Северный ветер больших перемен

“Гермиона, – округлый и аккуратный почерк Джинни Поттер вызвал в Гермионе щемящую ностальгию, – меня, признаться, волнует даже не то, что ты, по всей видимости, самым однозначным образом дала отворот поворот Чарли, – хотя мое сердце разбито, знай!, – а то, что ты оказалась той еще сердцеедкой, а я этого и не знала. Что за Джеймс, прости Господи, Маколифф? Что сталось с загадочным профессором? Ты крутишь роман с двумя мужчинами одновременно? Ох великий Мерлин, как бы я хотела быть сейчас рядом, когда твоя личная жизнь, наконец-то, забила ключом! Я даже ревную к этой Броган, которая судя по всему, тоже пришлась моему братцу по душе: она рядом с тобой сейчас, пока я стараюсь жить, всегда держа в поле зрения туалет. Не могу скрыть, как меня расстраивает, что ты ничем со мной не поделилась. И, Гермиона, будь осторожна! Играть мужскими сердцами может быть увлекательно, но делать это надо с умом. Впрочем, в твоей разумности мне не приходится сомневаться. Всегда твоя, Джинни. P.S. Надеюсь на скорый и развернутый рассказ”. Смех Гермионы отдавал горечью: что же сталось с ее загадочным профессором, в самом деле? А главное, что произошло с ее знаменитой разумностью? Она аккуратно сложила письмо, убрав его в ящик стола и ощущая угрызения совести: если бы Джинни знала, что Гермиона обнадежила Чарльза если не насчет себя, то насчет Броган, просто идя на поводу своего дурного настроения. Хотя… кто знает, может Уизли удастся отвлечь подругу. Вот бы и ее саму что-то могло отвлечь. Или кто-то. Джеймс с этой задачей все же не справлялся, с грустью размышляла Гермиона, пролистывая записи об окклюменции. Каждый раз, когда Гермиона углублялась в их изучение, то обнаруживала для себя что-то новое, заставляющее проваливаться в написанное либо витиеватым острым почерком, либо намного более разборчивым, каллиграфическим. Последний, как она теперь понимала, принадлежал Дамблдору. Вообще времени было в обрез: несмотря на выходные, помимо учебы надо было успеть разобраться с карнавальным костюмом, лежащим сейчас на кровати: следующая неделя обещала быть бурной, сначала Бельтайн, а потом, третьего мая, день Аранского университета. Даже занятия были частично сокращены, чтобы студенты могли вдоволь насладиться празднествами и поучаствовать в разнообразных увеселительных мероприятиях. Например, их юридический факультет устраивал традиционное карнавальное шествие в честь своей покровительницы, Эльфриды Клэгг Каждый студент выбирал какое-нибудь волшебное существо, в которое рядился. Броган решила пойти по пути подчеркивания собственных внешних достоинств, и подготовила для себя костюм изысканной вампирши, признаться, больше в стиле романтизированных персонажей Энн Райс, чем реальной темной нежити. Гермионе, неожиданно испытавшей острый приступ самоиронии, пришла мысль примерить образ корнуэльского пикси. Идея, сначала показавшаяся оригинальной, теперь вызывала тревогу и сомнения. Конечно, Броган уверяла, что студенты сходят с ума, выбирая самые дерзкие и нелепые костюмы. Но все же обмазаться синим, надеть короткую юбку-колокольчик и рожки… Не будет ли она выглядеть просто дурой? Осталось это проверить, примерив взятый напрокат в местной швейной лавке, наряд. В конце концов, если будет совсем ужасно, можно будет трансфигурировать что-нибудь на скорую руку. Костюм состоял из синего бархатного корсета и короткой пышной юбки того же цвета. Гермиона прикоснулась к лицу палочкой, за миг посинев. Водрузив на голову синие рожки, она покрутилась перед зеркалом. В целом было не так уж плохо, она выглядела забавно и мило, как и полагалась бесшабашной студентке на университетском фестивале. Дверь открылась и в комнату зашла Броган. – О боги, – полные губы расплылись в широкой улыбке. – А ты вся синенькая? – она захихикала, подскакивая и задирая короткую юбку вверх. – Вауу… – Броган! – строго прикрикнула на нее Гермиона, одергивая ткань вниз. – Держи себя в руках! – Затейница, – игриво поводила та бровями, ничуть не смутившись – Хорошо выглядишь, мне нравится. Гермиона с облегчением улыбнулась, принявшись стягивать одежду. Вернув коже обычный цвет, она рассеянно провела рукой по грудной клетке, ощущая под рукой старый бледный шрам. Она настолько свыклась с ним, что вовсе перестала вспоминать. На руку здесь было и отсутствие физического сближения с мужским полом: переживать причин не находилось. Однако во время последнего занятия со Снейпом, во время которого он заставил ее долго и нудно изучать вместе с ним воспоминания в Омуте, она кое-что вспомнила. В одном из воспоминаний была сцена: она, совсем еще юная, стонет от боли на больничной койке Хогвартса. Белая школьная рубашка расстегнута до пояса, обнажая простой хлопковый бюстгальтер на почти плоской подростковой груди. Груди, сосуды на которой чернели, наливаясь кровью и грозя вот-вот лопнуть. – Северус! – бледная, чуть ли не плачущая от волнения, мадам Помфри отступила в сторону, пропуская вошедшего в больничное крыло мужчину. – Слава Мерлину, ты пришел. – Ты принес его? – голос второй женщины, Минервы МакГонагалл, звучал нетерпеливо. – Да, Минерва, – низкий тембр странным образом успокаивал, хотя тон его был холодным и резким. – Отойдите, – прошипел Снейп. Они послушались, а он подошел ближе, сосредоточенно водя палочкой по грудной клетке Гермионы, которая продолжала охать и вздыхать от боли, пока под тонкими веками беспокойно двигались глазные яблоки. – Тебе знакомо это проклятие? – голос целительницы дрожал. – Я не смогла определить его. – Долохов, – процедил Снейп с чистой ненавистью. – Как я и понял по твоему описанию, – он опустился перед больничной койкой на колени, водя древком над телом Гермионы, и откупорил крышку мутной бутылки зубами, проливая вязкую жидкость ей на грудь. Дурно пахнущая жижа тут же впиталась без остатка. – Тупые подростки… – Северус! – возмутилась МакГонагалл. – Я не хочу слышать твоих оправданий и поучений, Минерва, – резко оборвал он ее. – Рекомендую тебе отправиться спать, здесь не на что будет смотреть. Поппи, ты можешь заняться остальными больными, я закончу через три часа, – в этот момент он, брезгливо морщась, разрезал ее белье заклинанием, очевидно, чтобы иметь лучший обзор на то, как проклятие продолжает бороться с его методами врачевания. Женщины выглядели взволнованными, но в итоге послушались распоряжений. В первом воспоминании, которое Снейп ей дал, ее передали на попечение целителей из Мунго почти сразу, после того как он сумел лишь слегка купировать приступы. Однако она точно знала, что с этим вариантом было что-то не то. Теперь, сквозь пелену времени и боли, она наконец-то вспомнила все так, словно это было вчера: он был там, он лечил ее, он спас ей жизнь. Он разделил с ней ту ночь, которая оставила ей этот первый, и увы, не последний шрам. Как она могла забыть о нем? Странно было понимать, что после этого случая ничего между ними никоим образом не изменилось. Мучительная, забытая, полустертая ночь. Ей хотелось знать, почему теперь он решил пробудить в ней память об их общем опыте. Случайно, или это своего рода напоминание для нее: пожалуйста, прежде чем судить