Тени фей

      Этот план с самого начала означал конец. Это было очевидно. Но призрачный шанс на успех затмевал очевидное. Пускал блёстки в глаза и прочую «розовую чепуху». Хотелось верить, что мёртвые оживут, а те, кто уже умирал и вернулся – их срок станет прежним, а не те десять лет.       Но всё пошло прахом.       Ирония и насмешка Судьбы.       Фиолетовые глаза неотрывно смотрели в деревянный потолок. Сознание возвращалось урывками. Но каждый раз проплывали недавние фрагменты. Осязание времени притупилось. Тело не ощущалось. Будто его и нет.       Где-то на заднем фоне слышен тихий женский шёпот. Он не был противен, просто слышать его всегда было больно и тяжело. Ведь этот голос принадлежал девушке, которую он любил, но не смог уберечь, отчего она обратилась в ужасную тварь. — Гле-е-ен, — тянет голос, — продолжишь игнорировать меня, и я обижусь.       Он моргает. Пальцы дёргаются, но полноценно ощущаются плохо. Может, когда его отключил конец света, то и что-то тяжёлое по нему проехалось или упало?       За ту самую руку ухватились женские пальцы. А к голосу прибавились всхлипы. — Гле-е-е-ен! Шигурэ-чан плачет!       «Шигурэ?» — мелькнул немой вопрос. — Да, твоя слуга-подружка! Ах, жаль, не Саюри-чан, у неё хоть грудь большая, хи-хи.       Он вновь моргает и скашивает глаза вбок – там, держа его за ладонь, тихо хныкала темноволосая девушка миниатюрного роста, одетая в простое длинное платье. Чёрные волосы струились по плечам и спине, а светло-зелёные глаза покраснели. — Глен-сама, — шмыгая носом прошептала Шигурэ. — Прошу, просыпайтесь… Умоляю вас…       Сердце сжалось.       Он шумно выдохнул и постарался в ответ сжать её пальцы. Крепко не вышло, но подать признак, что он пришел в себя, – получилось. Девушка замерла и медленно подняла голову. По щекам стекали слёзы, а в глазах стояло неверие. Но оно быстро сменяется пониманием и радостью. Бледных губ коснулась улыбка. — Глен-сама, вы пришли в себя…       Она прижимает к своей груди его руку. — Когда я нашла вас… обрадовалась, а потом испугалась. Вы были в ужасном состоянии. Ещё и горный лев пришёл, пусть и молодой… ух…       Мужчина моргнул, пытаясь понять о чём она говорит. Что ещё за горный лев? Он не ослышался? — О, нет, поверь, мне тоже интересно, о чём она. Однако… тебе следует посмотреть в окно, уж там точно будет ясно, в чём дело. Но можешь и у Шигурэ-чан спросить. Давай, разрабатывай рот, а то вдруг в том хаосе и язык откусил? — иронично говорил голос бывшей возлюбленной. — Шигу… кхе… рэ.       Девушка замирает и в ожидании смотрит на него. — Шигурэ. Кхе-кхе… Где… мы? Что… — М-мы… В другом мире. В Менестреле, в подгорной деревне Авлос…       Зависает пауза.       Мужчина хмурит тёмно-фиолетовые, почти чёрные брови, пытаясь осмыслить слова. — О-о-о-о, — протягивает голос возлюбленной, — похоже, у нас что-то получилось! А теперь вперёд, займитесь с Шигурэ-чан непристойностями!       Глен моргает. Слова девушки выбивают из колеи. А когда до него доходит суть этих слов, он мысленно возмущается:       «Махиру, хватит! Не до этого сейчас!» — А когда? Ты от пышных форм Саюри-чан отказывался и той, Мито-чан, тоже. Может, тогда Шигурэ-чан? И на мою сестрёнку не заглядывался. А ведь мы с ней похожи…       «Махиру…» — лишь мысленно обречённо отвечает он.       В ответ был смех. Звонкий и бьющий в самое окровавленное сердце. — Глен-сама… вы воды хотите?       Мужчина смотрит на девушку, пытается кивнуть, но выходит плохо. Однако Шигурэ всё понимает и помогает господину сесть, что далось им обоим тяжело. Девушка имела всю ту же миниатюрную фигуру, что и восемь лет назад. А вот сам Глен Ичиносе вырос значительно, отчего в его туше веса было больше.       Расположив господина удобно, Шигурэ протягивает ему стакан, прямо к губам. — Ваше тело ещё где-то полчаса-час не будет полноценно слушаться. А если начнёте сильно упорствовать, то усугубите привыкание и восстановление, — пояснила она. — Ага…       Сделав несколько глотков, он почувствовал, что дышать стало легче.       Послышался раздражающий скрип.       Глен нахмурился и с трудом повернул голову: в комнату заглянула пожилая женщина с выцветшими зелёными волосами. Она обратилась к Шигурэ. Но Глен Ичиносе ничего не понял. Странный набор звуков.       Это… что? Почему он не понимает? Хотя… Другой мир – другой язык? — Ого, а я понимаю, перевести?       «Ага». — Хе-хе. Эта женщина спрашивает, очнулся ли ты, как самочувствие и кормить ли вас.       Махиру ещё немного попереводила слова обеих женщин. Ведь, оказалось, Шигурэ понимала, что говорит женщина, но сама отвечает очень плохо, всего несколькими фразами и кивками или качанием головы. Когда беседа закончилась, Глен обратился к Шигурэ: — Сколько я… спал? — Два дня… Глен-сама. Я в этом мире три месяца.       Так, а это как понимать? — Твою мать… — прошипел он.

