***
Колокольный звон раздался ровно в пять часов утра, и мало кому удалось сохранить невозмутимое спокойствие при его монотонном звоне. Адепт, которому вчера вечером поручили прозвонить в колокол, подошел к этому со всей ответственностью. Звон был слышен даже в низине гор, где расположился городок Цайи. Но в домике адептов, на стенах которого круглый год «цвели» лотосы, магнолия, пионы и горечавки, этот чёртов колокол лишь подтвердил опасение собравшихся – они опаздывают. — Лань Венлинг, если ты не выберешься из этой бочки через пятнадцать минут, я вытащу тебя оттуда за волосы! — заглянув в спальню с устрашающим видом предупредила Сюй Сыи. Словно сам главнокомандующий самого Императора, женщина в сопровождении целой свиты служанок и слуг появилась на пороге домика внучки еще несколько часов назад. Сегодняшний день обещал быть поистине сумасшедшим, в этом не сомневался никто. Захлопнув двери спальни, госпожа Сюй бормоча себе под нос о совершенно неподобающей невесте возне, вернулась к длиннющему списку в своих руках. Под ее неусыпным взором, слуги выносили из домика заранее собранные сундуки с вещами Лань Венлинг. Вещи невесты должны были прибыть в дом жениха, за несколько дней, до того как сама невеста переступит его порог, но из-за непогоды отправка каждый раз откладывалась. По воздуху лететь было опасно, а озера Гусу были покрыты толстым слоем льда, так что ни одна лодка не могла бы проплыть. К счастью возможный дождь не был таким опасным препятствием, как шквальные ветра бушующие не только в небесной вышине, но и на земле. В дальнем углу, Лань Цзинъи, громко всхлипнул, разглядывая опустевший домик Лань Венлинг. Юноше было поручено всячески веселить и поддерживать шицзе в этот день, но глядя на опустевшие стеллажи и совершенно чистые полы без раскиданных на них листов бумаги исписанных неразборчивым подчерком, глаза его тут же краснели. Впервые на его памяти в нем не было беспорядка. Суровый взгляд Сюй Сыи немедленно настиг его. — Цзинъи! Поправь верхний сундук, пока он не свалился! — прикрикнула женщина. Юноша подпрыгнул, отчего сундуки, которыми его нагрузили так же, подпрыгнули вверх. Поддерживая сундуки одной рукой, юноша немедленно исполнил приказ генерала, то есть госпожи Сюй. Взгляд Сюй Сыи ежесекундно застывал на нем. «Не дай Небожители один из сундуков свалиться! Она лично прикопает этого мальчишку! Учитель Лань только поддержит ее в этом». За дверями спальни же в воздухе витало еще большее напряжение. Посреди комнаты слугами была поставлена бочка с горячей водой, а служанки с большим удовольствием набросали в воду эфирные масла и лепестки цветов. Окунаясь в горячую воду, Лань Венлинг, ощутила, как напряжение мышц постепенно спадает, несколько улучшая ее состояние. Главе Ордена Не потребовался месяц, чтобы найти идеальную дату для свадьбы, и безопасное место, где он ему не угрожала скорая расплата за бесплатно оказанную его близким друзьям услугу, дабы предаться астрологическим расчетам. Только после этого дата была оглашена и в Гусу Лань, и в Юньмэн Цзян. В первый день весны Лань Венлинг и Цзян Чэн совершат три священных поклона, и нарекутся мужем и женой перед Небесами. С того дня прошло почти три месяца, и все это время Лань Венлинг ни разу не виделась с Цзян Чэном. Строго подошедшая ко всем, связанному с предстоящим торжеством Сюй Сыи, запретила им видеться до торжественного дня. Радости от этого ни Лань Венлинг, ни Цзян Чэн не испытали. Даже на ночных охотах, Лань Венлинг была под неусыпным контролем старшего брата, который без удовольствия выполнял просьбу госпожи Сюй. Если бы им довелось, хоть раз пересечься на ночной охоте с Главой Ордена Цзян, он тут же прикинулся слепым. Лань Сычжую совершенно не нравилась тоска и надежда в глазах сестры, когда они бродили по лесам. Но, к величайшему сожалению и недовольству Лань Сычжуя, Главу Цзян они так и не увидели. Адепт Цзян в унисон жаловались Лань Венлинг, о безвылазном существование Цзян Чэна в своем кабинете и Башни Кои. А также о попытках Цзинь Лина хоть немного развеять заработавшегося дядю, который по-видимому решил самолично загнать себя в гроб до свадьбы. От этих новостей беспокойство на лице Лань Венлинг только росло. — Ты готова? Лань Венлинг подпрыгнула от неожиданности. Пребывая в своих мыслях, заклинательница не заметила, как служанки стайкой покинули комнату, а на их место заняла светлолицая девушка с большими ореховыми глазами и клановой лентой на лбу. Светлые волосы девушки были заколоты в высокую прическу нефритовыми шпильками. Под темно-синей накидкой с мехом, пряталось свободное белоснежное ханьфу не сковывающее движение заклинательницы Лань. Но даже слепой под ее свободными одеждами, разглядит, насколько велик ее живот. При взгляде на заклинательницу, Лань Венлинг почувствовала, как на глаза набежали слезы. Та, тяжело переступая с ноги на ногу, подошла к ней. — Хао Линь... — широко улыбнувшись, произнесла Лань Венлинг. Лучась от переполняющего ее счастья, Хао Линь погладила Лань Венлинг по щеке: — Я ведь говорила, что и твой черед придет. Несколько лет назад, именно Лань Венлинг помогала ей собраться с духом, перед собственной свадьбой. Тогда Хао Линь, дала ей обещание, что отплатит ей тем же. Вот и настал ее черед помочь младшей преодолеть свои страхи. Девушки осторожно обнялись, и Лань Венлинг с некоторым беспокойством взглянула на подругу: — Я не думала, что ты придешь! Ты ведь уже совсем скоро должна родить! С трудом рассмеявшись Хао Линь слегка хлопнула Лань Венлинг по плечу: — Наступит день и ты поймешь, как сильно тебя будут раздражать люди, бегающие вокруг тебя словно ты беспомощная! Я в полном порядке! Но раз не смогу присутствовать с тобой в Юньмене, значит хотя бы буду уверена, что там ты будешь на высоте! — Ты просто чудо Хао Линь! — наклонившись к ее животу, Лань Венлинг заговорчески прошептала: — Ваша мама совсем немного поможет мне, пожалуйста, не доставляйте ей сегодня неудобств. Наблюдая за этими переговорами, Хао Линь могла лишь покачать головой. Сильные толчки изнутри, заставили Лань Венлинг рассмеяться и виновато посмотреть на поморщившуюся и схватившуюся за живот девушку. И