My little moon

Лежа на полу, Лань Венлинг прижималась к все еще не до конца осознавшему, что случилось за прошедшие несколько секунд Лань Сичэню. Лань Ванцзи нанёс удар по статуе Гуаньинь. Изваяние, которое все также притягивало взгляд тонкими чертами лица, грузно покачнувшись, упало на гроб. Не Минцзюэ смотрел, не отрываясь, на труп со сломанной шеей в руках, когда тяжёлая статуя Гуаньинь настигла его внезапным мощным ударом и буквально вбила в гроб. Цзинь Лин несмотря на крики дяди подбежавшего к Главе Лань и Лань Венлинг за его спиной, одним прыжком оказался на статуе и придавил ту сверху. Крышка гроба раскололась, поэтому пришлось заменить её статуей Гуаньинь, чтобы запечатать разбушевавшегося Не Минцзюэ. Тот принялся колотить по статуе, желая выбраться. Вместе с каждым ударом Цзинь Лин подпрыгивал, так что закружилась голова, и он едва не свалился. — Эй, кто-нибудь скорее, забирайтесь ко мне, чем больше людей, тем больше веса. Ещё пара ударов и статуя Гуаньинь точно развалится на части... Не успел юноша договорить, как почувствовал, что тело и всё перед глазами немного наклонилось. Ханьгуан-Цзюнь ухватился за край и приподнял гроб. Иными словами, он одной левой оторвал от земли увесистый гроб из массива дерева, двух мертвецов внутри, статую Гуаньинь и сидящего на ней Цзинь Лина. Цзинь Лин никогда не перестанет удивляться силе Ланей. Это ведь было просто невероятно! Ханьгуан-Цзюнь же едва ли изменился в лице, только взмахнул правой рукой, в которой сверкнула серебристая струна. Будто нить в ткацком челноке, она со свистом опоясала гроб вместе со статуей Гуаньинь несколько десятков раз, крепко привязав друг к другу. Затем ещё одна струна, ещё... Лишь убедившись, что Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо намертво запечатаны внутри, он наконец отпустил руку. Край гроба с оглушительным грохотом опустился на пол. Цзинь Лин в последнее мгновение соскочил с гроба, приземляясь рядом с Ханьгуан-Цзюнем. Лань Сичэнь, не в силах прийти в себя, отсутствующим взглядом наблюдал, как семь струн запечатали гроб. Рядом с Главой Цзян и девушкой опустились Ханьгуан-Цзюнь и Глава Цзян. Венлинг недоуменно смотрела на них, не до конца понимая, что только что произошло. Лань Ванцзи крепко обнял её, мягко гладя по голове. Подошедший следом Не Хуайсан протянул руку и помахал перед лицом Главы Лань: — Си... Сичэнь-гэ, ты в порядке? Цзян Чэн помог Лань Венлинг подняться на ноги. Лань Ванцзи протянул руку брату, Лань Сичэнь сразу же вцепился в неё. — Хуайсан, только что... он правда намеревался нанести мне удар со спины? — пошатываясь мужчина поднялся следом с девушкой. — Кажется, я видел... Услышав его заикания, Лань Сичэнь перебил: — Ещё раз хорошо подумай. — Ты так спросил, что я и сам теперь сомневаюсь... Мне правда показалось... — Не говори, что тебе показалось! Так всё-таки – да или нет?! Не Хуайсан, будто вопрос застал его врасплох, воскликнул: — ...Я не знаю, я правда не знаю! Стоило кому-то надавить на Не Хуайсана, он начинал повторять одну и ту же фразу. Лань Сичэнь закрыл ладонями лицо, будто его голова раскалывалась от боли, и больше ничего не хотел говорить. Рука Лань Ванцзи сжала его плечо, но он не обратил на неё внимания. Взгляд Цзян Чэна зацепился за чёрный ящик стоящий у гроба. Лезвием Саньду он перевернул его, и мельком осмотрел заклинания, вырезанные на нём: — Что это за хрень? Подойдя к нему Лань Венлинг прикоснулась к ящику, проведя пальцем по заклинаниям. Пальцы словно обдало холодом. — От него веет Тьмой, — как-то хрипло протянула девушка. — Вероятно, ящик использовался для хранения головы Чифэн-Цзуня. — Говоря эти слова Лань Венлинг наблюдала за реакцией Не Хуайсана. Но лицо того не дрогнуло: — Наверняка именно здесь Цзинь Гуанъяо и закопал её, когда перепрятал из Башни Золотого Карпа. Глава Ордена Не, известно ли вам, что хранилось в этом гробу? — Откуда же мне знать, А-Юи? — стушевал от обращения дочери друга к нему Глава Не. — Но, судя по реакции Главы Ордена Цзинь, должно быть, там хранилось что-то очень важное для него. — Гробы нужны для того, чтобы держать в них трупы, конечно же. Полагаю, здесь было похоронено тело матери Цзинь Гуанъяо, Мэн Ши, — придя в себя сообщила Венлинг. — Скорее всего, сегодня он пришёл сюда за тем, чтобы достать тело матери и с ним отправиться в Дунъин. Лань Сичэнь ничего не ответил. Не Хуайсан выдохнул тихое «А» и, будто его внезапно осенило, произнёс: — О, конечно. Звучит очень разумно. — Как Вы думаете, что бы сделал тот человек после того, как вырыл тело матери Цзинь Гуанъяо? —А-Юи, почему ты продолжаешь