Северный ветер больших перемен

Некоторое время ничего не происходило. Снейп так долго и пристально вглядывался в ее лицо, что на какой-то краткий, но страшный миг Гермионе показалось, что сейчас он отстранится от нее и уйдет. Его взгляд был настороженным и застывшим. Однако в конце концов он вновь потянулся к ней, его горячее дыхание опалило ее лицо. Поцелуй, который он подарил ей на этот раз, был невероятно чувственным. Его руки, казалось, были везде. Придавленная мужским весом, Гермиона почти не имела шансов на инициативу – а ему она, видимо, была от нее сегодня и не нужна, хотя сам он, казалось, был полностью сосредоточен на том, что делает. Вся ее одежда очень быстро оказалась на полу, но когда она потянулась к пуговицам его рубашки, Северус стремительно перехватил женскую ладонь, бросая странный, нечитаемый взгляд, интенсивность которого будоражила. Его пальцы вновь зарылись в волосы на ее затылке, оттягивая голову назад так, что шея Гермионы осталась совершенно беззащитной для него. Горячие губы заскользили вниз, снова находя сосок. Она выдохнула, теряясь в ощущениях. Однако после сделанного признания отрешиться от произошедшего полностью не удавалось. Ей отчаянно хотелось взглянуть на него прямо сейчас, в надежде отыскать хотя бы тень так необходимого ей подтверждения. Но Снейп как будто специально прятал от нее собственное лицо, спускаясь поцелуями все ниже, туда, где между ее бедер блестела влага предыдущего оргазма. – Северус, – позвала она, немного приподнимаясь на локтях. – Ты… В этот момент его язык обвел ее чувствительное местечко, именно так — он это уже выучил, — как она любила, и перед глазами Гермионы заплясали круги, а руки внезапно ослабли. Как же хорошо он успел изучить ее тело. – Я… – предприняла она еще одну жалкую попытку. – Ты, видимо, никогда не замолчишь, да? – прорычал он, голос его был одновременно ласковым, насмешливым и раздраженным. – Что ж, надо бы тебе помочь. Он быстро поднялся с дивана, оставляя ее лежать там одну, в легком недоумении, и одним ловким движением освободился и от брюк, и от нижнего белья, оставаясь в одной лишь рубашке, уже полурасстегнутой. Гермиона уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ее любовник усмехнулся, возвращаясь к ней и принимая полусидячее положение на узкой кушетке. – Иди-ка сюда, – похлопал Северус по своему колену, и Гермиона, лишь смутно понимая, к чему он клонит, подползла ближе. – Возьми его в руки, – кивнул он на свой член, уже полностью возбужденный. Да, теперь-то до нее начало доходить. Давно уже она об этом думала, но дальше нерешительных поглядываний в его сторону дело как-то не доходило. Непонятно было, замечал ли их Снейп, но сейчас Гермиона чувствовала лишь невыносимый жар, затапливающий ее от макушки до кончиков пальцев на ногах. В ушах зашумела кровь. В ее ладони он уже привычно запульсировал, когда она нежно провела вниз и вверх, растирая смазку. Откинувшись назад, Снейп гортанно, низко застонал, прикрывая глаза. Она продолжила свою нежную ласку, пока всё в ней трепетало от предвкушения и страха одновременно. – Довольно, – прозвучало резковато, но она успела уловить, как почти сломался в конце его чудесный голос. Его рука тут же скользнула к ее лицу, поглаживая скулу, как будто в попытке заслужить прощение. Однако она вскоре почувствовала другое – легкое надавливание вниз, когда его ладонь обхватила ее шею сзади. – Ну же, Грейнджер, тебе же давно было любопытно, не так ли? Северус звучал дразняще, но всё в нем с головой выдавало степень его взволнованности. Гермиона вновь посмотрела на него, гадая, что на самом деле значил для него тот факт, что именно сегодня она возьмет у него в рот? Была ли эта некая попытка дополнительно утвердиться, закрепить, скажем так, свой успех, выразившийся в ее признании? В конце концов, ей действительно было любопытно. Мужской орган перед ней гордо вздымался, и она кинула на Снейпа взгляд из под ресниц, со смутным удовлетворением, которое придало ей немного смелости, отмечая, как тяжело тот сглотнул. Когда она приблизила к его члену свое лицо, в нос ей ударил запах мужского возбуждения, достаточно тонкий, но специфичный, немного мускусный. Это оказалось почти приятно: ощущение солоноватой бархатной плоти под ее языком. А еще приятнее стало искаженное желанием лицо мужчины перед ней. Она могла бы даже сказать, что выглядел Снейп довольно смешно и нелепо: с оттянутой вниз челюстью и стеклянными глазами, он, кажется, даже дышал через раз, издавая низкие, почти животные звуки, которых она от него прежде не слышала. Но вскоре ей самой стало не до смеха: его рука неожиданно тяжело легла на ее затылок, заставляя брать глубже. Неудивительно, что при отсутствующем опыте она почти сразу же поперхнулась. Однако он позволил ей лишь слегка отстраниться, теперь сам направляя свои бедра вверх. На глазах Гермионы выступили непроизвольные слезы, когда, к счастью, Северус прервался: – Ты слишком хорошая девочка, Гермиона, чтобы кончать тебе в рот. Иди ко мне, – сказал он, помогая ей встать и подтаскивая к себе на колени так, что ее бедра оказались перекинуты по обе стороны от него. Его рука скользнула к ней, растирая влагу, уже вновь успевшую собраться внизу. Гермиона невольно застонала, принявшись тереться об его пальцы. Поздний стыд от только что произошедшего нагнал ее и смешался с нарастающим наслаждением. Снейп прервал ласки, обхватывая себя и направляя член к ее входу. Откинувшись на спинку дивана, он теперь неотрывно смотрел туда, где их тела соединялись, и этот взгляд – темный, с легким довольным прищуром, заставил все внутри нее сжаться, когда она принимала его. Они оба начали раскачиваться, и когда он сжал ее соски, слегка оттягивая – легко, не больно, но ощутимо, – Гермиона поняла, насколько близка к краю. Его руки оторвались от ее груди и легли на ягодицы, притягивая плотнее и помогая ей удерживать равновесие: даже упираясь ладонями в спинку дивана позади его спины, она не была уверена, что не свалится вниз, настолько все происходящее сводило ее с ума. Она уже то ли стонала, то ли всхлипывала, когда он прижал ее к себе особенно сильно, утыкаясь лицом куда-то в область солнечного сплетения, обводя языком тонкий шрам от проклятия Долохова между ее грудей. Гермиона ощутила, как он дергается внутри нее, и это толкнуло ее саму прямиком в жаркое пламя. *** Северус лениво выводил пальцами на ее боку ему одному известные узоры. Гермиона лежала, уставившись в потухший камин, чувствуя себя абсолютно бескостной и какой-то потерянной. – Я был груб, – нарушил он тишину. – И должен извиниться. Она не видела его лица, но почему-то с легкостью могла представить его выражение – сосредоточенное, настороженное. – Да. Ладно, – она поняла, что звучит немного бессвязно и добавила: – Всё нормально. Осознание случившегося медленно, но неотвратимо накрывало ее. Ей нужно было личное пространство, хотя бы ненадолго. Гермиона поднялась, выскальзывая из его объятий. – Куда ты? Она отметила тревогу в его голосе. Не