My little moon

Пальцы Лань Сычжуя невольно разжались, однако Лань Венлинг подоспела вовремя и ухватила масляную лампу, как раз когда она почти ударилась об пол. Затем она спокойно поднесла ее к горящему огненному талисману, зажатому в другой руке, зажгла светильник и поставила его на стол. — Хозяйка, вы изготовили их сами? Отличная работа. Юноши почувствовали себя неловко, сообразив, что в комнате столпились не живые люди, а лишь бумажные манекены. Манекены и в самом деле являли собой плоды трудов весьма даровитого мастера. Среди них находились мужчины, женщины, и даже дети; тела их полностью соответствовали размерам реальных людей. Все куклы мужского пола, высокие здоровяки с суровыми выражениями лиц, принадлежали к типу «Силач Преисподней». Все куклы женского пола, девушки изящной наружности с волосами, собранными в одиночный или двойной пучок, выглядели настоящими красавицами, и даже просторные бумажные платья не могли скрыть их грациозной осанки. Рисунки на одеждах манекенов казались даже более искусными, чем узоры на парчовых мантиях: одни раскрашены в богатые, крикливые цвета; другие – оставлены серовато-белыми. На их щеках красовались аляповатые пятна румян, подражающие цвету лица живого человека. Однако все манекены до сих пор стояли без зрачков, смотря вперед абсолютно белыми глазами поэтому чем ярче и сочнее был их румянец, тем мрачнее они выглядели в глазах путников. В комнате находился еще один стол, а на нем стояли несколько свечей разной длины. Лань Венлинг по очереди зажгла их, и тусклый желтый свет озарил большую часть комнаты. Кроме бумажных манекенов, в доме также обнаружилась пара похоронных венков, висящих друг напротив друга, ритуальные деньги, бумажное золото и серебро, сваленные в кучу у стены. Цзинь Лин уже успел слегка обнажить свой меч, но поняв, что дом представлял собой всего лишь лавку, торгующую погребальными принадлежностями, втайне вздохнул с облегчением и убрал оружие. В среде заклинателей, даже если один из них покидал этот мир, никто не устраивал жутковатых траурных торжеств, присущих простым людям, поэтому ученики никогда в жизни не видели подобные предметы. Вскоре первоначальный страх сменился любопытством: мурашки ползли по их спинам, однако юноши ощущали даже большее возбуждение, чем на ночной охоте. Как бы плотен ни был туман, все же просочиться в дом он не мог. Впервые с тех пор, как они вступили в город И, ученики могли свободно видеть лица друг друга, что принесло их сердцам покой. — Позвольте спросить, можно ли мне воспользоваться вашей кухней? — спросила Венлинг, после того как юноши расслабились. — Кухня в задней части дома, — пожилая дама почти сердито косилась на лампу. — И она в вашем распоряжении. Произнеся эти слова, она поспешно юркнула в другую комнату, словно спасаясь от чумы, и с такой силой хлопнула дверью, что некоторые из юношей даже вздрогнули. — С этой каргой явно что-то не так! — воскликнул Цзинь Лин. — А ты… — Все, помолчи, — перебила его Венлинг. — А-Юань мне нужна твоя помощь. Еще желающие есть? — Шицзе, а что мне тогда делать? — Цзинъи по-прежнему стоял, как столб. — Стой, как стоишь. Не двигайся, пока я тебе не разрешу, — ответила Венлинг. Лань Сычжуй вслед за сестрой отправился на кухню в задней части дома, и как только они достигли цели, отвратительный запах разложения едва не сбил их с ног. Юноша никогда в жизни не ощущал ничего более мерзкого, в голове его сразу же помутилось, однако он сдержался и не бросился вон. Цзинь Лин также последовал за ними, но, едва переступив порог кухни, он, как ошпаренный выскочил оттуда и принялся