спрашивать меня? Сколько ни спрашивай, я ничего не знаю, и точка. — Немного помолчав, он продолжил: — Но... — Не Хуайсан медленно пригладил промокшие от дождя волосы. — Думаю, если этот человек так сильно ненавидит Цзинь Гуанъяо, то наверняка будет абсолютно жесток и беспощаден к тому, что тот ценит больше собственной жизни. — Например, расчленит тело и будет держать конечности в разных местах точно так же, как было с телом Чифэн-Цзуня? — вздохнув, уточнила Лань Венлинг. — Эт-т-то... — подпрыгнув от удивления, Не Хуайсан неловко попятился. — Это немного перебор, тебе не кажется...? Лань Венлинг еще какое-то время пристально разглядывала его, но потом всё же отвела взгляд. В конце концов, ее предположения оставались только предположениями. Доказательств ни у кого не было. Возможно, озадаченное и беспомощное выражение на лице Не Хуайсана было всего лишь притворством. Он не хотел признавать, что использовал других людей как пешки, что ничуть не ценил человеческие жизни. Также возможно, что его план выходил далеко за пределы уже достигнутого, и ему приходилось скрывать истинную натуру для того, чтобы сделать что-то ещё, чтобы добиться б́ольшего. Или, возможно, всё оказалось намного проще, чем представлялось: в этой борьбе участвовал кто-то другой, кто прислал письмо, кто убивал кошек, кто сшил воедино тело и голову Не Минцзюэ. А Не Хуайсан действительно представлял собой ни на что не годное ничтожество. Вероятно, сказанные на пороге смерти слова Цзинь Гуанъяо являлись ложью, придуманной после сорванного Не Хуайсаном нападения, способом отвлечь мысли Лань Сичэня, пока Цзинь Гуанъяо вёл его к смерти, чтобы Не Минцзюэ убил их обоих разом. В конце концов, Цзинь Гуанъяо слыл великолепным лжецом с множеством преступлений за плечами. Поэтому очередная ложь никого не удивила бы вне зависимости от темы и обстоятельств разговора. Вопрос же, почему он в последний момент передумал и оттолкнул Лань Венлинг вместе с Лань Сичэнем, оставался открытым. Всё же весьма сложно представить, что мог задумать Цзинь Гуанъяо. Даже Венлинг до конца не понимала, каким же человеком он был на самом деле. На руке Лань Сичэня, которой он прикрывал лоб, вдруг проступили вены. Его голос звучал глухо. — Чего он хотел добиться? Мне казалось, что я хорошо его знал, а потом понял, что ошибался. До этого вечера мне снова начало казаться, что теперь-то я хорошо его знаю, но это тоже было ошибкой. — Никто не мог ему ответить. Лань Сичэнь опустошённо повторил: — Что всё-таки он намеревался сделать? И если даже он, ближайший к Цзинь Гуанъяо человек, не знал, вряд ли у кого-то ещё нашёлся бы ответ. — Довольно стоять без дела, — после недолгого молчания, вдруг заговорила Лань Венлинг. — Соберем отряд, пусть позовут на помощь. Ещё пусть кто-нибудь останется здесь и за всем присмотрит. Гроб и струны гуциня не смогут долго сдерживать Чифэн-Цзуня. Словно в подтверждение ее слов из гроба снова послышались громкие звуки, пропитанные невыразимой яростью. Не Хуайсан вздрогнул. Лань Венлинг закатила глаза. — Видите? Нужно как можно быстрее перенести его в более крепкий гроб, вырыть глубокую яму и снова похоронить. И как минимум ближайшие сто лет не открывать. Если открыть, он точно продолжит зверствовать, а это повлечёт за собой бесконечные страшные последствия... Не успел она договорить, как издалека послышался звонкий лай. Девушка тут же переменилась в лице, а Цзинь Лин наоборот приободрился: — Фея! Гром утих, а проливной дождь иссяк до лёгкой мороси. Самый тёмный час миновал, снаружи занимался рассвет. Промокшая насквозь собака чёрным вихрем влетела в храм и бросилась к Цзинь Лину. Она встала на задние лапы, опираясь передними ему на колени, и теперь глядела на юношу круглыми влажными глазами и скулила. Лань Венлинг смотрела, как красный язык высовывался через белые острые зубы и облизывал ладонь Цзинь Лина. Лицо девушки побледнело, взгляд остекленел. Разомкнув губы, она почувствовала, будто ее душа готова обратиться облачком зелёного дыма, вырваться через рот и улететь на Небеса. — Цзян Чэн! — В приступе паники, девушка позабыла о ранении мужчины. Глава Цзян зашипел, когда к нему на руки запрыгнула Лань Венлинг, прижимаясь к его груди. — Теперь ты обо мне вспомнила? — поморщившись от неприятной боли, поинтересовался мужчина. — Если ты еще раз сбежишь от меня, привяжу тебя к себе до конца наших дней! В напуганном состоянии Лань Венлинг могла лишь кивать и из раза в раз просить о прощении и спасении. Следом за Феей храм Гуаньинь окружили сотни людей, вооружённые мечами и готовые к большой битве. Однако те из