Северный ветер больших перемен

Контраст между душным зноем волшебной части Мельбурна, куда они прибыли, перенесясь с помощью портала и нескольких каминов в миграционный центр на пересечении Ла Троб и Рассел стрит, и прохладным лобби отеля “Единорог” был настолько разителен, что у Гермионы было стойкое ощущение, будто ее кожу обожгло жидким азотом. Снейп рядом выглядел совершенно измученным, хотя для разнообразия был одет в легкие хлопковые брюки темно-зеленого цвета и серую рубашку. – Ты говорила, что здесь сейчас весна и жары не будет, – скривился он, опираясь на добротную стойку из полированного до блеска темного дерева. – Это Мельбурн, тут погода меняется каждые пол часа, – она смущенно улыбнулась и заискивающе добавила: – Совсем как в родной Британии. Снейп снисходительно приподнял бровь, и молча последовал за служащим, закончившим процедуру оформления, и теперь готовым сопроводить их до номеров. Лифт в викторианском стиле дернулся вверх. Ее поселили в соседнем от Северуса номере, и оставшись одна, Гермиона занялась увеличением своего скромного багажа. В номере царил ненавязчивый уют: двуспальная кровать, застеленная бежевым покрывалом, манила прохладой сатиновых простыней, большое окно открывало вид на набережную, бар блестел начищенным стеклом, а элегантное плетеное кресло у окна казалось очень удобным. Проверив ванную, она с удовлетворением обнаружила, что та оборудована по современным стандартам, белая и сияющая чистотой. Не в силах более сопротивляться, Гермиона поспешно скинула одежду на пол, становясь под упругие струи воды идеальной комнатной температуры. Выйдя из душа, Гермиона призвала из раскрытого чемодана новое белье и тонкий халат, и едва успела его накинуть, как услышала аккуратный стук в дверь. За порогом стоял Снейп, чьи влажные черные волосы облепили шею и скулы. На нем были те же самые брюки и свежая белая рубашка, закатанная до рукавов так, что обнажались серые очертания метки, а расстегнутый ворот позволял увидеть бледные полосы шрамов на горле. – Я пройду? Гермиона поспешно шагнула в сторону, пропуская его. Снейп оглядел ее номер, на секунду задержав взгляд на распахнутом чемодане, позволяющим оценить расцветки ее нижнего белья, преимущественно по-пуритански бежевого. – Чем собираешься заняться сегодня? – Аппарирую к родителям, – Гермиона поспешно левитировала багаж в двухстворчатый шкаф у стены. – Прощупаю, так сказать, почву. Присаживайся, – предложила она. Снейп принял ее приглашение, усевшись на застеленный край кровати. – Ммм, напитков? – Гермиона дернула головой в сторону бара. – Не откажусь от чего-нибудь охлаждающего. Она кивнула, обрадованно вскрикнув, когда наткнулась на камеру со льдом в нижнем отсеке бара. Взяв два стакана, Гермиона быстро отправила в каждый по несколько кусочков льда, залив их сверху арбузной содовой и воткнув сверху трубочки. Протянув один из напитков Снейпу, она сама уселась в кресло. – А ты чем займешься? – Мне нужно быть на первом ознакомительном вечере сегодня. Я заявил всего два выступления, чтобы иметь больше свободного времени, но на некоторых чужих докладах придется побывать – по возвращению надо писать рецензии. – Ага, поняла. Воцарилось молчание, во время которого каждый потягивал арбузную содовую. Погода за окном действительно изменилась, как и предсказывала Гермиона: небо заволокло тучами. – Я же говорила, – улыбнулась она, поворачиваясь назад и вытягивая шею. – Скоро возможно и дождик начнется. – Хорошо бы, – Снейп прозвучал довольно ворчливо, но когда она обернулась к нему, он сидел, вытянув длинные ноги вперед и заложив скрещенные руки за голову, а лицо его было довольно расслабленным. Опустевший стакан стоял на прикроватной тумбочке рядом. – Не переживай так, – заметил он, следя за ней из под полуприкрытых век. – Что-нибудь придумаем. Гермиона благодарно улыбнулась. *** Гермиона быстро поняла, глядя на отца и мать: о том, чтобы перемениться к Роуз, для них не было и речи. Это открытие, что к Роуз они предъявляют совершенно иные нежели к ней, Гермионе, требования, впервые, с тех пор, как она увидела и, тем более, узнала девочку, наполнило ее чем-то темным, постыдным, чем-то, от чего хотелось отгородиться. Змея ревности подняла внутри нее свою узкую треугольную голову и зашипела, неотрывно глядя на Гермиону своими желтыми глазами. Почему из них двоих именно ей досталась вся горечь родительского разочарования? Конечно, малышка Роуз была ни в чем не виновата, но разве была так уж виновата она сама, Гермиона? – Мама, – девочка болтала ножками в белых гольфах, сидя на руках у Джейн, – а разве бывают такие птицы? – она указала пальцем в книгу, раскрытую перед ней. – Конечно, это фламинго, – мама провела рукой по светлым, тонким волосам. – Ты разве не помнишь, мы видели в зоопарке? – девочка покачала головой. – Обязательно сходим туда в следующем месяце, – то, как мать произнесла последнюю фразу, упрямо, с чуть поджатыми губами, говорило о том, что обещание она скорее дает самой себе, нежели Роуз. Гермиона прошла на кухню, не в силах больше выдерживать всю эту семейную идиллию и драму в одном флаконе. На автомате она принялась разгружать посудомоечную машину, чистая посуда в которой уже успела остыть после их небольшого семейного ужина, прошедшего в напряженной обстановке. Мистер и миссис Грейнджер вовсю старались, ведя себя сдержанно и подчеркнуто нейтрально. Всем своим видом демонстрируя, что старшая дочь ни при чем, и они, в общем-то не ждут от нее невозможного. Это даже как-то оскорбляло, хотя и призвано было, видимо, вызывать облегчение. – Как твои дела, Гермиона? – на кухню вошел отец. Сильные руки Роберта Грейнджера были усеяны веснушками, а курчавые волосы слегка выгорели на солнце. Крупные зубы на загорелом лице выделялись какой-то почти неестественной белизной. В целом, Гермиона должна была отметить, что родителям очень шла Австралия, и матери тоже, и если бы не стресс последних дней, они выглядели бы в этом своем современном, сияющем хромом и белым камнем доме в приличном пригороде Мельбурна более чем естественно. Это еще в прошлый раз поразило ее, хотя было выражено куда меньше, чем сейчас: родители всегда казались ей типичными британцами. Во всю эту новую, прекрасную жизнь Роуз с ее светлыми косичками вписывалась идеально, в отличии от нее, Гермионы. Но теперь мир родной дочери вновь нагнал Грейнджеров, и Гермиона не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться ситуации с горькой иронией. – Нормально, – пожала она плечами. – С учебой все хорошо. Я всем довольна. – Спасибо, что смогла выбраться к нам, да еще так быстро. Мы это ценим. – Пустяки, – Гермиона махнула рукой. – Все сложилось очень удачно, мне повезло воспользоваться научной конференцией, которая проходит как раз здесь. – И правда, удачное совпадение, – Роберт чуть приподнял брови. На кухню зашла мать. – Пойдемте на веранду, я сделала лимонад. На прохладной, затененной веранде было хорошо. Дул нежный ветер с залива, и на всех опустилось чувство, близкое к умиротворению, насколько такое здесь и сейчас было возможно. – Так значит, завтра к часу? – нарушила тишину, перемежающуюся лишь стрекотом насекомых, Гермиона. – Они сказали, что так, – мать элегантно пожала плечами. – Главная у них женщина, Сара Вудфолл, ужасно неприятная особа. – Понятно. Где-то через полчаса Гермиона засобиралась в отель: было уже больше восьми и солнце давно зашло. В лобби отеля сидели люди, читающие газеты и цедящие напитки. В углу, около высокого окна, Гермиона заметила Северуса, перед которым была раскрыта книга. В правой руке он болтал стакан с джин-тоником. – Привет. Северус быстро поднял свои черные глаза, казалось, в мгновение ока оценивая ее состояние. Видимо, увиденное его скорее успокоило. – Присаживайся. Будешь что-нибудь? Гермиона покачала головой: – Нет, пожалуй. Мы