, не понимая, почему ее мнение должно учитываться и почему она вообще должна быть против: – Нет, нисколько, иди, – заверила она. – Спасибо, дорогая, – он притянул ее к себе, и пользуясь тем, что гостиная была почти пустой, прижался к ней поцелуем. Язык уже уверенно раздвинул ее губы. В целом было приятно, особенно если бы ее голова не была столь забита посторонними мыслями. Она надеялась, что Джеймс этого не заметит. – Что ты делаешь на выходных? – Ох, я… – позвать его на прогулку с ребятами? Можно было бы, но насколько она поняла Рона, там будет Чарли, до сих пор питающий некоторые надежды. Не то чтобы она собиралась их оправдывать, но сталкивать его с Джеймсом наверное было бы не слишком разумно. Вашу мать, как на пустом месте ее жизнь стала походить на дебильный ситком? – Давай встретимся в воскресенье? – предложила она, полностью обходя щепетильную тему. К воскресенью у нее скопится куча учебного материала, но делать было нечего. – Отлично, Гермиона, – Джеймс еще раз чмокнул ее в щеку и, подмигнув, двинулся к прихожей. Она с облегчением поспешила в свою комнату. *** Снейп, видимо, желал как можно скорее взять реванш за прошлое занятие. Он нашел ее на следующий же день, пока она прохлаждалась с книжкой в тени дерева, и безапелляционным тоном назначил им занятие на семь вечера. Профессор не оставил ей ни единого шанса, наводнив ее голову ужасно детализированными сценами и дав ей задание разобрать к следующему уроку, какие из них были ложными, в общем и в частностях, и пообещав достать к тому времени Омут памяти. В те моменты, когда она старалась отыскать что-то по своему усмотрению, он жестко пресекал саму попытку, выставляя непробиваемые щиты. Однако его не в чем было упрекнуть: при легилименции он действовал удивительно осторожно и мягко, а с ней держался безукоризненно вежливо и холодно. Она бы предпочла этому миллион его колких фраз. *** В пятницу Броган предложила им отдохнуть в приятной атмосфере, а именно скоротать вечерок в гостях у Максимилиана Берроуза. Грейнджер не могла сказать, что горит желанием куда-то идти, но энтузиазм подруги и мысль о том, чтобы попытаться разжиться какой-нибудь дополнительной информацией вызвали в ней кое-какой подъем. Правда по этой же причине идти к профессору она и опасалась: теперь за его радушием ей чудилось нечто зловещее. – Все-таки я американец, мисс Грейнджер, – вздохнул Берроуз, любуясь на переливы бурбона в своем стакане. – Иногда признаться, скучаю по матушке и отцу, хорошо что с ними Лайма, добрая моя сестренка, посвятившая жизнь нашей семье. Берроуз казался сентиментальным, рассказывая о родительском доме в далекой Джорджии. Гермиона внимательно слушала. Броган тем временем растянулась у камина, играя с Миной, прекрасной абиссинской кошкой с глазами как желтые топазы, которую профессор соблаговолил вынести к ним, как проявление своей огромной благосклонности. – Вы поймете меня, Гермиона, как никто, – Берроуз мягко похлопал ее по руке, – ведь ваши родители тоже далеко. Вы читали “О семантическом сходстве старшего футарка”? – встрепенулся он. – Вы как-то упоминали, что любили руны. – Да, сэр, – кивнула Гермиона, осторожно пробуя превосходный сладковатый напиток, пахнущий ванилью. – Дорея Миллс, известный ученый-рунист… – Это моя мать, – вздохнул Берроуз. – Великая женщина, великий ученый. – Дорея Миллс ваша мама? – восторженно переспросила она. – Я так увлекалась ее трудами в школе, наша профессор Бабблинг многое черпала из ее книг для нашей программы. – Прелестно, – добродушно усмехнулся профессор. – Миллс ее девичья фамилия, которую она предпочла взять в качестве научного псевдонима, чтобы имя ее мужа, моего отца, не заслоняло ее на академическом небосклоне. – А ваш отец, сэр?.. – Джонатан Берроуз, известный в США колдомедик, глава госпиталя Всех Святых в Вашингтоне. Гермиона задумалась, не зная, как тактичнее сформулировать вопрос: – Вам никогда не хотелось вернуться в Штаты, сэр? Берроуз тихо рассмеялся: – Ох, мисс Грейнджер, признаюсь, многие знающие мою семью считают, что карьера скромного академика на этих богом забытых островах не отвечает тому уровню престижа, который был мне уготован при рождении. Но я человек вовсе не тщеславный, совсем нет, – искренне заверил он, хотя Гермиона позволила себе усомниться. – И Аран дает огромные преимущества и возможности, надо ими лишь правильно пользоваться. Вся моя жизнь прошла здесь, я знаю тут все, – он властно обвел пространство рукой. – И если есть для меня награда и успех, то они, очевидно, должны быть в этом месте. – Несомненно, сэр, – согласилась Гермиона, уткнувшись в стакан. Берроуза казалось немного развезло и она размышляла, какие темы было бы полезно затронуть, пока он в таком состоянии. – Когда мы посвящаем всю свою жизнь чему-то одному, без сомнения, мы вправе рассчитывать на награду и почести, так будет честно, – заметила она, глядя на него с уважением. – Именно, что честно, девочка моя, именно, – Берроуз поднял палец вверх. – Только политика нашего руководства изменилась, стала несколько странной, – брезгливо поморщился он. – Как же так, сэр? – А что еще можно сказать, если на важные должности берут людей, для которых Аран даже не альма-матер? – возмущение в его голосе было неподдельным. – Это неслыханное святотатство. Гермиона вмиг сообразила, кого он имеет в виду. – Видимо, профессор Снейп и профессор Моубрей давно знают друг друга… То есть, – осеклась она, – у меня сложилось такое ощущение, сэр… Вы же профессора Снейпа имели… – Знают, – процедил Берроуз, и с его холеного лица на миг слетела маска учтивости, оно вдруг стало удивительно хищным. – Я бы сказал, откуда они друг друга знают… – Профессор Снейп наделен также некоторыми административными полномочиями, – вскольз указала она. – Рекрутационная комиссия… – Да, ужасно! – раздраженно фыркнул Берроуз. – И видимо какие-то полномочия по учету и аудиту ингредиентов… Она поняла, что сказала что-то интересное по тому, как его глаза вмиг стали цепкими и сосредоточенными: – Профессор Снейп занимается списанием ингредиентов? – он даже подался к ней вперед со стаканом в руке. – Ох, не знаю, чем именно, сэр, – тут же попыталась отвертеться она. – Но чем-то похожим, да. Берроуз оглядел ее лицо с каким-то новым, скользким выражением. Гермионе тут же захотелось поежиться, но она сдержалась. – Дядя! – голос Броган отвлек их от изучения друг друга. – Ты обещал показать свой сад. Взгляд Берроуза обратился ко второй девушке, тут же став теплым и ласковым. – Конечно, душечка моя, – кивнул он. – Гермиона, хотите взглянуть на мои Трепетливые кустики? – он уже опять смотрел на нее совершенно благодушно. – Они как раз цветут, запах… невероятный. Раз в столетие цветут, между прочим!