решаясь смотреть прямо, Гермиона ответила: – Приму душ. В ванной на втором этаже она действительно залезла под теплые струи, которые, впрочем, не помогли – ее бил озноб. Оказавшись перед зеркалом, она нашла в шкафчике рядом с умывальником свою запасную зубную щетку, которую держала здесь. Почему-то захотелось привести себя в порядок максимально – может быть, так ей удастся сейчас найти какую-то опору внутри себя. Чистя зубы с каким-то остервенением, так, что наверняка придется сплевывать вместе с мятной пеной кровь, Гермиона смотрела на себя в зеркало, а в голове кружились мысли. Она призналась ему в том, что до недавнего времени и для себя с трудом могла сформулировать. Призналась. А он ничего не ответил, решив, что самое время, чтобы она у него отсосала. Не то чтобы ей не понравилось, но… это не совсем то, чего ожидаешь после того, как призналась в любви, не так ли? Был ли это такой способ спрятаться от эмоциональной близости с его стороны? Стоило ли ей уйти прямо сейчас? Гермиона устало прислонилась лбом к стеклу. Да, такого Рождества в ее жизни еще не случалось. Тут она вдруг подумала, что этот человек рискнул в свое время обнажить перед ней множество очень личных, болезненных вещей, показывая свои воспоминания. Только бы она правильно поняла его чувства к ней, такими, какими они были. Эти чувства… Какое определение подошло бы для них? Жажда обладания, привязанность, влюбленность? Она никогда толком не пыталась ответить себе на этот вопрос, наверное, из страха. Вопрос с патронусом не давал ей покоя. Отсутствие его телесной формы как будто говорило, что в душе у Снейпа выжженное поле, которое она не в силах оживить. А что, если вернется лань? Но он обнажился перед ней настолько, насколько для такого человека, как Северус Снейп, в принципе было немыслимо. Отдался ей на милость. Разве это был поступок менее смелый и отчаянный, нежели ее? Выбор был за ней – уйти и, тем самым, отвергнуть его, если таким, каков он есть, он ее не устраивал. Или остаться, и попытаться иметь дело с тем, что у них есть. Она была уверена в себе: если бы она действительно приняла решение разорвать их связь, никакие хитрые слизеринские манипуляции с его стороны, а уж тем более, угрозы, ее бы не удержали. Но хотела ли она этого? Определенно нет. При мысли, что между ними всё кончено, ей казалось, что она смотрит в холодную бездну. Что вообще для нее менялось теперь? Да в общем-то, ничего, решила она, и потянулась за халатом, который он купил для нее в прошлом месяце. Как много, оказывается, ее вещей уже поселилось в этом доме. *** Когда она вновь оказалась в гостиной, Снейп, уже полностью одетый, держал в руках ёлку, задумчиво вертя уменьшенную версию в руках. – Что это? – спросил он, сам исподтишка настороженно наблюдая за ее действиями. Видимо, ее домашний вид, в халате, несколько расслабил его. – О, – Гермиона подошла, забирая у него деревце. – Сейчас увидишь. Она прошла к камину и, поставив ёлку на пол рядом с ним, взмахнула палочкой. На глазах, главный атрибут Рождества принял свой нормальный размер, теперь весело сверкая и переливаясь зачарованным хрусталем. За спиной раздалось хмыканье. – Недурно, – признал Снейп, подходя ближе и останавливаясь у нее за спиной. – Очень недурно. Минерва была бы в диком восторге. – Конечно, я талантливая волшебница, – слегка снобистски произнесла она, вздергивая нос. – Ты не знал? – Знал. Его пальцы осторожно легли ей на шею, на этот раз невесомо поглаживая. Снейп уткнулся носом в ее изгиб, делая глубокий вдох, от которого вдоль позвоночника Гермионы пробежали мурашки. – Ты красива, умна, безусловно талантлива. Ты стойкая и нежная. Защищающая. Милосердная к тем, к кому привязана. Бесстрашная. Я не мог и мечтать о таком, Гермиона, если быть честным. Она сморгнула слезы, чувствуя, как дрожит всем телом. Его слова пролились бальзамом на ее израненное самолюбие. Обернувшись к Северусу, Гермиона тут же уткнулась носом в его грудь, в отчаянной попытке скрыть слезы. Сказанное им, заставило ее одновременно и воспарить в вышину, и в то же время оставило с неясным, ноющим чувством в груди. Он приподнял ее за подбородок, долго вглядываясь в женское лицо. Его губы легко коснулись ее губ. Гермиона только надеялась, что все это – не простая попытка утешения с его стороны. – Сейчас будем праздновать, – сказал он. Она поняла, что сегодня больше не услышит от него никаких ответных признаний. И что, возможно, подобные признания были единственными, которые он сделает ей когда-либо вообще. На секунду она нахмурилась: было ли этого достаточно для нее? В глубине души она понимала, что нет. Что она желала также безраздельно властвовать в его сердце, как он, по всей видимости, властвовал в ее. Она всегда знала, что весьма взыскательна. Но на сегодня, именно на сегодня, пожалуй, было достаточно. Гермиона улыбнулась, слегка отстраняясь. – И как мы это сделаем? Ничего не готово. Снейп криво улыбнулся: – Будем эксплуатировать рабский труд домовых эльфов, конечно же. Все, как ты любишь. Она полушутливо, полусерьезно толкнула его кулаком в грудь. – Негодяй. Снейп рассмеялся, подходя к камину, опускаясь перед ним на колени и разжигая его. – Кухни Арана, – произнес он, когда пламя занялось. – Сервируйте поздний ужин на двоих. Когда он поднялся, то пояснил: – Они все равно все на ногах, завтра ведь праздничный обед. – Ах, я совсем забыла! Праздничный обед! Действительно, те из студентов и сотрудников, которые остались здесь на праздники, завтра приглашались в Зал торжеств. Вскоре материализовался эльф с подносом еды. Существо старалось не смотреть по сторонам, пока накрывало на стол, после чего поспешно удалилось. Гермиона вздохнула. Говядина по-веллингтонски, бифштекс, утка, лимонно-кокосовый бисквит, пряники и марципановые помадки – в целом, очень недурно. Северус достал бутылку эльфийского вина, которое, как известно, подходило ко всему. Их бокалы с тонким звоном ударились друг об друга, и Гермиона сделала первый глоток, не сводя взгляда со своего любовника. Оба принялись за еду с аппетитом, и она подумала, что, наверное, впервые за неделю действительно чувствует вкус пищи. Снейп и вовсе ел так, будто его желудок оставался почти пустым с момента их последней встречи. Наверняка, примерно так оно и было. Она отметила, что пока ее не было в комнате, он убрал беспорядок из бутылок и стаканов рядом с баром. Когда первый голод был утолен, Северус поднялся из-за стола, протягивая ей руку: – Пошли, покажу тебе кое-что. Она молча последовала за ним, в его кабинет. Снейп зажег свет, и в первые секунды она не могла понять, что именно он хотел показать ей. Однако, когда он двинулся к окну, напротив которого стоял его рабочий стол, то увидела там достаточно большой дамский секретер, очень тонкой и элегантной работы. Мебель была выполнена из древесины светло-коричневого цвета, отличающейся необычайно благородным блеском. – В Аране недавно был рождественский аукцион мебели среди преподавателей. Распродавали то, что стояло в