так было каждый раз. Даже на голос отца малыши реагировали не так бурно, как на голос Лань Венлинг. Первое шевеление малышей, Хао Линь ощутила, когда впервые встретилась с подругой после ее возвращение с Цинхэ, и сообщила той о столь радостном и долгожданном для нее событии. Но с ростом малышей внутри нее, их шевеление и удары становились все больнее. К счастью осталось совсем недолго, в следующий раз когда они увидятся с Лань Венлинг, ее малыши уже появятся на свет. В дверном проеме вновь показалась макушка Сюй Сыи. Женщина буквально взмолилась, прося Хао Линь как-нибудь подействовать на внучку: — Госпожа Хао, хоть вы поторопите эту дуреху! Пора одеваться, время не стоит на месте! — Мы все успеем, госпожа Сюй, — подмигнув подруге, немедленно заверила паникующую женщину Хао Линь. Тяжело вздохнув Лань Венлинг, с неохотой вылезла из бочки. Ее мокрая кожа тут же покрылась мурашками, от прохлады царившей в домике. Накинув на голое тело нижнее ханьфу, девушки принялись за дело. Подведя Лань Венлинг к зеркалу, Хао Линь занялась сушкой ее волос, походящих в данный момент на птичье гнездо. Некоторое время Лань Венлинг с беспокойством следила за действиями подруги, но поняв, что той совсем не тяжело, несколько успокоилась. Смотря на свое отражение, заклинательница не удержалась от смеха. С зазеркалья на молодую девушку, в ответ смотрело усталое лицо с горящими от нетерпения и страха глазами. Всю неделю ей не удавалось сомкнуть глаз. Так что темными кругами под ее глазами, вполне можно было кого-то напугать. Оценив свой вид, Лань Венлинг не удержалась от комментария: — Навряд ли счастливой невесте положено выглядеть так прискорбно. Вылитый призрак... От ее слов Хао Линь, следящая за борьбой волос и гребня, рассмеялась: — Поверю на слово. Сама заклинательница в отличие от Лань Венлинг все время проводила на женской стороне резиденции, а там о ночных охотах молодые девы могли и не мечтать. О тварях им рассказывали лишь на уроках, и то только теорию. Подобная участь могла ждать и А-Юи, если бы не отец, взявший ее на первую охоту вместе А-Юанем, под крики дяди и причитания Старейшин. — Ты тоже так волновалась, Хао Линь? — обняв себя за продрогшие плечи, поинтересовалась у подруги Лань Венлинг. Ей стало казаться, что мурашки покрывающие ее тело, нападали на нее не из-за холода, а от неизвестного ей страха. К ее облегчению, Хао Линь кивнула, взяв в руки гребень, девушка принялась смазывать его цитрусовым маслом. Лань Венлинг наблюдала за ней, через отражение в зеркале. Предприняв попытку вновь прочесать вьющиеся кончики, Хао Линь рассказала о своем опыте: — Я не спала несколько суток из-за волнения. Если ты будешь тянуть время, будет лишь страшнее, Лань Юи. — О нет, — со всей серьезностью ответила Лань Венлинг. — Я хочу, чтобы этот день скорее подошел к концу! Когда раздраженная Сюй Сыи со шмыгавшим носом Лань Цзинъи вошли в спальню, Лань Венлинг была уже заплетена и накрашена. Хао Линь потрудилась на славу, непослушная копна волос Лань Венлинг была собрана в пучок из нескольких слоев, так что ни один волосок не смел торчать из этого творения. По традиции невесте в этот день должны были выщипать всю растительность на лице, но эту традицию Сюй Сыи считала издевательством над женской красотой, так что лицо Лань Венлинг было спасено. И заботливые руки сестрицы Хао Линь лишь нанесли на ее лицо искусный макияж, тем самым подчеркивая бледность кожи, черноту длинных ресниц, да изгибы аккуратных губ и скрывшим от людских глаз последствие бессонных ночей. Увидев свою шицзе, еще более красивой чем обычно, Лань Цзинъи совсем раскис. — Шицзееее! — протянул он, поджимая нижнюю губу. Такой вид шиди, вызывал у Лань Венлинг лишь скорейшее желание успокоить и за обнимать своего маленького братца. Но не сегодня. — О Будда! — закричала Лань Венлинг. Девушка тут же подбежала к шиди и отвесила ему подзатыльник. — Не смей плакать диди! Не заставляй меня плакать! Пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить этих двоих. Но даже выгнав Лань Цзинъи из комнаты, можно было услышать, как он плачет, бормоча неразборчивые слова под нос. Вслед за младшим братом, захотела довести разнервничавшуюся невесту до слез и бабушка. Заметив это Хао Линь немедленно предложила женщине платок. — Ты же обещала, что не будешь плакать! — закричала на бабушку Лань Венлинг, когда та отвернувшись от нее прижала к глазам предложенный платок. Вытерев глаза, Сюй Сыи вновь повернулась к внучке со своим породному суровым взглядом. Да, она действительно обещала ей не плакать. Но вид А-Юи, такой красивой невесты, просто довел ее до слез, которые Сюй Сыи все же удалось сдержать. Лишь лёгкая краснота глаз, свидетельствовала о так и не пролитых слезах. — Время одеваться! — не акцентируя внимание на минутной слабости, Сюй Сыи вновь вернула себе роль генерала. Бормоча себе под нос, женщина принялась рыться в сундуках, оставленных Лань Цзинъи: — Господа Лань, вот-вот должны прийти! А мы ещё не закончили...! И вновь, Хао Линь принялась успокаивать женщину, убеждая ее что они все успеют вовремя. За первым сундуком тем временем последовал второй, а за ним и третий. Нижние одежды из белого шелка, по краям которых были вышиты золотые лотосы, тут же оказались в руках Сюй Сыи. Ощущая себя марионеткой в чужих руках, Лань Венлинг покорно крутилась из стороны в сторону, по первому требованию. Полностью доверившись подруге и бабушке, заклинательница смирилась со своей участью. Видение Хао Линь и Сюй Сыи, того как все должно было выглядеть было единым. Женщины работали слаженно, и довольно быстро, надевая на Лань Венлинг свадебные одежды. И все же для нее, это время тянулось слишком долго. Тяжело вздыхая, девушка уловила монотонный звук, доносившийся снаружи. Ей не нужно было делать лишних телодвижений, и вызывать тем самым недовольство бабушки, чтобы увидеть в открытом окне, срывающиеся с небесной вышины капли дождя. Лань Юи слышала, как бабушка заругалась на ужасно не подходящую для столь радостного торжества погоду. Но на душе Лань Венлинг, как то сразу полегчало, стоило ей уловить запах дождя проникший в комнату. Дорогие шелка, красного цвета, приятно щекотали кожу, но убаюканная шумом дождя, А-Юи, была уже не здесь.***
