My little moon

Да, ученики Ордена Гусу Лань может и были молоды и неопытны, но они вовсе не собирались сдаваться, хотя выглядели очень взволнованными. Адепты готовились защитить дом семьи Мо и начали прикреплять к стенам талисманы-обереги. Слугу по имени А-Тун уже внесли в зал. Лань Венлинг левой рукой щупала его пульс, а Лань Сычжуй поддерживал спину мадам Мо, когда А-Тун внезапно поднялся с земли в сидячее положение. — А-Тун, ты очнулся! — воскликнула А-Дин. Но не успела она обрадоваться, как А-Тун поднял левую руку и вцепился в свою собственную шею. Увидев это, Лань Венлинг три раза нажала на несколько его акупунктурных точек. Люди из клана Лань только выглядели мягкими, но в руках их таилась сила, которая ничего общего с мягкостью не имела. Любой человек едва ли смог бы двигаться после подобных действий. Однако, казалось, что А-Тун ничего не почувствовал, его левая рука сжалась на шее еще сильнее, а лицо искривила гримаса боли. Лань Цзинъи попытался оторвать ее от глотки слуги, но все безрезультатно, как будто бы он имел дело с куском стали. Спустя секунду раздался отвратительный хруст, и голова А-Туна безжизненно повисла. Его шея была сломана. Он только что удавил себя на глазах у всех! — Призрак! Среди нас невидимый призрак! Это он заставил А-Туна задушить себя! — От звука пронзительного и звонкого голоса А-Дин, кровь застыла у всех в жилах, и они охотно поверили ее словам. Лань Венлинг же придерживалась совершенно противоположного мнения – это был точно не ожесточенный призрак. Для этой охоты они использовали исключительно духоотражающие талисманы, и весь Восточный зал был буквально покрыт ими. Если бы они действительно столкнулись с ожесточенным призраком, то стоило бы ему войти в зал, и в ту секунду талисманы загорелись бы зеленым пламенем. Но ничего подобного не происходило. Лань Венлинг нетерпеливо оглядывалась по сторонам. Они были очень медленными. Если так пойдет и дальше, то погибнут еще люди! Ее взгляд наткнулся на Лань Цзинъи и остальных юношей, Лани всеми силами старались не показывать своего испуга, но бледные лица говорили сами за себя. Лань Венлинг вздохнула. Нельзя было винить их в том, что они действовали недостаточно расторопно. Это создание, кем бы оно ни было, обладало действительно значительной мощью. В среде заклинателей «ожесточенному призраку» давалось четкое определение – он должен убивать, по крайней мере, одного человека в месяц на протяжении, как минимум, трех месяцев. Такой критерий избрал Старейшина Илин, его использовали и по сей день. Он лучше всех разбирался в подобных вопросах. Например, убийство одного человека раз в неделю он также бы посчитал делом «рук» ожесточенного призрака, но того типа, что убивает чаще. Это же создание убило уже трех людей за столь короткий промежуток времени. Даже опытный заклинатель не смог бы предложить мгновенного решения, что уж тут говорить о новичках, только-только ступивших на свой путь. Пока она размышляла, пламя свечи дрогнуло. Просвистел зловещий ветер, и все источники света во дворе, и в зале погасли. В ту же секунду со всех сторон раздались истошные крики. Все толкались и метались, спотыкались и падали, пытаясь убежать как можно скорее. — Оставайтесь на своих местах! Я поймаю любого, кто попытается бежать! — выкрикнул Лань Цзинъи. Он сказал так вовсе не для красного словца. Все-таки злобные твари предпочитали действовать в темноте и суматохе. Чем сильнее неразбериха и крики, тем больше шанс невольно привлечь опасность. В таких ситуациях находиться одному или излишне дергаться было весьма и весьма рискованно. Все в зале были до смерти напуганы, и слова Лань Цзинъи едва ли достигли своей цели. Но все же через некоторое время все затихло, лишь кое-где раздавались слабые всхлипы и частое дыхание. Кажется, убежать удалось всего паре человек. Посреди тьмы неожиданно вспыхнул огонь. Лань Сычжуй зажег огненный талисман. Его пламя было неподвластно зловещим ветрам. Лань Сычжуй при помощи своего талисмана вновь поджег все свечи и лампы, а остальные юноши принялись успокаивать людей. Лань Венлинг нашла глазами Мо Сюаньюя, тот стоял в углу комнаты, и задумчиво смотрел на