меня теперь, вспомните о том, что было раньше? Гермиона усмехнулась: если бы он знал, что находить для него оправдания – это ее хобби с ранней юности. – О чем задумалась? – весело спросила Броган. – Брось, выкинь из головы все тяжелые думы: завтра все занятия только до двенадцати, а позже… Ее воодушевленную речь прервал стук в стекло. За окном парил черный филин, в котором девушки безошибочно узнали снейповского. – Опять эта злая птица! – вздрогнула Броган. Гермиона поспешно впустила посланника, тут же спикировавшего на стол соседки, где была раскрытая пачка сырного печенья. – Наглость! – рассмеялась та. – Извини, – пробормотала Гермиона, осторожно подступаясь к филину и отвязывая от его лапы письмо. “Мисс Грейнджер, надеюсь Вы не думаете, что бурные увеселения, коим Вы бесспорно собираетесь предаваться в компании своих бестолковых друзей, как-то повлияют на наш проект? Жду Вас во вторник, в 19:00”. – Чтооо, во вторник? – Броган, заглянувшая ей через плечо, разочарованно протянула, словно обиженный ребенок. – Но во вторник дядя Макс устраивает праздничный вечер. Гермиона лишь пожала плечами, улыбнувшись сама не зная чему. *** В понедельник с утра накрапывал дождь, а небо отливало тяжелым свинцом. – Им придется поколдовать над куполом, – заметила Гёзде за завтраком. – Я слышала, что на Бельтайн принято разжигать огромный костёр, – пояснила она, накладывая себе на тарелку глазунью. – Надо уточнить у Броган, – ответила Гермиона, отпив сока. – Вроде свет выключают во всех домах, оставляя лишь главный костёр на самом высоком холме… – Все верно, – кивнула Броган, присаживаясь к ним за стол. – Жаль, что с погодой так. Обычно звёздное небо в такую ночь выглядит особенно восхитительно. Пара занятий пролетели быстро. Преподаватели не были настроены на серьезный лад, почти не спрашивая на учебные темы и пускаясь в отвлеченные разговоры. Гермиона с ребятами отправились в паб, где они планировали провести время до начала вечерних празднеств. Оказавшись с Пшемыславом за одним столом, Грейнджер не удержалась от того, чтобы метнуть в него злобный взгляд. – Что-то не так? – он улучил мгновение, чтобы задать вопрос шепотом. – Ты как-то странно… – Да что ты? – прошипела она. – Отвянь, Пшемик. – Что случилось? – он нахмурился. – Скажи. Воспользовавшись тем, что Луна и Броган ушли за выпивкой, а Невилл отлучился в уборную, он подсел к ней ближе. – А ты как думаешь сам? – в отвращении скривилась она. – Ты доверил мне свой секрет, и я как видишь, не побежала обо всем докладывать Броган. А ты почему-то решил, что можешь разбалтывать информацию, которую я доверила тебе… – О чем ты? – недоуменно протянул он. – О твоем идиотском походе к Берроузу, конечно же! Пшемыслав хмыкнул, неестественно пожав плечами: – А что такого? Про тебя я ему ничего не сказал, – заверил он, но Гермиона не ощутила облегчения. Берроуз был вполне способен сложить два и два, учитывая ее собственную неосторожность. – Просто хотелось донести до старины Берри, насколько он теперь за бортом… – Пшемыслав! – полупридушанно вскрикнула Гермиона, поражаясь: – Не ты ли мне говорил, как опасно играть в игры с этими людьми? Зачем ты дразнишь Берроуза, вооружаешь его информацией? – Ах вот в чем дело, – усмехнулся Потульский. – Печешься о своем любимом профессоре зельеварения… – Не неси чуши, – произнесла она сквозь сжатые зубы, чувствуя досаду и на себя тоже. В конце концов она не многим лучше него: разболтала Берроузу лишнее, в надежде выудить из того информацию. Да уж, шпион из нее был бы посредственный. – Мне надоело выслушивать твой бред. Снейп просил передать, что такой враг, как он, тебе не нужен. И я склонна с ним согласиться. Веди себя осторожно, если хочешь все исправить… – Ничего уже не исправить, – зло огрызнулся Потульский. – Не неси чуши сама… – он хотел подняться из-за стола, но Гермиона резко перехватила его руку: – Ну тогда просто не зли меня, иначе и Снейп, и вся остальная компания, покажутся тебе ангелами Господними. Потульский кинул на нее гневный взгляд и вырвал руку, двинувшись к барной стойке, чтобы помочь девушкам принести заказ. Когда они вышли из паба, уже вечерело, а дождь прекратился, хотя тучи так же застилали небо. – Пойдемте на Холм, – позвала их Броган. – Скоро начало. Они двинулись к зеленому холму, который местные жители называли Холмом Граинайнех . С прекрасной зеленой возвышенности открывался вид на море и основную торговую площадь острова. Уже собирался народ, всюду стояли палатки с закусками и выпивкой, а музыканты наигрывали веселые мелодии на скрипках, флейтах и волынках. – Я умею играть на арфе, – похвасталась Броган, отпивая пенного напитка, и протягивая Гермионе другой стакан. – Медб типа занялась моим воспитанием, когда я попала к ней. – Неисчислимы твои таланты, Броган, – рассмеялась Гермиона и вздрогнула, когда кто-то приобнял ее сзади, целуя в висок. – Джеймс! – воскликнула она, когда полуобернулась и заметила своего парня. – Гермиона, Броган, – улыбнулся он им. – Я присоединюсь к вашему веселью? – Конечно, – кивнула Грейнджер. – А где все?.. – она посмотрела по направлению, которое указала О’Доннел, чтобы увидеть Невилла и Луну, кружащихся в подобии сета . – Не хочешь потанцевать? – спросил Джеймс, и не смотря на ее отрицательный ответ, уже увлекая ее в общую массу пляшущих. – Давай, это весело. Музыка действительно тут же закружила их, а его руки на талии не давали Гермионе окончательно сбиться, хотя ноги очевидно и не могли попасть в правильные такты. Она чувствовала, как раскраснелось ее лицо и не могла не улыбнуться Джеймсу, ловко удерживающему ее от позорного падения. Музыка замолкла на мгновение, и она, рассмеявшись, все-таки воспользовалась этим, чтобы покинуть стихийно образовавшуюся танцевальную площадку. Маколифф не стал ее удерживать, следуя за ней. Уже стемнело, но весь остальной остров, следуя традиции, был погружен во мрак. Это делало холм похожим на пылающий остров в черном океане ночи. Слышалось, как где-то шумит настоящее море. Покинув танцующих и чувствуя, как от ранее выпитого теперь начала слегка кружиться голова, Гермиона резко повернулась, о чем тут же пожалела: зрение на миг перестало быть четким. Однако прошла секунда и она поняла, чей взгляд интуитивно ощутила на себе: на небольшом расстоянии стояла группа преподавателей, что оживленно переговаривались. Только один человек не участвовал в беседе: профессор Снейп застыл, устремив прямо на нее взгляд, интенсивность которого странно будоражила. Она уже хотела улыбнуться ему, когда Джеймс настиг ее: – Вот ты где, – он встал прямо перед ней, немного загораживая собой профессора. – Гермиона… Его губы быстро захватили ее, но она совершенно не ощутила поцелуя, продолжая наблюдать за Снейпом, лицо которого исказилось гримасой насмешки. – Джеймс, – она мягко отстранилась. – Мне нужно немного покоя, голова слегка закружилась. Если что, я больше не пью сегодня. – Конечно, хорошо, – улыбнулся он, но Гермиона почти не обратила на него внимание, смотря туда, где Снейп наконец-то отвлекся от нее, теперь благосклонно склонив голову к Норме Лайонелл. Гермиона фыркнула, отворачиваясь, и чувствуя себя иррационально