с бешеной скоростью размахивать руками. — Во имя Небес, что это за дрянь?! Вы точно противоядие готовите, а не что-то иное?! — О, ты как раз вовремя, — оживилась Венлинг. — И как ты только догадался, что я собираюсь тебя позвать? Давай, помоги нам. — Я не помогать сюда пришел! — возмутился Цзинь Лин. — Буэ! Тут что, кого-то убили и забыли похоронить?! — Юная госпожа Цзинь, вы идете или нет? Если да, то заходи и засучивай рукава, а если нет – то возвращайся к остальным и позови кого-то другого. — Кого ты тут называешь юной госпожой Цзинь? Следи за языком! — рассвирепел Цзинь Лин. Он зажал нос, размышляя, идти ему назад или все же остаться, и, в конце концов, прогнусавил. — Ладно, я умру от любопытства, если я не узнаю, что вы тут задумали, – и с этими словами сердито протопал в кухню. Однако он не был готов к тому, что Венлинг с грохотом распахнет сундук, стоящий на полу и испускающий тошнотворный гнилостный смрад. Внутри сундука оказались свиной окорок и курица; пушистые зеленые пятна усеяли красную плоть, а между ними копошились извивающиеся белые черви. Цзинь Лину вновь пришлось выбежать из комнаты. Девушка же подняла сундук и передала ему: — Избавься от него. Выброси, куда хочешь, лишь бы мы больше не чувствовали этой вони. Борясь с подступающей дурнотой и подозрениями, Цзинь Лин подчинился и вынес сундук прочь, а после яростно протер пальцы носовым платком и так же зашвырнул его куда подальше. — Ты ведь знаешь, что делать? — спросил Сычжуй, стоило наследнику Цзинь скрыться. Венлинг кивнула, а ее улыбка заставила Сычжуя невольно сглотнуть. Когда Цзинь Лин вернулся назад, Лань Сычжуй уже успел принести два ведра воды из колодца на заднем дворе и сейчас, он с Венлинг убирали кухню. — Чем вы тут занимаетесь? — удивился Цзинь Лин. — Как видишь, мы чистим очаг, — Сычжуй старательно натирал кухонные поверхности. — К чему вам это? — спросил Цзинь Лин. — Мы же не собираемся здесь готовить. — Кто тебе такое сказал? Мы как раз-таки собираемся. Давай, смети пыль. И разберись вон с теми паутинами, — сказала Венлинг. Слова ее звучали так уверенно, так естественно, что Цзинь Лин, оказавшийся с врученной ему метлой в руках, чудесным образом послушался. Чем больше он подметал, тем сильнее чувствовал, что что-то пошло не так, и, в конце концов, когда он уже собрался запустить совком в голову Венлинг, та неожиданно открыла еще один ящик. Цзинь Лин перепугался до такой степени, что вновь умчался из кухни, но, к счастью, на этот раз никакого смрада не последовало. Троица работала споро, и через некоторое время помещение приняло совсем другой вид; даже сам дом преобразился, стал казаться чуть более обитаемым и отнюдь не заброшенным и населенным злыми духами. В углу нашлись уже нарубленные кем-то дрова; путники уложили их в очаг и при помощи огненного талисмана подожгли. Затем заклинатели поместили в печь большой, предварительно вымытый, котел и принялись кипятить воду. Венлинг вынула из второго ящика немного клейкого риса, хорошенько промыл и бросил в котел. — Ты варишь кашу? — спросил Цзинь Лин. — Ага, — ответила Венлинг. Цзинь Лин с силой швырнул тряпку на пол. — Видишь, как ты вспылил, поработав всего-навсего. А теперь посмотри на А-Юаня. Он трудился усерднее тебя и до сих пор не сказал ни слова. И чем тебе не нравится каша? — Да кому она вообще может нравиться?! — возмутился Цзинь Лин. — Она же такая водянистая и пресная! Погоди-ка… Я разозлился вовсе не потому, что мне не нравится каша! — В любом случае, каша все равно не для тебя. — Что ты сказала?! — рассердился пуще прежнего Цзинь Лин. — Я столько пахал