Месяц назад. Цинхэ Не. Когда А-Юи, была здесь последний раз, дерево перед ее глазами, было покрыто множеством цветков, чем напоминающих дикий нарцисс. Но спустя столько месяцев, сквозь зеленую листву можно было разглядеть небольшие оранжевые плоды, появившиеся на месте цветов. Даже издалека, Лань Венлинг с легкостью могла опознать, что это за плоды. В душе неприятно кольнуло: «Цзинь Гуанъяо, слишком хорошо знал ее маму». По сильнее закутавшись в теплый плащ, Лань Венлинг отогнала эти мысли. Зимы в Цинхэ Не были не так морозны, как в Облачных Глубинах, но пронзительные ветра и суровый мороз, казалось стремиться пересчитать все косточки в теле, что уж говорить о зубах. «Больше никогда не заикнусь о холодине в Гусу» — процедила сквозь зубы девушка. Взгляд Лань Венлинг все время возвращался к дереву с мандаринами, но словно превратившиеся в лед ноги, не позволяли ей сделать хоть один шажок в его сторону. Все тело словно превратилось в камень или покрылось льдом, который не позволял ей сделать ни единого движения. Такой огромный страх, наводила на нее одна единственная табличка, прибитая к дереву самым обычным гвоздем. Но то было в первый раз. Лань Венлинг совершенно не удивилась, когда обойдя дерево, увидела искусно сделанную, позолоченную табличку, похожие на те, что хранились в Зале Предков Ордена Лань. Рассказав о могиле Сюй Сюин, Лань Юи была уверена, что Сан-гэ позаботиться о сохранности этого места. Подойдя ближе к древу под которым покоилась ее мать, Лань Венлинг опустилась на колени. Взяв в руки мешочек Цянькунь, заклинательница вынула оттуда несколько палочек благовоний и талисман. Не с первой попытки, но ей удалось зажечь палочки, и весь мир словно перестал для нее существовать. Она больше не ощущала холодного ветра, запаха еловых иголок под своими коленями, и отзвуков птиц с недавних пор вернувшихся на Хребет Синлу. Все ее внимание было устремлено на позолоченную табличку с искусно выведенным именем Сюй Сюин. Сейчас в этом лесу для нее находились лишь они. Только эти мысли смогли придать ей сил, для разговора, который она так долго откладывала. — Здравствуй, мама, — прошептала заклинательница, делая поклон. — Прости, что в прошлый раз сбежала... Я...Я не знаю, что на меня нашло тогда. — Помявшись, Лань Венлинг продолжила, стараясь подбирать правильные слова, которые давно необходимо было сказать: — Я ведь толком и не рассказала тебе ничего. Наверное, бабушка, что-то да поведала тебе и Сан-гэ тоже. Но если ты не против, мне бы хотелось просто... Просто поговорить с тобой. На каждый вопрос, на каждую новость или случай произошедший с ней, ответ будет один – молчание. Мертвая тишина, прерываемая криками переговаривающихся между собой птиц. В прошлый раз, когда Лань Венлинг с отцом посетили Хребет Синлу, единственными существами на этой территории были они, да Фея с Цзинь Лином и проведывавшим свои владения Сан-гэ. Низкоуровневые мертвецы пусть и не были такими уж опасными, но отпугивали от здешних мест не только обывателей, но и самых обычных животных. Когда Лань Венлинг рассказала Главе Не, о месте, где похоронена ее мама, она предполагала, что Сан-гэ избавиться от мертвецов при первой возможности. С пропажей мертвецов, всякая живность вновь вернулась в этот сосновый лес. Лишь территория рядом с некрополем Не, так и оставалась незаселенной. Предательски защемило в глазах, непроглядная пелена слез окутала взор Лань Венлинг. А-Юи возвела глаза к небу. Да, она верила, что все ее родные сейчас там. Может мама услышит ее голос, и сможет подать ей какой-нибудь знак. Она всеми силами пыталась не плакать. Если Сюй Сюин сейчас видит ее, то пусть видит ее улыбающейся и счастливой, а не всю в слезах и с огромной болью в глазах и душе. Лишь мысли о том, как же нелепо они выглядели будь Сюй Сюин здесь, позволили девушке горько рассмеяться. Она попыталась представить маму такой, какой запомнила - такой, какой та предстала перед ней в Печати. А-Юи никогда не забудет взгляд Сюй Сюин, с которым она впервые посмотрела на свою новорожденную дочь, ровно так же как не сможет позабыть ту уверенность в глазах мамы, когда та шла на верную смерть. А хуже всего было то, что Лань Венлинг никогда не увидит, как не значившее для нее ничего всего год назад лицо, покрывается морщинками, а в волосах появляются серебряные нити. В ее памяти Сюй Сюин, ставшее неотъемлемой частью ее жизни и так тихо ушедшая из нее, навсегда останется молодой и далекой. Серые глаза смотрели на табличку, в мыслях представляя, что смотрят на кареглазую девушку, сидящую напротив. К горлу Лань Венлинг подкатил ком, отчего голос девушки задрожал: — Представляешь, ещё чуть-чуть и я стану старше тебя... «Я буду становиться все старше и старше, испытаю на себе все радости жизни, буду заниматься любимым делом, выйду замуж за любимого человека, у меня будут дети... И я буду жить! ... В то время как ты будешь жить в моей памяти, такой же как и девятнадцать лет назад» — неожиданное осознание настигло Лань Венлинг, словно стрела лучника пронзившая свою цель. Сколько же злости в ней было, когда наблюдая в Печати за действиями своих родных, она не понимала почему они шли на такие жертвы ради нее. Почему, чтобы жила она, им нужно было умереть? Теперь слова Оуян Хуан, стали ей понятны. Склонившись к земле, Лань Венлинг не поднимая глаза, тихо произнесла: — Я всю жизнь считала, что ты не любила меня, думала, ты просто бросила меня. Прошу, прости меня за эти мысли! Мне потребовалось восемнадцать лет, чтобы все понять... Я так злилась! Злилась на тебя и папу, на тетю Цин, на Вэней! Злилась просто потому что Вы оставили меня, что Вы посчитали, словно Ваши жертвы подарят мне лучшую жизнь. — Лань Венлинг зарыдала в голос, больше не пытаясь остановиться: — Я поняла! Я наконец-то поняла! Теперь я понимаю, насколько сильно Вы меня любили... А я... Я злилась на Вас лишь потому что, ужасно скучала! Многие пытались тебя заменить, мама, у кого-то это хорошо получалось, но и их я потеряла... Папа, он... Он всеми силами старался дарить мне столько любви, чтобы я не замечала, что тебя