расстроенной. – Пойдем, костер, – неожиданно появившаяся рядом Броган схватила ее за руку и потащила в направлении самой высокой точки, огороженной низким каменным забором, в центр которого были навалены поленья и хворост. Пока они протискивались ближе, протрубила волынка, а мужчина и женщина в красивых традиционных одеждах, вышитых золотом и серебром, направили свои палочки, из которых вырвался огонь, тут же занимающийся в алое зарево костра. Брызнули огненные искры, и огромное пламя взметнулось ввысь, лизнув небо. Гермионе вспомнилась Пасха в Корнуолле. – Красотааа, – протянула Броган, переплетая свои пальцы с пальцами Гермионы, и та сжала ее руку в ответ, согласная с такой оценкой. От костра исходил жар и Гермиона почувствовала, как ее волосы начали прилипать к лицу. – Слушай, я немного прогуляюсь, тут очень жарко, – сказала она Броган, отходя. Хотелось немного спуститься к подножию, где морской воздух выигрывал схватку с пламенем и дарил прохладу. Подняв голову к небу, Гермиона с удивлением обнаружила, что тучи расступились и теперь на небо, словно царица, явилась луна. Заглядевшись, она вскрикнула, когда нога соскользнула вперед по влажной ночью траве. Однако ей все-таки удалось упасть без сильного ущерба, если не считать запачканную зеленым одежду. – Грейнджер, – прозвучало насмешливо над ухом. – Уже валяетесь пьяная? – Что? Конечно нет, сэр, – пролепетала она, пока сильная рука сжала ее плечо, помогая подняться на ноги. – Я вовсе не… – Где ваш ухажер? – Снейп заломил смоляную бровь. – Вы на ногах еле держитесь. – Неправда, – уже сердито возразила она, чувствуя, как краснеет. – Там просто стало слишком жарко. Вы сами-то где потеряли мадам Лайонелл, пока спасаете тут нетрезвых гриффиндорок от переломов? Снейпу явно стало весело, и он открыл рот, чтобы ответить, но ее потрясенный вид заставил его умолкнуть. Гермиона и правда оцепенела: серебристый лунный диск пролил свет на зеленую траву холма, прямо туда, где стояла сгорбленная косматая старуха, опираясь на посох и улыбаясь беззубым ртом. Старуха кивнула на Снейпа, качая головой и тихо смеясь, и Гермиона сделала несколько шагов в ее направлении, собираясь окликнуть. – Грейнджер, – рука Снейпа сжала ее локоть, останавливая. Обернувшись, она увидела, что он с подозрительным прищуром наблюдает за ней. – Куда вы? – Там она, – Гермиона мотнула головой в сторону женщины, но тут увидела, что той и след простыл, словно она растворилась в ночном воздухе, как в прошлый раз сделала это в воде ручья. – А, черт… – По-моему вам пора домой, – требовательно сказал он, вглядываясь в ее лицо. – Вы… Она почти не слышала его, ошеломленная. Чувствуя себя совсем дезориентированной, Гермиона положила руку ему на предплечье, отмечая, как странно смотрится ее маленькая ладонь на черном сукне его сюртука: – Простите, сэр. – За что? – За все неприятности, которые доставила, действуя необдуманно, залезая не в свое дело. Она почти ожидала, что профессор высмеет ее и отстранится, и была удивлена, когда он промолчал, стиснув зубы, отчего нижняя часть его лица стала казаться еще более суровой. И видимо она все же слишком откровенно пялилась на него: – Грейнджер! – рявкнул он и тут же отошел назад. – Прекращайте. Гермиона только надеялась, что его слова относятся к ее нелепым попыткам извиниться, а не к чему-нибудь другому, видимо уже вполне очевидному для него. Она бросила еще один тревожный взгляд туда, где стояла бабка, но там по-прежнему больше никого не было. – Вы правы, мне нужно в общежитие, – понуро согласилась она. – Я… – Пусть Маколифф проводит вас. – Я сама могу… – Лонгботтом, Лавгуд! – резко окликнул Снейп Невилла и Луну, которых выцепил своим зорким глазом. – Проводите свою подругу в общежитие. С нее уже хватит. – Да, сэр, конечно, сэр, – закивал Невилл, беря Грейнджер под руку. – Пойдем, Гермиона. – Со мной все в порядке, – фыркнула она, отнимая ладонь. – Профессор Снейп… – она вновь повернулась к нему, собираясь заверить в этом и его, но Снейп уже уверенно пробирался обратно на праздник, рассекая толпу. *** – Ты вчера рановато ушла, – помятая Броган ткнула ее локтем, присаживаясь рядом на широкую скамью под сводами лектория. – Джеймс тебя искал. – Ясно, – пробормотала Гермиона, вытаскивая пергамент и перо из сумки. – Просто немного выпила лишнего, эти танцы, жара… – Луна сказала, что ты была вся перепачкана травой, – заметила Броган, не в силах сдержать зевок. – Поскользнулась. – А Снейп помог тебе подняться? – уточнила она, кидая внимательный взгляд из под полуопущенных, щедро накрашенных тушью ресниц. – Ага. – А что он… – Броган, – недовольно одернула ее Гермиона. – Лекция началась. Занятий и сегодня было мало и они вскоре освободились. Броган предложила пойти в общежитие, чтобы отдохнуть перед вечерним мероприятием. – Я в библиотеку, – помотала головой Гермиона. – Я все равно никуда не пойду, у меня в семь занятие со Снейпом. – Ну вот, – пробурчала Броган. – Может хотя бы на часик придешь? Начало в пять, пойдешь к своему Снейпу прямо оттуда. Ну пожалуйста! В этот раз с нами будут и Невилл, и Луна… Гермиона на миг задумалась: – Ну если не считаешь, что это будет невежливо… – Да ну, брось! Дядя будет рад в любом случае. Я скажу ему, что ты ненадолго. – Хорошо, но мне все равно надо в библиотеку. Да и тебе не мешало бы, сессия уже скоро, – заметила Грейнджер. – Ага, как-нибудь зайду обязательно, – легкомысленно отозвалась Броган. – Все, жду тебя в три у нас, начнем готовиться. Время в библиотеке промелькнуло быстро, и вскоре Гермиона вернулась в их комнату, где Броган уже крутила локоны с помощью специального заклинания. – Что наденешь? – полюбопытствовала она. – Это, – Гермиона бросила на кровать наряд, который сняла с вешалки. Броган приподняла темно-серое платье с перламутровыми застежками вдоль груди за плечики: – Скучновато, – сморщила она нос. – Мне потом идти на занятие, – напомнила Гермиона и пошла в душ. Теплые струи ласкали тело, смывая усталость. Она расслабилась, и мысли ее начали блуждать: что ждет ее сегодня вечером? Наверное, не очень хорошо, что это заботит ее куда больше, чем предстоящие выходные с Джеймсом. Ей бы лучше морально подготовиться к смене природы их отношений. Она постаралась представить Джеймса и его поцелуи, твердость его тела напротив нее, его руки, скользящие по ее обнаженной коже… Пальцы неловко опустились вниз, находя нежную плоть. Но настроиться на нужный лад почему-то не выходило, как и поймать чувство легкого возбуждения, которое она иногда испытывала в его присутствии. Гермиона уже хотела прекратить неудачные попытки довести себя до оргазма, когда гармоничные черты лица Маколиффа перед ее внутренним взором стали грубее и резче, серо-голубые глаза сменились на беспросветно черные, а на бледное теперь лицо упали темные пряди волос. Пугаясь того, что делает, а еще больше шокированная внезапным острым возбуждением, пронзающим низ живота, Гермиона ускорила движение рукой. Между бедер начала быстро скапливаться влага, не имевшая ничего общего с упругими струями воды из душа. Взгляд Снейпа из ее фантазий обжигал тело, а его губы были жесткими и требовательными, даря ей