***

      Бескрайнее ничто, белое, светлое, но пустынное. В центре стоял широкий круглый стол из светлого камня. Вокруг него стояло четыре стула, тоже из белого камня, но с мягкими сидушками и спинками. На них восседало четверо существ. Они похожи на людей, но по сущности – высшие и бесконечные, как и это пространство.       Облокотившись локтем о стол и положив на ладонь голову, рыжеволосая девушка с задорными синими глазами, посмотрела на молодого юношу со светлыми волосами. — Эй, Хронос, что-то в твоём барьере куча дырок. Опять.       Тот фыркает, отводя белые глаза в сторону. Лишь ярко-жёлтый контур радужек говорил, куда он смотрел.       Хмыкнув, рыжеволосая обратилась к девушке, которая была вся в закрытой одежде, даже голову покрыла платком! Выказывая всем своим видом непорочность. — Сострадание к вампиру, Мара? Не много ли чести к тому, чей это сын? Нет, я, конечно, понимаю, любимец, да и лицом малыш вышел в Си-чана, но это слишком. — Ох, здесь нет личных приязней или неприязней, дитя не виновато в деяниях отца. — Фу-у-у, и это наша непорочная Богиня? Я и то чище.       Мара выдохнула, прикрывая глаза.       Улыбнувшись себе, рыжеволосая девушка провела пальчиком с белым ноготком по столу. И вновь обратилась к Хроносу: — Эй, Хронос, а почему этот человек, — на столе появилось лицо недавно проснувшегося в этом мире мужчины, — жив? Почему он появился там, а не, м-м-м, скажем, в сражении на другом континенте? Там уж он точно умер бы. Уж этот человек недостоин прощения.       Хронос на её слова сжал кулаки, прожигая взглядом. — О, или та женщина рядом с ним, — в видении рядом с мужчиной появилась и темноволосая миниатюрная девушка, — почему она отмечена тобой? Ты же любишь блондинок, высоких и грудас… — Хватит! — эхом раздался голос Хроноса. — Почему мы говорим только обо мне? Как насчёт тебя! Почему ты опять посеяла хаос? — Хаос? — та подняла ладонь с черными ноготками и провела ими по откровенному одеянию с левой стороны. Не то чтобы её одежда была кардинально поделена под стать её силам… Но именно с левой части тела одежда до максимума откровенная и лишь по минимуму прикрывает интимные места. И нет, она не стесняется, Анкселам заставил хотя бы эти места прикрывать. — А как же порядок? — и в подтверждение она подняла правую руку с белыми ноготками. — Я сею всё и сразу. Как мужчины свои семена. Хронос.       Глаза Хроноса заполняются золотым цветом, показывая всю степень его ярости. — Упс, — театрально приложив ладошку ко рту, та скашивает глаза на мужчину, что сидел в стороне и молчал всё это время. — А зачем нужно было проклинать дитя, которое жизни никак не вкусил? Подумаешь, магию раньше времени использовала, зато всех спасла. — Да, — согласилась Мара. — Это дитя и так настрадалось. Анкселам…? — Для каждого есть свои правила. И каждый должен им следовать. — Тогда из нас только ты и следуешь, — со скукой произносит рыжеволосая девушка.       Её одаривают взглядом чёрных, как бездна, глаз. — Успокойся, Миления. — Ох-ох, — кивнула она и вновь улыбнулась, кокетливо. — Я понимаю, Черныш – вот он точно натворил дел, но та мелкая – перебор. Или же ты, прикрываясь правилами, экспериментируешь? — Про себя, что ли, говоришь? — фыркает Хронос.       Миления хихикнула. — Ну, ладно вам, пару раз было. — И каждый раз я потом за тобой убираю! С твоими прорывами в другие миры! — Ох, а сейчас-то вообще не моя вина! Это ты не смог удержать Барьер Времени! — Эти жители сильны! — Ого, то есть наш Бог Времени не может справиться со смертными? Я понимаю, эти красноглазики, но смертные? Ладно-ладно, с проклятием, но… серьёзно? — Миления! — Ха-ха-ха!       Мара взволнованно переводила взгляды с ругающихся и на равнодушного Анкселама. Их собрания часто так и происходили. Вполне обычное явление. Однако… каждый раз одно и то же. — Сегодня мы собрались решить, какая судьба ждёт этих жителей, — произнес Анкселам, и все споры стихли. — Они действительно сильны. Поэтому и оказываются в разных временных линиях. Пожалуй, так много… подобное впервые.       Хронос кивнул. — Из-за их неверного ритуала и отдачи погибло много жителей, но те, кто выжил… наполнились до краёв и смогли пройти Барьер Времени.       