ужинали. Все прошло довольно мирно, все очень старались, – она скривила губы. – На завтра назначена встреча с членами комиссии. Они должны прибыть в дом родителей к обеду. Я заявлю свою кандидатуру для поручительства. – Ты изучила последствия? – Да. Ничего приятного, конечно. Если ребенка вывезут из Австралии на постоянное место жительство в иное государство или будут как-то препятствовать его интеграции в местное волшебное общество, – например, уклоняться от посещения семейного инспектора раз в четыре месяца, – я заплачу крупный штраф и через Международную конфедерацию меня могут приговорить к исправительным работам на срок от трех месяцев до трех лет в зависимости от установленной тяжести моей вины. – Ты веришь в благоразумие своих матери и отца? – Скорее да, чем нет, – тем не менее, она устало вздохнула, проведя рукой по глазам. – Я просто сделаю это, и после, если ничего не изменится в наших отношениях в лучшую сторону, закрою тему своей семьи. Ну насколько это будет возможно в связи с моими новыми обязательствами. Они замолчали, и она была очень благодарна ему за то, что он не стал ее отговаривать, намекать на поспешность ее решения и вообще как бы то ни было рассуждать о его правильности. – Я, наверное, пойду к себе, – с извиняющейся улыбкой произнесла она. – Все равно компания из меня сегодня не очень. С утра встретимся на завтраке? – Договорились. Преследуемая его внимательным взглядом, который она ощущала буквально своими лопатками, Гермиона направилась к лифтам. Оказавшись в номере, она поспешно скинула босоножки, откинувшись на кровать. День, довольно спокойный, если уж не придираться, оставил ее совершенно разбитой. *** Утром Гермиона встала пораньше, потратив на укрощение своих волос гораздо больше времени, чем обычно. Строгий элегантный пучок, сдержанный макияж, льняное платье с трапециевидной юбкой, прикрывающей колени, – все должно было сказать членам комиссии, что она пусть и молодая, но респектабельная женщина, которой можно доверять. В ресторане на первом этаже она без труда отыскала Северуса, который уже приступил к завтраку. Гермиона кивнула ему, но система шведского стола не позволила сразу присоединиться к его столику: надо было пройтись вдоль длинных столов, покрытых белой скатертью, с тарелкой. – Вчера я даже не спросила тебя, как все прошло, – смущенно заметила она, когда, наконец, уселась рядом. – Пустяки, – заметил он, делая глоток воды. – На самом деле, эта конференция – глупая трата времени сама по себе. Ты когда-нибудь слышала об австралийском зельеварении? – в его голосе плескался высокомерный сарказм. – Нет, – ухмыльнулась она. – Но ведь и им надо с чего-то начинать. – Они и начинают. Не жалеют денег на то, чтобы создавать у себя площадки с шикарным сервисом для выступающих, в надежде, что смогут кого-нибудь переманить. – Не самая плохая стратегия, – Гермиона улыбнулась, приступив к нежному фруктовому суфле с гранолой. Еда действительно была превосходной. – Я планирую сегодня побывать на паре лекций с утра. Ты со мной? Аппарировать к родителям тебе еще рано. – Да, пожалуй, – согласилась Гермиона. – Пара часов у меня есть. Через огромный камин на втором этаже они переместились в конференц-зал Австралийской академии наук в роскошном здании в стиле венецианского барокко, больше напоминающем какой-нибудь дворец дожей. Здание располагалось неподалеку от магловского Королевского выставочного центра, также поражающего своей помпезной красотой. – Считается, что его прообразом послужил Кафедральный собор Флоренции, – заметила Гермиона. – В Мельбурне вообще много исторической архитектуры уровня, которого не ожидаешь от Нового света. Очень красивый город и много музеев. – Если будет время, проведешь мне экскурсию. Гермиона довольно улыбнулась: редко, когда кто-то благосклонно воспринимал ее пристрастие к игре в экскурсовода и был согласен шататься с ней по галереям. Наверное, только родители разделяли с ней склонность к такому досугу в путешествиях. Они уселись в первых рядах в большом красивом зале с хрустальной люстрой и красными бархатными сиденьями. Гермиона достала пергамент и зачарованное перо. – Что ты собираешься делать? – Северус вздернул бровь, покосившись на нее. – Буду твоим ассистентом, конечно же. Тебе ведь не помешают записи? – Думаю, это будет полезно, – согласился он. Выступления были достаточно интересны, чтобы отвлечь ее пусть и немного от собственных переживаний. Когда свет снова зажегся, было уже почти двенадцать и Гермиона решила, что пора отправляться к родителям. – Когда назначены твои лекции? – Завтра и через два дня. – Я постараюсь присутствовать, – кивнула она. – А чем собираешься заняться сегодня, пока меня не будет? Они спустились вниз, куда уже начал стекаться остальной народ. – Конечно же, изнывать от тоски по тебе, Грейнджер, – протянул Снейп. Видимо, заметив, как приподнялись в удивлении ее брови, он пояснил серьезнее: – Посижу в отеле. – Ну ты мог бы прогуляться, если не хочешь больше возвращаться сюда, – заметила она. – Возле отеля есть кусочек набережной… – Вернешься и сходим вместе. Нет желания исследовать здесь все в одиночку. – Хорошо. Что-то в его словах заставило Гермиону подумать, что его сарказм мог быть в некоторой мере лишь защитной маской, а на самом деле он действительно будет скучать без нее, переживая о том, как идут ее дела. *** В доме родителей царила напряженная атмосфера. Мать беспрерывно суетилась, наводя образцовый порядок, и даже цветочные композиции из лилий в высоких хрустальных вазах выглядели так, будто застыли в тревожном ожидании. Отец абстрагировался, прячась за напряженно сжимаемый в руках выпуск мельбурнской «The Age». Роуз беззаботно играла в куклы, примостившись возле отцовского кресла, и Гермиона замечала, что некоторые из них волшебным образом улыбаются. Девочка могла оказаться очень способной ведьмой. Когда ровно в час раздался вежливый звонок в дверь, все присутствующие в гостиной одновременно подняли головы и переглянулись. Джейн и Роберт поднялись, чтобы приветствовать пришедших. Гермиона и Роуз остались одни. – Все будет хорошо, – ободряюще улыбнулась Гермиона ребенку. В гостиную вместе с родителями вошли трое: двое мужчин средних лет в светлых костюмах, и достаточно высокая женщина, крепкого, спортивного телосложения с темными блестящими волосами, в открытых чертах смугловатого лица которой угадывалось присутствие крови местных аборигенов. Женщина была одета в простую светло-голубую мантию хорошего кроя, и все трое создавали впечатление намного более собранное, чем британские волшебники, напрочь лишенные чудаковатости своих европейских коллег. – Добрый день, – вежливо поприветствовала женщина, и ее голос оказался низким, но приятным. – Я Сара Вудфолл, старший инспектор по социальной политике Австралийского министерства магии, а это мои коллеги, Джек Парфитт, – она представила более возрастного из своих спутников, худощавого джентльмена с внимательным глазами, – и Бенедикт Ниниан, – мужчина моложе, с довольно красивым лицом улыбнулся Гермионе. – Приятно познакомиться, мэм, мистер Парфитт, мистер Ниниан, – вежливо кивнула Гермиона. – Я Гермиона Грейнджер, дочь Роберта и Джейн и сестра Роуз. Сара Вудфолл сдержанно кивнула Гермиона, сохраняя совершенно профессиональное выражение лица, которое ничем не выдавало того, что личность Гермионы ей хоть сколько-нибудь известна. – Давайте присядем, – предложила миссис Грейнджер, пряча за светской вежливой улыбкой волнение. – Сейчас я принесу чаю… – Мы хотели бы для начала побеседовать с Роуз, – прервала ее Вудфолл. – Конечно, кто-то из родителей может присутствовать, – заметив, как поджались губы Джейн Грейнджер, старший инспектор миролюбиво уточнила: – Всего-лишь несколько вопросов девочке о том, каково ей жилось эти дни, после того, как стало известно, что она