почти болезненные глубокие поцелуи. Его воображаемые жадные прикосновения сводили с ума, и она скользнула внутрь себя пальцем, поворачиваясь к кафелю и пряча лицо в сгибе локтя. – О боже, – прошептала она, чувствуя, как удушливая волна похоти захлестывает ее с головой, и продолжая прокручивать в мыслях раз за разом картину того, как он грубо берет ее прямо на своем рабочем столе. Или еще лучше: он мог бы прижаться к ней прямо здесь, взяв ее сзади... Тихо постанывая, Гермиона достигла разрядки. Ошеломленная, она продолжала стоять неподвижно, тяжело дыша. Какой позор. И зачем она это сделала? В субботу у нее встреча в интимной обстановке со своим молодым человеком, а она кончает в душе, фантазируя о другом мужчине. И о ком? О Снейпе! Что на нее нашло? И что будет, если он увидит это во время их занятий? Прокрутив вентиль до упора, чтобы температура воды понизилась до минимума, Гермиона заставила себя принять ледяной душ, а после, стуча зубами, насухо вытерлась жестким полотенцем. Выйдя из ванной, она поспешно надела платье и наложила на лицо косметические чары, чтобы скрыть следы вчерашней гулянки. Волосы, слегка пушащиеся, были бескомпромиссно стянуты в высокий хвост. – Ну не так уж и плохо, – оглядела ее Броган. – Вырез весьма привлекательный. Только надень лодочки. – Хорошо, – кивнула Гермиона, не чувствуя сил противоречить. Они прибыли к Берроузу одними из первых, и он лично усадил их на диван, тут же распорядившись принести напитки. – Мне простой лимонад, пожалуйста, – попросила Гермиона. – Почему же, дорогая? – весело улыбнулся Берроуз. – Решили встать на путь трезвости? Он тернист и скучен, предупреждаю, – он рассмеялся. – У нее сегодня в семь занятие с профессором Снейпом, – сообщила Броган, отпивая из бокала с вином. – Так что Гермиона сегодня ненадолго. – Мерлин, неужели нельзя было освободить праздничные вечера? – возмутился профессор Берроуз. – Бедная девочка! – Все нормально, – улыбнулась Гермиона. – Жаль только, что не смогу задержаться подольше. Берроуз сокрушенно покачал головой. – Дядя, Гермиона, я сейчас, – Броган поднялась с дивана, оставляя их наедине. Воцарилось молчание, хотя и довольно легкое. Гермиона подумала, что Берроуз уйдет к другим гостям, но тот задумчиво созерцал огонь в камине, слегка сгорбившись в кресле. – Будьте осторожнее с профессором Снейпом, милая, – неожиданно заявил он, кидая на нее обеспокоенный взгляд. – Вы же занимаетесь с ним ментальными практиками? Гермиона кивнула. – Нет ничего хорошего, когда человек с таким прошлым имеет доступ к мыслям молодой девушки, вроде вас. – Профессор Снейп, при всех его недостатках, герой нашей войны, сэр, – она нахмурила брови. – В его прошлом было немало темного, но теперь… – Теперь ничего не изменилось, поверьте, – он понизил голос до шепота. – После того, как я узнал некоторые детали о биографии здешнего вышестоящего начальства, я не смог игнорировать это. И стал неугоден. Но кого-то, как видите, такие вещи не волнуют, поскольку нет ничего надежнее старых уз, скрепленных кровью. – Кровью? Зачем он рассказывает ей об этом? Неужели не понимает, что подобное уже пересекает черту обычного, так сказать, рабочего, конфликта? – Наведите справки, мисс Грейнджер, о новом покровителе профессора Снейпа и ответьте себе на вопрос, нормально ли это, принимать помощь такого человека. Я не смог. Как видите, – он обвел взглядом свою роскошную гостиную, – никто из этих людей не посчитал нужным почтить мой вечер своим присутствием. Но я отнюдь не страдаю от этого, а наоборот счастлив, что избавлен от такой сомнительной чести. Она рассеянно кивнула, чувствуя нарастающее беспокойство. С одной стороны, слова Берроуза не имели для нее веса, не после того, что она узнала о нем. И ей слабо верилось, что он сам узнал о прошлом Моубрея лишь недавно. С другой стороны, ей вдруг стало очень любопытно, чем же именно занимался Моубрей для Волдеморта. Был ли просто агентом влияния, коих по всей Европе у того было огромное количество или… В юности она бы сказала, что все Пожиратели одинаковы, но теперь, по прошествии времени, все же признавала, что была некоторая разница между Малфоями и Кэрроу. Вечер шел своим чередом и наступило время ей покинуть ярко освещенную гостиную. Попрощавшись с хозяином и ребятами, Гермиона вышла на улицу. Быстро дойдя до факультета зельеварения, она зашла во внутрь. В здешних коридорах царила тишина, никто по всей видимости не хотел тратить первые майские дни на работу. Никто, кроме Северуса Снейпа. Она постояла несколько секунд перед дверью, впервые за долгое время не решаясь постучать. Однако дверь неожиданно отворилась: – Проходите, – дернул головой Снейп, выглядя утомленным. Его фигура в черном резко выделялась на фоне теплого света, льющегося из комнаты. – Довольно сопеть под дверью. Гермиона, потупившись, протиснулась между ним и дверным косяком и засеменила к рабочему столу. При виде этого когда-то вполне невинного предмета мебели ее накрыла волна горячего стыда. – С вами все в порядке? – хмуро спросил он, проходя за ней и садясь в свое кресло. – Выглядите странно. Гермиона подняла на него взгляд, стараясь говорить беспечно: – Конечно, сэр, – пожала она плечами. – Все хорошо. – Вы начали принимать зелье? – Приняла сегодня первую порцию. – Хорошо, – кивнул Снейп, сцепив руки в замок перед собой. – Итак, дайте теперь мне свое определение легилименции, мисс Грейнджер. Она задумалась на некоторое время, благодарная, что он не подгоняет ее. – Легилименция, это искусство интерпретации, сэр. Снейп выглядел почти удовлетворенным: – Верно, – кивнул он. – Без сомнения, в первую очередь это умение интерпретировать, а вовсе не чтение мыслей, как называют это некоторые идиоты. Вы понимаете отличия мысли от воспоминания? – Мысль – результат нашего мышления, сэр. То, что происходит из нашей оценки действительности. Воспоминания передают… лишь чувственную, зримую сторону вещей. – Мысли запутаны и обрывочны, воспоминания лишь отпечатки событий, и на основании этого хаоса легилимент должен вынести объективное суждение. Скажите, чем окклюменту проще управлять – картинкой, или такой тонкой материей, как мысли и чувства? – Картинку можно заблокировать и исказить, сэр. Мысли… наверное тоже можно изъять или изменить, но думаю, это куда более тонкая работа. – Правильно, – на дне сумрачных глаз засветилось что-то, слабо напоминающее одобрение. – Но надо помнить и о том, что немногие легилименты могут работать на уровне мыслительных и эмоциональных процессов. Многие именно что просто просматривают картинки. Сейчас я хочу показать вам, как легко затруднять поиск нужного воспоминания, если оставить для легилимента лишь зрительные образы или дать почувствовать ложные эмоции. Задайте мне вопрос, а я покажу воспоминание, с которого вам было бы легко перейти на нужное, если бы вы имели подсказку в качестве моего отношения к происходящему. Гермиона неуверенно подняла древко, не до конца определившаяся, какой вопрос задать: – Как Гарри узнал, что вы живы? Глаза напротив вспыхнули насмешкой, а в следующее мгновение она оказалась между министром Шеклболтом и рассерженной Минервой МакГонагалл. Кингсли