и не получу и жалкой миски?! — Молодой господин Цзинь, эта каша-лекарство от трупного яда, — попытался успокоить юношу Сычжуй. — Верно. — улыбнулась Лань Венлинг. — Но на самом деле лечит не каша, а сам рис. Накладывать клейкий рис на царапину или укус – проверенное народное средство. Если ты когда-нибудь пострадаешь, а эликсиров под рукой не окажется, то всегда можешь прибегнуть к этому методу. Жечь, конечно, будет нещадно, однако результат того стоит. Но поскольку ребята не получили никаких укусов или царапин, а сами проглотили порошок, содержащий трупный яд, то единственное, что нам остается, – это сварить рисовую кашу и скормить им. — Поэтому мы и искали дом, в котором непременно кто-то должен был находиться. Только в обитаемом доме может быть кухня. И только на кухне может быть клейкий рис, — пояснил Лань Сычжуй. Венлинг подошла к Цзинь Лину, и приобняв того за плечи, сказала: — Если ты хочешь, то после того как мы выйдем отсюда, я могу что-нибудь для тебя приготовить. Цзинь Лин хмыкнул, но руку не убрал: — Ты сама это сказала. А вообще кто знает, сколько лет здесь провалялся этот рис и пригоден ли он до сих пор в пищу? Кухней не пользовались, по крайней мере, год: тут повсюду пыль, а мясо успело прогнить насквозь. Не могла же старая карга целый год обходиться без пищи! Она явно не владеет инедией, тогда как же она выжила? — Тут есть два варианта: либо на самом деле здесь никто не живет, и она не хозяйка лавки, либо ей просто-напросто не нужно есть. — Если бы она не нуждалась в пище, то была бы трупом, — понизил голос Сычжуй. — Но пожилая дама совершенно точно дышит. Девушка как ни в чем не бывало продолжила кухонной лопаткой помешивать кашу, щедро добавляя в отвар содержимое различных склянок и горшочков, Сычжуй обречённо следил за ее манипуляциями. — Ага. Но вы не закончили свой рассказ. Почему вы отправились в город И все вместе? Не могли же вы случайно наткнуться сначала друг на друга, а потом на нас. Оба юноши тут же приняли серьезный вид. — Я, адепты Ордена Гусу Лань и ученики прочих орденов преследовали одно существо. Я иду за ним с самого Цинхэ, — ответил Цзинь Лин. — А мы – с Ланья, — добавил Лань Сычжуй. — За чем именно вы гонитесь? — спросила Венлинг. — Мы не знаем; оно никогда не показывалось нам на глаза. Нам даже неизвестно, тварь это или же человек… или к какому объединению он принадлежит, — покачал головой Лань Сычжуй. После прощание с Венлинг в Цинхэ, Цзинь Лин в который раз поссорился с дядей, поэтому решил улизнуть и не показываться тому на глаза, до тех пор, пока его гнев не утихнет. Он добрался вплоть до городка на границе Цинхэ, и в перерывах между ночными охотами остановился на постоялом дворе. Той же ночью, глубоко за полночь, когда он заучивал наизусть заклинания в своей комнате, Фея, спокойно дремавшая подле него, неожиданно начала лаять на дверь. Цзинь Лин приказал собаке успокоиться, но тут вдруг раздался стук в дверь. Несмотря на то, что Фея перестала гавкать, возбуждение не покидало ее, и она принялась яростно царапать пол и глухо рычать. Цзинь Лин, уже пребывавший начеку, спросил, кто там, однако ответа не последовало, и он вернулся к своему занятию. Через час стук повторился вновь. Цзинь Лин позвал Фею, вместе с ней выскочил из окна, обошел постоялый двор кругом и поднялся наверх к своей комнате, намереваясь застать врасплох того, кто вздумал шутить с ним посреди ночи. Но все его усилия оказались напрасными – под дверью никто не стоял. Юноша некоторое время просидел в засаде, но так никого и не дождался. Оставаясь начеку, он велел Фее сторожить вход, а