мадам Мо. Она медленно перевел взгляд на бледную женщину, которая недавно очнулась и теперь была окружена людьми. — Рука... Его рука! Рука А-Туна! — внезапно крикнула А-Дин. Лань Сычжуй поднес огненный талисман к телу А-Туна. И, конечно же, его рука уже тоже исчезла. Левая рука! В мгновение ока разум Лань Венлинг прояснился, и она, наконец, сложила воедино все части головоломки об исчезающих руках и создании, которое в них заинтересовано. Лань Венлинг громко воскликнула, когда все взгляды были обращены на нее, указав на лежавшие на земле трупы отца Мо Цзыюаня и А-Туна, она неожиданно сказала: — Это не они. — Что ты имеешь в виду, говоря «Это не они?» — недоуменно посмотрел на сестру Лань Сычжуй. — Это не отец Мо Цзыюань, а это не А-Тун, — с серьезным видом заявила Лань Венлинг. Ее серьезный и торжественный вид, заставил Лань Сычжуй уставиться на нее и невольно спросить: — Почему? — Дело в их руках. Все они были правшами. Но сегодня утром они били Мо Сюаньюя правыми руками, — с гордостью воскликнула Лань Венлинг. Все посмотрели на упомянутого Мо Сюаньюя, кажется, он понял куда клонит девушка и в его глазах зажегся огонек осознания. Мужчина кивнул. — И чего ты так горда собой? Надулась от самодовольства, словно гусыня, — теряя терпение сплюнул Лань Цзинъи. Лань Сычжуя, напротив, бросило в пот. Если вспомнить, А-Тун действительно задушил себя именно левой рукой, а муж мадам Мо ей же толкнул свою жену. Но еще вчера днем, во время концерта, устроенного Мо Сюаньюем в Восточном зале, когда эти двое пытались поднять его с пола, оба использовали свои правые руки. Невозможно, чтобы они внезапно стали левшами перед своей смертью. И хотя пока Лань Сычжуй не мог охватить всей картины, он понял: чтобы выяснить, что за существо орудует в деревне Мо, он должен как-то связать его с левыми руками. После подобного озарения он удивленно взглянул на сестру. Лань Венлинг только самодовольно улыбнулась. Юноша скользнул взглядом по А-Дин, которая лишилась чувств от шока и остановился на мадам Мо. Он внимательно осмотрел ее с головы до пят. Ее руки свободно висели вдоль тела и почти полностью были скрыты рукавами, виднелись лишь фаланги пальцев. Пальцы ее правой руки были тонкие, белые и гладкие, они, без сомнения, принадлежали женщине, которая всю жизнь прожила в комфорте и никогда не работала. Пальцы же ее левой руки оказались гораздо длиннее и толще пальцев правой. Они были сучковатыми и таили в себе силу. То была рука не женщины, а мужчины! — Держите её! — приказал Лань Сычжуй. Несколько юношей попытались схватить мадам Мо. — Прошу меня простить, — произнёс Лань Сычжуй и приготовился использовать на ней талисман, когда левая рука мадам Мо внезапно изогнулась под странным углом и потянулась к его глотке. Живой человек не смог бы изогнуть руку таким образом, если, конечно, его кости не были сломаны. Мадам Мо атаковала стремительно и почти схватила Лань Сычжуя за шею. — Сычжуй!!! — Лань Венлинг бросилась к брату. — Эй! — громко воскликнул Лань Цзинъи и бросился перед Лань Сычжуем, загораживая того от смертоносной руки. Но как только она вцепилась в плечо Лань Цзинъи, сверкнула яркая вспышка, рукав юноши загорелся зелеными огоньками, и проклятая рука ослабила свою хватку. Лань Сычжуй чудом избежал смерти и уже было собрался поблагодарить Лань Цзинъи за это, как заметил, что часть одеяния последнего сожжена дотла, что было весьма неловко. Плюнув на неблагопристойный вид своего шиди, Лань Венлинг принялась осматривать целостность старшего брата. Лань Цзинъи снял с себя остатки мантии и, дымясь от гнева, начал браниться. — Зачем ты меня пнул, дурак? Хотел меня убить? — он посмотрел на Мо Сюаньюя. — Это не я, — пискнул Мо Сюаньюй. Но это все же был он. Мантии членов Ордена Гусу Лань были убористо прострочены тонкими нитями того же цвета, что и само одеяние. Но это были не просто стежки, а тексты заклинаний, служивших защитой. Однако против такого сильного существа, как то, которому они противостояли сейчас, эти заклинания могли сработать только один раз и сразу же прийти в негодность. Поэтому, оценив грозящую Лань Сычжую опасность, Мо Сюаньюй вспомнил изученные в