пытался говорить в увещевательной манере: – Минерва, при всем уважении, но я не могу дать делу ход, если вы не дадите мне вразумительных объяснений. Человек числился без вести пропавшим год, а теперь как ни в чем не бывало восстал из мертвых. – И ты решил держать его в Азкабане, в качестве меры давления? –глаза за стеклами очков сверкнули сталью. – У него орден Мерлина, Кингсли! – Который ты заставила присудить ему, надавив на необходимость почтить память павшего, – ухмыльнулся Шеклболт. – Готовила почву? Едва ли я назначил бы его человеку, скрывающемуся от закона. – Он не скрывался от закона, а оправлялся от травм, вдали от твоих псов. – Минерва, – Кингсли вернулся за стол и устало потер глаза. – Ты считаешь меня врагом? МакГонагалл поджала губы: – Нет, конечно. – Я правда хочу помочь, но признаться, не готов столкнуться с последствиями общественного резонанса. Не уверен, что я смогу защитить его, если он восстанет из мертвых во всем своем слизеринском блеске и славе, – Шеклболт издал короткий смешок. – Люди в Британии, знаешь ли, с некоторых пор недолюбливают внезапно оживших темных магов. – Приведи его сюда, – повелела Минерва. – Я хочу лично убедиться, что с ним все в порядке. – Ты стала так заботлива, – заметил Кингсли. – Никогда не замечал за тобой такого материнского к нему отношения. – Возможно, у меня просто есть совесть. Ну давай же, не заставляй меня ждать. Кингсли махнул кому-то рукой и в ту же минуту скрытая дверь в его кабинете скрипнула, отъезжая в сторону. Двое авроров ввели в комнату худого черноволосого мужчину, руки которого были в наручниках. Снейп не выглядел слишком изможденным, однако печать усталости казалось навсегда пристала к его чертам. – Северус! – Минерва подалась навстречу. – Как с тобой обращаются? – Все хорошо, Минерва, – Снейп покачал головой, будто давая ей понять, что не стоит делать резких движений. Гермиона попыталась уловить обрывки его эмоций, но он был полностью закрыт. – Садись, Северус, – министр махнул рукой на одно из кресел. – Мы тут с Минервой думаем, как сделать лучше для всех… – МакГонагалл фыркнула и он на секунду прервался, раздраженно взглянув на нее. – Она убеждает меня, что ты готов вернуться в наш мир. – Очевидно, – протянул Снейп. – Иначе зачем еще мне было приходить к тебе. От Снейпа волнами исходило презрение. Складывалось ощущение, что он, как минимум, сильно недолюбливает Шеклболта. – Да, и сделал это в интересной манере: проник в мой кабинет ночью. – Но ты ведь был на месте, – пожал плечами Снейп. – Мне не хотелось создавать шумиху, ты должен быть благодарен за это. – Это проникновение в Министерство магии, со взломом. – Едва ли можно было назвать это взломом, – скривился Снейп. – Признаться, я был шокирован, что вы не поработали над системами безопасности более тщательно после того, как здесь целый год хозяйничали Пожиратели смерти. Он кинул наигранно удивленный взгляд на Минерву, которая напротив делала страшные глаза, очевидно призывая его быть повежливее. – Я теряю терпение, Северус, – Кингсли грозно нахмурил брови. – У меня не так много вариантов, как поступить с тобой и ты заставляешь меня задумываться о наименее приятных из них. Дело можно отправить на пересмотр в связи с вновь открывшимися… Гермиона ждала, когда появится Поттер, осознавая тщетность своих ожиданий. Воспоминание очевидно было не об этом, хотя и близко, но его выхолощенность, почти полная стерильность, не позволяли ей зацепиться и раскрутить воронку дальше, как она иногда делала это раньше. Люди в кабинете продолжали спорить, и как бы ей ни было интересно происходящее, Гермиона понимала, что это лишь уловка, призванная задержать ее. Уже ощущалось, что сцена подходит к концу, и вскоре она просто вылетит из его сознания ни с чем. Нервничая, что бездарно проваливает задание, она ухватилась за единственную эмоцию, которая исходила от него – пренебрежение. Реальное или наведенное, это было достаточно сильное чувство. Возможно чему-то она действительно научилась, потому что Снейп дрогнул, видимо, не ожидая такого напора и хватки. Мир закружился, и в следующий миг перед ней предстала сцена в кабинете Дамблдора: – А моя душа, Дамблдор? Моя? – гнев в его голосе мешался с отчаянием. Мудрые старые глаза Дамблдора смотрели спокойно и это его самообладание доводило до бешенства. Жестокая обида, ощущение ненужности, ощущение, что им пренебрегли. Снейп резко дернулся, готовый выкинуть ее из своей головы, но она успокаивающим жестом провела по возникшей ряби, не теряя хватки. Странно оцепеневший, он остановил попытки. Картина изменилась: худая, вся какая-то тусклая женщина с бледным длинным лицом и черными глазами суетится у старой плиты на обшарпанной кухне. – Эйлин! – ревет грубый мужской голос откуда-то сверху. – Эйлин, черт бы тебя побрал… Она видит мир каким-то искаженным, словно смотрит на все снизу вверх. Тобиас Снейп, крупный высокий мужчина, с хищным профилем и песочными волосами спускается на кухню. – Где чистые рубашки? – Я вчера не успела. На худом лице слишком знакомо заходили желваки. Она чувствует страх, не свой – чужой, страх мальчика, забившегося в угол на кухне. – Твою мать, – сплевывает мужчина. – Нихуя не успеваешь, как обычно. Чем ты занята целыми днями? Где обед? Я голодный, как собака, – хмуро спрашивает старший Снейп. – Сейчас будет, – шепчет женщина и суетливо ставит на стол нечто серое и неаппетитное. – Я… – Опять помои, – морщится Тобиас, но начинает ковыряться в щербатой тарелке. – И почему другие жены умудряются на ту же зарплату нормально вести хозяйство? Еще и работают сами. Его жена не отвечает, поджимая тонкие губы, и красноватый взгляд мужчины начинает блуждать по убогому помещению. – Почему этот сопляк вечно торчит подле тебя? Все нормальные мальчишки гоняют мяч на улице. – Он… – начинает Эйлин и впервые на ее лице нечто похожее на подлинную эмоцию: обида. – Пошел отсюда, – рычит Тобиас, сжимая кулаки. – Не мозоль мне глаза. Эйлин открывает рот, явно желая вступиться за сына, который поспешно вскакивает на ноги, а на его бледной коже проступает гневный румянец. Мать кидает быстрый взгляд сначала на него, потом на мужа. Какая-то стремительная мысль на ее лице быстро гаснет и она обращается к Северусу, стараясь говорить непринужденно: – Сынок, иди погуляй на улицу. На лице Северуса мелькает острая обида, которую он тут же прячет, прежде чем уйти. Вечером мать, крадучись, идет в его комнату, такую же серую и неприглядную, как и все остальное в доме, садится на ветхое покрывало. – Как ты, Северус? – она кладет руку на худое плечо сына, сжимая его. – Хороший день? Снейп поворачивается на спину, черные глаза горят возмущением: – Почему ты всегда на его стороне? На его стороне никогда никого нет. Тупое, ноющее разочарование, в первую очередь, разочарование в себе, не дает вздохнуть полной грудью. Гермиона ощущает, как реальный Северус начинает паниковать, не в силах контролировать свои эмоции, которые, взяв за основу самую первую, явно им измененную, она все же смогла ухватить и теперь раскручивает подобно запутанному клубку. Возможно она жестока, но жестокость в ее случае лишь броня более глубокого