сам, готовый в любой момент атаковать, всю ночь не сомкнул глаз. Однако снаружи больше не доносилось ни звука, не считая странного плеска, словно где-то капала вода. На рассвете постоялый двор огласил пронзительный визг. Цзинь Лин пинком распахнул дверь, и через мгновение он вступил в целую лужу крови, а с притолоки что-то свалилось. Юноша поспешно отпрыгнул назад, едва избежав падения предмета себе на голову. Это был черный кот! В неизвестном часу ночи кто-то приколотил гвоздями перед входом в его комнату тельце дохлого кота. Странный капающий звук, слышимый Цзинь Лином всю ночь напролет, оказался сочащейся с животного кровью. Цзинь Лин закончил: — Ситуация повторилась и в других постоялых дворах, поэтому я перешел в наступление и отправился по следу. Я подумал, что услышав о подобных историях с дохлыми котами, я отправлюсь на место и проверю все сам, и так до тех пор, пока, наконец, не раскрою личность этого шутника. — А вы? — Венлинг обернулась к брату. Тот кивнул. — После вашего с отцом ухода, мы с младшими адептами отправились на охоту. Несколько дней назад, когда мы охотились в Ланья, и как-то раз за ужином вдруг выловили из супа освежеванную кошачью голову… Поначалу мы не догадались, что это предназначалось именно нам, но в ту же ночь, когда мы переселились на другой постоялый двор, один из нас обнаружил труп кота в своей постели. Так продолжалось еще несколько дней, и, в конце концов, мы тоже пустились в погоню. Прибыв в Юэян и столкнувшись с молодым господином Цзинем, мы выяснили, что ищем одно и то же существо, поэтому решили работать вместе. Мы только сегодня добрались до Шудуна, и после наших расспросов охотник в деревне у сланцевого знака указал нам путь в город И. Венлинг подумала: «Охотник?» Ребята должны были проходить мимо той же самой деревни перед развилкой, которую миновали она с отцом. Однако никаких охотников они не видели и застали лишь несколько робких женщин, кормящих кур и поведавших им, что все мужчины отправились перевозить товары и не вернутся домой еще долгое время. Чем больше она думала об этом, тем серьезнее становилось ее лицо. Из рассказов юношей выходило, что их противник не делал ничего, кроме убийства котов и подкидывания их туш, поэтому, несмотря на то, что Цзинь Лин и Сычжуй и выглядели, и звучали весьма испуганно, никакого реального вреда им не нанесли. Напротив, эти события лишь возбудили в них живой интерес и желание докопаться до истины. К тому же, юноши встретились в Юэяне; Венлинг с отцом также пришли в Шудун из Юэяна. Создавалось впечатление, будто кто-то намеренно сбивал юношей с толку и вел их на встречу с ними. Увлечь кучку неопытных учеников в опасное место и стравить их с разъяренной конечностью мертвеца – разве не схожая уловка использовалась в случае с деревней Мо? И все же главная загвоздка состояла не в этом. Сейчас Венлинг больше всего опасалась, что… Стигийская Тигриная Печать находится в пределах города И. Несмотря на то, что она очень не хотела допускать такой возможности, подобное объяснение было самым разумным. В конце концов, на свете существовал человек, который смог восстановить половину Тигриной Печати, и хотя по слухам кара настигла его, все же доподлинно неизвестно где же находится печать сейчас. Неожиданно Сычжуй, сидевший на корточках у печи и раздувавший огонь, поднял голову: — Мэй, мне кажется, каша уже готова. Оторвавшись от своих размышлений, Венлинг прекратила помешивать отвар, взяла миску, недавно помытую Лань Сычжуем, и попробовала с лопатки немного каши: — Готово. Идите и дайте каждому отравленному по одной миске. Получив свою