них, что вбежали в храм первыми, осмотревшись, удивлённо замерли. Помещение главной залы храма представляло собой полнейший хаос. На полу лежали трупы. Живые же расположились там же стоя чуть поодаль от мертвецов. Первыми в храм ворвались двое: слева стоял главный управляющий Ордена Юньмэн Цзян, а справа – Лань Цижэнь, на лице которого застыло выражение крайнего потрясения и недоверия. Не успев ничего сказать, он первым делом заметил Лань Ванцзи и Лань Сичэня, из последнего словно выжили все соки. В мгновение ока Лань Цижэнь забыл все что, хотел спросить, и устремившись к племянникам, крепко вцепился в их плечи, притягивая к себе. Оба Нефрита были одинаково поражены подобному поступку их дяди. Они и не помнили, когда тот в последний раз делал подобное. Поступок Лань Цижэня, позволил Лань Сичэню на мгновение забыть о Цзинь Гуанъяо, и осознать на сколько сильно ему сейчас нужны были эти объятия. В то время как Лань Ванцзи смущенно прижался к своему дяде, Лань Сичэнь уткнулся в его плечо, и кажется готов был разрыдаться, ощущая, как все произошедшее за эти дни одним махом обрушилось ему на плечи. Лань Цижэнь лишь гладил старшего мужчину по голове, ничего не говоря. Главный управляющий тут же подбежал, к Цзян Чэну, но заметив положение дел мужчины смутился: — Глава Ордена, вы в порядке...? Цзян Чэн не успел даже кивнуть, следом за Лань Цижэнем и Главным управляющим в Зал влетели несколько человек в белых одеждах, которые наперебой кричали: — Ханьгуан-Цзюнь! — Мэй! — Глава! — Шицзе! Последний юноша едва не сбил главного управляющего с ног. Лань Цижэнь совсем не обратил на их крики внимание. А Венлинг услышав знакомые голоса, наконец то обернулась к юношам. Цзян Чэн аккуратно поставил девушку на землю, и та тут же оказалась сжата в объятиях светящихся братьев. — Мэй! Юи, Фея, так сильно беспокоилась, и мы уже подумали, что вы столкнулись с какими-то непреодолимыми трудностями! — быстро тараторил Сычжуй, осматривая Лань Венлинг на предмет травм. — Сычжуй, ты в своём уме? — встрял Лань Цзинъи, обнимая сестру. — Разве может случиться что-то такое, с чем Ханьгуан-Цзюню и шицзе не по силам справиться? Говорил же тебе, что ты слишком сильно беспокоишься. — Цзинъи, а не ты ли всю дорогу сюда переживал и волновался? — Пойди прочь! Хватит молоть ерунду. Лань Сычжуй краем глаза увидел Вэнь Нина, который наконец смог подняться с пола и так же налетел на мертвеца с объятиями. Вэнь Нин вновь повалился на пол. Юноша непрестанно, рассказали, что произошло, пока его дядя вновь пытался подняться. Укусив Су Шэ, Фея побежала прямиком к располагавшемуся в этом городе вассальному клану Ордена Юньмэн Цзян и принялась неумолчно лаять под дверью. Увидев на шее собаки необычный ошейник с золотым знаком и гербом, молодой глава клана сразу же понял, что эта собака-оборотень явно принадлежала кому-то, занимающему очень высокое положение. Пасть, лапы и шерсть собаки покрывали пятна крови, так что становилось ясно: она побывала в бою, а её хозяин наверняка оказался в серьёзной опасности. Не смея медлить в подобной ситуации, он встал на меч и принёс собаку в Пристань Лотоса, чтобы уведомить контролирующий территорию Орден Юньмэн Цзян. Главный управляющий мигом понял, что это собака-оборотень, принадлежащая молодому господину Цзинь Лину Фея, и сразу же отправил подмогу. В это время адепты Лань во всю разыскивали пропавших Ханьгуан-Цзюня и Лань Венлинг. Фея остановилась прямо перед Лань Цижэнем. Она подпрыгнула, оторвала от подола одежды Лань Цижэня солидный клок белой ткани и лапами попыталась закинуть эту ткань себе на голову, словно хотела обернуть её вокруг. Затем собака легла на землю и притворилась мёртвой. Лань Цижэнь понятия не имел, что происходит, но на Лань Сычжуя сошло озарение: — Дедушка, тебе не кажется, что она пытается изобразить лобную ленту нашего ордена? Может, она хочет сказать, что отец и мэй в опасности? Так что Орден Юньмэн Цзян, Орден Гусу Лань и ещё несколько кланов, не успевших покинуть Пристань Лотоса, собрали все силы и вместе отправились на выручку. — Вот мы все говорим «Фея» то, «Фея» сё, но кто же мог знать, что это и в самом деле наделенная духовными силами собака! — прищелкнул языком Лань Цзинъи. Но сколько бы у неё не было духовных сил, сколько бы в ней не было магии, для Лань Венлинг собака всё равно оставалась собакой, самым страшным в мире существом. Даже стоя рядом с Цзян Чэном, она дрожала с головы до пят. С самого прихода младших адептов Ордена Лань, Цзинь Лин то и дело бросал взгляды на них, окруживших с весёлым галдежом Венлинг и его дядю. Увидев, что Венлинг побледнела пуще прежнего, Цзинь Лин похлопал Фею по заду и прошептал: — Фея, иди наружу. — Фея помотала головой и хвостом, не прекращая облизывать его. Цзинь Лин заругался: — Выметайся. Или ты меня больше не слушаешься? Фея обиженно посмотрела на него и убежала из храма, помахивая хвостом. Девушка наконец смогла облегчённо выдохнуть. Цзинь Лин подошел к остальным. Лань Сычжуй уставился на пояс Лань Венлинг и, немного помолчав, спросил: — ...