закрытых кабинетах. Когда увидел его, то подумал, что хватит тебе моститься с краю моего рабочего стола или в гостиной… Его сделали в 19 веке, в Индии, для жены представителя британского министерства магии. Это атласное дерево. Гермиона подошла ближе, оглаживая удивительно теплую и приятную на ощупь поверхность, удивительно хорошо сохранившуюся до сих пор. – Его доставили только вчера. Вчера. Когда они еще были в ссоре… Однако стол уже был заботливо приставлен к окну так, чтобы, как она понимала, дневной свет мешал наименьшим образом, а рядом с ним стоял напольный светильник с кремовым абажуром. Почти сами собой, ее губы растянулись в довольной улыбке. – Спасибо, это чудесный подарок, – она обернулась к нему. – Это не на Рождество, если что, – зачем-то поспешно заверил он. – Просто решил, что нужно для твоего удобства. Гермиона счастливо рассмеялась, подходя ближе и обвивая его шею руками. Когда она заглянула ему в глаза, то отметила, что в их черной глубине притаилось некоторое напряжение. – Ты не хочешь спросить о том, что произошло тогда, в кабинете Моубрея, пока тебя не было? Гермиона задумалась. Конечно, она хотела знать, ей надо было знать. Но сегодня… Она подумала и решила, что все эти непростые для обсуждения темы могли подождать. – Не сейчас, – она покачала головой. – Не хочу этой ночью говорить ни о чем таком, – она прижалась к нему сильнее. С нее и так было достаточно. Подавленный стресс последней недели, бурный секс, а главное – ее признание... Она чувствовала себя так, будто пробежала марафон. И потом, была рождественская ночь, в конце-то концов. Его взгляд смягчился, а линия плеч расслабилась. Длинные, сильные пальцы нырнули в вырез ее халата, вновь касаясь слегка огрубевшими подушечками ее шрама. Никогда раньше он так часто не дотрагивался до него, и Гермиона, честно говоря, была ему благодарна – она и сама старалась игнорировать этот след. – Только скажи, насчет состояния здоровья Броган пока ничего неизвестно? – О’Доннел передал мне на днях ее кровь для исследования. Могу сказать, что некоторые остаточные следы темной магии имеются, что не удивительно. Я работаю над зельем, но мне нужна скорлупа яйца Рунеспура, которое отложила ее средняя голова. – Мечтатель? Снейп кивнул: – Умница, – Гермиона на миг зарделась, пока он продолжил: – О’Доннел обещал достать этот ингредиент после Рождества. И тогда, думаю, твоя подруга полностью вернется в норму. – Спасибо. Она потянулась к нему за поцелуем, на который он не замедлился, чтобы ответить. Его руки заскользили по ее груди, задевая сосок, а после сбрасывая края халата с плеч, тем самым обнажая ее до пояса. Его глаза внимательно изучали открывшуюся картину, казалось, жадно впитывая каждую деталь. Гермиона отчего-то почувствовала себя неуютно – никогда еще он так внимательно не разглядывал ее, практически в упор. Захотелось прикрыться, ведь в белой линии, начинающейся между полушарий женской груди и слегка пересекающей правую до половины, почти доходя до соска, точно не было ничего привлекательного. Ей чудилось, что это даже добавляло легкой асимметрии, хотя, возможно, это был лишь плод ее воображения. Правильно подобранное нижнее белье все успешно скрывало. Но вот так, когда она была полностью обнажена… – Ты совершенна, – тем временем выдохнул он, прозвучав на удивление искренне. Его ладони легли под ее груди, слегка приподнимая их, наслаждаясь их тяжестью и сжимая. – Так соблазнительна. Против воли, она сдавленно рассмеялась, качая головой. Он посмотрел на нее с недоумением. – Ты разве не видишь? – поинтересовалась она, проводя указательным пальцем вдоль шрама. – Что же здесь совершенного и соблазнительного? Снейп нахмурился, глядя с недоверием: – И что же здесь противоречит моим словам? Лично для меня все именно так, как я и сказал. А этот шрам… – его взгляд задумчиво скользнул снизу вверх. – Не мне испытывать отторжение при виде чьих-то шрамов, – он потер собственную шею, исполосованную белыми линиями, более толстыми, нежели ее. – Гермиона, – продолжил он, видя, что она не убеждена до конца, – я знаю все обстоятельства этого шрама, и видел его едва ли не первым. В конце концов, он появился на месте темной раны, после того, как ее залечил я. Она закусила губу. – Может быть я покажусь тебе ненормальным, но сейчас, глядя на него, я даже испытываю некую странную смесь сентиментальности и собственничества, – пробормотал он, протягивая руку и задумчиво поглаживая ее кожу в месте повреждения. – Как будто это странным образом свидетельствует о том, что у нас была какая-то общая история еще до Арана. Тебе тогда было всего лишь шестнадцать, ты казалась мне таким ребенком… Ты и была ребенком. Кто бы мог подумать… Как я злился в тот момент на Поттера, идиота Блэка, всех вас. И на себя. – Ты специально показал мне тогда это воспоминание на наших занятиях? Я ведь даже не помнила, что меня лечил ты. Снейп хмыкнул: – Думаю, да. Хотя и неосознанно, но мне хотелось, чтобы у нас появилось что-то общее. Мне не нравилось, что только я знал об этом факте наших биографий. Гермиона кивнула, наконец убежденная. Видимо, для него этот шрам значил больше, чем просто уродливая отметина на ее теле. Это она могла понять. Невольно она вновь увидела себя его глазами, выходящую из бирюзового моря на Крите. Тогда она действительно почувствовала это – его глубокое восхищение ее женской сутью. Наверное, так и должно быть, если мужчина испытывает к тебе… чувства? Гермиона не знала. Рон, конечно, видел в ней симпатичную девчонку и смотрел на нее соответственно, но он и на десяток других девочек смотрел также. И даже на мадам Розмерту. Если что-то в ней и вызывало в нем трепет, смешанный со страхом, так это ее умение действовать быстро, эффективно и временами безжалостно. Не совсем тот тип преклонения, которого ждешь от мужчины, не правда ли? В тот день, когда они оба запустили руки в нижнее белье друг друга, она ясно увидела на его лице тень сомнения, болезненную для ее самолюбия. Да что там говорить, она и сама ощутила его – отвратительный душок инцеста между ними. По крайней мере, то, как он смотрел на Лаванду в свадебном платье – словно его ударили по голове чем-то тяжелым, – ну, на нее он так никогда не смотрел. Да и никто из списка ее кавалеров тоже этого не делал. Да, она была симпатичной девушкой, Гермиона это знала, хотя и до конвенциональных красавиц ей было не близко. И некоторым молодым людям она действительно нравилась. Но она была въедлива, временами напориста и принципиальна, и эти качества, – которые сама в себе она скорее ценила, – будто слегка гасили пламя в мужчинах вокруг нее. Точно ни в ком ранее Гермиона не вызывала легкого помутнения рассудка, такого лестного и необходимого для любой женщины. Во взгляде Северуса она читала именно это. Он, конечно же, видел все ее недостатки, и нельзя сказать, что они не сводили его с ума, но тем самым они как будто бы увеличивали и его тягу к ней. Да, возможно вместо всех этих прекрасных слов, сказанных сегодня в ее адрес, она