ведьма. – Конечно, – кивнула Джейн, проявляя чудеса самообладания и даже предложила мужу: – Роберт, давай лучше ты, как отец, – выделила она последнии слова. Ее муж кивнул, пригласив посетителей и дочь в свой кабинет. Роуз выглядела слегка потерянной, кинув на маму взгляд перед выходом из комнаты. Джейн прижала к губам пальцы рук, ободряя ребенка, но когда они с Гермионой остались в гостиной одни, ее лицо приняло опустошенное выражение. – В моем же доме, мою дочь, – процедила она, рухнув в кресло. – Ненавижу. – Мама, – Гермиона осторожно приблизилась, ощущая себя так, будто подходит слишком близко к раненому, а потому опасному дикому животному. – Сейчас надо всеми силами изображать готовность к сотрудничеству. Среди них могут быть легилименты – чтецы мыслей, – мать вскинула на Гермиону испуганный взгляд. – Нельзя, чтобы они уловили ваш негатив. Ваш сильный козырь в том, что вы уже воспитали одну волшебницу, знакомы с нашей культурой и… В общем, вчера мы уже обо всем беседовали. Джейн кивнула, глядя прямо перед собой, а Гермиона опустилась на диван. Двадцать минут, которые длилась беседа, показались вечностью. Когда все вновь вернулись в гостиную, Роуз выглядела вполне спокойно, а Роберт не более напряженно, чем обычно. По членам комиссии понять было ничего невозможно. Наконец, все, кроме Роуз, которую отвели в детскую, расположились за столиком в гостиной, где Джейн накрыла классический британский чай. – Итак, мисс Грейнджер, – глаза инспектора Вудфолл, темного болотного оттенка, впились в Гермиону. – Та самая Гермиона Грейнджер, я полагаю? – Да, мэм. – Называйте меня Сарой, а я буду называть вас Гермионой, если вы не против. – Хорошо, Сара. – В каких целях вы прибыли сюда, Гермиона? – Помочь своим родителям справиться с ситуацией и выдвинуть свою кандидатуру в качестве поручителя для Роуз. – Ожидаемо, – Сара кивнула. Мистер Ниниан рядом с ней застрочил что-то в протоколах. – Гермиона, скажите, переезд ваших родителей в Австралию, это была ваша идея? Гермиона сглотнула. Нехорошее предчувствие зашевелилось в ней. – Отчасти, – уклончиво начала она. – Они всегда хотели побывать здесь, – боковым зрением она заметила, как мать активно закивала. – Они находились в здравом уме и твердой памяти, когда переехали сюда? Перо рядом поскрипывало. – Они были полностью в здравом уме, Сара. Но думаю, об этом надо спрашивать их в первую очередь. Она перевела взгляд на отца, который выглядел слегка выведенным из себя. – Вы задаете странные вопросы, Сара, – заметил он, на удивление совершенно спокойно. – Я или моя жена похожи на сумасшедших? – Нет, мистер Грейнджер, – Вудфолл улыбнулась им дежурной улыбкой. – Ни в коем случае. Мой вопрос связан с тем, что когда мы с коллегами изучали документы об удочерении Роуз, то заметили интересный факт, – и вы, и ваша жена указали в анкетах, что не имеете собственных детей. Гермиона ощутила во рту неприятную сухость и сделала глоток всегда восхитительного у ее матери чая, который сейчас отдавал для нее пеплом. Она с трудом разлепила губы: – Я… – Это… Гермиона с удивлением воззрилась на мать. Джейн перевела на нее взгляд, после чего продолжила: – Это было связано с тем, что происходило у нас на родине. Мы боялись афишировать факт наличия у нас дочери даже перед магловскими властями в новой стране. – И поэтому жили с фальшивыми документами и на них же оформили удочерение? – Это были вынужденные меры, Сара, – вклинилась Гермиона. – Я даже не была уверена, смогу ли вновь когда-нибудь увидеть своих родителей. Я хотела дать им шанс начать новую жизнь. Вы знаете, что происходило в Великобритании в тот год? Эти люди, – она указала на отца и мать, – по сути беженцы. Вы откажете им в праве начать новую жизнь здесь? А как же все эти принципы гуманизма, мирного сосуществования, новой надежды? Вудфолл поджала губы и тяжело вздохнула, впервые за все время маска профессиональной отстраненности дала трещину. – Я понимаю, о чем вы, Гермиона. И уважаю ваше стремление к тому, чтобы защитить свою семью, раз уж ваше правительство оказалось на это не способно. Но для меня до сих пор не складывается ясная картина, а поскольку главная моя забота – это благополучие волшебного ребенка, волею судьбы оказавшегося в этой семье, я буду вынуждена задавать все новые и новые вопросы. Чем вы сейчас занимаетесь? – Учусь на втором курсе факультета права Аранского международного магического университета. – Это в Ирландии? – Да. – Насколько мне известно, система этого учебного заведения довольна закрыта. Как вы собираетесь участвовать в воспитании Роуз? Роль волшебного поручителя в том, чтобы ребенок лучше интегрировался в волшебный мир, в частности, в австралийское волшебное сообщество. – Я буду всеми силами пытаться способствовать этому в меру своих возможностей. Да, я не смогу регулярно видеться с Роуз, но никто не помешает нам держать связь. В конце концов, я член этой семьи, а девочка – моя сестра. Разве это не лучший вариант, когда поручитель – родственник? – Редко, когда бывает иначе, мисс Грейнджер, – улыбаясь и качая седоватой головой заметил Парфитт, до этого молчавший. – Где бы маглам еще можно было найти волшебного поручителя, если только волшебника по счастливой случайности не находилось в их собственной семье? На моем веку, случаев, что такой поручитель находился, было от силы парочка. – И что же, обычно детей изымают? – холодно уточнил отец. – Ну, – Парфитт усмехнулся, – не так чтобы часто маглы случайным образом выбирают из детских домов детей-волшебников. Куда чаще ситуации, когда по каким-то причинам маглорожденные волшебники не могут воспитывать своих детей сами, и опекунство над ними берут их магловские родственники. Как было у вашего друга Гарри Поттера, мисс Грейнджер, – Парфитт по-отечески ей улыбнулся. – Мы тут, на другой стороне земного шара тоже кое-что знаем. В этих случаях, никто не рассматривает вопрос об изъятии из семьи, ведь это кровная родня, как никак. Что, конечно, не отменяет постоянного мониторинга с нашей стороны. Гермиона невольно задумалась о правильности такого подхода, вспоминая ужасное пренебрежение, с которым столкнулся Гарри, до одиннадцати лет вовсе не знавший своего происхождения. Конечно, таков и был план Дамблдора, но в отрыве от идеи общего блага, которой, честно говоря, временами хотелось подтереться, насколько бы лучше сложилась жизнь ее друга, если бы Дурсли понимали, что за ребенка есть, кому заступиться? – Я вижу мудрость такого подхода, – решила она сделать комплимент австралийцам. – И не собираюсь спорить о нем. Я всего лишь хочу донести, что моя кандидатура не так уж и плоха: я хорошо интегрирована в волшебный мир. Даже сейчас я здесь не просто так, а как участник научной конференции, которая проходит под эгидой австралийской академии наук. – Это действительно так? – казалось, Вудфолл была приятно удивлена. – На какую тему ваш доклад? – Я не выступаю сама, а сопровождаю в качестве ассистента своего преподавателя. Ей задали еще кучу вопросов, среди которых были и весьма каверзные, например, как ее родители помогали ей справляться с культурной разницей между магловским и волшебным миром. Гермиона чувствовала себя достаточно уверенной, ведь правда заключалась в том, что ее родители на самом деле никогда не препятствовали ей в том, чтобы уйти в волшебный мир с головой, как бы это ни разбивало их собственные сердца. По просьбе Ниниана она подробно рассказала и о британской системе школьного образования, которую инспекторы оценили, как травмирующую и жесткую. Что ж, это лишь как нельзя лучше иллюстрировало терпимость Роберта и Джейн Грейнджеров. К удивлению Гермионы, волшебная школа Австралии в Перте не представляла из себя обязательного интерната и все ученики, у которых были семьи, могли ежедневно перемещаться к себе домой после занятий. Маглорожденным ученикам в этом помогали