Барьер Времени – это то, что окружает мир, сохраняя течение времени, не позволяя проводить махинации с ним. И хоть пересечения времени происходят, но редкие и единичные. С каждым слиянием миров несколько выживших проходят этот барьер. А вот с вмешательством Милении их мир пополнился разными тварями. Причём некоторые потрепали им нервы. Последней выходкой были драконы, на что уже сам Анкселам наказал той убавить свой запал. Раз убавить, значит, уменьшить количество прорывов с другими мирами и численностью проходивших. Отчего в их мире великанов очень мало. Но и те не глупы и быстро смекнули, что от маленьких копий себя следует прятаться. — И даже те, кто был мёртв, ожили, потеряв метки фальшивой жизни.       Миления постучала чёрными ноготками по столу, пока Хронос продолжал резюмировать. — К тому же вампиры того мира быстро освоились в нашем. И пусть они следят за порядком… Рано или поздно кто-то из них принесёт в мир Разрушение. — А разве спасённый Марой – не предзнаменование того самого вампира, который, собственно, и принесёт Разрушение? — спрашивает Миления. — Может, он и несёт в своём проклятом теле душу небесного, но его бешеная адаптация ко всем видам магии опасна, — уже без веселья продолжает она. — Он не сможет обуздать исцеляющую магию, — осторожно произносит Мара. — Хе-хе, но ты наверняка хотела его и этим одарить. — Нет! Я хотела спасти это дитя! Я хотела его исцелить! — запротестовала Богиня Любви и Сострадания. — Так чего же не исцелила?       Мара замешкала. — А я знаю – без проклятия его тело разрушится. Само его существование – признак Хаоса и Порядка. — Ты решила эту химеру себе забрать?! — возмутился Хронос.       Богиня Хаоса и Порядка отмахнулась и фыркнула. — Вот мне заняться нечем – забирать чужую игрушку. — Он не игрушка! — возмутилась Мара. — Ага, но ты-то на него обратила своё внимание, разве нет? — Да. Обратила, но это дитя… — «Невиновно» – ты это уже много раз говорила, — со скукой произнесла Миления. — В любом случае, нам следует сократить их численность. — Тогда проще всех людей вырезать. — Миления!       Та на крики Бога Времени хихикнула и бросила ожидающий взгляд на Анкселама. Он может реже говорить на их собраниях, но вот его слово – закон для всех. Исключением могут быть три голоса против него, не более. — Мы не можем убить людей! — запротестовала Мара. — Люди – это часть нас! — Ох, какие же вы все… скучные. Я же просто это сказала, нельзя, что ли? — С таким даже Богам шутить нельзя! — попытался осадить Хронос. — А что тогда нам делать? Опасения насчёт вампира имеются, но как же сами люди? Пусть их жизнь коротка и тела хрупки, но… воля некоторых – сильней многих существ. К тому же именно люди – основа для многих других тварей. Так что среди них вполне может появиться человек, или даже не один, вестник Разрушения, — с мимолётной серьёзностью произнесла Миления и выдохнула. — Так что опасения можно ожидать с любых сторон. Да и… Черныш – один из немногих звоночков об этом дне. Но неужели вы двое так испугались? Мы Боги этого мира, что бы ни случилось, всё будет зависеть от нас. — Но если мы все решим покарать людей, восстанавливать мир придётся долгие тысячелетия, — недовольно возразила Мара и утёрла несколько слезинок. — Наш мир и так после подобного деяния слишком долго восстанавливался. — Согласен, — кивнул Хронос. — Я тоже, — хмыкает Миления. — Может, тогда оставим, как есть? Интересно же наблюдать за этими жителями.       Три пары глаз устремились на Анкселама. Тот молчал долго, вглядывался в лица каждого, а после щёлкнул пальцами, и на столе, как на экране, появился белокурый вампир с голубыми глазами. Его окружением были полупустые стеллажи книг. А мысли… не наполнены кровью, ненавистью и низменностью. Тихо, спокойно. Тепло.       В нём горел душевный огонёк тепла. То, которое имеют люди с чистым сердцем и душой. Это было противоречиво природе его тела. Хотя при этом он принимал всю свою сущность и то, чем он был. — Каждой тьме положен свой конец. Так или иначе, его конец наступит. А пока пусть остается как есть. — Анкселам осмотрел остальных. — Все согласны? — Да, — последовал синхронный ответ.