библиотеке Ланьлина записи о Гусу, и толкнул на него Лань Цзинъи, чтобы тот мог заслонить шею юноши своим телом в одежде, испещренной заклинаниями. Лань Венлинг с благодарностью посмотрела на Мо Сюаньюя, мужчина неловко улыбнулся. Лань Цзинъи собрался продолжить свою брань, но тут мадам Мо упала на землю. Лицо ее стало иссыхать буквально на глазах, как будто бы из нее высасывали всю плоть и кровь. Через несколько мгновений перед ними лежал скелет, покрытый тонким слоем кожи. Мужская рука, которая не была частью тела, отвалилась от ее плеча. Пальцы этой руки начали гнуться в разные стороны, как будто бы разминаясь или растягиваясь, при этом четко проступали пульсирующие вены. Это и было то темное создание, что приманил Флаг, привлекающий духов. Расчленение – это классический пример мучительной смерти. Фрагменты расчлененного трупа несут в себе частички злобы покойника и стремятся объединиться друг с другом. Следовательно, части тела ищут друг друга всеми возможными способами. Если им удается объединиться, мертвец может упокоиться с миром, а может и продолжить бесчинствовать. Если же собраться в единое целое никак не получается, то часть тела может избрать и другой способ. Что же это за «другой способ»? Ей придется довольствоваться телами других, еще живых, людей. Вот так и поступила эта левая рука – пожрала левую руку живого человека, а сама заняла ее место. Высосав из него всю кровь и энергию, рука покидала безжизненный труп и искала следующее вместилище для своего паразитизма. Так будет продолжаться до тех пор, пока она не объединится с остальными частями своего настоящего тела. Человек умирал в тот же момент, когда рука захватывала его тело. Но до тех пор, пока она не пожрала всю его плоть, жертва, контролируемая рукой, могла ходить, как будто была до сих пор жива. После того как флаг привлек руку, первым вместилищем стал Мо Цзыюань, вторым – его отец. Когда мадам Мо приказала своему мужу созвать всех, он повел себя не как обычно и толкнул ее в ответ. Тогда все решили, что он скорбел о безвременной кончине своего единственного сына, а еще устал от чванства жены. Но сейчас, когда адепты обдумали ситуацию еще раз, они поняли, что отец, только что потерявший сына, выглядел бы не так. Это не было безразличием безнадежности. От него веяло мертвым спокойствием – спокойствием уже почившего человека. Третьим вместилищем стал А-Тун, а четвертым – мадам Мо. Когда погасли огни и воцарилась суматоха, проклятая рука перебралась от слуги к его госпоже. Адепты из Ордена Гусу Лань видели, что от талисманов не было никакого прока, но зато сработали их одеяния, так что они сорвали с себя мантии и накрыли ими проклятую руку. Слои одежды укутали ее словно белый кокон, который через секунду охватило зеленое пламя. На некоторое время они оказались в безопасности, но когда прогорят все мантии, из пепла покажется рука. Пока никто не видел, Лань Венлинг сорвалась с места и побежал в Западный двор. «Я дала обещание использовать Тьму только в крайнем случае, он настал». Около десятка живых мертвецов, которых ранее победил Лань Сычжуй с другими юношами, молча стояли во дворе, запечатанные начертанными на земле заклинаниями. Лань Венлинг стерла ногой один из символов, тем самым нарушив печать, дважды хлопнула в ладоши и ее глаза заволокло красным. В ту же секунду тела мертвецов резко вздрогнули, будто от удара током, а белки глаз из-под нижних век выкатились наверх, словно что-то пробудило их. — Просыпайтесь. Пора приниматься за работу! — приказала Лань Венлинг. Для контроля таких слабых мертвецов не нужны были сложные заклинания – хватало и простого приказа. На пошатывающихся ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов вперед. Но как только они дошли до Лань Венлинг, все как один в судорогах попадали на землю, как будто они были живыми людьми. Она хлопнула в ладони еще раз, на этот раз не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли, и, как следствие, немногое повидали в жизни. Они инстинктивно следовали приказам заклинательницы, но в то же время, она вызвала в них священный ужас, и они, напуганные, лежали на земле и боялись встать. Проведя в свое