сотрудники, пока в шестнадцать они не получали право на аппарацию. Постоянно в школе проживали только сироты. Гермиона отметила, как лица ее родителей немного посветлели от этой информации. Возможно, растить ребенка-волшебника в Австралии было не так уж плохо. – Я дам вам возможность подать свою кандидатуру, Гермиона, – в конце встречи заключила Сара. – Но вы должны понимать, что окончательное решение не за нами: комиссия насчитывает десять человек, и с остальными у вас не будет возможности встретиться, чтобы произвести правильное впечатление. Приходите завтра в три в Австралийское министерство для подачи документов. Сейчас я выпишу вам пропуск, а завтра встречу вас. *** Когда Гермиона аппарировала в отель, ее потряхивало от нервного напряжения. Не заходя к себе, она направилась прямиком к Снейпу. Тот открыл дверь моментально, словно караулил ее. – Как все прошло? – спросил он, пропуская Грейнджер вовнутрь. – Терпимо, – на большее у нее, казалось, не было сил. – Не хочешь сходить на пляж? Мне кажется, моя голова сейчас взорвется, я бы окунулась, а после выпила бы чего-нибудь. – Давай. – Я тогда к себе, переоденусь, как будешь готов – постучись. Небольшой городской пляж, отделяемый от их отеля автомобильной дорогой и зеленой полосой, на которой были высажены высоченные пальмы, не представлял из себя ничего особенного. Радовало то, что людей было не слишком много, по-весеннему прохладная для здешних мест вода, – всего двадцать один градус, если верить информации в лобби, – не слишком манила местных. Для Гермионы же она была в самый раз. Когда она стянула с себя майку и шорты, оставшись лишь в оливкового цвета купальнике, то невольно вспомнила тот день на греческом пляже, когда они с Северусом столкнулись случайно. Сейчас ей было более неловко, нежели тогда, хотя в этот раз ее грудь была вполне надёжно прикрыта плотными чашечками. Но все же, ее шрам, и само ее тело, совершенно обычное женское тело с широкими бедрами, не слишком тонкой талией и на ее вкус коротковатыми ногами, вдруг оно не покажется ему достаточно привлекательным… Да, грудь у нее была неплоха, особенно сейчас, когда она наконец держала стабильный вес, но… – Раздевайся, – улыбнулась Гермиона, глядя на него сверху вниз и стараясь скрыть собственное стеснение. – Давай поплаваем вместе. Снейп, явно тоже испытывая некоторый дискомфорт, все же стянул с себя брюки и рубашку. Не иначе как поддавшись тому, как немноголюдно здесь было. Его тело показалось ей прекрасным: сильное, длинное и жилистое, то, что обычно называли гончей породой. Редкие черные волосы покрывали голени и предплечья, и тянулись вдоль почти впалого живота, со слегка выделенными контурами пресса. Если сравнивать его с Роном или, тем более, с Чарли (хотя последнего она, конечно, видела только в одежде), его нельзя было назвать спортивным, но было в нем нечто несомненно сексуальное, говорившее о его чисто мужском физическом превосходстве. Стараясь не пялиться на него слишком откровенно, она развернулась, побежав к воде, охотно принявшей ее в свои прохладные объятия. Вода в заливе была спокойной, без волн. Проплыв вперед, она развернулась, чтобы увидеть, что он плывет за ней, приближаясь сильными рывками. – Где ты научился так хорошо плавать? – крикнула Гермиона, отмечая, как его губы тронула самодовольная ухмылка. – В детстве летом я часто ходил на речку. Честно говоря, удивительно, как от купания в ней у всех местных мальчишек не появлялась чешуя – пробы воды были стабильно отвратительны. Она улыбнулась, чувствуя, как его ладони легли ей на талию, притягивая ближе и заставляя обвить его узкий таз ногами. Поцелуй вышел мягким, но глубоким, похожим на легко покачивающие их волны. С удовольствием и жаром смущения она ощутила его эрекцию, упирающуюся прямо в центр ее женственности. Оказавшись на берегу, они решили обсохнуть естественным образом, хотя это было не так быстро в лучах уже садящегося солнца. – Тяжело было убедить позволить нам воспользоваться порталом? – Не особенно, – он растянулся рядом на полотенце и ей почему-то ужасно нравилось наблюдать за тем, как вздымается и опускается его бледная грудь, на которой еще блестели капельки влаги, запутавшиеся среди черных редких волос. – И ты ведь знаешь, что обратно мы полетим на самолете. – Знаю, – с ее губ сорвался смешок, когда она улеглась рядом, пристроив голову ему на плечо. Рука Снейпа тут же нырнула в ее уже порядком растрепавшуюся прическу, создавая еще больший беспорядок. – А Моубрей не приставал с расспросами? – она слегка приподнялась на локте, окидывая его внимательным взглядом. – Нет, – Снейп покачал головой. Его глаза были так близко, но она все равно с трудом отличала радужку от зрачка. – Признаться, меня больше заботило, не заметил ли он, что некоторые документы за прошлый год, касающиеся крови ре-эма и других ингредиентов, которые я списывал, исчезли. – И он не заметил? – Не знаю, – Снейп пожал плечами. – Я действовал чисто, проник туда ночью, снял защитные чары… Если он и заметил, то виду не подал. Или, возможно, его это все пока не слишком волнует – насколько знаю, Поттер еще не нашел возможности выцепить его для допроса. Думаю, он начнет с меня – я-то вынужден его лицезреть каждые два месяца. По приезду мне как раз нужно будет явиться. – Сколько еще это продлится? Имею в виду, твоя обязанность ходить туда регулярно? – Еще год, – по его лицу пробежала тень. – В какой-то мере нежелание Кингсли, чтобы я находился в Великобритании, сыграло мне на руку. Неизвестно, насколько бы они захотели ограничить мои перемещения по миру, останься бы я. Гермиона вздохнула. Тяжесть пережитого сегодня и этот разговор сплелись в ней в один неприятный, тоскливый клубок переживаний. Тяжелая рука легла ей на затылок, заставляя склониться ниже. Когда их губы встретились, его рот приоткрылся, увлекая ее в поцелуй, который она сама быстро сделала глубже, пользуясь своим положением, и прижимаясь к нему полнотой своей груди. Все эти эмоциональные горки, переживания, а теперь еще очевидное сексуальное напряжение между ними… все это было почти слишком. Когда воздуха стало не хватать, Гермиона отстранилась, замечая, что глаза мужчины перед ней затуманены тлеющим желанием. – Пойдем в отель, поужинаем, – несмотря на это, он быстро поднялся, выглядя куда более бодрым и свежим, чем она себя ощущала. Возможно, ее догонял джетлаг, или после плавания ее тело, уже который день ужасно напряженное на фоне стресса, расслабилось, но Гермиона вдруг ощутила себя вялой. Вялой и, тем не менее, возбужденной. Состояние было очень странным, возможно, ей действительно следовало поесть и немного выпить. В лобби они выбрали столик у окна, куда попросили ресторанное меню. За вкусной паэльей в сочетании с белым вином, она ощутила себя куда более расслабленно. – Знаешь, – Гермиона подперла голову рукой, разглядывая оживленное шоссе за окном. – Это прозвучит странно, но мне всегда приходилось бороться за одобрение взрослых. Я помню, когда Скитер начала распространять про меня эти ужасные сплетни, и миссис Уизли, тогда в какой-то мере играющая роль материнской фигуры для всех нас, вдруг начала относиться ко мне очень холодно. Я не подавала виду, но в мое сердце буквально впились сотни ледяных шипов, я была очень травмирована: вдруг ясно ощутила, что никогда не стану для нее чем-то вроде Гарри, который был почти сыном. Глупо, учитывая, что у меня была собственная семья. Но и там моя роль становилась с каждым годом все непонятнее. В общем, мне всегда приходилось прикладывать какие-то неимоверные усилия для того, чтобы быть принятой и, что называется, одобряемой взрослыми. – Возможно, для тебя будет неприятным сюрпризом, если я скажу: то, что ты говоришь, звучит очень близко к тому, что мог бы сказать Драко Малфой, – ухмыльнулся Снейп, делая глоток джин-тоника. – Малфой? – переспросила