нет. Я Вас очень люблю, Вас двоих! И мне так сильно Вас не хватает! Мам, мне так много нужно тебе рассказать... Я очень счастлива и я не одна! У меня есть отец, он очень сильно любит меня, так же как папа. Ещё есть дядя с дедушкой, а ещё... Мам! Ещё есть дядя Нин и Сан-гэ, то есть Не Хуайсан, представляешь он стал Главой Ордена. Он наверное тоже приходит с тобой поговорить... Он тоже обо мне заботиться и тоже очень по тебе скучает. Бабушка, мам, твоя мама, она тоже со мной. Я знаю, что ей очень тебя не хватает, и что глядя на меня, она каждый раз видит тебя. Ещё у меня есть старший брат А-Юань, и два младших брата А-И и А-Лин. Тишина царящая на Хребте Синлу, больше не расстраивала Лань Венлинг. Начав говорить, и позволив себе выплеснуть все эмоции с чувствами в слова, она испытала облегчение. Она так долго не могла их произнести, а теперь те сами вылетали из ее рта так легко и просто. И самое главное, она чувствовала, что ее слушают. Невидимый для чужого глаза гость, со всем вниманием и нетерпением вслушивается в ее слова, в надежде узнать о ней как можно больше. — А ещё... — дыхание Лань Венлинг прервалось. Выпалив все на одном дыхание, заклинательнице потребовался глубокий вдох, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. — Мам, я скоро выйду замуж. Мой жених, это Глава Цзян, ты наверное его помнишь, он папин шиди. Он очень хороший и заботливый, я уверенна, что он сделает меня счастливой. И я обязательно приведу его сюда в следующий раз, чтобы вы могли познакомиться. Улыбка озарила лицо Лань Венлинг, стоило ей подумать о Цзян Чэне. Будь он здесь, точно смог бы придать ей сил, для этого разговора. Тоскливо вздохнув, она не выдержала и начала говорить еще больше, жалуясь маме на бабушку, и ее серьезность в отношении предстоящей свадьбы. Больше всего конечно же из-за запрета о свиданиях до свадьбы. Духи не могли так просто явиться перед живыми людьми. Лишь мельком, прогуливающийся по Хребту Синлу человек, заплутавший в этот удаленный уголок, мог испуганно замереть, заметив сквозь ветви деревьев парочку девушек сидящих под деревом с мандаринами в такую холодину. Все бы ничего, но пока черноволосая заливалась громким смехом, слышимым на всю округу, другая мягко посмеивалась, смахивала слезы со своих круглых щек, а прямо сквозь нее была видна, прибитая к дереву деревянная табличка.***
За долгие годы, Облачные Глубины впервые столкнулись со столь знаменательным торжеством. И незнамо когда, теперь вновь встретятся со всей этой морокой. На памяти самых старых Старейшин, подобный размах торжества справлялся всего два раза, во время свадьбы родителей Лань Миншега и Лань Цижэня, да их тетки вышедшей замуж за Главу вассального Ордена Цинхэ Не. Облачившись в темно-синее ханьфу, Лань Сычжуй раздавал последние указания слугам и адептам. Те с нескрываемым почтением слушали его и немедля приступали к выполнению приказов. Из-за чего в любом уголке Облачных Глубин, буквально кипела жизнь и волнение. Проводы Лань Венлинг стали праздником не только для нее самой и госпожи Сюй, но и для учеников Лань, радовавших за свою шицзе, да Старейшин, наконец-то избавившихся от доставучей девки с грязными генами. Другого объяснения их странному поведению Лань Сычжуй попросту не находил. С самого объявления о помолвки мэй, Старейшин словно подменили. Они самолично предлагали свою помощь в подготовке, и раздавали свои советы направо и налево. А сегодня еще и обрядились в свои лучшие наряды всех оттенков синего, надеть белый на свадьбу было верхом неуважения, и именно к этому готовились родные невесты, но видимо зря. Наследник Лань, ощущал за своей спиной, взгляд золотых глаз следящих за ним. Юноша не сомневался, что отец, наверняка вспоминал своего брата. Неприятное чувство кольнуло внутри него. В этот сумасшедший день, они с отцом совершенно не понимали, что именно от них требовалось и ощущали себя абсолютно потерянными, и как назло рядом не было ни дедушки, ни дяди с его мудрыми советами. Оставалось лишь действовать в слепую, благо советчиков оказалось не мало, да еще и действительно с нужными советами. Сорвавшиеся с неба капли, вывели Лань Сычжуя из раздумий. Устремив взгляд к небу, юноша не без раздражения заметил, что дождь им сегодня совершенно ни к чему. Пару холодных капель, обратились непроницаемой стеной дождя. «О Будда! Что же это за напасть!» — над головой Лань Сычжуя раскрылся зонт. — Сама погода, плачет о мэй, — пытаясь пошутить заметил наследник Лань. Со стороны Лань Ванцзи раздался глухой смешок. «Нет. Хватит всех этих переживаний!» — словно мантру повторял себе Лань Сычжуй, стоя вместе с отцом на тропинке рядом с ханьши. Оба не решались сделать и шагу, так и продолжая стоять под зонтом, пока вокруг шел ливень. — Все ведь через это проходят, — вздохнул Лань Сычжуй. У него ведь совершенно не было знакомых у кого можно было спросить столь личный вопрос. — Правда? — По словам Брата, лишь огромная любовь, позволила Главе Цзян, отпустить Деву Цзян замуж, — со всей серьезностью сообщил сыну Ханьгуан-Цзюнь. От его слов юноша несколько успокоился. Хоть в чем-то они с Главой Цзян оказались похожи. Не без смеха, Лань Сычжуй поинтересовался у отца: — И немало бутылок вина, чтобы позволить тете Яньли выйти за порог Пристани? Улыбнувшись, тот ответил: — Вино не понадобилось, Мадам Цзинь, лично приехала за своей невесткой. Фырканье Лань Сычжуя, быстро переросло в смех, заставивший юношу схватиться за бока. — А вот, папу бы Мадам Цзинь не остановила! — продолжал смеяться, Лань Сычжуй. Уголки губ Лань Ванцзи изогнулись в улыбке. Да, Вэй Ина бы это не остановило. Не без улыбки, наблюдал за развеселившимся сыном Ханьгуан-Цзюнь. Все эти дни А-Юань очень много работал, чтобы к свадьбе А-Юи все было в идеальном порядке, из-за чего им практически не удавалось поговорить. За эти дни Лань Ванцзи в который раз ощутил, как же выросли его дети. А увидев дочь, облаченную в алые шелка, осознал для себя, что пора детства А-Юаня и А-Юи с каждой пройденной минутой, стремится к окончанию. И совсем потерявший остатки самообладания Лань Цзинъи, лишь подтверждает эти мысли. А-Юи. Его маленькая А-Юи, эта круглощекая