бы предпочла услышать простое “и я тебя”, но… для начала все было не так плохо, верно? В этом вопросе ей следовало действовать рациональнее и тоньше, если она хотела добиться настоящего успеха. На этот раз она первая взяла его за руку, чтобы увлечь в сторону кабинетного дивана, гадая, удастся ли им добраться до спальни этой ночью. *** До спальни они все-таки дошли. Рождественское утро выдалось ярким и солнечным, и белый снег искрился за окном мириадами сверкающих частичек. Было лишь семь часов, Снейп еще спал, и она не преминула воспользоваться этой возможностью, чтобы успеть положить под елку подарок: дорогие перчатки из драконьей кожи, прекрасной выделки. Вещь не слишком оригинальная, чтобы быть спорной, но достаточно интимная: покупая их в респектабельной лавке зельеварческих аксессуаров, Гермиона думала, что ей будет приятно, если, надевая их, он будет вспоминать о ней. В гостиной стояла тишина, а на столе виднелись остатки их вчерашнего позднего ужина. Гермиона быстро подошла к рождественскому дереву, чтобы положить под него продолговатый футляр из плотного зеленого картона, обвязанного серебряной лентой. Когда она сделала это, ее взгляд упал на что-то, что блеснуло в свете дня прозрачными гранями. Приглядевшись, она поняла, что это был флакон из хрусталя, в котором плескалась светло-желтая прозрачная жидкость. Подумав, она все же взяла его в руки, теперь замечая и прикрепленную к горлышку крошечную открытку. Развернув ее, она прочитала лаконичное: “Гермионе от С.С. С Рождеством”. Духи? Субстанция напоминала именно их. Что ж, подарок в чем-то смелый, но кто знает, может быть, Северусу удалось угадать. Гермиона сняла крышку, поднеся ее обратной стороной к носу. Как странно… Запаха как будто и не было. – Нанеси на запястье, – посоветовал Снейп, подойдя к ней сзади и опуская лоб на ее правое плечо. Его голос был сонным, а сам он выглядел помятым. Неудивительно, если вспомнить, чем они всю ночь занимались. Себя она и вовсе пока решила не рассматривать в зеркале. Она сделала, как он велел, и – о, чудо! – стоило слегка маслянистой жидкости коснуться кожи, как аромат стал расцветать, подобно нежному цветку. Это чем-то походило на ее любимые духи – белые цветы, мускус и горьковатая цедра, но намного тоньше, изысканнее, живее. Словом, так, как никогда не выйдет у магловских парфюмеров. – Это волшебство какое-то! – она пребывала в искреннем восторге, глядя на свое запястье. – Оно и есть, – самодовольно подтвердил он. – Эти духи будут подстраиваться под твою сущность. Если что-то в тебе поменяется, то изменится и запах. – Как ты сумел добиться такого эффекта? – Ну, любой, кто что-то смыслит в зельеварении, знает, что здесь нельзя было обойтись без смолы змеиного дерева. – Это же очень редкий ингредиент… – Ну, в этом, собственно, и была задумка – сделать эксклюзивный подарок, – хмыкнул, он звуча горделиво. – Если хочешь, могу потом показать тебе свои записи и объяснить, как именно это все работает. Думаю, тебе понравится – это очень красивая магия. – С удовольствием. В этот момент в окно ударилась сова. Снейп быстро распахнул створки при помощи магии, впуская в комнату запыхавшуюся птицу вместе с потоками морозного воздуха. – Это сова Поттеров! – узнала Гермиона. Она поспешно подошла к несчастному созданию, очевидно, уже успевшему запыхаться за это рождественское утро. К лапке был привязан небольшой сверток, который тут же увеличился в размерах, стоило его отцепить. Разорвав коричневую бумагу, Гермиона обнаружила довольно изысканный набор волшебных сладостей. К подарку прилагалась открытка, изображающая пышную ель, подписанная Гарри и Джинни. Также Гермиона нашла небольшой конверт, в котором было письмо от миссис Поттер, где она выражала крайнюю степень расстройства тем, что Гермиона не сможет провести с ними праздники (свой вежливый отказ Грейнджер направила чуть раньше, вместе с просьбой назвать место и время для встречи в Лондоне), а также сообщалось, что Джинни будет ждать ее двадцать седьмого декабря в “Крови вейлы”, закрытом ведьминском клубе, уже год, как открывшемся недалеко от Лютного переулка. – “Кровь вейлы”? Около Лютного? Джиневра назначает тебе встречу в борделе? – заметил Снейп, беспардонно читающий письмо из-за ее плеча. – Имей же совесть, – фыркнула Гермиона, уворачиваясь от него. – Это просто ресторан, куда вход только для женщин старше семнадцати, насколько мне известно. Что такого? Или только вам, мужчинам, можно организовывать элитарные закрытые общества? “Кости и мёд”, м? – она многозначительно приподняла брови, напоминая ему о закрытом аранском мужском клубе, куда он несколько раз водил с собой Норму. – Это называется вековыми традициями, Грейнджер. – Между прочим, существует даже женская масонская ложа… – Мерлин помилуй, – пробормотал он, показушно содрогаясь и явно желая ее подразнить. Она покачала головой, не в силах с ним бороться. Вместо этого Гермиона указала пальцем в сторону низенького пуфика рядом с елкой, куда положила подарок ему: – Между прочим, там есть кое-что и для тебя. Снейп вскинул брови, видимо, только сейчас заметив небольшую коробку, немного теряющуюся на фоне коричневой обивки. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы избавиться от упаковки. Изгиб его губ тронула улыбка, когда он натянул пару на свои руки, которые всегда казались Гермионе невероятно сексуальными. Перчатки тут же волшебным образом приняли идеальный размер, ловко обхватив мужскую кисть. – Спасибо, – искренне произнес он. – Это очень приятно. – Для самых талантливых рук, которые я когда-либо встречала, – улыбнулась Гермиона, с умилением отмечая, как на худых скулах проступили два бледно-красных пятна. Он явно собирался что-то ответить, но в этот момент в окно ударилась еще одна сова. Впустив и ее, Снейп сам подошел к птице, наворачивающей бешеные круги под потолком. – Остолбеней! Тушка шмякнулась об стол, рассыпая вокруг себя бумаги. – Северус! Какое варварство! Ответом ей был лишь насмешливый взгляд, когда он отвязал от лапы посылку. Гермиона тут же подбежала к небольшой сплюшке, чтобы расколдовать ее и угостить чем-нибудь особенно вкусным, благо, среди подарка Поттеров было, что выбрать. – Это от Уизли, – скривился Снейп, протягивая ей открытку. – Рональда, – преувеличенно любезно уточнил он. В чудесную открытку с трубящими ангелами (выбирала явно Лаванда) была вложена записка. Гермиона решила зачесть вслух, благо, корявый почерк Рона она научилась разбирать отлично за школьные годы: – Дорогая Гермиона, мы с Лавандой поздравляем тебя с Рождеством и ждем в гости. Эта фраза была выведена довольно аккуратно, Рон старался. А вот дальше начинались настоящие каракули: – Гермиона, умоляю, поговори со Снейпом. У вас с ним, как я понял, что-то вроде приятельских отношений сейчас? Страшно представить, ну да ладно. Мой контакт в министерстве шепнул мне, что в отношении нашего бизнеса может быть организована выездная проверка. Уж не знаю, связано ли это с Гарри. Джинни рассказывала, что не так