она, отмечая, что ее язык самую малость, но заплетается. Наверное, ей было уже довольно. – И чье же одобрение он хотел получить, Волдеморта? – Своего отца, в первую очередь, – суховато заметил Снейп. – А, – Гермиона закивала. – Ну да, следовало догадаться сразу. Ну что ж, вся эта повесть – так или иначе, она вся о несчастном потерянном поколении, – она скривила губы в усмешке. – Причем с самого начала, начиная с Тома Риддла, так сказать. – Подмечено точно. – Ты часто встречаешься с ним? – С Драко? Не часто, но иногда бываю у них с Нарциссой. – Передавай ему привет, – она отметила его секундную заминку перед тем, как он кивнул головой. Полезли мысли о том, что ему возможно, не менее неловко было бы открыть кому-то правду об их взаимоотношениях, чем ей. Тем более, не просто кому-то, а высокомерной Нарциссе Малфой. Гермиона живо представила, как светловолосая ведьма недоуменно заламывает бровь в ответ на информацию о том, с кем у Снейпа роман. Вновь пришла смутная тоска. – Пойдем спать? – предложил он и она согласилась, удивляясь, как ее развезло от двух бокалов местного рислинга. – Запишите на мой счет, – бросил Снейп официанту, когда они проходили мимо. Голова была неясной, но Грейнджер изо всех сил старалась вышагивать чинно. Лифт, который всегда казался ей довольно плавным, на сей раз дернулся сильнее обычного, или ей так показалось, и Гермиона в изнеможении прислонилась к мужскому плечу, прикрывая глаза и ругая себя за слабость. Все-таки нервы, смена температур и часовых поясов, доконали ее. На их этаже она почувствовал себя лучше и вполне бодро, хоть и поддерживаемая им за локоть, доковыляла до номера. – Не хочешь зайти? – вопрос должен был прозвучать игриво, но в итоге тон вышел скорее просящим. Гермиона скривилась. Снейп ничего не ответил, молча зайдя вслед за ней в комнату, и направляя ее к кровати. Гермиона почувствовала ее край внутренней стороной коленей и не выдержав, почти рухнула спиной в мягкую свежесть. – Давай-ка поможем тебе, – Снейп опустился перед ней на корточки, снимая туфли, и при виде его засаленной черной макушки у Гермионы выступили слезы умиления: какой он у нее заботливый. Гермиона протянула руку, чтобы погладить его по голове. Снейп лишь непонятно зыркнул в ответ, ничем не выдавая свое отношение к ее состоянию. Его руки проскользили вверх, ловко расстегнув застежку платья на спине. Гермиона вновь легла, облегчая ему задачу стянуть с нее одежду. Возможно, вечер еще можно было спасти… Она приподнялась, сначала на локтях, борясь с головокружением, и принялась стягивать колготки. Он стоял рядом. Оказавшись в одном нижнем белье, Гермиона протянула к нему руки: Северус выглядел нечетким, но вроде бы послушно шагнул в ее объятия, позволяя утянуть за собой. – Я хочу тебя, – прошептала она, досадуя, что он удерживает свой вес на локтях по обе стороны от нее. – А ты меня? Прозвучало несколько напористо. Ей показалось, или он усмехнулся? Гермиона резко дернула его за прядь волос, заставляя склониться ниже, и целуя. Готовность, с которой он ответил на этот порыв, подбодрила и она откровенно потерлась о его пах. – Я тоже хочу тебя, Гермиона, – прошептал он, нежно поглаживая ее обнаженное бедро. – Но думаю сейчас тебе лучше поспать. Он откатился в сторону и она ничем, ничем не смогла его удержать. Стало так горько, что из глаз брызнули слезы. – Ты врешь, ты не хочешь меня! Она повернулась на бок, демонстрируя ему свою беззащитную спину, теперь мелко содрогающуюся от рыданий. – Гермиона, – прозвучало увещевательно над самым ухом, когда он тронул ее за плечо. – Тебе надо отдохнуть. Если хочешь, я останусь с тобой. Его голос звучал так, как она любила больше всего на свете: нежно и низко. Гермиона развернула к нему свое заплаканное лицо. – Тогда раздевайся и ложись. Он встал, начав послушно расстегивать пуговицы на рубашке. Ее глаза слипались, но она изо всех сил старалась держать их открытыми. Когда кровать рядом прогнулась от его веса, ей оставалось только немного передвинуть свою голову к нему на плечо, чтобы тут же забыться глубоким сном. *** В номере царил прохладный сумрак и тишина, когда она проснулась на следующий день в своей кровати одна. Гермиона ощущала себя слегка дезориентированной. Что-то было вчера… ее так развезло на фоне напряжения и всего остального… Взгляд упал на две бутылочки из мутного стекла, стоящие на прикроватной тумбе. Воспоминания настигли ее, как вспышка заклинания. Боже мой… Гермиона прижала руку ко лбу и разлепила сухие губы, чтобы издать тихий стон. Какой позор: напилась, заманила его к себе и вешалась. Плакала пьяными слезами. Заставила ночевать с ней. Кому будет приятно, когда к тебе прижимается нетрезвая женщина? Гермиона спустила ноги вниз, делая глоток сначала одного зелья, а потом другого: антипохмельного и общеукрепляющего. Голова прояснилась, сил прибавилось. Она оглядела комнату еще раз, чтобы заметить время – часы показывали уже почти одиннадцать. Она же обещала ему присутствовать на его лекции! В панике вскочив, Гермиона понеслась в душ, из которого выскочила ровно через пять минут, на ходу накладывая высушивающее заклинание на волосы. Плевать! Пушащийся хвост не самое ужасное, что с ней случалось. Вылетевшие из шкафа бежевые брюки и белая блузка, на которую, слава Мерлину, было предварительно наложено анти-мнущееся заклинание, решили проблему с выбором одежды. И еще через десять минут Гермиона была в холле конференц-зала, нарушая правила этикета не аппарировать прямиком в общественные здания. Высокую фигуру Снейпа, на сей раз облаченного в мантию, она выцепила из толпы сразу. – Привет, – она покорно ждала, когда он обернется, готовая увидеть на его лице пренебрежение. Однако Северус не оправдал ее опасений, лишь кивнув в ответ. – Как ты себя чувствуешь? Надо было отлежаться. – Пустяки, – Гермиона преувеличенно легкомысленно махнула рукой. – Я должна быть здесь. – Ты хотя бы завтракала? – Нет… – Сходи в ресторан на нулевом этаже, я выступаю только через полчаса, после десятиминутного перерыва. Гермиона хотела запротестовать, но живот свело предательской судорогой. В конце концов, после ей сразу было необходимо аппарировать в австралийское министерство, поэтому съесть что-нибудь было здравой идеей. Проглотив сэндвич с тунцом и выпив кофе, она вновь вернулась обратно, на сей раз зайдя в зал для выступлений вместе с Северусом. Он как обычно проявил себя в высшей степени блестяще, заставив ее испытать чувство гордости, когда она протоколировала его доклад. – Давай я аппарирую вместе с тобой, и подожду тебя где-нибудь поблизости, а после прогуляемся? – предложил он по окончании мероприятия. – Вообще-то я хотела после отправиться к родителям, чтобы сообщить, как всё прошло, – в задумчивости протянула Гермиона. – Но если тебя не смутит, мы могли бы заскочить к ним буквально на пять минут, а после прогуляться. Жаль что не успеем в Королевские ботанические сады или аквариум, но думаю набережная Ярры может стать неплохой альтернативой… Она осеклась, вдруг подумав, что он может быть вовсе не заинтересован в том, чтобы хоть как-то пересекаться с ее родителями. Однако Северус выглядел просто задумчивым, но не напряженным. – Неплохой вариант, – он потер подбородок, на который уже легла послеполуденная тень щетины. – Тогда решено. Они аппарировали прямо к величественному зданию в стиле неоклассицизма, чем-то напоминающее Капитолий. – Да, австралийцы все делают на широкую ногу, – пробормотала Гермиона. – Ну предлагаю тебе пока побродить по местным книжным лавкам, вдруг найдется что-то интересное, – предложила она, имея в виду местный волшебный район Брисбена. Они расстались, и внутри Гермионы все сжалось от волнения, когда она протянула одному из охранников, сидевших в будках у входа для сторонних посетителей, записку от Вудфолл. Мужчина внимательно изучил