время небольшой опыт Лань Венлинг для себя поняла, что, чем свирепее было создание, тем лучше ей удавалось его контролировать. Но эти ходячие мертвецы не могли выдержать ее прямое воздействие, ее команды были для них слишком пугающими. Тем временем яркое зеленое пламя, полыхающее на Восточном дворе, постепенно тускнело. И тут внезапно Лань Венлинг опомнилась. Почему она вообще решила искать мертвеца с затаенной злобой и жестокой натурой именно здесь? В Восточных зале был не один, а даже несколько таких трупов! Она побежала обратно в Восточный двор. Поскольку первый план Лань Сычжуя уже провалился, он придумал еще один. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив из них своеобразный забор. Проклятая рука яростно билась об него, а ученики сосредоточили все свои силы, сжимая рукояти мечей, чтобы она не прорвалась внутрь, и не обращали никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих из зала людей. Лань Венлинг в два прыжка добралась до Восточного зала, подхватив трупы мадам Мо и Мо Цзыюаня, по одному в каждую руку. — Просыпайтесь! — вполголоса сказала она. В тот же миг белки глаз мадам Мо и Мо Цзыюаня выкатились наверх, и оба завыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которые издают ожесточенные призраки, вернувшиеся к «жизни». Посреди этих дьявольских криков еще один труп вздрогнул и поднялся, издав самый тихий и слабый звук. Это был муж мадам Мо. Их вой показался Лань Венлинг достаточно громким, а злоба достаточно сильной. — Вы узнаете ту руку снаружи? — удовлетворённо улыбнувшись поинтересовалась она. — Разорвите её на части! Все три члена семьи Мо вылетели на улицу как три облака черного ветра. Проклятая рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но тут за ней возникли три лютых мертвеца без левых рук. Вдобавок к невозможности ослушаться приказа Лань Венлинг вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, что убило их, и теперь они с яростью набросились на руку. Первой атаковала, конечно же, мадам Мо. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. Сейчас мадам Мо выглядела поистине безумной в своей ярости: волосы ее стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а ее пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. За ней следовал Мо Цзыюань, помогая ей зубами и руками. Последним шел его отец, атакуя в промежутках между свирепыми выпадами первых двух. Юноши, державшие оборону из последних сил, застыли в изумлении. Лань Венлинг присоединилась к ним. Лань Сычжуй взглянул на нее, но промолчал. Раньше им доводилось только слышать о таких яростных схватках с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их на страницах книг. Сейчас они, раскрыв рот, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошметки плоти, и были не в силах отвести взгляд. Юноши находили эту сцену... просто потрясающей! Три мертвеца и рука были в самом разгаре сражения, как вдруг Мо Цзыюань внезапно отшатнулся в сторону. Проклятая рука разодрала ему брюшную полость, и часть его кишок вывалилась наружу. Стоило мадам Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла его своим телом как щитом. Она начала атаковать с удвоенной жестокостью, а пальцы ее налились силой, сопоставимой с силой стального или железного оружия. Но Лань Венлинг чувствовала, что для тела мадам Мо такая мощь была уже чрезмерной. Три лютых мертвеца, умерших совсем недавно, не могли победить одну-единственную руку! Лань Венлинг внимательно наблюдала за битвой. Губы ее были напряжены, а язык сложен трубочкой – она была готова свистнуть в любую секунду. Свист пробудил бы в лютых мертвецах еще больше враждебности, что могло бы переломить ход сражения. Однако тогда появлялся риск, что ее действия может заметить не только брат. Но тут рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею мадам Мо и сломала ее. Семья Мо была близка к поражению, и девушка набрала в легкие побольше воздуха, готовясь оглушительно свистнуть, как вдруг издалека эхом донеслось мелодичное бренчание щипкового музыкального инструмента. Звучание его было чистым и воздушным. Кто-то исполнял «Смурное дуновение пронизанных ветром сосен». Лишь