Это Чэньцин? — Ага! — Венлинг достала флейту из-за пояса. Лань Сычжуй осторожно взял флейту двумя руками и слегка нахмурился, в выражении его лица проскользнуло замешательство. — Оказывается, все это время она была у Цзян Чэна, — Венлинг покосилась на мужчину за своей спиной. Тот смущенно отвел взгляд. — Спасибо. Почти все присутствовавшие в храме люди были чем-то заняты: кто убирал бедлам, кто укреплял печать на гробу, кто прикидывал, как бы безопасно перевезти гроб, а кто просто злился. После счастливого воссоединения, Лань Венлинг с Лань Сычжуем, те с беспокойством косились в сторону своих родных. — Сичэнь, да что с тобой такое?! — ужаснулся Лань Цижэнь, когда плечи старшего племянника затряслись. — Дядя, умоляю, не нужно вопросов, — тихо произнес он. — Правда. Сейчас мне совсем ничего не хочется говорить. Лань Цижэнь никогда не видел Лань Сичэня, воспитанного им единолично, в таком несобранном и расстроенном состоянии. Он посмотрел на него, потом посмотрел на Лань Ванцзи. Ханьгуан-Цзюнь покачал головой. К ним подбежали Венлинг с Сычжуем, и мужчина потрепал радостного сына по голове. Венлинг кивнула дедушке. — Дядя, — прошептала она. Лань Сичэнь дернулся от ее холодного голоса. — Я рискнула своей жизнью, не для того чтобы ты сотрясался в рыданиях. Венлинг оставалось лишь гадать, подействовали ее слова на мужчину или нет. Разумеется она понимала его горе, да и слова не были сказаны ею в серьез. В тот момент, в ней появился давно забытый страх, что она вновь потеряет кого-то. Ей представилось, как рука Не Минцзюэ смыкается на шеи дяди, и вот она уже стоит прямо перед его рукой. — Дядя, — Лань Сычжуй подошёл к дедушке и разбитому мужчине, и также обнял его. — Как хорошо, что ты с нами! Лань Ванцзи наблюдал, как что-то внутри его брата треснуло. Это что-то было в каждом из них с самого детства. Глядя на слезы, бегущие по щекам Лань Сичэня, лицо Лань Цижэня перекосилось от вины. Ведь это что-то он сам взрастил внутри племянников, когда занялся их воспитанием. Цзян Чэн и Цзинь Лин наблюдали за тем, как семейство Ланей вновь было в сборе. Правда, уже не такие, как раньше... Что-то подсказывало Цзян Чэну, что все испытания выпавшие на их долю закончились. Осталось лишь дело за малым, стать той семьей какой они могли быть, не родись они в Ордене Лань. Чего же Лань Цижэнь боялся, когда увидел в покоях целителя мальчишку Вэнь и девчонку ненавистного ему Вэй Усяня? Что те навлекут беду на его Орден, а их происхождение не принесет им ничего хорошего. Его Ванцзи совершит огромную ошибку усыновив этих детей. Лань Цижэнь никогда не считал Лань Сычжуя и Лань Венлинг своей настоящей родней. Сколько он ссорился с Сичэнем и с Ванцзи, когда те пытались убедить его, что А-Юань и А-Юи всего лишь дети. Вот только эти дети по его мнению, отдаляли от него племянников, портили и уничтожали в них тех людей, которых он так усердно взращивал в них с детства. Только вот прав ли он был? Разве это Ванцзи и Сичэнь отдалились от него? Разве Венлинг или Сычжуй настраивали их против родного дяди? Эти дети делали все, лишь бы родные не ссорились. Лань Цижэнь даже не обращал внимание, на то как сильно дети стремились принести своему Ордену славу, стремились доказать ему, что они не их родные. Он уже и не помнит, когда впервые испугался за Сычжуя и Венлинг. Может когда Сычжуй чуть не пострадал на охоте, и когда вернулся домой, свалился без сил прямо перед ним. Или может, когда в ночных кошмарах он услышал слишком знакомый ему смех, принадлежащий целым поколениям нарушителей его спокойствия. Он точно знал, что это случилось далеко до их разговора с Главой Цзян. — Теперь все будет хорошо, — с какой-то легкостью на сердце сказал родным мужчина. Он точно знал, что теперь их семья станет лишь крепче. И все это благодаря детям с «грязной» кровью, так резко перевернувшие многолетнюю жизнь в Облачных Глубинах, одним своим появлением. Гроб, в котором были запечатаны Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо, не только казался невообразимо тяжёлым, но ещё и требовал крайне осторожного обращения. Поэтому позаботиться о нём в дальнейшем добровольно