давно в гостях у них был Кингсли, в общем, сейчас они много контактируют с тем греческим аврором, а у него на Снейпа зуб. В общем, было бы неплохо, чтобы сделка действительно была закрыта (имею в виду, договор, проектное задание, акты, денежные переводы, ну ты меня понимаешь), и мне не пришлось ничего подмахивать, потому что как-то мне всё это не нравится, если ты понимаешь, о чем я. Косметическим направлением занимался Фред, и я готов передать некоторые из его разработок. Ни Джордж, ни, тем более, я, в этом ничего не понимаем. Можно будет просто что-нибудь довести до ума. Конечно, вознаграждение будет достаточно солидным, чтобы покрыть издержки, в том числе, и моральные. Вопрос патента также обсуждаем. Думаю, мы с тобой оба заинтересованы в том, чтобы вся эта история не получила дальнейшего развития. Всегда твой, Рон Уизли. Закончив читать, она подняла взгляд на Северуса. На его лице читалась смесь возмущения и решимости держать оборону до конца. Они оба открыли было рты, когда стекло вновь задребезжало. – Да твою ж мать, – выругался Снейп, впуская третьего пернатого посланника. На этот раз Гермиона, проявляя чудеса проворства, опередила мужчину и добралась до птицы первой. – Это от Невилла, – виновато улыбаясь, пробормотала она. Невилл слал милую открытку с видами Хогвартса и желал счастливого Рождества. Тем временем сова от Рона окончательно пришла в себя и принялась хозяйничать на столе уже всерьез. – Проваливайте! – рявкнул Снейп, взмахивая палочкой и буквально вышвыривая обеих птиц на улицу через открытое окно. – Грейнджер, я не знал, что делить с тобой крышу над головой может быть так утомительно… – Ну, – она чопорно поджала губы, – это называется широкий круг общения. – Я не буду ничего варить для Уизли. – Будешь, я думаю, – решила она его поддразнить. – В конце концов, если бы не помощь Рона, я бы никогда не решилась разыскивать информацию о тебе в одиночку, а значит, возможно, и идея поступить в Аран мне никогда не пришла бы в голову… Представляешь, как ужасно все могло повернуться? Она определенно шутила, но Снейп, казалось, принял ее слова всерьез. На его лице вдруг появилось почти пораженное, задумчивое выражение. Гермиона подавила фырканье. – Надеюсь, на сегодня все социальные почести ты уже получила? – ворчливо поинтересовался он, явно уже приняв какое-то решение по поводу “Волшебных вредилок”, которое ему самому совершенно не нравилось. – Да, скорее всего. Однако за это утро их еще посетила Никта, сова Броган, которая принесла с собой небольшую колдокамеру в качестве подарка, а также бутылку ирландского виски с припиской “Дорогому профессору Снейпу”. Гермиона представляла, как хохотала Броган, когда писала это, и против воли сама захихикала, наблюдая за тем, с каким кислым видом Северус рассматривал презент. *** До праздничного обеда оставалось уже не так много времени, а они все никак не могли решить, стоило ли идти на него. – Думаю, нам надо обсудить произошедшее. Гермиона удивленно вскинула голову. Неужели он сам соизволил поднять эту тему? Снейп выглядел недовольным, хмуро глядя перед собой. Наконец, он продолжил, как будто не обращаясь ни к кому конкретно: – После того, как тебя заперли в той комнате, О’Доннел вернулся с Кендрой. Он заставил дочь порезать руку, и сам порезал свою. Магия крови определила, что шкатулка действительно имеет отношение к их семье. Воцарилось молчание, во время которого она неимоверным усилием воли подавила свое дикое желание задавать вопросы. – Кендра, конечно, все отрицала. Она сумасшедшая, но далеко не дура. После того, как отец силой влил в нее пару капель сыворотки правды, она призналась, что хотела убить сестру из дочерней ревности. Слова из неё лились просто как грязь, потоками. Домналл сам ее оглушил — видимо, испугался, как бы она еще что-нибудь нам не поведала. Судя по всему, Медб ни о чем не знала, или делала вид, что не знала. Потом он доставил Кендру обратно, в поместье. Наверное, сейчас она находится под чем-то средним между домашним арестом и принудительным лечением. Вызвали колдомедика, он должен передать мне рецепты, по которым придется варить. Рассказ звучал безэмоционально, а Гермиона невольно поежилась. Но все самое жуткое было еще впереди. – Потом он взял нас с Марком с собой в рощу. Захоронение действительно потревожено. Не знаю, из каких канатов нервы у Лайонелл, но даже мне было слегка не по себе. С Кендрой-то понятно, у нее крыша набекрень, – буркнул он. – Я тоже была в шоке. Тяжело представить, как Норма там копалась. У тебя есть догадки о том, какие цели она преследует? Снейп стиснул челюсти. Было видно, как в нем закипает гнев, которому он намеренно не дает взять верх над собой. – Догадки есть. – Скажи, а тебе не кажется, что Кириан… словом, что произошедшее может быть последствием его влияния на свою невесту? Как будто он, ну не знаю, подзуживает? Возможно, он считает, что таким образом Кендра станет еще более выгодной партией. Снейп бросил на нее взгляд, в котором смешались насмешка и одобрение: – Хороший вопрос, Гермиона. Молодец. Это возможно, и если это правда, то Марк узнает об этом и, поверь мне, не будет в восторге. Он не из тех, кто одобряет глупое стремление получить всё и сразу, если ты понимаешь, о чем я. Некоторые склонности племянника, я знаю, стали настораживать и его самого, особенно после произошедшего на Крите. В конце концов, это всегда приводит к оплошностям. – То есть, хочешь сказать, он не приказывал Кириану убить профессора Берроуза? – Я не знаю доподлинно, что именно там случилось и знать не хочу. Но по косвенным признакам склонен сделать вывод, что задача Кириана заключалась в том, чтобы запугать и забрать некий компромат. То, что случилось потом… скорее опрометчивость, которую Марк не выносит. По крайней мере, способ, которым это было сделано. Нормальный человек использовал бы запасную палочку и Аваду. Гермиона хотела возразить, что нормальный человек вовсе не стал бы никого убивать. Северус и сам, кажется, понял, как сказанное им прозвучало, потому что осекся, а после весьма неловко перевел тему: – За Лайонелл я пока просто понаблюдаю. Держись лучше от нее подальше, – прозвучало сердито. – Это настоятельная просьба. – Да откуда же я знала, что дело примет такой оборот, – оправдалась Гермиона. – Не могу же я шарахаться от нее и прятаться по углам. Она всегда так настойчиво хочет со мной общаться, – сыронизировала она. – Будь ты чуть менее гетеросексуальна, и я бы начал волноваться, – ответил он ей в том же духе. Гермиона была благодарна ему за этот разговор, довольно откровенный, пусть и суховатый. Но чем больше она думала о сказанном, тем больше ей становилось не по себе. Чувство тревоги и расстройства из-за того, что Снейп так близко общается с такими людьми, сжало ее сердце холодными тисками в очередной раз. – В какой-то мере, ситуация повернулась в мою пользу. Мои услуги, в которых они опять нуждаются, увеличивают долг Марка передо мной и уменьшают мой – перед ним. Гермиона молча кивнула, надеясь