порцию и едва набив рот кашей, Лань Цзинъи тут же принялся плеваться: — Это что, яд?! — Это не яд, а противоядие! — ответила Венлинг. — Каша из клейкого риса. — Во-первых, я не знаю, с чего ты вдруг считаешь клейкий рис противоядием, а во-вторых, я никогда в жизни не ел такой острой каши! — сказал Цзинъи. — Шисюн, как ты мог позволить шицзе готовить? Остальные юноши, уже успевшие отведать своих яств, наперебой закивали, обливаясь горючими слезами. Лань Венлинг задумчиво погладила подбородок. В отличие от адептов Ордена Лань, она всегда отличалась особой устойчивостью к специям, другие же считали, что ее пристрастие к острой пище не поддавалось никакому описанию. При готовке Венлинг по какой-то неведанной причине никак не могла удержаться от того, чтобы не добавить еще одну ложечку приправы, а потом еще, и еще. Похоже, что и на этот раз она дала волю рукам. — Братик, неужели все так плохо? — с надеждой посмотрела на брата Венлинг. Посмотрев на ее щенячьи глаза, Лань Сычжуй глубоко вздохнул, взяв миску, он набрал в рот каши. Лицо его тут же покраснело, а из глаз потекли слезы, однако он сжал губы, стерпел и не стал плеваться, попутно подумав: «Вкус настолько ужасен… что мне почти кажется, будто я пробовал подобное раньше». Взяв себя в руки он успокоил сестру: — Все... Не так плохо. Ведь все лекарство в больших дозах яд. А специи заставят нас пропотеть, и так вы скорее исцелитесь. Вздохи, полные недовольства, выдавали в юношах недоверие. Тем не менее, увидев предупреждающий взгляд Сычжуя, они со страдальческим видом расправились со своими порциями, при этом щеки их зарделись, а лбы покрылись испариной, словно сама смерть нависла над ними. — Вот видите, ничего страшного, верно? — не могла не заметить Венлинг. — Даже Ханьгуан-Цзюнь спокойно относится к специям. Почему же с вами все не так? — Нет, шицзе. Ханьгуан-Цзюнь же не переносит приправ! — громко воскликнул Лань Цзинъи. — Он никогда не ест острую пиммм… Лань Сычжуй тут же спешно прикрыл другу рот ладонью. Венлинг на секунду растерялась, глядя на виноватую улыбку Сычжуй. Девушка задумчиво протянула: — Вот как... Венлинг не раз готовила отцу еду, и всегда добавляла в нее перец, она думала, что их вкусы схожи. В ее памяти всплыли воспоминания. Сидя на коленях у отца, Юи наблюдала за тем, как тот что-то активно рассказывает мужчине напротив. На этом мужчине белые одежды, а на лбу повязана лента, и он очень красивый. Папа смеется, так ярко и звонко. Но Юи чувствует, как он прижимает ее к себе, и иногда укрывает ее длинными черными рукавами, будто пытаясь спрятать. Мужчина все время смотрит на них, и взгляд его блуждает от отца к дочери. На его коленях сидит маленький мальчик, и играет с игрушечной бабочкой. Официант приносит им еду. Еды очень много, Юи никогда столько не видела. Вся еда ярко-красная, и бровь мужчины в белом на секунду дергается. Юань пробует первый, и тут же начинает махать рукой на свой рот. Папа смеется и дает тому воды, а красивый мужчина пододвигает к нему, какой-то суп. Юи смотрит на то что ест папа, и ей тоже хочется это попробовать. Она протягивает руки к папиной миски. — Ты проголодалась? — отвлекаясь от разговора, спрашивает папа. Юи кивает, и вновь тянется к миске. Мужчина улыбается, черпая ложкой немного красного супа. — Хочешь попробовать? — Вэй Ин, детям не стоит есть острое, — ровным голосом произносит мужчина в белом. —А-Юи сама захотела попробовать, — смеется папа, поднося к ее рту ложку. — Лань Чжань, ничего страшного не будет, если я дам ей одну ложку. Мужчина в белом неодобрительно на него смотрит. — Ну как? — спрашивает