желания, желания понять и помочь. И ему кажется приходится подчиниться ее страстному натиску. Тем временем разочарование приняло образ другой женщины, точнее девушки, совсем юной и рыжей. – Северус, – говорит Лили Эванс, стоя на перроне Кингс-Кросс, – я поеду с Марлин и Мэри. Но я зайду к тебе, хорошо? – зеленые глаза смотрят по-доброму, а изящная рука так ласково проводит по его плечу. Снейпу лет пятнадцать, он уже высок и мучительно неловок, на худых щеках пара подростковых прыщей. Взгляд, которым он провожает Лили, выражает тоску и ожесточение, горькое чувство поражения. Гнев и ярость разрывают его сердце, когда смеющиеся Джеймс Поттер и Сириус Блэк легко посылают одно атакующее за другим. Петтигрю стоит на стреме, а Люпин качает головой, однако держит палочку наизготовку, чтобы в случае чего подстраховать друзей. Им всем явно очень весело, по крайней мере до тех пор, пока на щеке Блэка не заалел глубокий порез. – Что за черт?! – потрясенно вскрикивает Блэк, отнимая окровавленные пальцы от лица и в тот же миг оказывается подвешенным к потолку. Поттер, вскидывающий свое древко в защиту друга, тоже оказывается повержен. Все идет гладко, но заклинание Люпина гасит его сознание. На секунду он почти выкидывает ее из своей головы, но она мысленно тянется к нему, обвивая его словно плющ, не отпуская, принуждая его раскрыться… Она чувствует его ярость и обреченность. Обреченность, это все что он испытывает, сидя на холодном полу перед башней Гриффиндора, где только что Лили отвергла все его попытки примириться. Самое паршивое, что он и вправду не готов отказаться от задуманного. Он нищий полукровка, и если не сможет подняться с того дна, которое называется его жизнью, Лили первая никогда не снизойдет до него по-настоящему. Она принадлежит миру красивых, приятных, ярких вещей, или по крайней мере стремится туда. И когда у него будет достаточно власти, чтобы она наконец-то взглянула на него как на мужчину, так, как она смотрит на этого слизняка Поттера всякий раз, когда думает, что никто не видит, тогда он наконец почувствует удовлетворение. А пока он ничего не достоин, не то что ее. Несмотря на амбициозные планы, это лето после шестого курса проходит в тягостном ожидании: Мальсибер не спешит знакомить его с Темным Лордом. Северус проводит дни и часть ночей работая на кухне в местном кабаке. Это самое грязное дно, которое он когда-либо видел, полное отбросов и объедков, от которых его тошнит. Пару раз он встречал на улицах Лили, еще больше похорошевшую и веселую. Делающую вид, что не замечает его. Никто не замечает его, даже мать, в последнее время пристрастившаяся к бутылке на пару с отцом. Сидеть в тени, сидеть так, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания: вот его стратегия на этих сборищах моралистов и неудачников, коим является Орден Феникса. Все они тяготятся его присутствием и он убеждает себя в том, что и он презирает их. Желудок сводит судорогой, он давно ничего не ел, вымотанный бесконечными аппарациями между Хогвартсом, пристанищем Лорда и Гриммо, вымотанный постоянным страхом провала. Когда все заканчивается, этот бесконечный обмен колкостями или вовсе почти откровенными оскорблениями, между ним и Блэком, а иногда и между ним и Муди, он выскальзывает в темный коридор, в надежде незаметно аппарировать к себе, где его ждет камин и бутылка Огдена. Подальше от всех этих совершенно равнодушных к его страданиям людей. – Северус! – слышит он женский голос. – Куда ты, не останешься? – Молли выглядит искренне озабоченной. – Как обычно, – вздыхает она и протягивает ему узелок. – Возьми, я собрала тебе ужин, – он хмурится, подбирая слова для вежливого отказа: – Возьми же! – недовольно напирает она. – Совсем худой. Снейп вздрагивает, внезапная сопричастность чему-то ощущается почти болезненно. Перед глазами появляется бледное, худое лицо матери. – Благодарю, Молли. Некогда стремление принадлежать чему-то большему привело его к ногам Темного лорда, еще бесподобно красивого, властного, харизматичного лидера. Оно же в итоге оставило его здесь, в темном, пропахшем старьем коридоре чужого дома, принимать из рук сердобольной пухленькой женщины ужин. Гермиона идет за Снейпом по этому коридору, едва поспевая за его стремительными движениями, чуть ли не хватая его за подол мантии, цепляясь за руки. Он более не в силах убегать от нее. – Северуссс, – в красных щелках глаз блестит довольство. – Я рад тебе, мой верный слуга, – Волдеморт воспаряет к нему навстречу, поднимаясь из кресла. Костлявая рука почти мертвеца ощутимым грузом ложится на плечо. – Как мало умных людей подле меня, Северус. И как же я ценю, что ты один из них. По углам изысканной гостиной, в которой они находятся, слышатся подобострастные шепотки. Люди вокруг готовы согнуться пополам в почтительных поклонах. Как это отличается от презрения, коим его потчуют на Гриммо! И точно также ему осточертело. Уже давно осточертело. Обсуждение дальнейших планов – нападения на этот долбаный мост!, – оставило его совершенно без сил, а еще надо отчитаться перед Альбусом. Он уже давно чувствует себя за гранью. Ежедневная, если не сказать ежечасная, необходимость поддерживать ментальный щит оставляет его странно-отрешенным, отрезанным от чувств, эмоций, мира. Словно сама его личность постепенно уходит в небытие. Не помогает даже образ Лили, к которому он стал возвращаться снова и снова в последнее время, чувствуя болезненную необходимость бередить рану. Как человек, который после аварии перестал ощущать конечность, постоянно испытывает желание трогать ее, пусть даже оставляя синяки. – Круцио! – милость Темного Лорда очень непостоянна. Боль выворачивает кишки, заставляя его на миг чувствовать себя удивительно, парадоксально живым. Он благодарен этой боли, дарующей искупление. Но Дамблдор видимо считает, что ему может не хватать мотивации, потому что его душеспасительные беседы стали длиннее и патетичнее, еще больше про глаза мальчишки, про то, что сортировка проходит слишком рано и про то, что настоящая любовь есть свет, способный победить все. Северус с трудом выносит эти стариковские бредни, ведь он знает, что любовь это боль. И когда он вызывает своего Патронуса в кабинете директора, и изящная лань несется вскачь по помещению, он чувствует именно это – ужасную, разрывающую сердце боль, и он рад ей как никто, и надеется, что она будет с ним всегда, чтобы он мог черпать из нее силу идти дальше, иначе единственное, что его ждет – это пустота и забвение. Гермиона чувствует головокружение, лавина чужих мыслей, образов, воспоминаний, чувств и эмоций подхватывает ее и несет, угрожая разбить об острые скалы чужого гнева, который она ощущает. Ее вышвыривают из его сознания с такой силой, что она отлетает к противоположной стене, болезненно приземляясь на пятую точку. Поспешно вскочив на ноги, Гермиона понимает, насколько сильно дезориентирована. Ее отрезвляет только болезненный стальной захват на собственном запястье. – Вон отсюда, Грейнджер, – лицо Снейпа очень близко и он в бешенстве. На ее щеку брызгает чужая слюна и она поспешно вытирает ее. – Чтобы я больше вас не видел. Он тащит ее к двери, как