только, что они будут рядом друг с другом, если, – а может быть и когда, – все это пойдет кувырком. *** Они все-таки решили посетить праздничный обед, и Гермиона отправилась к себе. Ей нужно было как минимум переодеться. Настроение, пребывавшее почти две недели на абсолютном дне, теперь поднялось до вполне приемлемого уровня, и ей захотелось выглядеть лучше. Ее выбор пал на бордовое платье-жакет из твидовой ткани – просто и достаточно элегантно, решила она, дополнив образ подаренным Снейпом гребнем для волос. Пара капель подаренного им же волшебного аромата пришлась кстати. Спустившись вниз, Грейнджер наткнулась на нескольких студентов, тоже собиравшихся в Зал торжеств. Трех из них, нумерологов со старших курсов, она знала лишь визуально, а вот вид Гёзде и Клары обрадовал ее. Не придется думать, с кем ей сесть. Весело болтая, девушки направились в главный корпус, где уже собралась не слишком большая компания – все же многие предпочитали уезжать на каникулы домой, к семьям. Исключения составляли, пожалуй, такие семейные пары преподавателей, как сестра Нормы – профессор Лора Гримсби со своим мужем, профессором травологии Филиппом Гримсби. Их она приметила сразу – блестящие волосы Лоры Гримсби, урожденной Шафик, с вплетенным в них жемчугом, черными волнами ниспадали по белым, слегка полноватым плечам. Ее супруг вился вокруг своей жены, словно она была королевой, а он ее пажом. Что ни говори, а порода этих женщин была такова, что сразу выделяла их на фоне всех остальных. Ее сестра стояла рядом, приветливо улыбаясь тем, кто подходил поздороваться с ней. Конечно, это были в основном мужчины. Норма грациозно кивала в ответ, демонстрируя опаловое колье на изгибе своей прекрасной шеи. Вид Нормы сейчас вызывал в ней смешанные чувства: к настороженности и сомнениям примешивалась толика благодарности. В конце концов, если бы не неожиданное союзничество этой женщины, все могло закончиться еще ужаснее. Однако она предпочитала держаться подальше от нее, не желая, по крайней мере сейчас, вступать с ней в какие бы то ни было диалоги. Она заметила Моубрея, стоящего с горделивой осанкой в группе каких-то таких же важных мужчин, и ей вдруг стало страшно, что этот человек, увидив, как они с Нормой разговаривают, может о чем-то догадаться. Двери зала уже начали открываться, когда, наконец, появился и Северус, как и всегда, в строгой черной мантии, которую отличала от обычной лишь немного более изысканная выкройка воротника-стойки, чуть сильнее обычного обнажающего шею. Она не решилась долго разглядывать его, почему-то чувствуя себя в шаге от того, чтобы быть пойманной на этом. В зале было роскошно: многочисленные ели, украшенные каждая в определенной цветовой гамме, зачарованный снег, искрящийся на полу и, конечно же, совсем не холодный, замысловатые узоры инея на высоких стрельчатых окнах. Столы были сдвинуты – тут, также как иногда и в Хогвартсе, оставшиеся делили трапезу вне зависимости от своего положения. Так, Гермиона оказалась рядом с сокурсницами, а вот напротив нее, неожиданным образом, не иначе, как в результате какой-то хитрой многоходовки, уселся Северус вместе с четой Гримсби. К облегчению Гермионы, Нормы рядом с ними не было. Ее однокурсницы были слегка смущены таким соседством и разговоры поначалу не клеились между ними: все три девушки немного затихли. Но Гермиона, конечно же, ничуть не тяготилась подобным. Попивая сок, она прислушивалась к разговору Северуса и Лоры, которые вспоминали Хогвартс времен своего студенчества. Было странно видеть Снейпа, беседующего с кем-то столь непринужденно. – Как поживает Нарцисса, Северус? – неожиданно поинтересовалась Гримсби. – Бедняжка, такая трагедия, – вздохнула женщина, явно имея в виду безвременную кончину Люциуса. – Нарцисса несет свой крест с достоинством и находит утешение в сыне. – Ах, Драко. Многообещающий молодой человек, не так ли? Где он сейчас? Ему стоило подумать об учебе здесь. О да, только Драко Малфоя здесь и не хватало, подумала Гермиона, невольно закатывая глаза. Спасибо Господу за маленькие радости. – Драко делает карьеру в британском представительстве Международной конфедерации. Не думаю, что он счел бы возможным оставить мать. Как тебе наверняка известно, – подчеркнул он самую малость ядовито, – Нарцисса до сих пор под домашним арестом. – Да-да, конечно. Ты давно ее видел? Такая женщина, урожденная Блэк, и в таком трудном положении. Гермионе уже наскучил этот чисто слизеринский разговор, но следующая фраза Северуса заставила ее замереть: – Я не так часто посещаю Малфой-мэнор, в последний раз это было еще осенью. На этих праздниках, несомненно, мне стоит нанести визит вежливости. – О, передавай дорогой Цисси привет. Значит, он собирается к Нарциссе Малфой? Гермиона не знала, что именно ее так раздосадовало – наверное то, что она ничего об этом не знала. Какая-то вздорная ее часть, до сих пор подозрительно относящаяся к тому факту, что Снейп так быстро согласился дать этой холодной красавице Непреложный Обет, определенно негодовала. *** – И когда ты собираешься к Нарциссе? – обронила она, якобы полностью погруженная в изучение книг на полках в его гостиной. Снейп развалился в кресле перед камином и, судя по всему, пребывал в хорошем настроении. – Двадцать седьмого, когда ты пойдешь на встречу с Поттер. – Ммм. Гермиона провела пальцем по корешкам, некоторые из которых были на редкость потрепанными. Снейп позади нее протянул: – И что значит “ммм”? Гермиона обернулась, испугавшись, словно ее поймали на чем-то стыдном с поличным: – О, нет, ничего… – Гермиона. – Да? – Ты такая ужасная лгунья, ты знаешь? Гермиона вздохнула, подходя и садясь напротив него. Она оперлась подбородком о руку, смиряясь с тем, что по всей видимости, была так очевидна для него. – Что именно тебе не нравится? – уточнил он. Она поджала губы, размышляя над тем, какую из причин было бы разумно озвучить. – Почему ты мне ничего не сказал раньше? – Когда? – он приподнял бровь. – Не то чтобы мы плотно общались с тобой в последние недели. – Ну, ты ведь регулярно с ней видишься, насколько я поняла. И этот визит наверняка был запланирован не вчера. – С Нарциссой меня связывает прошлое, но я не сказал бы, что наше общение настолько наполнено смыслами, чтобы было, о чем рассказывать. Обычные визиты вежливости между двумя людьми, жизнь которых в прошлом часто пересекалась. Тем более, сейчас она фактически заперта в четырех стенах, и благодарна за любое общение. Не так уж много осталось тех, кто рвется теперь поддерживать тесные связи с Малфой-мэнором. – А ты, значит, из их числа? Ей не хотелось, чтобы он решил, что она против их общения по причинам какой-то надуманной идеологической вражды. Хотя, конечно, при мысли о ковре в парадной гостиной мэнора, все внутри нее до сих пор сжималось. Она и сама не смогла бы до конца сформировать свое иррациональное нежелание, чтобы Северус ходил на встречи с этой красивой и теперь одинокой чистокровной леди. Она даже к Норме не позволяла себе ревновать, но