малышка с яркими серыми глазами и непослушными длинными волосами. В первую их встречу, она смотрела на него с любопытством и недоверием, совсем не понимая, почему его лицо ничего не выражает и почему он смотрит на ее любимого папу так неодобрительно. Такой, он запомнил ее с первой их встречи на улицах в Илине. Сейчас перед Лань Ванцзи стояла высокая бледнолицая красавица, с женственными чертами лица, чьи черные волосы, были искусно собраны в пучок и украшены нефритовыми заколками и шпильками с драгоценными камнями, и золотыми нитями свисающими почти до самых плеч. Легкий макияж, лишь подчеркивал ее волшебные серые глаза, глядящие на вошедших отца с братьями с огромной любовью. — Шицзе! — Лань Цзинъи зашмыгал носом, и принялся тереть глаза рукавом нового светло-голубого ханьфу, из-за чего на ткани появились мокрые следы. — Молодой господин, — строго зыркнула на него Сюй Сыи. Не хватало еще, чтобы макияж Лань Венлинг потек от переизбытка и несдержанности эмоций этого юнца! Женщина и сама успела преобразиться. Перед тем, как вернуться к ожидающему ее мужу, Хао Линь потрудилась и над ней. Волосы Сюй Сыи собрали в высокий пучок, и украсили серебряной заколкой с изумрудом — одним из подарков от А-Юи, на Новый год, — прекрасно подходившей к ее светло-коричневым глазам. Платье Сюй Сыи выбрала темно-зеленого цвета с полупрозрачной вуалью такого же цвета, скрывающей шрамы на ее лице. Лань Венлинг была счастлива видеть свою бабушку, такой красивой и счастливой, но иногда ее мысли уносились не в ту сторону, размышляя о том, как когда-то Мэн Яо точно так же как и она, мечтал о подобном и для Мэн Ши... Под строгим взглядом женщины, Лань Цзинъи пришлось собраться, пока его вновь не выставили на улицу: — Ты прекрасна шицзе! Ярко-красные одежды Лань Венлинг, украшала золотая вышивка с двумя зверями – фениксом и драконом, символизирующим женское и мужское начало. Талию украшал темно-красный пояс с нефритовой подвеской, к концу церемонии к ней добавиться и колокольчик Ясности, ставший символом ее вступления в клан Цзян. Смутившись, Лань Венлинг развела руки в стороны и покрутилась на месте. А Лань Цзинъи все продолжал осыпать ее теплыми словами, расхваливая ее со всех сторон. Теперь она понимала, что именно за свой язык, тот получил роль свахи на ее сватовстве. Лучше ее А-И, никто не смог бы так чесать языком! — Т...ты красавица, мэй, — наконец смог вымолвить Лань Сычжуй, пока Лань Цзинъи во все горло пел бравады для шицзе. Слова брата дошедшие до нее смутили девушку еще больше, а улыбка на ее губах дрогнула. Повисло неловкое молчание. Лань Венлинг бросала на брата с отцом такой взгляд, словно видела их в последний раз в своей жизни, и готова была разорвать себя на части, лишь бы никогда не видеть этой тоски в их глазах. — Идем, А-И, — переводя взгляд с Ланей на ее внучку, громко скомандовала Сюй Сыи. — Нам нужно завершить все, как можно скорее! Не дожидаясь недовольных восклицаний юноши, Сюй Сыи схватила его за плечо и толкнула в сторону выхода. Прихватив по дороге зонт, женщина еще раз обвела взглядом не сдвинувшуюся с места троицу и тяжело покачала головой. «Что за идиоты!» За три месяца проведенных в клане Лань, она смогла понять, что ни один Лань не может прямо высказать все что накопилось на душе. Нужно ждать либо взрыва, когда те переполнять бренное тело, либо выпытывать все самыми изощренными методами. Она выбрала второй путь. Стоило двери за бабушкой закрыться, как Лань Венлинг не боясь за прическу и аккуратность в наряде, бросилась на шею к старшему брату. Улыбка тронула губы отца, а заклинательница тем временем затараторила: — Ох, гэгэ! Мой милый, самый-самый любимый гэгэ! Мой единственный старший братик! Тебе никогда от меня не избавиться! — быстро-быстро тараторила Лань Венлинг. Лань Сычжую на тираду сестры, оставалось лишь кивать и надеяться, что та не потеряет сознание, от нехватки воздуха в легких. — Юи, воздух, — словно прочитав его мысли, напомнил дочери отец. С громким хрипом, Лань Венлинг глубоко вдохнула и закашлялась. Ее любимый старший брат тут же застучал ей по спине. — Ничего не меняется, мэй, — весело улыбаясь, но с беспокойством в глазах заметил Лань Сычжуй. Не нужно было менять интонацию, чтобы Лань Венлинг различила в словах брата немой вопрос. — Ничего, — словно клятву, повторила за ним Лань Венлинг. Рука отца легла на ее плечо. Взглянув на Ханьгуан-Цзюня, Лань Венлинг и Лань Сычжуй одновременно сжав его руки в своих. Заклинательница с удивлением заметила на отце, не привычные одежды белого цвета, а нежно-синее с черно-синим поясом, совсем отличающимся от привычной цветовой гаммы отца. Хмыкнув, девушка воздержалась от комментариев по этому поводу, прекрасно все понимая. — Это твой дом, А-Юи, — напомнил ей отец. Но подумав произнес другую фразу, заставившую Лань Венлинг широко улыбнуться. Отец, думал, что не умеет подбирать нужные слова, когда того требовал случай, но он глубоко ошибался: — Мы твой дом, и всегда будем тебе рады. Убрав руку с плеча дочери, мужчина опустил руку в свой рукав. Вынув оттуда длинную лакированную шкатулку из черного дерева, Ханьгуан-Цзюнь вопросительно взглянул на дочь. Кажется, словарный запас отца на сегодня иссяк, но Лань Венлинг это было не важно. Она всегда его понимала, даже без слов. Посмеявшись, она наклонила голову вперед. «Пора соблюсти правила». В этот день, Лань Венлинг решила порадовать дедушку и позволить отцу, повязать ей ленту как подобает. Лань Цижэнь добивался этого шестнадцать лет, и Лань Юи надеялась, что сможет хоть немного порадовать его. Открыв шкатулку, Ханьгуан-Цзюнь взял в руки красную шелковую ленту, с вышитыми на ней золотыми облаками, идеально подходящую под свадебный наряд. После того, как лента была повязана на лоб Лань Венлинг, девушка обняла отца и серьезно сказала: — Я всегда буду помнить твои слова, отец. Как бы между делом, Лань Сычжуй не менее серьезно заметил: — Если Глава Цзян причинит тебе боль, его лицо приобретет цвет кланового ханьфу адептов Цзян. — Гэгэ! — Мгм. — Отец!***