тряпичную куклу, но по дороге она оживает, начиная упираться: – Нет, стойте… Сэр, подождите! Она изворачивается в его руках, прижимая руки к его груди: – Я ни в чем не виновата! Лицо Снейпа, напоминающее хищную маску, бледнеет от гнева, такое впечатление, что с ним вот-вот может случиться удар: – Не виноваты? Нет? – задыхается он, встряхивая ее за плечи так, что ее голова слегка мотается из стороны в сторону. – Точно?! Разве я не дал вам четкого указания, что вы должны сделать? Отыскать ответ на заданный вами же вопрос, не имея подсказки в виде моих эмоций. А что сделали вы, маленькая дрянь?! Гермиона часто моргает, ненавидя себя за выступающие слезы. – Это вышло непреднамеренно. Неужели вы считаете, что я действительно могу… Что у меня бы получилось… – она спрятала лицо в ладонях, качая головой, и вновь посмотрела на него помутневшим взглядом: – Послушайте, сэр. Ваше поведение непрофессионально. Если вы не можете ставить от меня щит, это едва ли моя вина. И я не отрицаю, что не справилась с задачей! – поспешила добавить она, видя, что он вновь свирепеет. Снейп молча рассматривает ее лицо, не отрываясь. – Вы отвратительны, Грейнджер, – издает он судорожный длинный вздох. “А вы истерик”, хотела буркнуть она, но конечно вовремя прикусила язык. – Я не виновата… – Не виновата, не виновата, – передразнил он с отвращением, вновь возвращаясь за стол. – Эта ваша любимая шарманка уже порядком надоела. Вы ни в чем никогда не виноваты, но всегда виновны. Она кинула на него взгляд исподлобья, все же решаясь задать интересующий ее вопрос: – Почему у меня получилось, сэр? В смысле, проникнуть в ваши воспоминания. И не в первый раз. Он скривился. – Потому что… – голос дрогнул и он прочистил горло, отвечая с раздражением: – Откуда я знаю, Грейнджер! Вы настоящая аферистка: сначала вызываете у человека доверие, а потом как уж проскальзываете туда, где вас быть не должно. – Доверие, сэр? Это вы про технику, которую мы оба использовали в самом начале? Спешу заметить, что вы действовали гораздо грубее. Я всего лишь не скрывала от вас своего дружелюбия. Сначала, на первых наших уроках, я вся тряслась и сжималась, от чего после занятий мне становилось совсем плохо, это все напоминало экзекуцию. А потом я решила: ну почему нельзя воспринимать вас как … собеседника в моей голове, что ли. Проявить гостеприимство, – она послала ему робкую улыбку, на которую он не ответил. – Я же хорошо к вам отношусь, искренне. Я прочитала некоторые описания техник, и, ну… – Ладно, я все понял, – резко прервал он ее. К его лицу постепенно возвращалось обычное сдержанное выражение, глаза больше не полыхали огнем. – Вы ужасно болтливы, мисс Грейнджер. Знайте, что сегодняшний урок я вам не засчитаю, с задачей вы не справились. – Хорошо, сэр, – пожала она плечами. – Я могу идти? Снейп взмахнул рукой, уже открывая перед собой какие-то документы. – Сэр, – она неуверенно замялась на месте. – Вы все еще здесь? – недовольный взгляд исподлобья ясно говорил ей не тратить более его время и убираться. – Я хотела заверить вас… В том, что… В том, что я увидела сегодня, не было ничего плохого. Я… – Ничего плохого, кроме минут моей позорной слабости? – тон его голоса стал опасно тихим. – Вы явно не в себе, Грейнджер. – Никакой слабости, сэр. Тем более позорной, – уверенно возразила она. – У каждого из нас есть темные минуты. Вы видели многие из моих. Вы не виноваты, что ваша жизнь была такой, какой была… – Опять эти глупые рассуждения о том, в чем вы не разбираетесь, – он устало вздохнул, откладывая бумаги в сторону. – Я уже говорил вам, кто я. – Пожиратель смерти? - скептически уточнила она. – Именно. – Глупости. Если бы людей определяли ошибки их юности… – Я наперед знаю, что вы хотите сказать. Альбус Дамблдор с вами бы не согласился. – И где теперь Альбус Дамблдор? – фыркнула она, приподнимая бровь. – Где теперь Том Риддл? Где-то там, а вы вот здесь, живой, – он смотрел на нее слегка удивленно, но не прерывал, и она осмелела: – Меня скорее тревожит ваша связь с профессором Моубреем, чем… – Вас тревожит? Моя связь? – Снейп недоверчиво фыркнул. - Идите отсюда, Грейнджер, пока я вновь не вышел из себя. Не решаясь более искушать судьбу, она все же покинула его кабинет. *** На следующий день занятия были полностью отменены. С самого утра все только и говорили о предстоящем шествии. Студенты юрфака примеряли костюмы и наносили грим. – Почему у нас нет такой традиции, – задумчиво протянула Луна. – Я бы нарядилась морщерогим кизляком. – Не сомневаюсь, – рассмеялась Гермиона. Погода стояла чудесная, и когда все высыпали на улицу, заиграла волынка и ударили барабаны, Гермиона почувствовала легкость и подъем. Нелепый костюм больше не смущал ее, вокруг были люди в еще более вычурных нарядах. – Отлично выглядишь, – рядом шел Джеймс в костюме сфинкса. – Ты тоже, – улыбнулась Гермиона. Броган где-то раздобыла помпоны, и теперь махала ими во все стороны. Шествие началось от ворот университета и должно было закончиться на главной площади, откуда студенты, выстояв торжественную часть с гимном, должны были разойтись по пабам. Когда все выстроились в ряд и заиграла торжественная музыка, Броган пихнула ее в бок: – Быстрее бы. Охота веселиться. – Я если что не пью пока, – сообщила Гермиона. – Лекарство, – пояснила она, видя удивленный взгляд. – Понятно, – вздохнула та. – Станешь совсем трезвой. Гермиона посмеялась над этим таким ирландскими замечанием. – Идемте в “Камбалу”? – предложил подошедший к ним Невилл, после того, как все закончилось. – А мы что, даже не переоденемся? – удивилась Гермиона. – Ну вообще-то юристы по традиции идут праздновать прямо так, – ответила Броган. И правда, все кто учился на их факультете пошли гулять, не избавляясь от костюмов и грима. – А чем тебе мешает? – спросила она, клацнув своими вампирскими клыками. - По-моему супер. – Да без разницы, в принципе. Сидеть трезвой в компании подвыпивших людей оказалось довольно утомительно. Краем глаза Гермиона заметила, что Броган повисла на подошедшем к ним Потульском и было очевидно, что возможно этим вечером их отношения могут сдвинуться с мертвой точки. Она покачала головой, немного сожалея о том, что Чарльз по всей видимости слишком долго собирался с письмом. – Ждешь выходных? – жарко прошептал ей на ухо Джеймс. – Я в нетерпении. – Я тоже, – улыбнулась Гермиона, с огорчением понимая, что почти не задумывалась об этом. Вместо этого к ней вернулись мучительные воспоминания о ситуации в душе. Как хорошо, что Снейп не полез к ней в голову на прошлом занятии, хоть оно и прошло не совсем удачно. Чувство стыда вновь посетило ее, заставляя краснеть. – Тебе жарко? – уточнил Джеймс. – Да, знаешь, я выйду на пять минут, подышу воздухом. Она выскользнула из-за стола, направляясь к двери. Там на крыльце толпился народ, кто-то курил, а кто-то просто стоял рядом. Гермиона прислонилась к стене, наблюдая за праздношатающимися. Неожиданный знакомый силуэт привлек внимание. Снейп шел под руку с Нормой, и она должна была признать, что они смотрятся довольно эффектно: оба высокие, она сверкающий блонд, а он чернильная тьма. И все же, что у них может быть общего? Она такая