документ, а после несколько раз стукнул волшебной палочкой на аппарат, напоминающий магловский телеграф. – Госпожа Вудфолл, вас ожидает Гермиона Джин Грейнджер по делу об усыновлении маглами Роуз Уилкинс-Грейнджер. Ждите, – кивнул он Гермионе. Вскоре к ней вышла Сара, в белоснежном брючном костюме, красиво оттеняющим цвет ее кожи. – Мисс Грейнджер, как поживаете? – ослепительно улыбнулась ей женщина. – Прошу пройти со мной, процедура заполнения заявки займет приблизительно полчаса. Внутри здания было светло и просторно, высокий зеркальный потолок отражал пол и снующих туда сюда сотрудников и посетителей. Было очень много совершенно прозрачных стен, позволяющих увидеть рабочий процесс. Один из этажей опоясывал здание по кругу и был полностью отдан под оранжерею. Гермиону уже во второй раз посетило чувство того, как все здесь нормально по сравнению с волшебной Британией. Она не могла понять, нравится ли ей это или нет. Вудфолл привела ее в один из кабинетов-аквариумов на третьем этаже, выделив широкий светлый стол и сама усевшись на свое рабочее место. Гермиона заметила колдографии собак – забавного рыжего корги и серьезного косматого ризеншнауцера. Животные невольно вызвали у нее улыбку. В кабинете было много воздуха и цветов, и атмосфера казалась располагающей. – Вот, пожалуйста, – перед Гермионой плавно опустилась папка с формулярами и перо. – Начинайте и не стесняйтесь спрашивать, если что-то будет непонятно. Вопросов было действительно много, но ни один не вызвал у Гермионы каких-то особенных затруднений: скорее формальные, они часто даже повторяли друг друга, хотя и были по-разному сформулированы. Ее материальное положение, подданство, род занятий, происхождение, кем приходится ей ребенок, в каком возрасте ребенка они познакомились… Грейнджер управилась за двадцать пять минут, если верить магловским часам на полке одного из шкафов. – Я закончила, – улыбнулась она и передала подошедшей к ней Саре заполненные бумаги. – Когда станет известен результат? – Не позднее завтрашнего вечера, – заверила ее женщина. – Я сообщу письмом. – Комиссия так быстро примет решение? – Гермиона почувствовала, как вытягивается ее лицо. – Конечно, Гермиона, – Сара благодушно улыбнулась. – Запрос будет обработан завтра на общем собрании. – Только не говорите мне, что это простая формальность, а результат уже известен и он не в пользу нашей семьи. – Послушайте, – Сара сочувственно поджала губы, – со своей стороны я склонна выступить за то, чтобы поддержать вашу кандидатуру. Но окончательное решение принимается большинством голосов. – Люди, которые не имеют ни малейшего отношения к этой девочке будут судить, можно ли разрушить жизнь ее семьи. Лицо Вудфолл не поменяло своего благожелательного выражения, когда она спокойно произнесла: – Разве вы не видите эффективность нашего подхода? Мы не позволяем нашим детям гнить в магловских приютах, во всяком случае. Как результат, Тот-кого-нельзя-называть – это ваше прошлое, а не наше. Да, Гермиона уже о многом была в курсе: о том, что как только у сироты фиксируются магические способности опеку над ним оформляет местное министерство магии, ребенка стараются передать в приемную семью волшебников и всякое такое… – Я знаю то, что любая система несовершенна и государство должно ее постоянно улучшать, а не слепо закручивать гайки там, где в этом нет никакой необходимости, – упрямо заявила она. Сара улыбнулась. – Вы уверены, что ваши родители психологически готовы растить еще одного ребенка-волшебника? – неожиданный вопрос застал Гермиону врасплох. – Ну, одного они вырастили, – усмехнулась она, пытаясь скрыть замешательство. – Вроде неплохо получилось. – Хорошо, – Вудфолл вновь послала ей неопределенную улыбку на прощание. – До связи, Гермиона. Гермиона вышла на улицу, ощущая себя странно. Был ли их семейный раздрай настолько очевиден? Могла ли Сара Вудфолл соединить воедино разрозненные факты или просто была превосходным эмпатом на грани легилименции? Возможно, это был просто колоссальный жизненный и рабочий опыт. На душе было тревожно. Северус встретил ее на улице и сразу понял, что что-то не так. Гермиона передала ему разговор. – Учитывая, что эта Вудфолл, казалось бы, решила замять дело о том, как именно твои родители оказались в Австралии, – всю эту историю со стиранием памяти маглам и так далее, – я бы не сказал, что она настроена против тебя, – он скривился, звуча скептически и желчно, что не вязалось со смыслом сказанных им слов. – Другой вопрос, насколько она действительно готова не упоминать эти факты в своем отчете. И думаю, что для нее мысли твоих отца и матери были очевидны. Маглов бывает читать удивительно легко, особенно если они испытывают сильные эмоции. Не нужно быть даже особенно искусным легилиментом. Волшебников здесь мало, это молодое сообщество, не удивительно, что они борются за каждого. Гермиона после этих слов и вовсе поникла. В приятном районе, где жили ее родители, уже вечерело. Северус упрямился, предпочитая остаться в их ухоженном саду, но Гермиона заверила его, что так он только с большей вероятностью привлечет к себе еще большее внимание. Джейн Грейнджер открыла дверь почти сразу, стоило Гермионе прикоснуться к звонку. – Гермиона, – ее взгляд скользнул по дочери, чтобы остановиться на мрачном типе, облаченном в черное. – Здравствуйте, проходите. Вежливость заставила Джейн поспешно отойти в сторону. – Мама, добрый вечер, – Гермиона, как и Северус, застыла на пороге. – Это профессор Снейп, он любезно согласился предоставить мне возможность сопровождать его на конференции. Профессор, это моя мать, Джейн Грейнджер. – Называйте меня Джейн, – женщина протянула ему руку для легкого рукопожатия. – Роберт, – окликнула она мужа, спускающегося по лестнице, – у нас гости. – Я зашла только для того, чтобы сказать, что все прошло нормально и результат мы узнаем уже завтра к вечеру, – начала Гермиона, – думаю, сейчас мы пойдем… – Роберт, – подошедший отец крепко встряхнул руку Северуса, который выглядел буквально стоически. – Северус Снейп, рад знакомству. В тоне не было ни толики радости, скорее Гермиона могла предположить, что все вокруг покроется инеем. Для нее в поведении Снейпа не было ничего неожиданного, это был его обыкновенный способ взаимодействия с новыми людьми, насколько она могла судить, да и с не новыми зачастую тоже. Однако ее родители, помешанные на правилах светской вежливости, могли понять все неправильно. – Гермиона говорит, что они уже уходят, – обратилась Джейн к Роберту, изящно пытаясь направить происходящее в привычное ей русло. – Но думаю мы не можем отпустить гостей без чашечки чая. – Конечно, дорогая, – Роберт кивнул, окидывая визитера подозрительным взглядом, но все же любезно предлагая пройти вслед за ним. Гермиона растерянно и умоляюще посмотрела на Снейпа, который лишь иронично приподнял уголок рта, следуя за мистером Грейнджером. – Итак, вы преподаватель Гермионы в университете? – продолжил отец разговор, когда все расселись. – Я преподаю зельеварение, – сухо обронил Снейп, принимая с кивком благодарности из рук ее матери чашку чая. – С мисс Грейнджер в академическом плане мы пересекаемся не часто. – Да? – миссис Грейнджер удивилась. – Что же тогда вынудило вас взять ее с собой? Постойте, Северус Снейп… вы ведь преподавали в Хогвартсе, верно? – Верно. – А теперь в университете? – Да. – Мама, – Гермиона решила взять беседу в свои руки, пока не стало поздно, – профессор Снейп любезно предоставил мне возможность отправиться сюда с ним в память о нашем общем военном прошлом, понимая, что иначе как в качестве его ассистентки мне будет тяжело вырваться к вам из университета. – Действительно, очень любезно с вашей стороны, Северус, – в прохладном тоне матери словно бы содержался второй смысл. Отец рядом коротко хмыкнул. – Гермиона кое-что рассказывала о