Под предательское хихиканье за спиной, Глава Ордена Цзян с открытым ртом взирал на остановившийся у ворот Пристани свадебный картеж. После вчерашнего праздника голова Цзян Чэна не варила от слова совсем. Мужчина помнил, как Глава Не и Цзинь Лин заявились на порог его кабинета вчера днем, и чуть ли не за шкирку вытащили его подышать воздухом в ближайшую лавку. За одним сосудом с вином, последовал второй, за ним еще и еще, и вот уже сам хозяин лавки лезет в подвал за припрятанными на черный день запасами. Как результат, даже холодный утренний душ не помог мужчине почувствовать себя чуть свежее. Но вот вид красных одеяний, принесенных Не Хуайсаном и Цзинь Лином, подействовали на него, как лучшее снадобье от похмелья. «И как только эти двое выглядели так свежо?» — пока Не Хуайсан помогал ему расправить свадебное ханьфу, Цзян Чэн всеми силами пытался понять эту несправедливость. Если он правильно помнил, то вчера они пили на равных. Потому его ужасно злило, что этот хитрюга стоял сейчас за ним при полном параде и со свежим видом, в то время как он сам был схож с гуями, которых его адепты вытаскивали из озерных глубин. Все утро протрудившись с его видом, Не Хуайсан с Цзинь Лином были абсолютно довольны результатом. Улыбаясь во все тридцать два зуба, Цзинь Лин разглядывал своего дядю оценивающим взглядом, и довольно кивнул. Волосы Цзян Чэна распустили и часть из них закрепили наверху золотой заколкой, и даже хмурые брови дяди, не мешали его облику создавать вид абсолютно счастливого человека, с нетерпением ожидающего свою невесту. Увидев свое отражение в зеркало, Цзян Чэн был искренне благодарен другу и племяннику за их труды. Не менее благодарен, Цзян Чэн был Лань Цижэню, прибывшего в Юньмэн еще вчера вечером и попавшему как раз на прощание Главы Цзян со своей холостяцкой жизнью. Хорошенько все обдумав, Лань Цижэнь решил, что в Гусу могут спокойно обойтись без него. И не зря он так подумал. Пока в Гусу все шло по плану, в Юньмэне подготовка подходила к концу. Адепты и Цзинь Лин прекрасно справились с организацией свадьбы, и последним составляющим был конечно же жених, которого вручили в заботливые руки Главы Ордена Не. Как выяснилось впоследствии эти руки оказались настолько заботливыми, что Глава Цзян буквально не хотел от них отлипать, обещая своему дорогому Не-сюну, что он позаботиться и об его личной жизни. Прибыв в Юньмэн, дабы проследить за подготовкой, Учителю Лань, впоследствии пришлось следить за состоянием и безопасностью самого жениха. Прибывшие на торжество заклинатели, немедленно направлялись к Главе Цзян, дабы выразить ему свои поздравления и передать подарки и пожелания. Первые десять человек, могли ощутить искренние благодарности Главы Цзян. Но с каждым новым поздравлением, кольцо на его пальце начинало искриться, прекрасно ощущая настрой своего хозяина. Лань Цижэнь прекрасно видящий раздражение и волнение Главы Цзян, старательно отводил заклинателей подальше от искрящегося Цзыдяня. Объясняя это тем, что приносить поздравление жениху, лучше совместно с невестой, дабы избежать ненужных жертв. С появлением невесты, и Лань Цижэнь позабыл о своих обязанностях. Если бы ни костлявые локти Не Хуайсана, одновременно ударившие счастливого жениха и шокированного дедушку, челюсти этих двоих пришлось бы ставить на место лишь с помощью целителей. Музыканты приглашенные на свадебное торжество, во всю играли веселящие мотивы. Очаровательные танцовщицы, развлекающие людей на главной площади перед резиденцией, гипнотизировали зрителей своим танцем. По всей улице гремели петарды, а жители Пристани, выстроившиеся вдоль дороги, хлопали в ладоши при виде свадебного картежа. Всем не терпелось лично увидеть красавицу невесту, запавшую в сердце их Язву Главу. Идя между старшим братом и отцом, Лань Венлинг молила Небожителей, чтобы не запутаться в ногах и не упасть. Девушка старалась не смотреть вперед, туда где ее ждал Цзян Чэн. Она боялась, что начнет улыбаться, и нарушит одну из традиций, в которой невеста должна была горевать о покинутом доме. Но как можно горевать о том, что никогда и никак не измениться. Дом останется ее домом, а через пару шагов она перейдет порог места, которое ей предстоит еще построить. Место, которое в будущем станет домом для ее детей. С каждым шагом она была близка к той жизни, о которой даже не мечтала, которой боялась и стремилась избежать. А сейчас она не просто смирилась со своей участью, которую для нее готовил дедушка. Она нашла человека с которым ей хотелось прожить именно эту жизнь. Крепко держась за отца и брата, Лань Венлинг выпрямила спину и смело шла навстречу замужней жизни уверенными шагами. Заклинательница вертела головой по сторонам, кивая и слегка приподнимая уголки губ, наблюдая за уважительно кланяющимися ей людьми. Юные девушки и юноши с толстыми косами и в самых обычных одеждах, смотрели на нее, словно на Небожительницу, и бросали в ноги лепестки цветов и сахар с монетами, желая ей счастья в замужней жизни. Дети весело улыбались и махали ручками, совсем не боясь величественного вида ее отца. Старые жильцы Пристани, заставшее на ней ни одно поколение семьи Цзян, и балующие своего Главу и его шисюна в детстве, вытирали слезы платками и читали себе под нос молитвы, о защите и сохранении чистых душ. Среди стариков в переднем ряду, Лань Венлинг заметила знакомые лица – держась за руку дедушки Жоу, бабушка Лу прижимала к глазам платок. На мгновение замерев, заклинательница вдруг отпустила руки отца и брата, и поддерживая длинную юбку в руках, чтобы не упасть устремилась к ним. Остановившись, перед пожилой парой, девушка сложила руки и поклонилась. Глаза стариков, удивленно округлились: — Ну что ты дитя! — Спасибо, что были добры к моему отцу, — лишь произнесла Лань Венлинг, когда дедушка Жоу попросил ее подняться. Она улыбнулась им, ощущая теплоту в их взгляде. Холодная дряхлая рука бабушки Лу, погладила ее по щеке. — Мы всегда, будем рады детям господина Вэя, — заверила она ее. Посмотрев за ее спину, бабушка Лу, слегка кивнула Цзян Чэну неотрывно смотрящему в их сторону. Глава Цзян не торопил их, но старуха знала, как дорога может быть любая минута. Похлопав, девочке по плечу, она напомнила ей: — Тебе пора идти дитя. Кивнув, Лань Венлинг сердечно пообещала им, прежде, чем