вызвались сразу несколько глав орденов. Увидев лицо статуи Гуаньинь, один из них сначала удивлённо застыл, а потом указал на него остальным, словно обнаружил нечто новое и интересное: — Посмотрите на это лицо! Разве не похоже на Цзинь Гуанъяо? Все уставились на статую и принялись удивлённо восклицать: — Действительно, его лицо! И зачем Цзинь Гуанъяо такое сотворил? — Чтобы высокомерно объявить себя богом, конечно же, — высказался Глава Яо. — Да уж, довольно высокомерно, хэ-хэ-хэ. А Лань Венлинг про себя подумала: «Возможно, всё не так. На мать Мэн Ши смотрели как на презреннейшую из шлюх, и он придал статуе Гуаньинь её облик, чтобы ей поклонялись тысячи, приносили дары и возжигали благовония». Говорить же об этом вслух теперь не имело смысла. Во всём, что касалось Цзинь Гуанъяо, найдут злобный умысел и разнесут досужими сплетнями. Вскоре гроб запечатают в саркофаге побольше и попрочнее. Он будет скреплен семьюдесятью двумя гвоздями из персикового дерева и закопан глубоко в землю под какой-нибудь горой, после чего огорожен каменными плитами с предупреждениями. То, что сокрыто в этом гробу, больше никогда не увидит свет и будет лежать под весом тяжелейших запретов и бесконечного осуждения. Не Хуайсан прислонился к стене возле дверей и наблюдал, как несколько глав орденов переносят гроб через порог храма Гуаньинь. Он посмотрел вниз и отряхнул подол одежды от грязи. А потом, словно что-то увидев, замер. Венлинг тоже посмотрела в направлении его взгляда. На полу лежал ушамао Цзинь Гуанъяо. Не Хуайсан наклонился и поднял его. И только после этого начал пробираться на улицу. Снаружи Фея беспокойно ждала своего хозяина и пару раз негромко гавкнула. Услышав лай, Цзинь Лин вдруг вспомнил то время, когда Фея была всего лишь крошечным неловким щенком, не достающим ему даже до колен. А принёс её именно Цзинь Гуанъяо. Тогда он сам был ещё совсем маленьким. Он подрался с другими детьми в Башне Золотого Карпа и даже после победы в драке не чувствовал удовлетворения. Цзинь Лин разнёс в щепки всё в своей комнате и чуть не выплакал глаза. Никто из слуг не осмеливался подойти к нему, опасаясь попасть под горячую руку. Младший дядя Цзинь Лина с широкой улыбкой заглянул к нему в комнату и спросил: — А-Лин, что случилось? — У ног Цзинь Гуанъяо тут же разлетелись на мелкие осколки с полдюжины ваз. — Ого, сколько злости. Жуть как страшно. Он покачал головой и, притворившись испуганным, ушёл. На второй день Цзинь Лин всё ещё дулся и отказывался выходить из комнаты или хоть что-то съесть. Цзинь Гуанъяо расхаживал прямо перед входом в комнату мальчика. Прижавшись спиной к двери, Цзинь Лин крикнул оставить его в покое, как вдруг снаружи донёсся звонкий собачий лай. Цзинь Лин открыл дверь и за ней обнаружил Цзинь Гуанъяо, который сидел на полу с иссиня-чёрным большеглазым щенком на руках. Цзинь Гуанъяо поднял голову и улыбнулся: — Я нашёл этого малыша, но даже не представляю, как его назвать. А-Лин, хочешь дать ему имя? Его улыбка была такой доброй и искренней, что Цзинь Лин просто не мог поверить в её фальшивость. Из глаз юноши вдруг снова полились слёзы. Раньше, Цзинь Лин считал, что слёзы – признак слабости, и относился к ним с презрением. И всё же он не видел другого способа дать выход заполонившим сердце боли и гневу кроме как через поток слёз. Юноша не понимал причины, но чувствовал, что ему было больше некого винить или ненавидеть. Вэй Усянь, Цзинь Гуанъяо, Вэнь Нин, Лань Венлинг – все они в той или иной мере по его мнению несли ответственность за смерть его родителей, все они заставляли ненавидеть их всеми фибрами души. Теперь же ему казалось, что они давали ему основание и для невозможности делать это. Но если Цзинь Лин не мог испытывать к ним ненависть, то кого ему оставалось ненавидеть? Разве он заслужил потерять обоих родителей ещё в младенчестве? Выходит, теперь он не только не мог искать отмщения, но ещё и лишился возможности всем сердцем и душой кого-то ненавидеть? Цзинь Лину ужасно хотелось окончательно отпустить все эти чувства. Забыть о ненависти навсегда. Глядя, как он беззвучно плачет и неотрывно смотрит на гроб, Глава Ордена Яо спросил: — Молодой господин Цзинь, из-за чего вы плачете? По Цзинь Гуанъяо? Цзинь Лин ничего не ответил, и Глава Ордена Яо сказал ему тоном, которым старшие обычно ругают младших адептов: — Почему вы плачете? Утрите слезы. Такой человек, как ваш дядя, не заслуживает ничьих слез. Молодой господин, не держите на меня зла за такие слова, но вы не можете позволить себе проявить слабость! Это прерогатива слабого пола. Вам стоит отличать, что правильно, а