мужчина, наблюдая за реакцией дочери. — Мммм, ещё, — хлопает в ладоши Юи. Мужчина заливается смехом, победно глядя на красивого мужчину. — Хахахаха. Смотри Лань Чжань, ей понравилось. Не правда ли мы похожи? —Мгм. Сейчас Венлинг совершенно точно может сказать, что в тот раз когда папа один раз встречался с отцом в Илине. В те годы все уже резко осуждали Вэй Усяня, но все же до всеобщего рвения его уничтожить дело пока не дошло, поэтому у него хватило совести как ни в чем не бывало позвать того на ужин, чтобы вместе предаться воспоминаниям. И тогда все блюда, заказанные отцом, содержали большое количество сычуаньского перца. Однако, сейчас девушка не припоминает, касался ли отец вообще своих палочек. Сам не зная отчего, но он вдруг очень-очень сильно захотелось увидеть лицо отца, когда тот узнает, что его секрет раскрыт. — Мэй! — Хм? — Лань Венлинг, наконец, очнулась от своих мыслей. — Дверь пожилой дамы… отворилась, — прошептал Сычжуй. По комнате гулял непонятно откуда возникший зловещий ветер, то приоткрывая, то закрывая дверь в каморку старой женщины. В щелке виднелась сгорбившаяся тень, в расплывчатом мраке сидящая за столом. Венлинг, дала юношам знак оставаться на своих местах и вместе с братом направилась в комнату. Тусклый свет масляной лампы и свечей из главной комнаты просочился в ее каморку. Пожилая дама сидела, низко наклонив голову, и словно не замечала, что к ней кто-то вошел. Похоже, она занималась рукоделием: на коленях ее лежала ткань, туго растянутая на пяльцах, а окостеневшие руки негнущимися пальцами прижались друг другу, будто силясь продеть нить в иглу. Венлинг присела за стол рядом с ней: — Хозяйка, почему мы бы вам не зажигать лампу, когда вы вставляете нитку в иголку? Позвольте мне помочь, — Венлинг присела за стол рядом с ней. Она взяла работу из ее рук – нить с легкостью прошла сквозь ушко. Затем она передала иглу пожилой даме и, как ни в чем не бывало, вышла из ее комнаты, плотно притворив за собой дверь. — Незачем туда заходить. — Ну что, тебе удалось разглядеть, жива эта карга или же нет? — полюбопытствовал Цзинь Лин. — Не называй ее каргой, это очень невежливо. И пожилая дама – живой мертвец, — ответила Венлинг. Юноши переглянулись. — Что такое «живой мертвец»? — спросил Цзинъи. — Ее тело мертво от макушки до самых пят, но на самом деле она жива. Вот что такое «живой мертвец, — объяснил Сычжуй. — Так значит, она все еще жива?! — поразился Цзинь Лин. — Вы заглядывали внутрь? — спросила Венлинг. — Да. — Что вы видели? Что она делала? — Вдевала нить в иглу. — У нее получалось? — Нет… — Правильно. Она не может вдеть нить в иглу, потому что мышцы покойников деревенеют и не способны выполнять столь сложные действия, их суставы практически не гнутся. А следы на ее лице – это не старческие пятна, а трупные. Она даже обходится без пищи, дыхание – единственное, что делает ее живой. — Но… Но пожилая дама находится уже в довольно преклонном возрасте. А многие старые женщины слабы глазами и не могут вдеть нить в иглу, — пролепетал Цзинъи. — Вот поэтому я и помогла ей, — ответила Венлинг. — Кстати, а вы заметили еще кое-что необычное? С тех самых пор, как мы постучались к ней и вплоть до нынешней секунды, она ни разу не моргнула. Юноши один за другим заморгали, а девушка продолжила: — Живым людям необходимо моргать для того, чтобы уберечь поверхность глаза от пересыхания. Мертвые же, напротив, в подобном не нуждаются. Или, в момент, когда я взяла у нее иголку, кто-нибудь обратил внимание, каким именно образом она взглянула на меня? — Ее зрачки не двигались… Двигалась ее