ваших методах преподавания в школе, – неожиданно заметил он. – В основном, жаловалась на предвзятость. Хотя нельзя не отметить, что как профессионала всегда оценивала вас высоко. Но что заставляло вас третировать ребенка? – Очевидно, мой фирменный педагогический стиль, доказавший свою эффективность на поколениях детей, испорченных ложным чувством исключительности и подверженных неврозам, что в общем-то одно и то же. В комнату зашла Роуз, прижимая к себе румяную куклу в шелковом розовом платье и шляпе. – Гермиона! – радостно взвизгнула девочка, бросаясь к Грейнджер, которая была как никогда благодарна этому ребенку за то, что сейчас он так вовремя появился. – Привет! – Гермиона ласково потрепала девочку по голове. Девочка тем временем перевел взгляд на Северуса. Светлые глаза расширились, и Роуз робко спряталась за ногу Гермионы, очевидно напуганная грозным дядей. – Гермиона, идем на кухню, – защебетала Джейн, поднимаясь. – Там как раз подошел пирог… – Мама, мы, наверное, пойдем… – Ну что за девчонка! – воскликнула женщина, сверкнув глазами. – Пошли. Гермиона напоследок встревоженно посмотрела на отца и Северуса. Последний выглядел невозмутимо, что заставляло ее переживать даже больше, чем что бы то ни было еще. – Ну и мрачный тип! Что за взгляд? – мать повернулась к Гермионе, притворив за собой кухонную дверь. – Это же жуть какая-то. Мне даже как-то не по себе. Миссис Грейнджер засуетилась, вытаскивая из духовки пирог с яблоками, и, конечно же, без сахара, как знала Гермиона. Внутри, после слов мамы, поселилось чувство глухой враждебности. Она и сама, конечно, прекрасно знала, как Северус мог восприниматься окружающими, особенно маглами, но… – А его зубы? Волшебники не в курсе стоматологии? – Странно слышать это от женщины, которая не позволяла мне носить брекеты, когда я умоляла об этом, – процедила Гермиона. Мать выпрямилась, холодно взирая на Гермиону. – Ты знаешь, что мы против грубого вмешательства в прикус, когда спокойно можно обойтись и без этого. Тем более, проблема была еще и в размере центральных резцов. Что ты могла с ними сделать? В конце концов, ваша магия, – она пренебрежительно взмахнула рукой, – вроде бы со всем справилась. Да, передние до сих пор чуть-чуть крупноваты, на мой взгляд, но в целом все прекрасно… Тем более не ясно, почему он не воспользуется вашими возможностями… – Мама! У него все отлично с зубами! – с силой хлопнула Гермиона по столешнице. Она понимала, что закипает, но уже не могла остановиться. На лице миссис Грейнджер отразилось глубокое непонимание, словно эта вспышка ярости со стороны дочери поразила ее. – Между вами что-то есть? – наконец, медленно проговорила она. Гермиона отвернулась, сжав кулаки. – Даже если так, то тебя это не касается, – прошептала она. – Не после того, как вы с отцом дозируете мое присутствие в вашей жизни. Более не говоря ни слова, Грейнджер покинула кухню. В гостиной Роберт Грейнджер и Снейп казалось, держали молчаливый нейтралитет. Роуз мирно играла у окна. – Пойдем, Северус, – бросила она. – Мы не останемся на пирог. Снейп поднялся на ноги, следуя за ней к выходу. – Мистер Грейнджер, – кивнул он на прощание. – Передайте почтение вашей жене. – Я сообщу завтра, если узнаю что-нибудь первая. Если узнаете вы – то позвони мне, мой мобильник сейчас включен, – попросила она отца. Тот согласно кивнул, не планируя удерживать дочь в своем доме, за что Гермиона была ему скорее благодарна. Прохлада на улице охладила ее горящие щеки. Северус молча шел рядом, засунув руки в карманы. – Прошу прощения, мне ужасно стыдно… – Гермиона, – резко прервал он. – Ты понятия не имеешь, что такое родители, которых стоит стыдиться. Его слова, видимо, призванные убрать ее неловкость, на самом деле заставили ее сердце сжаться от тоски за него: из того, что она успела узнать, увидеть и понять, его детство было полным недопустимого пренебрежения со стороны взрослых и жестокости. – Надеюсь, ты ничего не слышал, – вымученно улыбнулась она. – Ну, твои слова о том, что у меня все отлично с зубами я все-таки слышал, – протянул он, ухмыляясь и глядя наверх, где небо уже начинало темнеть. – Ты иногда очень громкая женщина, Гермиона Грейнджер. Приятно, конечно, знать твое мнение… – Северус! – против воли рассмеялась Гермиона, пихая его в бок. – Кстати, тот комментарий о ложном чувстве исключительности и неврозах был довольно обидным! – Это была скорее оценка для них, а не для тебя. Давай сойдемся на том, что ты была несносной всезнайкой, а я херовым школьным учителем. – Сойдет. Главная набережная сверкала огнями, на каменных широких скамейках теснились люди с едой и напитками на вынос, те, кому неохота было гнездиться в многочисленных уютных уличных кафе, а хотелось сидеть ближе к воде. Модерновые мосты, покачивающиеся на воде лодки и яхты, стены с граффити довольно любопытного содержания: город жил, отдыхал и призывал всех вокруг следовать его примеру. Северус и Гермиона примостились на одной из скамеек, потягивая прохладный лимонад. Говорить не хотелось, Гермиона боролась с противоположными чувствами: усталостью и лихорадочным возбуждением, вызванными нескончаемой тревогой. Что будет, если завтра придет отказ? Боже, как бы ей хотелось, чтобы ситуация разрешилась, и она, надев на шею ярмо, со спокойной совестью улетела в Аран. Можно даже не видеть никого напоследок – моральных сил на все эти бесплодные разговоры и выяснение отношений тоже не оставалось. – Думаю, нам надо вернуться в отель. Тебе следует поспать, – заметил Снейп. Гермиона согласно кивнула. Так они и сделали, разойдясь по номерам. Несмотря на самые прямые намерения, сон не пришел к ней быстро, заставив поворочиться. В прохладе простыней некстати к ней пришли воспоминания о ее недавней пьяной выходе, и настроение совсем испортилось. *** Стук в дверь заставил ее оторвать голову от подушки: окружающий мир казался враждебным местом даже сквозь неясную дымку полузабытья, и Гермиона изо всех сил оттягивала момент, когда ей придется столкнуться с ним сегодня, принуждая себя дремать. За дверью стоял Северус, собранный и бодрый, с еще влажными от душа волосами. – Завтрак? – его голос прозвучал нейтрально. – Да, пять минут, проходи. Он сел в кресло, вытянув вперед свои длинные ноги, так, что они почти доходили до края ее кровати. Гермиона схватила кое-какую одежду, проследовав в ванную, почему-то сегодня стесняясь переодеваться перед ним. – Чем собираешься заняться сегодня? – чашка кофе немного взбодрила ее. Северус напротив пожал плечами: – Будет какая-то неформальная встреча участников в три. Мы могли бы присутствовать, если хочешь. – Я не знаю. Не уверена, что в состоянии держаться в обществе сегодня. Но в номере сидеть тоже не выдержу. Даже не знаю, где мне сейчас будет терпимо. – Тогда можем пойти в какую-нибудь местную библиотеку. – Боже, конечно, Государственная библиотека Виктории – это было бы идеально!.. Но, ты не обязан… Я не могу отрывать тебя от… – Гермиона, поверь мне, для меня это предпочтительнее всего остального. Она несмело улыбнулась, робко надеясь, что он имел в виду в первую очередь ее общество. Так они и поступили. Великолепное здание поселило в Гермионе чувство покоя, особенно читальный зал Ла-Троба с его белоснежно-прозрачным сводом, заливающим все вокруг солнечным светом. Вдоволь находившись в разных отсеках, – Северуса очень привлекло собрание трудов по анатомии, – они вышли на газон у главного входа, на котором было так приятно растянуться. Созерцание его хищного профиля, особенно прекрасного, когда он лежал вот так, на спине, заложив руки за голову, а лучи солнца преломлялись, тенями делая черты его лица еще резче, настолько увлекло Гермиону, что ее тревога почти полностью отступила. Тем еще сильнее ее заставил вздрогнуть раздавшийся телефонный звонок. Чувствуя пустоту в желудке, она влажными от