вот Нарцисса… Такая трагичная и одухотворенная… – Ну, я никуда не пойду, раз тебе это неприятно. До Гермионы не сразу дошел смысл им сказанного. Она вздернула брови, переспрашивая и чувствуя себя глупо: – Что? – Никуда не пойду, – Снейп пожал плечами. – Прекрасно могу обойтись и без этой встречи. Ее поразило, как легко он сдался, хотя она даже не выказала своего желания. Да и не посмела бы никогда его выказать. Конечно, сама она старалась вести себя максимально деликатно, как тогда, с ситуацией с Невиллом и концертом, действуя через уговоры, а не ультиматумы. Но в конце концов, она же бывала в куче мест без него, ходила и к Поттерам… А он так легко отказывался от посещения человека, с которым его действительно что-то связывало… Ради того, чтобы сделать ей приятно… Она сказала бы, что скорее ожидала яростного отстаивания своих границ в его случае. Это что, ее признание так на него подействовало? Гермиона невольно усмехнулась, конечно же, про себя. – Нет уж, иди, – дух захватывало от собственной душевной щедрости. – А ты, – помедлила она, складывая руки на груди, – скажешь ей о нас? – Только если ты не против, – серьезно ответил он. – Не против. *** Броган вернулась, принеся с собой шум, смех, пару бутылок ламбруско и бокалы. – Ну что ты, бедняжка, всё торчишь на этом богом забытом острове со своим стареющим байроническим героем? – плюхнулась она на кровать. – А ты явилась сюда прямиком из уютного родительского гнездышка, где коротала идиллические дни со своим вечно перспективным дарованием? Броган захохотала, откинувшись назад и довольно болезненно пихая Гермиону в бок. – Не в бровь, а в глаз, – отдышалась она. – На самом деле это было приятное Рождество. Медб с Кендрой уехали на праздники к тетке Медб в Килларни. Или Кендру отослали подлечиться. Но Броган, конечно, ничего об этом не знала. – Был только папа с Джессикой и ребятами. Было весело, без этих двух дом будто бы вздохнул свободно. Правда папа был какой-то грустный немного. Ну зато с Пшемиком вел себя помягче. Броган магией откупорила первую бутылку, разливая игристое вино с ароматом ягод по бокалам. – Ну, чин-чин, как говорят маглы, – улыбнулась Броган, чокаясь с Гермионой и делая глоток. – Кстати, сразу два вопроса – пришелся ли Снейпу по вкусу мой презент и в курсе ли ты о Ежегодном юридическом вечере? – Он был в неописуемом восторге, – скривила Гермиона губы, и Броган сдавленно рассмеялась. – Насчет второго – абсолютно нет. – Это, между прочим, тройная перегонка! Выдержан в дубовых бочках нашего поместья, – с гордостью заявила она. – По поводу вечера, я думала, что говорила тебе: каждый год шестнадцатого января у нас в доме устраивается вечер, на который приглашена вся юридическая элита этой прекрасной страны. Народу на самом деле не так много, хотя бывают и не только юристы. Обычно приглашен и кто-то из молодежи, пара-тройка, наиболее подающие надежды. – К чему ты ведешь? – Как к чему? Конечно же ты тоже пойдешь! Я сама собиралась сказать отцу, но он меня опередил – завел разговор на Рождество. Не сказать, что там так уж прям весело, но бывает занятно и, в целом не особо напряжно: все знакомятся, болтают, пьют алкоголь, мужчины курят сигары… Кто-то из них берет с собой дам… В общем, это очень элитарная вечеринка для узкого круга, на которую ты приглашена. Гермиона не знала, что и сказать. С одной стороны, идти в поместье О’Доннелов не хотелось, и приглашение лично от Домналла скорее напрягало. Но с другой… если им со Снейпом будет лучше остаться в Ирландии, то глупо было бы лишать себя возможности завести настолько полезные знакомства. В конце концов, учеба имеет свойство заканчиваться, и потом начнется взрослая жизнь, в которой ей нужно будет найти свое место. В этой стране у нее не было статуса народной героини, не было даже друзей, кроме Броган. Возможно, предложение судьи О’Доннела было чем-то вроде благодарности, кто знает? *** В клубе “Кровь вейлы” приглушенный свет, который отбрасывали хрустальные люстры, а также кресла из красной кожи создавали атмосферу будуара. Ведьма с ярко накрашенными алыми губами принесла им с Джинни винную карту. – Как дела? – спросила миссис Поттер, бросая на Гермиону внимательный взгляд поверх прямоугольника бумаги. Она сама выглядела изменившейся: рыжие волосы были подстрижены в виде каре, худоба казалась слегка чрезмерной, хотя заострившиеся скулы придавали Джиневре вид весьма богемный, как и густо подведенные черной тушью глаза. – Неплохо, – не говорить правду становилось и легче, и тяжелее одновременно. Джинни слегка приподняла брови, ожидая продолжения. – Учусь, на развлечения, честно говоря, времени почти не остается… – Ага, – усмехнулась Джинни. – Даже на Рождество не смогла выбраться. – Ну, я проводила его с парнем, – решила Гермиона ограничится полуправдой. – С каким из? Я уже запуталась в твоих отношениях. Ты бы познакомила хоть с каким-нибудь, что ли! Да блядь… Хоть проси кого-нибудь сыграть роль ее бойфренда! – Да ладно, Гермиона, – махнула рукой Джинни. – Так и скажи, что не пришла, потому что Гарри тебя достал. Уж я-то тебя пойму, – криво улыбнулась она, и пока Гермиона пыталась найти, что ей следует ответить, припечатала: – Мы с ним разъезжаемся после Нового года. – Что? – выдохнула Гермиона. – Вернее, он съезжает с Гриммо. Мы так договорились, поживем отдельно. Думаю, с помощью Кричера я справлюсь. А Гарри будет приходить по воскресеньям. – А где будет жить Гарри? – задала Гермиона вопрос, чувствуя себя на редкость тупой. То, что говорила Джинни, не укладывалось в ее голове. – Джордж выделил ему комнату в своей квартире над “Волшебными вредилками”, в которой раньше жил Рон. Сейчас-то они с Лавандой переехали в милый коттедж в Озерном крае. – Джинни, вы уверены, что это… необходимо? – А ты уверена, что ничего не хочешь мне рассказать о своей личной жизни? – Джинни выгнула бровь, жутким образом напоминая ей этим Снейпа. Гермиона на миг прикрыла глаза, пытаясь вернуть себе самообладание и безмятежное выражение лица. Видимо, вышло плохо. – Ну вот и я уверена в том, что делаю. Гарри должен понять, какие вещи у него в приоритете. Родители еще не знают, мы скажем им после каникул. *** После разговора с Джинни Гермионе было не по себе. Какие бы трудности в отношениях с Гарри она сейчас не испытывала, ей было тревожно за него. Казалось, вся его жизнь летит кувырком, пока он, запершись в своем аврорском кабинете, доводит себя до исступления в погоне за… чем? Тенями прошлого? Недостижимым идеалом победы добра над злом? Гермиона задумалась, не следует ли написать ему письмо. Просто выразить сочувствие. В любом случае она не собиралась вставать на чью бы то ни было сторону в этой конкретной ситуации. В конце концов, оба были взрослыми людьми, полностью ответственными за собственные решения. Они завели ребенка, в конце концов. Вот она о детях даже не думала, например. Тем временем Новый год неумолимо приближался, и Гермиона раздумывала над тем, как его провести. Во время ссоры со Снейпом она