вернуться к родным: — Я обязательно навещу Вас. На середине пути в Пристань Лотоса, троице пришлось остановиться. Музыканты прекратили играть, а петарды взрываться. Жители Пристани с громкими криками приветствовавшие свою будущую госпожу, стихли. Дальнейший путь, в свой новый дом, Лань Венлинг должна была проделать самостоятельно. Цзян Чэн продолжал терпеливо ждать. Он помнил, как тяжело может быть прощание, и никак не торопил церемонию. До сих пор он не мог поверить, что в самом деле стоит здесь, облаченный в красные шелка, и ждет, когда его невеста встанет рядом с ним. Все это казалось лишь сном. К его личной жизни в самом деле приложил руки Вэй Усянь и его тетка, надоумившая Лань Цижэня на эту помолвку, если можно так сказать. Им пришлось пройти путь от ревности, зависти, ненависти, скорби, сожаления, лжи... Это был очень долгий путь. Но одно было неизменным – их дороги всегда переплетались. Сами не зная того, они были по одну сторону баррикад, всю жизнь борясь за сохранность своих тайн, и в один миг раскрыв их все. Как и Лань Ванцзи, Цзян Чэн видел Лань Венлинг схожей Вэй Усяню. Их внешность, смех, улыбки, этот чертово геройство и жертвенность, но А-Юи была А-Юи, а не Вэй Усянем. Много людей приложили свои руки к ее воспитанию, к ее собственным взглядам на мир. Именно такая А-Юи, стала ему близка по духу. Стоя напротив Ханьгуан-Цзюня с наследником Лань, Лань Венлинг выпрямила спину, и сложив руки несколько раз поклонилась брату с отцом. — Спасибо, — поклонившись еще раз произнесла она, дрожащим голосом. — Спасибо, что позволили мне выбрать. Теплая рука отца легла ей на макушку. Насколько было возможно, Лань Венлинг прижалась к ней. Прикрыв глаза, девушка вспомнила времена, когда прикосновения отца и его редкая улыбка, были самыми драгоценными проявлениями любви. Время шло, но что-то оставалось вечным. Над ее головой раздался голос Лань Ванцзи: — Будь счастлива, А-Юи. Легкий поцелуй в макушку, благословение отца, придал ей сил. Развернувшись, Лань Венлинг встретилась взглядом с фиалковыми глазами Цзян Чэна. Не сдержавшись девушка улыбнулась, решив, что время грусти прошло. Уверенными шагами, заклинательница направилась в дом жениха. Ее больше не одолевал страх неизвестности, глядя на Главу Цзян, такого хмурого и такого родного, Лань Венлинг, хотелось как можно скорее оказаться рядом с ним и там и остаться. Ее душа ликовала, когда рука Цзян Чэна наконец-то сжала ее запястье. Мягкое поглаживание, вызвало у нее мурашки по коже. В полном молчание, жених с невестой направились в Храм Предков, под ударившие с новой силой хлопки петард и бренчаний музыкантов. Лишь им одним было известно, что любые слова, не смогут передать что происходит у них в душе. Чтобы это понять, хватило бы и просто взглянуть в глаза друг другу, что они и делали. — Вы потрудились на славу, Учитель Лань, — с одобрением заметила Сюй Сыи, подходя к уже ожидавшему ее Лань Цижэню. Женщина поправила свою вуаль, скрывающую шрамы на лице. Учитель Лань, предложил госпоже Сюй руку, и бок о бок они направились следом за молодыми. Следом за ними отправились Ханьгуан-Цзюнь с сыном и Лань Цзинъи, а за ними вместе с Главой Ордена Не и Цзинь. — Не без Ваших советов, госпожа Сюй, — не остался в долгу Лань Цижэнь. Замечая, как веселые огоньки зародились в глазах Сюй Сыи. По дороге в Храм Предков, Лань Венлинг не сдерживаясь оглядывалась по сторонам. Каждый уголок Пристани, был обвешан цветочными и бумажными гирляндами, бумажные фонарики с фениксами и драконами колыхались на ветру, дожидаясь вечера, когда их свет начнет освещать двор Пристани. Адепты Цзян и Лань выстроились вдоль всего их пути до Храма. Громко хлопая в ладоши, юноши и девушки смеялись и кричали поздравления. Заставляя Главу Цзян по-доброму хмуриться и качать головой, в то время, как Лань Венлинг смущенно прикрывалась рукавом красных одежд, не переставая при этом улыбаться. Кто-то бросил ей в руки букет пионов и округлив глаза, заклинательница увидела среди адептов их с Цзян Чэном Ордена, учеников Не и Цзинь, привлеченных к подготовке торжества, а вот подарок в ее руках оказался от Оуян Цзычжэня, не упустившего возможность еще раз увидеться с друзьями. Шмыгавший носом юноша, махал Лань Венлинг рукой, и девушка тепло улыбнулась ему в ответ. У Храма Предков, Глава Цзян уловил изменение в настроение Лань Венлинг. Слегка помедлив перед входом, девушка немедленно взяла себя в руки и взглянув на своего жениха улыбнулась ему. — Давай поскорее закончим это! — серьезно заявила Лань Венлинг. — Уйти не поздно, — как бы между делом напомнил Цзян Чэн, за что тут же получил локтем под ребра от невесты. — Хочешь, чтобы бабушка меня убила? — с веселыми искрами в глазах, девушка в шутку ужаснулась. Пока Лань Венлинг и Цзян Чэн принимали поздравление от учеников кланов, их родные уже прошествовали в Храм Предков. Так что, когда слуги раскрыли перед женихом и невестой двери, по обе стороны от алтаря уже расположились их родные. Глава Цзян поморщился, ощутив, как ногти Лань Венлинг впились ему в кожу. Покосившись на невесту, мужчина заметил ее удивление при виде родных. В руках у госпожи Сюй, Лань Венлинг увидела табличку с именем Сюй Сюин, а в руках Ханьгуан-Цзюня табличку с именем Вэй Усяня. Его меч и флейту, девушка нашла глазами сразу, как зашла. Оба стояли на подставках, рядом с алтарем. Ноги Лань Венлинг чуть не подкосились, когда она среди родных со своей стороны, она заметила бледное лицо дяди Нина. Стоя рядом с Лань Сычжуем, мертвец мягко улыбнулся ей. Руки его крепко сжимали табличку с одной единственной фамилией Вэнь. Вся ее семья находилась в этот день здесь и слезы наконец потекли по щекам. Вся ее семья была здесь и живая, и почившая ее часть, за исключением одного. Главы Ордена Лань здесь не было. Несколько месяцев назад, узнав дату свадьбы и запрет бабушки об их встречах с Цзян Чэном, Лань Венлинг тут же направилась к своему дяде. Там девушка плакала не боясь и не стесняясь. Она хранила в сердце маленькую надежду, что Глава Лань откроет дверь, прижмет ее голову к своему плечу, совсем как раньше и скажет, что ей нечего бояться. Но у домика Мадам Лань, ее встречала