волнения руками достала мобильник, нажав на зеленую кнопку. Голос отца звучал глухо. – Тебе отказано. *** Она чувствовала себя полностью выбитой из колеи, настолько, что плохо понимала, как они добрались до дома ее родителей. Наверное, Северус ее аппарировал. Она думала, что он останется на улице, но к ее удивлению он с решительным видом сам нажал на дверной звонок. – Гермиона, – отец выглядел гневным и скорбным одновременно, отчаявшимся, измотанным. – Мы… вас не ждали, – его взгляд скользнул по Снейпу, очевидно, адресуя последнюю фразу ему одному. – Я полагаю, что мне стоит присутствовать, – с нажимом произнес Снейп, делая шаг вперед. – Роберт, пусть проходят оба, – раздался тихий голос матери. Миссис Грейнджер выглядела опустошенный. Мало общего с яростным горем отца – она словно стала меньше. – Должна извиниться за то, как все прошло вчера, мистер Снейп, – нехотя выдавила она. Северус кивнул, впрочем, не произнеся в ответ ни слова. Гермионе пришла в голову мысль, что он зашел, потому что не верил в то, что здесь на нее не начнут нападать. Эта защитная позиция вызывала у нее слабую улыбку. – Эта Вудфолл прислала письмо и сообщила, что зайдет в пять, – губы матери искривились. – Они сразу ее заберут, да? А нам сотрут память, да? Да? – она прижала руки к лицу и отвернулась. – Дорогая, мы не позволим, – в голосе отца не было нужной уверенности, когда он подошел к жене, чтобы попытаться обнять ее. – Роуз наша дочь. Сердце Гермионы переполнилось, и она вскочила с места, заметавшись по гостиной. Снейп с тревогой провожал ее хаотичные перемещения по комнате взглядом. – Я во всем виновата! Все три пары глаз устремились к ней. – Что ты имеешь ввиду? – тихо уточнила мать. – Я… я подозревала, что Роуз ведьма, – слова хлынули из нее, совершенно, как она сама понимала, лишние. – Я заметила… магию. Я не сказала, потому что надеялась, что ошибаюсь. На самом деле, я боялась вашей реакции… Если бы не это, вы бы успели подготовиться… Вы бы… Она задыхалась. Лица родителей белели на глазах. – Гермиона, как ты могла?! Хоть какая-то польза от твоей этой… Гермиона… – Джейн Грейнджер выглядела так, будто сейчас упадет в обморок. – Довольно, – то, как это было произнесено, тихо и холодно, с яростным нажимом, с угрозой и предупреждением, заставило осечься всех. Снейп подошел к Гермионе, вставая рядом. – Уймитесь, миссис Грейнджер. Ваша дочь едва ли обязана нести ответственность за все происходящее в вашей жизни. – Вы в нашем доме… – начал мистер Грейнджер, однако в его тоне не было особого запала. Джейн молчала, с красными белками глаз. – Роберт, – она махнула рукой, отходя к креслу. Из матери будто мигом выпустили весь воздух. – Не надо. Он прав. Довольно приплетать Гермиону ко всему, что происходит с нами плохого. Грейнджер ощущала себя словно в психушке. Отойдя к окну, она попыталась абстрагироваться от происходящего, когда на крыльце появилась Сара Вудфолл. Через секунду раздался звонок, мистер Грейнджер пошел открывать. Вудфолл выглядела искренне расстроенной, однако Гермиона уже была не в том состоянии, чтобы делать кому-то скидки. – Здравствуйте, Сара, – ядовито начала она, еле сдерживая себя, чтобы не начать набрасываться. – Вы пришли, чтобы объяснить нам решение этой вашей комиссии? Что же повлияло на него, неготовность моих родителей к еще одному ребенку-волшебнику, как вы намекали? – Гермиона, сядьте… – примирительно начала женщина, и оглядела присутствующих. Ее взгляд упал на Снейпа. Родители, еще несколько минут не сдерживающие свою горечь, теперь были настолько скованы и испуганы, видимо, воображая себе возможные перспективы развития событий, что даже не удосужились представить чиновнице новое лицо: – Хм? – Это Северус Снейп, профессор Аранского университета. – Северус Снейп, к вашим услугам, – кивнул тот женщине. – Сара Вудфолл, старший инспектор. Ну что ж, – Сара вздохнула, усаживаясь. – Членов комиссии не убедила ваша кандидатура, Гермиона. Вы слишком молоды, живете в другой стране, и ваше близкое кровное родство тут сыграло не слишком хорошую роль: некоторые члены комиссии указали на то, что не до конца ясны обстоятельства того, как именно ваши родители оказались в Австралии со сделанными с помощью магии документами, и какую роль в этом всем сыграли лично вы. Моей вины или заслуги в этом не было, в своем отчете я старалась не заострять на этом внимания. Что-то в голосе женщины заставило Гермиону поверить ей. Болотные глаза Вудфолл смотрели с жалостью. – Я сейчас здесь не только как служащий Министерства, но и как частное лицо. У вас есть возможность в трехдневный срок подать апелляцию, но… вряд ли это принесет результат. Конечно, вы должны сделать это, но и я должна предупредить. Все молчали. Было слышно, как тикают большие часы в холле. Гермиона была не в силах пошевелиться, словно обездвиженная отчаянием, общим для всех. Она посмотрела на родителей, чьи лица были пусты. – Скажите, ваши люди, они хотя бы понимают, что покалечат ребенку психику? – голос матери звучал тонко, жалобно. Гермиона, сидевшая рядом, повернула к ней голову, и миссис Грейнджер неожиданно резко и порывисто притянула дочь к себе, зарыдав. – Миссис Грейнджер, – начала Сара. – Сколько заявок можно подать? – прохладным тоном поинтересовался Снейп, до этого сумрачной тенью молчавший в своем углу. – Простите? – Я спрашиваю, мадам Вудфолл, сколько заявок можно подать? – медленно, как будто разговаривает со слабоумной, переспросил Снейп. – Неограниченное количество, но в срок не более трех недель от момента установления факта, что ребенок волшебник. Еще неделя есть впереди. – Что вам необходимо сделать, прежде чем принять мою заявку? – Северус! – не в силах сдержаться, Гермиона вскочила с места. – Ты в своем уме? Снейп проигнорировал ее, продолжая гипнотизировать Вудфолл своим непостижимым взглядом. – Я занимаю довольно высокую должность в престижном учебном заведении. Да, в моей биографии были некоторые обстоятельства, но по крайней мере должно быть очевидно, что я не собираюсь покидать волшебный мир, состоявшись в нем к сорока годам. В конце концов, я педагог, бывший деканом школьного факультета почти двадцать лет – думаю, неплохой факт для потенциального поручителя. – Я в курсе того, кто вы, профессор Снейп, – улыбнулась Вудфолл. – У нас в Австралии прохладное отношение к тому, что происходит на континенте, но я скорее из тех, кто пребывает под впечатлением от всей этой истории. Прискорбная халатность вашего министерства, полный непрофессионализм ваших авроров, но сколько же героизма было в обычных людях. – Северус, пойдем выйдем. Гермиона встала, проходя в прихожую, желая выйти на крыльцо. Прошло несколько секунд, как Снейп появился следом. – Ты ненормальный? – Ты видишь альтернативу? – он выгнул бровь. – Может быть, позовем Гарри Поттера на эту роль? Я боюсь, даже его кандидатура может показаться этим ревнителям сохранения волшебного генофонда недостаточной. – Ты слышал, какие это может иметь последствия? Штрафы, принудительные работы… – Абсолютно приемлемые для меня. Она пораженно покачала головой. Что это, выпендреж, героизм, пресловутое снейповское “всё, что угодно”? Он не может жить спокойно, не надевая себе на шею очередное ярмо? Она вовсе не хотела быть той, кто вновь повяжет этого человека обязательствами. Лицо Снейпа оставалось абсолютно закрытым и упрямым, густые черные брови были сведены на переносице. – Северус, я не могу принять эту жертву с твоей стороны, пойми… – Гермиона, – он нежно взял ее за подбородок своими прохладными пальцами, заставляя приподнять голову. – Я не жду твоего одобрения по этому вопросу. Ты слишком хочешь поступить правильно, чтобы дать его. Поэтому просто позволь мне поступить так, как мне хочется. Он прикоснулся к губам Гермионы легким поцелуем, прежде чем покинуть ее, вновь шагнув в светлую прихожую дома.