что нет, и собраться... Будь это во времена, когда глава Ордена Ланьлин Цзинь являлся Верховным Заклинателем, возглавлявшим весь мир заклинателей, никто из глав других орденов ни за что и ни при каких обстоятельствах не осмелился бы поучать адептов Ордена Цзинь. Теперь Цзинь Гуанъяо был мёртв, и никто не мог возглавить Орден Ланьлин Цзинь. Репутация ордена тоже была основательно запятнана, едва ли ему удалось бы снова подняться в положении, поэтому некоторые люди осмелели. В голове Цзинь Лина вертелись тысячи мыслей, а сердце разрывал водоворот эмоций. Услышав замечания Главы Ордена Яо, он почувствовал, как в душу охватило пламя, и взревел: — Что с того, если я хочу плакать?! Кто ты такой? Какое тебе дело до моих слёз?! Глава Ордена Яо совсем не ожидал, что на него накричат. Он ведь тоже был главой не самого безызвестного ордена. Его лицо тут же потемнело, кое-кто из ещё остававшихся рядом людей принялся тихо усмирять его: — Не стоит. Не обременяйте себя детскими капризами. Глава Ордена Яо наконец подавил гнев, за которым скрывал смущение, и холодно фыркнул: — Конечно. Хм, зачем беспокоиться о сопляках, которые даже правильное от неправильного отличить не могут? — Заткнись! — раздался рык Главы Цзян за спиной у Цзинь Лина. Юноша услышал знакомый треск, видимо к дяде вернулись его духовные силы и теперь он угрожающе смотрел на Главу Яо. Глава Ордена Яо тут же испарился. Цзян Чэн протянул племяннику платок: — Вытри лицо. Кроме духовных сил к дяде Цзяну вернулся его ужасный характер. Но Цзинь Лин даже обрадовался этому. Юноша грубо потёр глаза, проигнорировав протянутый платок. — Идем, — бросил Цзян Чэн. — Они все и без нас справятся. — Куда? — удивился Цзинь Лин. Цзян Чэн не ответил, развернувшись мужчина повел его к воротам. Еще не доходя до них Цзинь Лин услышал чьи-то крики. Кажется, он догадывался кому они могли принадлежать. Выйдя за ворота Цзинь Лин лицезрел странную картину. Ханьгуан-Цзюнь с Вэнь Нином спокойно стояли в стороне, наблюдая за тем, как Лань Венлинг бьется головой об ствол дерева. С другой стороны от дерева Лань Цзинъи громко ревел повиснув на Лань Сычжуе. Наследник Цзинь открыл было рот, но в голову не пришло ни одной мысли о том что могло произойти. — Я что-то пропустил? — обернувшись к дяде, спросил юноша. Тот покачал головой. — Когда я пошел за тобой, эти двое точно вели себя вполне нормально... — протянул Глава Цзян. Лицо мужчины при взгляде на молодых заклинателей стало слегка напряженным. Вместе с племянником Цзян Чэн подошел к Лань Ванцзи и Вэнь Нину. Не успел Глава Цзян задать вопрос, как Лань Венлинг отскочив от дерева, с глазами на мокром месте обернулась в их сторону. — Я... Я... — Цзинь Лин впервые наблюдал, чтобы Лань Венлинг выглядела так разбито. По крайне мере с тех пор, как они вышли из Печати. Даже разговаривая и крича на Цзинь Гуанъяо, или во время ее истерики Лань Венлинг выплескивала лишь обиду и злость. Взгляд девушки прыгал с отца на Вэнь Нина, сами мужчины выглядели совершенно спокойными, словно терпеливо ждали какое же решение она примет. Схватившись за голову, Венлинг закричала: — Я... Я не знаю! Я совершенно не понимаю, как мне следует поступить! Отец, я запуталась... Я совершенно и бесповоротно запуталась...! — Хэй! — не выдержав воскликнул Цзинь Лин. Юноше показалось, что от ее криков его голова начинала идти кругом. — Что случилось-то? Объясните уже в конце-то концов! — Молодой господин Цзинь, мы с А-Юанем, решили отправиться в Цишань, чтобы захоронить там прах нашего рода, — Вэнь Нин указал на мешочки в своих руках. Цзинь Лин вспомнил, что после того как остатки Вэнь спасли им жизнь на Луаньцзан, то рассыпались в прах. — И ещё мы хотим поискать вещи, которые при жизни принадлежали сестре, чтобы устроить могилу для неё. Цзян Чэн перевел хмурый взгляд на девушку, что упрямо уставилась на свои сапоги, словно найдя там что-то интересное. — Сянь-гэ устраивал могилу для дяди Нина и тети Цин, когда те ушли, — похлопывая Лань Цзинъи по спине, пояснил Лань Сычжуй. — Но ее сожгли во время осады... — Сычжуй! — Лань Цзинъи разревелся пуще прежнего. — Ну я ведь не навсегда уйду, — принялся успокаивать друга, старший юноша. Причина почему, Лань Цзинъи в который уже раз ведет себя не подобающим для Ланя образом, стала понятна Цзинь Лину. Цзян Чэн став темнее тучи, произнес: — И ты пойдешь с ними. Этот был не вопрос адресованный Лань Венлинг, но девушка шмыгнув носом, кивнула. — Я должна пойти с ними. Остатки клана Вэнь были и моей семьей, — Венлинг надеялась, что Цзян Чэн поймет ее так же как и отец. Вот только девушка