легкомысленно пообещала Броган, что проведет праздник в ее дублинской квартире, но теперь понимала, что намного больше, чем этого, хочет быть рядом с Северусом. Ну, что ж, Броган была не из обидчивых. Но, когда она уточнила у Снейпа о планах на новогоднюю ночь, он удивил ее, предложив встретить его в каком-нибудь дублинском отеле. – Что-нибудь магловское, в центре. Как тебе? Гермиона была не против. Так они и сделали, вечером тридцать первого числа заселившись в отель “Шелбурн”, располагавшийся в прекрасном историческом особняке в самом центре туристического Дублина. Все было чудесно – огромная кровать, застеленная приятнейшим наощупь белоснежным бельем, огромная круглая ванная, мягкий ковер, сказочный вид из окна, – прямо на фейерверки, – и шампанское в хрустальных бокалах… Куранты пробили двенадцать, и, выпив за наступивший год, они поцеловались. Поцелуй вышел нежным, почти целомудренным. Гермиона задумалась над тем, что в последние дни Снейп переменился. Изменения были чуть заметными на первый взгляд, но он как будто бы стал мягче… – Ты говорила, что у О’Доннел вечеринка? – вопрос был, честно говоря, неожиданным, а тон, которым он был задан – весьма скептическим. – Да. – Не хочешь заскочить? – Хм, Северус? – она в замешательстве уставилась на него. – О чем ты? – Ну, ты могла бы аппарировать туда хотя бы на час, – он пожал плечами. – Я дождусь. – Ты шутишь, должно быть? – С чего бы? – он уставился на нее в некотором раздражении. – Иди, – махнул он рукой повелительно. – Я найду, чем заняться. В подтверждение своих слов он достал из дорожной сумки какой-то ученый талмуд и, сев на диван, раскрыл перед собой книгу. Гермиона моргнула. – Ты действительно хотел бы, чтобы я заскочила на праздник к Броган? – Гермиона, – медленно, как для туго соображающей, проговорил он, откладывая старый том в сторону. – Возможно, ты удивишься, но я вовсе не горю желанием, чтобы ты превратилась в мое подобие, оставшись без нормальных друзей. Сраженная его словами в самое сердце Гермиона заморгала, часто-часто, чувствуя, как глаза увлажняются. Возможно, в его понимании это была просто награда за ее корректное поведение все это время. Ведь она не стала препятствовать его встрече с Нарциссой, которая, между прочим, передала Гермионе свои наилучшие пожелания. Но так или иначе, Гермиона растрогалась. Правда теперь, когда она решила, что ее с Броган дружба должна медленно, но верно идти к своему концу… – Что у тебя с глазами? Ты плачешь? – он с подозрением уставился на нее. – Грейнджер, я сказал это, потому что был уверен, что ты захочешь пойти! Это вовсе не попытка выставить тебя, не реви. Не надо никуда идти, если не хочешь… – Нет, ты очень милый, – улыбнулась она сквозь слезы, отмечая, как Снейпа передернуло от ее слов. – Просто я тут недавно подумала… Она выложила ему свои мысли касательно того, что лучше ей будет постепенно сводить общение с Броган на нет. К ее удивлению, Снейп посмотрел на нее, как на дуру. – Грейнджер, ты сбрендила! Что за самоуничижительный бред. Да лучшей подруги этой ирландской вертихвостке не найти на всем белом свете. Ты печешься о ней больше, чем ее родной папаша. Что с ней вообще будет, если ты от нее отречешься? Вряд ли на этого ее мигранта можно положиться. Гермиона задумалась. Его слова зародили в ней сомнения. Если уж Снейп настаивал, чтобы эта дружба, которая, казалось бы, всегда его только раздражала, продолжалась… – Я ненадолго, – она бросилась ему на шею. У Броган творился настоящий беспредел: играла музыка, куча людей сновали туда-сюда, попивая коктейли и громко разговаривая, и когда они с Гермионой в конечном итоге выскочили на балкон, чтобы горланить на всю округу мировой хит 80-ых “Новогодний гиппогриф”, а какие-то парни, проходящие внизу, принялись им свистеть, Пшемыслав проявил чудеса настойчивости, уводя их оттуда. Ровно через час Гермиона вернулась в отель. Настроение было настолько приподнятым, что она, схватив Снейпа за руки, пустилась танцевать по комнате, чего с ней не случалось лет с пятнадцати, а может и раньше. Северус, сначала активно сопротивляющийся, потом все-таки осознал преимущества происходящего, успешно дотанцевав их до отельного ложа. *** – И что же, ты непременно хочешь туда пойти? Гермиона пожала плечами. Праздники закончились, и теперь они оба пытались войти в колею – он в рабочую, а она в учебную. – Думаю, это могло бы быть полезно. Вероятность того, что нам придется остаться в Ирландии, высока. Это было смелое заявление с ее стороны. Им она лишний раз подчеркивала, что размышляет над перспективами в их отношениях на годы вперед. Что согласна держать их в приоритете. Даже если сама сомневается в симметричности его ответа. Ей потребовалось мгновение — или другое, чтобы стряхнуть с себя неприятное чувство, что своими действиями она, фигурально выражаясь, вкладывает в его руки острый клинок, способный перерезать ей горло. Что ж, безумству храбрых поём мы славу. Конечно, после ее смелого признания на Рождество это было не так уж и много. Но более они этой темы не касались, и иногда Гермионе начинало казаться, что вся та отчаянная, бредовая ночь – лишь плод ее воображения. Снейп окинул ее долгим, внимательным взглядом. И в этот момент Гермиона ясно ощутила, что он-то ничего не забыл со времен Рождества. – Ты ведь пытаешься использовать все преимущества этого места. Позволь и мне, – она скупо улыбнулась, стараясь скрыть внезапно охватившую ее неловкость. – Что ж, – разомкнул он губы. – Пусть будет по-твоему. Только на ночь там не оставайся. Гермиона согласилась с такой его просьбой, и отправилась к себе, чтобы после обеда заскочить к Ньюман, договориться о новом графике работы после сессии. Надо было еще обсудить с Северусом, как бы ему хотелось отпраздновать свой День рождения. У нее было несколько идей, но следовало спросить у него, вряд ли Снейп был любителем сюрпризов. Было воскресенье, и Броган, которая проводила субботу дома, еще не вернулась. Гермиона, которая все-таки временами наслаждалась одиночеством, растянулась на кровати вместе с учебником, размышляя о том, что даже если Северус отметет все ее предложения, ничего не помешает ей устроить ему домашний праздник. Ее мысли лениво дрейфовали от архаичных магических законов к рецептам домашних пирогов, которые ей удалось бы осилить самостоятельно, и обратно, когда дверь с шумом отворилась, и в комнату ввалилась Броган, вся какая-то взъерошенная. – Матерь Божья, что творится дома! – начала она с порога, всплескивая руками. – Дурка! У Кендры настоящий припадок, она бьется в истерике, спалила все розы в материнском розарии! Знаешь, я думаю с головой у нее действительно беда, и это не шутки! Медб не выходит из ее комнаты, а отец, мрачнее грозовой тучи, заперся у себя кабинете. Гермиона приподнялась на локте, мысли в ее голове пустились вскачь. Броган продолжила: – Свадьбу с Кирианом отложили на год. Ты что-нибудь понимаешь? Вопрос был скорее риторическим, но Гермиона покачала головой. Хотя она-то как раз кое-что понимала.