голова! — ответил Цзинь Лин. — Совершенно верно. Когда живые люди хотят посмотреть в определенном направлении, их глаза, хоть ненамного, но изменят свое положение. Но глаза мертвых всегда неподвижны, потому что, как и в случае с иглой, это действие слишком сложное, слишком искусное для закостеневших мышц, поэтому им приходится поворачивать головы и шеи. — Нам стоит это записать? — озадаченно произнес Лань Цзинъи. — Вести заметки – безусловно, хорошая привычка, но, как думаете, будет ли у вас возможность рыться в ваших записях во время ночной охоты? Лучше держите все у себя в голове, — заметила Лань Венлинг. — Ходячие мертвецы уже в достаточной мере извращают естественный порядок вещей. Почему же твари, подобные живым мертвецам, вообще существуют?! — заскрежетал зубами Цзинь Лин. — Из того, что я читал, у живых мертвецов трудно вписать в естественный порядок вещей, — ответил Сычжуй. — В большинстве случаев их создают заклинатели. — Что?! Зачем они так поступают?! — воскликнул Цзинь Лин. — Конечно же, у трупов много своих недостатков: окоченевшие мышцы, замедленные движения и так далее. Однако также они обладают и рядом преимуществ: отсутствие страха перед болью, неспособность к разумному мышлению и, самое главное, их легкая управляемость. Однажды кто-то решил, что может избавиться от их изъянов и сотворить идеальную марионетку. Вот так на свете и появились живые мертвецы, — объяснила Венлинг. Несмотря на то, что юноши держали языки за зубами, на их лицах крупными иероглифами светилась фраза: «Это точно был Вэй! У! Сянь!» Девушка, прикусив язык: «Но это, не он!» Хотя, надо признать, подобное деяние действительно звучало как нечто в его характере! — Начало всему и в самом деле положил Вэй Усянь, но ему удалось сотворить лишь Вэнь Нина или Призрачного Генерала. Кстати, мне вот всегда было любопытно, кто именно придумал этот титул? Он же такой глупый! Но вернемся к нашим баранам. Есть среди заклинателей люди, которые пытались повторить успех Вэй Усяня, но их мастерство было недостаточно высоко, поэтому они прибегли к бесчестным методам: обратили свой взор на живых и таким образом обнаружили способ создания живых мертвецов. — Она подвела итог: — Своего рода провальная попытка подражания. Услышав имя Вэй Усяня, Цзинь Лин застыл на месте и проворчал: — Вэй Ин сам использовал бесчестные методы. — Может быть, — заметила Венлинг. — Но тогда те, кто придумал живых мертвецов, из всех бесчестных методов использовали самые бесчестные. — Что же нам делать? — сказал Цзинъи. — Некоторые живые мертвецы могут не знать, что они уже умерли. Мне кажется, пожилая дама как раз из таких. Давайте пока не будем ее беспокоить, — ответила Венлинг. Неожиданно снаружи донесся прерывистый стук бамбукового шеста по земле. Шум шел со стороны окна, наглухо заколоченного длинными черными досками. Юноши, столпившиеся в комнате, тут же побледнели. Этот звук неотступно преследовал их с тех пор, как они попали в город И, поэтому теперь они пугались каждый раз, когда его слышали. Венлинг жестом показала им помолчать, и те, затаив дыхание, с ужасом наблюдали, как девушка подошла к окну и выглянула наружу сквозь тонкую щель между ставень. Юноши затаили дыхание. Поначалу Венлинг наблюдала лишь сплошное белое пятно, поэтому подумала, что туман слишком густой и не позволяет ничего различить. Однако, к ее вящему удивлению, белое пятно вдруг резко дернулось назад. Тут она увидела пару белых, хищных глаз, свирепо уставившихся на нее в щель между досками. Белое пятно, что она приняла за туман, на самом деле оказалось глазными яблоками без зрачков.