заслышав мелодию, только что неистово сражавшиеся создания застыли на месте. Юноши из Ордена Гусу Лань засияли от радости, будто бы были рождены вновь. Лань Сычжуй стер кровь с лица. — Ханьгуан-Цзюнь! — счастливо воскликнул он. Лань Венлинг же, едва раздались отдаленные звуки гуциня, отпустила контроль над мертвецами. Полилась другая мелодия, тембр ее был выше предыдущей, с легкой примесью горечи. Три лютых мертвеца отступили и закрыли по одному уху своими правыми руками. Но это не помогло им укрыться от «Песни истребления» – знаменитой мелодии Ордена Гусу Лань. Семья Мо успела сделать всего несколько шагов, как изнутри их черепов раздались легкие лопающиеся звуки. Проклятая же рука, изнуренная жестокой битвой, едва услышав «Песнь истребления», замертво шлепнулась на землю. И хотя пальцы ее еще слабо подрагивали, двигаться она уже была не в состоянии. Повисла недолгая тишина, которая взорвалась радостными возгласами юношей, празднующих свое чудесное спасение. Они пережили захватывающее приключение, и дождались подкрепления своего Ордена. И им было все равно, даже если бы их наказали, потому что «невоспитанное воспроизведение излишнего шума вредит репутации Ордена». — Он поймет, — переведя взгляд на сестру сказал Лань Сычжуй. — Кто? Ты о ком? — рассеяно спросил поглощенный ликованием Лань Цзинъи. — Ханьгуан-Цзюнь, — ответил Лань Сычжуй. — Хм? Что он должен понять? — недоумевал Лань Цзинъи. — ... Лань Сычжуй знал, что Лань Цзинъи всегда был беспечным и непосредственным, никогда не думал дважды над одним и тем же и никого ни в чем не подозревал. «Я дождусь Ханьгуан-Цзюня и расскажу ему все». Казалось, что деревня Мо крепко спала, но было ли это правдой – неясно. Битва лютых мертвецов с рукой была весьма громкой и кровавой, но никто из жителей не выбежал на шум. В конце концов, даже главные деревенские сплетники выбирают, куда им стоить совать свой нос, и туда, где кричат нечеловеческими голосами и летают ошметки плоти, все же лучше не показываться. Вот и Лань Венлинг не хотелось показываться на глаза Ханьгуан-Цзюню. — Будет лучше осмотреть окрестности, — девушка хотела было вскочить на меч, но кто-то резко схватил ее за руку. Повернув голову она увидела Мо Сюаньюя. — Ты пользовалась Тьмой? — шепотом спросил он, хмуро глядя на нее. — Господин Мо, давайте я провожу вас до вашего дома, — громко сказала девушка, и схватив юношу за руку затащила на меч. Тот успел лишь вскрикнуть, прежде чем взмыть в воздух. Крепко вцепившись в руку Лань Венлинг, мужчина пожалел, что задал этот вопрос с ужасом глядя на проносящиеся под ним дома. Подлетев к хибаре Мо Сюаньюя они наконец-то опустились. Молодой мужчина тут же соскочил с меча и с трепетом посмотрел на землю, что теперь была куда ближе. — Я буду рада если это останется между нами. — Ты помогла мне сегодня, — ответил Мо Сюаньюй, отрываясь от разглядывания земли, и протянул ей руку. — Спасибо, Лань Юи. Девушка дернула бровью, но руку все же пожала: — Ты спас моего брата сегодня, чуть не пожертвовав моим лучшим другом. Я должна сказать тебе спасибо. Он неловко улыбнулся. — Чем же ты собираешься заняться? — переводя тему спросила девушка. Мо Сюаньюй неуверенно пожал плечами. — Теперь я единственный наследник в деревне. Можно попробовать стать ее главой, или же отправиться путешествовать, — чуть погодя ответил он. — Значит ты все-таки не сумасшедший? — с насмешкой посмотрела на него девушка. — Все мы чуточку сумасшедшие. — Удачи тебе, — улыбнулась Лань Венлинг. Мо Сюаньюй повернулся, чтобы уйти, когда Лань Венлинг вдруг окликнула его: — Сюаньюй, кого ты пытался призвать? Этот вопрос тревожил девушку весь день, а нехорошее чувство застряло у нее в груди. — Злой дух исключительной ярости и мощи – Старейшину Илин, Вэй Усяня, — как ни в чем не бывало ответил Мо Сюаньюй, даже не поворачиваясь к ней. Мужчина вошел в дом, оставив девушку одну на улице. Некоторое время Лань Венлинг продолжала стоять глядя на закрывшуюся за Мо Сюаньюем дверь. Осмыслив сказанное, девушка резко развернулась и вскочила на меч. Слезы потекли по ее лицу, а в голове стал раздавать хор голосов. — Старейшина Илин! — Вэй Усянь! — Вэй Ин! — Папа!