не знала правильно ли она делает. — Но так же, я должна остаться в Гусу и помочь дяде! Он ведь совсем разбит из-за Цзинь Гуанъяо! Еще и открытие правды всему заклинательскому миру, это я еще забыла упомянуть ждущую меня в Юньмэне бабушку! Еще и в Цинхэ нужно наведаться... Цзян Чэн понимал, как важно для А-Юи похоронить прах своих родных. Но кроме мертвых у нее оставались еще и живые, которым она была нужна не меньше. Раздавшийся смешок совсем не повеселил Лань Венлинг. Девушка обиженно взглянула на улыбающегося отца. — Ты ведь уже все решила, — глядя на нее ответил Ханьгуан-Цзюнь. — Вам с А-Юанем незачем участвовать в открытии правды всему заклинательскому миру. А чем быстрее вы отправитесь, тем быстрее вернетесь. Спокойствие Лань Ванцзи на мгновение поразило Цзян Чэна, он не думал, что тот так просто отпустит детей одних в довольно далекое путешествие. — Но дядя... — Венлинг покосилась в сторону ворот. Когда они уходили, дядя выглядел совсем неважно. Ему была необходима поддержка семьи и Венлинг не хотела, чтобы он оставался наедине со своими мыслями. Она знала, как Лани переживают потерю... — Любые утешения сейчас будут бесполезны, Юи, — вздохнув сказал Лань Ванцзи. — У брата остаемся мы с дядей. Он не останется один. — Если Учитель Лань будет не против, то я могу отправить госпожу Сюй вместе с несколькими адептами в Облачные Глубины, — поняв, что Лань Ванцзи убеждает А-Юи уйти вместе с братом и Вэнь Нином. Цзян Чэн задумчиво предложил: — Или она может остаться на Пристани, если захочет. Я объясню ей, что тебе нужно было уйти с семьей. Цзян Чэн видел, что пусть Лань Венлинг в самом деле уже все для себя решила – это решение далось ей очень сложно. Спустя какое-то время, Венлинг кивнула. — Спасибо, — прошептала она. Девушка подошла к отцу и крепко обняла его, вдыхая напоследок убаюкивающий запах сандала. Лань Ванцзи поцеловал ее в макушку. — Не торопись, — единственное, что он ей сказал. Вытерев глаза рукавом, Лань Венлинг кивнула. — Ты не успеешь по нам соскучиться, отец! — с улыбкой заверила его девушка. Чуть тише она сказал: — Не беспокойся, отец, дядя Нин хорошо позаботиться о нас, а мы о нем! Вэнь Нин тут же кивнул. — Главное не давай дяде уходить в себя, — серьезно сказала Лань Венлинг. Лань Ванцзи кивнул, а заклинательница тем временем потрепала Цзинь Лина по голове. — Не смей задерживаться, — не глядя на девушку, фыркнул Цзинь Лин. — Иначе я сам выберу дату свадьбы! Лань Венлинг тихо рассмеялась: — Теперь я знаю какой покой искала моя душа, А-Лин, — успокоила юношу Лань Венлинг. Тот удивленно, но кажется радостно взглянул на нее. Задумавшись, девушка произнесла: — Цзинь Лин, ты ведь уже понял, что ненависть пожирает людей? Не держи ее в себе. Так будет лучше, правда. Цзинь Гуанъяо совершил много плохого, но... Лучше отпусти это чувство, пока оно не затуманило твой разум. Цзинь Лина иногда поражало, как Лань Венлинг так четко подбирала слова в которых он нуждался. Ему не хотелось ненавидеть Цзинь Гуанъяо, он понимал куда может зайти эта ненависть и к чему привести. И все же из-за своих мыслей о младшем дяде, Цзинь Лин чувствовал вину перед родителями. Как он мог не ненавидеть его после всего что он сделал с его семьей? Только вот, разве сами мама с папой держали на кого-то обиду за то что так все и получилось? Когда очередь дошла до Цзян Чэна, Лань Венлинг вместе с мужчиной отошли от остальных. Спустя некоторое время неловкого молчания, Цзян Чэн спросил: — А после того, как ты завершишь все дела в Цишань? — Попрошу дядю Нина проводить А-Юаня в Облачные Глубины, а сама навещу Сан-гэ в Цинхэ Не. — Зачем? — искренне удивился Цзян Чэн. — Мне нужно с ним кое-что обсудить... — повернувшись к мужчине, Лань Венлинг виновато улыбнулась. — Кажется, я опять сбегаю от тебя. — И к сожалению я не могу привязать тебя к себе, — подходя ближе и беря девушку за руку, усмехнулся Цзян Чэн. — Но это пока. После свадьбы... — Давай вернемся к этому разговору, когда я вернусь? — перебила его Лань Венлинг. Глава Цзян напряженно на нее посмотрел. Он не торопил Венлинг с ее решением, ему казалось, что они, итак, все уже давно решили. Но то как девушка избегала любой темы касающейся свадьбы, его настораживало. Уловив его напряженный взгляд, Лань Венлинг лаского улыбнулась беря его за руку: — Я обещаю, что мы вернемся к этому разговору, когда я вернусь. Цзян Чэну оставалось только верить ей. — Когда мы с Цзинь Лином будем в Ланьлине, я обыщу каждый его уголок и заберу оттуда все вещи Вэй Усяня и твой меч, — пообещал ей мужчина. Лань Венлинг улыбнулась и встав на носочки, поцеловала