красавица, и, честно говоря, не похожа на интеллектуалку. Гермиона вздохнула. В этот момент Снейп повернул голову, безошибочно ловя ее взгляд, почти как тогда, на холме в Бельтайн. Также как и тогда ей стало неловко за свой внешний вид. Одному богу известно, как смотрелся и без того нелепый костюм сейчас, после столького времени. Профессор хмыкнул и отвернулся. Гермиона вернулась в бар. *** Выходные приближались со скоростью Хогвартс-экспресса и Гермиона понимала, что совсем к ним не готова. Улыбки Броган и ее приподнятое настроение вызывали злость, и еще почему-то очень болела голова. – Ты сегодня не вернешься, да? – уточнила подруга. – Видимо. – Поняяятно, – Броган улыбнулась. – Что понятно? – резковато уточнила Гермиона. – Ничего, – рассмеялась О’Доннел. Мерлин, спаси ее от этих глупых людей. В раздражении Гермиона запихнула книги, которые ей могли понадобиться, в сумочку с незримым расширением. Натянув джинсы и свитер, она уже собиралась выйти из комнаты. – Ты так пойдешь? – Броган округлила глаза. – У тебя же романтический уикенд. – Пофиг, – пробормотала Гермиона. На улице ее уже ждал Джеймс, отвратительно довольный и галантный. – Добрый день, Гермиона, – он поцеловал ее в щеку. – Пошли? Они отправились в путь, во время которого он пытался развеять ее ненавязчивой болтовней. Чувствуя признательность за его усилия, Гермиона старалась отвечать максимально доброжелательно. Боль в висках пульсировала, несмотря на выпитое зелье. Гостиница, которую он выбрал для них, – надо признать, что выбор был невелик, – представляла собой двухэтажный коттедж в викторианском стиле и считалась лучшим отелем на Инишрунде. Учтивый администратор выдал им ключи. Номер был чудесный, светлый и чистый, и состоял из двух комнат, гостиной и спальни, а также замечательной, просторной ванной. Широкая кровать с голубым балдахином, свежие фрукты и бутылка шампанского в ведерке со льдом на низком столике, прекрасный вид из окна… – Тебе нравится? – уточнил Джеймс, выглядя самодовольным. – Да, – честно ответила она. Конечно, что здесь могло не понравиться? И за ней мало кто так обстоятельно ухаживал. Джеймс ловко откупорил бутылку. – Мне нельзя алкоголь, – поспешила сказать она виновато. – Я знаю, ты говорила. Оно безалкогольное, – он протянул ей бокал. – Я приобрел у маглов. Она была польщена такому вниманию. Они чокнулись, вкус оказался на удивление приятным, почти идеальный брют. Руки Джеймса быстро оказались под ее свитером, поглаживая и притягивая к себе. Он затянул ее в томный поцелуй, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Однако головокружение, которое она испытала, было не связано со страстью. Отодвинувшись, Гермиона виновато улыбнулась. – Я тороплюсь? – Джеймс засмеялся. – Просто ты такая сексуальная, – выдохнул он, целуя ее шею. Гермиона постаралась расслабиться, прикрыв глаза. Как по мановению палочки перед ними встало мрачное лицо профессора Снейпа. С усилием, она прогнала этот образ. Джеймс тем временем уже стянул с нее свитер, а следом и бюстгальтер. Взгляд жадно заскользил по груди. – Очень красиво, – сказал он, а его руки накрыли полушария. Гермиона чувствовала себя странно отключенной от происходящего. Где-то на подкорке сидела мысль о том, насколько все неправильно. Но почему-то не было сил изменить ситуацию. В конце концов, что она теряет? Она представила, как мать недовольно цокнет при таком ее заявлении. Миссис Грейнджер всегда учила ее относиться серьезно к таким вещам. Но теперь Гермиона почему-то с трудом могла понять, что в этом всем, в ней самой, может быть такого ценного? Никому она толком и не нужна, ей уже двадцать один год, и почему бы не… Внезапная тошнота заставила ее отпрянуть. – Что такое? – голос Джеймса прозвучал недовольно, но он быстро сгладил это впечатление, заботливо добавив: – Гермиона? – Ничего, ничего, все в порядке. Я… – собственная частичная обнаженность вдруг показалась такой пошлой и неуместной. Чувствуя себя утопающей, она схватилась за соломинку: – Знаешь, что-то мне дурновато. Я, наверное, съела что-то не то. Не против, если я прогуляюсь до аптеки, может быть немного подышу воздухом? Возможно Джеймс бы разозлился, но она звучала довольно расстроенно. – Нет, но давай я схожу с тобой, – он поднялся на ноги, пригладив волосы. – Не стоит, – поспешно ответила она. – Я ненадолго. Ты пока отдыхай. Она суетливо оделась и не решаясь поднять на него глаза, покинула номер. На улице ей действительно стало легче, сознание прояснилось. Гермиона задумалась над своим состоянием. Должно быть это последствия зелья. Если это так, то ей остается только ждать, пока это пройдет и соблюдать покой. Стоило вернуться в гостиницу и сообщить об этом Джеймсу, возможно сегодня не лучший день для физических нагрузок. Решив дать себе немного времени, чтобы собраться с духом, она зашла в книжный. Между книжных стеллажей ее всегда настигало чувство комфорта. Небольшой магазин встретил тишиной, приятной полутьмой и любимым запахом типографии. Прохаживаясь между полок, Гермиона размышляла о том, что ей делать с Маколиффом дальше. Облегчение, которое она испытала, как только у нее появился довод, чтобы избежать событий этого дня, дало Гермионе окончательно понять, что между ними ничего не работает. Тяжело было признать, что она повела себя настолько некрасиво. Еще одно позорное пятно в ее биографии. Теперь только и остается, что прятаться в книжной лавке, как и положено настоящему книжному червю. Но что ей было делать? Вернуться и дать ему из соображений хорошего тона? Она фыркнула. Входная дверь тихонько скрипнула. – Добрый день, мистер Маклин. Мой заказ прибыл? Гермиона замерла и чертыхнулась. Не узнать этот низкий тембр было невозможно. – Все на месте, профессор Снейп, в лучшем виде, как и всегда. – Тогда прошу подготовить к оплате, а я пока пройдусь, посмотрю ваши новинки. Гермиона замерла, понимая, что находится в ловушке. И действительно, не прошло и нескольких секунд, как Снейп вырулил в ее отсек. – Мисс Грейнджер, – он ухмыльнулся. – Прячетесь? – Вовсе нет, сэр. Просто изучаю книги. – Разве пикси умеют читать? – шутливо удивился он, очевидно пребывая в хорошем настроении. – Я думал, они только чинят беспорядки. Она тихо рассмеялась: – Они могут быть опасны, сэр, могут похищать людей. – Да, весьма нахальные создания, – согласился Снейп, держась к ней довольно близко. Или это диктовало маленькое пространство магазина? – Вы тут одна или с кем-то? – неожиданно спросил он, не сводя с нее глаз. Она здесь одна? Ну положим, здесь одна: – Одна, сэр. Тусклый свет оставлял его лицо неясным, и она не могла разобрать его выражение. Пахло книжным магазином и мужской туалетной водой, а еще чем-то особенным – запах дождя, чернил, пергамента и черного чая. Она подняла голову, чтобы яснее вглядеться в эти резкие черты. Внезапно сильнейшая боль взяла ее голову в тиски. Даже при плохом освещении она увидела, как лицо Снейпа из загадочного стало встревоженным. – Мисс Грейнджер, что с вами? Она бы и рада была ему ответить, заверить, что все с ней в порядке, что не стоит беспокоиться о ней, но предательское сознание гасло, ноги становились слабее, а пол – ближе.