его в щеку. — Буду премного благодарна Главе Цзян, — промурлыкала девушка. Коснувшись флейты заткнутой за ее поясом, Лань Венлинг произнесла: — Если тебе хочется похоронить вещи моего отца в Храм Предков в Юньмэне, думаю лучше будет поместить туда Чэньцин вместе с Суйбянем. А колокольчик... — Я отдам его Лань Ванцзи, как и хотел Вэй Усянь, — сообщил мужчина. — Пусть он сам решит, как с ним поступить. Венлинг кивнула так тому и быть. Прижимаясь к мужчине, совсем не хотелось его отпускать. Неужели, когда она будет жить в Юньмене ее одежды насквозь пропитаются запахами лотосов? Эти мысли казались ей глупыми, но и одновременно вызывали улыбку. — Скажи бабушке, чтобы она набиралась сил, потому что когда я вернусь, то столько всего ей расскажу! — засмеялась Лань Венлинг. Заметив, что лицо Цзян Чэна оказалось очень близко к ее лицу, заклинательница слегка покосилась в ту сторону, где стоял отец. К удивлению тот не следил за их разговором, и Лань Венлинг поддалась вперед. — Когда я вернусь, то буду совсем не против, если ты привяжешь меня к себе, — отстраняясь от Главы Цзян, тихо прошептала Лань Венлинг. После чего, смеясь, добавила: — В отличие от моего отца! Недовольно фыркая себе под нос, Цзян Чэн вернулся к остальным, пока девушка подбежала к плачущему шиди, что отпустив Лань Сычжуя повис на ее шее. Решив, что Ланям явно нужна помощь, Цзинь Лин отправился на выручку. — Лань Ванцзи, — неожиданно позвал мужчину Цзян Чэн, неотрывно наблюдая за молодыми заклинателями. Ханьгуан-Цзюнь обернулся к нему. — Ты прекрасно их воспитал. — Мгм. Когда с прощаниями было покончено, небо только начало светлеть, и длинная улица, по которой отправились Лань Сычжуй, Лань Венлинг и Вэнь Нин была совершенно безлюдной. Лань Ванцзи еще долго смотрел им вслед вместе с Лань Цзинъи, пока Цзян Чэн с Цзинь Лином вернулись внутрь Храма, чтобы оказать помощь если потребуется, а заодно прикрыть уход Лань Венлинг и Вэнь Нина от других заклинателей. Рядом с ним громко шмыгнул Лань Цзинъи утирая нос рукавом, вздохнув Лань Ванцзи погладил расстроенного уходом брата с сестрой юношу по голове. Им не стоило горько плакать об их уходе. Раньше Лань Ванцзи с нетерпением мчался в Облачные Глубины после очередной ночной охоты, в какой-нибудь глуши вдали от дома. В такие дни прежде, чем оповестить брата, что он вернулся, Лань Ванцзи шел в цзинши. Уже подходя к своим покоям он знал, что когда зайдет туда, наверняка увидит в своей комнате полнейший беспорядок. А затем не успеет моргнуть, как услышит торопливые шаги, и на его шее обязательно повиснут два радостных растрепанных ребенка. Годы шли, а эта привычка так и не изменилась. Сычжуй и Венлинг всегда ждали его, а стоило дверям цзинши отвориться, как те уже прыгали ему на шею. Ханьгуан-Цзюню только и оставалось, что пытаться устоять, от двух уже не маленьких нош повиснувших на нем. Иногда Лань Ванцзи думал, что только Юи с Юанем заставляют его возвращаться домой после охоты. Когда его настигали эти мысли, он всегда задумывался, а чтобы с ним было, если бы их не было? Но Ханьгуан-Цзюнь быстро отгонял эти мысли, ему не хотелось даже думать об этом. Времена так быстро поменялись... Как по щелчку он вспомнил разбитого Вэй Ина, потерявшего все и оказавшегося на Луаньцзан. Юи говорила, что их судьбы с Вэй Ином похожи, но Ванцзи так не думал. Судьбы Вэй Ина и самого Лань Ванцзи – они были схожи. Оба и представить себе не могли, чтобы с ними случилось не найди они после всех пережитых потерь, смысл жить дальше. Что-то что могло заставить их проснуться утром. Что-то что заставляло их бороться против целого мира. Юань с Юи дали ему возможность жить дальше, а он надеялся, что помог им найти себя. Ему всегда хотелось, чтобы А-Юань и А-Юи нашли свой путь. Каким бы он ни был, но это был бы их выбор. А ему... Ему оставалось лишь поддержать их в этом. Впервые со времен появления детей в его жизни, он подумал, что все сделал правильно. Только вот когда этот день и впрямь настал, глядя, как постепенно удаляются, а потом и вовсе пропадают вдали их силуэты, Лань Ванцзи ощутил лёгкую грусть. Но Юи с Юанем были счастливы. У них была любящая семья, и как считал Лань Ванцзи после всего произошедшего, та станет только лучше. Теперь даже зная, что Юньмэн Цзян или Цинхэ Не с радостью встретят А-Юи, Ванцзи не сомневался, что дочь выберет вернуться к своей семье. А может даже вернуться домой...? Что же оставалось ему? Ждать. Только терпеливо ждать, когда его дети, будучи очень уставшими и вымотанными после долгого путешествия, вернуться домой, зная, что там их с нетерпением ждут.