лишь мертвая тишина. Лишь раз после оглашения предстоящей свадьбы, Лань Венлинг показалось, как что-то за стенами дома, с треском грохнулось на пол. Когда девушка остановила всхлипы, домик вновь погрузился в молчание. Все внутри Лань Венлинг покрылось инеем, а затем опалилось огнем. С яростью заклинательница стукнула кулаком по закрытым дверям, оставив в них вмятины. Развернувшись, она бросила столько обидных для ушей дяди слов, о которых после так долго жалела, и не могла найти в себе смелости и сил прийти и извиниться. Быстро бежав по тропинке, Лань Венлинг ни разу не обернулась. Расстроенная девушка не видела, как двери домика настежь открылись, а на пороге замер опечаленный бледнолицый мужчина, еще долго смотревший вслед беглянки. Глава Лань так и не смог пересилить образовавшуюся пустоту внутри себя, чтобы переступить через низкий порожек. Лань Венлинг поняла, что дядя наверняка не простил ее за те слова и радости от ее предстоящей свадьбы Цзеу-Цзюнь явно не испытывал. Она сама была виновата в его отсутствие. Эти мысли принялись разрастаться в ее сердце. Этот день мог стать самым ужасным, если бы не рука любимого человека все еще продолжавшая сжимать ее дрожащую кисть. Со стороны Цзян Чэна присутствовали двое, не считая трех табличек в их руках. От взгляда абсолютно довольной увиденным женщины, у Цзян Чэна пробежали мурашки. То была нынешняя Глава Мэйшань Юй. Его двоюродная тетка была явно рада, что племянник наконец-то задумался о женитьбе. В руках, Глава Мэйшань Юй держала табличку Мадам Юй. Рядом с женщиной, стоял улыбающийся шире всех, и явно готовый по соперничать со своей троюродной бабушкой по самому довольному виду на этой свадьбе. Глава Ордена Цзинь, держал в руках таблички Цзян Фэнмяня и Цзян Яньли. Стерев ручейки слез с щек, растроганная Лань Венлинг, первой сделала шаг в сторону алтаря, у которого уже лежали две фиолетовые подушки. Цзян Чэну оставалось лишь последовать за ней. Опустившись на колени жених с невестой, вместе зажгли и поставили в курильницу палочки благовоний. Легкий аромат, тут же окружил их. Переглянувшись, Лань Венлинг с Цзян Чэном улыбнулись и взяли в руки, подготовленные слугами чаши с вином. Махнув ими в сторону друг друга они сразу выпили их. Приятная горечь разлилась внутри, и мысли Лань Венлинг вернулись к сегодняшнему дню, к моменту которого она так ждала. Не сговариваясь Цзян Чэн и Лань Венлинг поклонились Небу и Земле, затем перебросившись лишь одним горящим от нетерпения взглядом, двое в красном поклонились своим предкам и родным, после чего совершили последний поклон друг другу. Глава Ордена Юй свободной рукой, похлопала своего внучатого племянника по плечу. Глава Цзян не сомневался, что будь у этих двоих свободные руки, они бы точно хлопали в ладоши. Сюй Сыи смахнула «эти ужасные, предательские» слезы, пока Лань Цзинъи зашмыгал носом вместе с дедушкой. Отец с братом и дядей Нином, выглядели просто счастливыми и Лань Венлинг была как никогда рада этому. Девушка видела, как отец что-то пробормотал себе под нос, но расслышать его слова не могла. Впрочем, навряд ли произнесенные слова предназначались именно ей. Заклинательница поймала взгляд старшего брата, они оба вспомнили разговор в Храме Предков, произошедший несколько месяцев, и теперь хранимый в тайне, до поры до времени. Поднявшись на ноги, Глава Цзян протянул теперь уже своей жене руку. Поднявшись, Лань Венлинг осветила всех своих родных счастливой улыбкой, после чего обернулась к мужу. Держа руки Лань Венлинг в своих, Цзян Чэн нежно поцеловал их, заставляя супругу краснеть. Цзинь Лин немедленно подошедший к дяде, протянул ему уже знакомую Лань Венлинг, шкатулку из черного нефрита. Круглый серебряный колокольчик с красной кисточкой и выгравированным на нем девятилепестковым лотосом, к нижней части которого была прикреплена полупрозрачная отдающая в голубизну, подвеска из лунного камня, оказался в руках у Цзян Чэна. В тот день в беседке Глава Цзян преподнес его А-Юи, как знак мира между ними, теперь же этот знак на ее поясе, свидетельствовал об ее принадлежности к Ордену Цзян. Опустив голову вниз Лань Венлинг, аккуратно, стараясь не испортить прическу сделанную заботливыми руками Хао Линь, развязала свою алую ленту. Девушка увидела, как нервно дернулся кадык Цзян Чэна, когда ее руки коснулись его запястья, дабы обвязать вокруг него ее ленту. — Я не завидую тебе, Цзян Чэн, — завязывая узел на руке мужчины, произнесла Лань Венлинг. Озорство проступило на ее лице. Лань Венлинг была бы не Лань Венлинг, если бы не сделала этого: — Ты тот человек с которым я чувствую себя свободной, и тот человек, рядом с которым я могу отпустить себя... Ее озорство, передалось и ему: — Мне начинать бояться, Мадам Цзян...? Краснея от нового обращения, слетевшего с губ Главы Цзян, девушка все же кивнула. Под сводами Храма Предков, где даже во времена нарушителя спокойствия царил покой, раздался громкий смех Главы Цзян и его госпожи.***
Несколько месяцев назад. Облачные Глубины. Туман почти всегда окутывал здешние белые стены и чёрные черепичные крыши домов, тянущиеся вдоль живописных садов с беседками у воды, он создавал картину облачного океана в царстве бессмертных. В последний месяц зимней стужи, с началом которой небо над поселением затягивалось черными тучами, и даже первые лучи утреннего солнца, не могли пробиться сквозь клубы туч, совсем забывая о название этого поселения — Облачных Глубинах. В таком умиротворённом месте даже сердце замирало, подобно стоячей воде, и лишь звуки эха с колокольни слегка волновали воздух. Хоть Облачные Глубины и нельзя было сравнить со священным храмом, но всё же холодные горы создавали атмосферу настоящей уединенности и безмятежности В наступивших сумерках, Лань Сычжуй бродил по давно запомнившимся и полюбившимся с детства тропам. По плотнее запахнувшись в теплую накидку, наследник Лань пытался выяснить причину закравшейся в сердце тревоги. Об имени ее он догадывался, но причина пока была ему не известна. Время уже завалило далеко за девять и обитатели Гусу спали непробудным ранним сном, по крайне мере часть из них. «Интересно, спал ли отец? Или его сердце, как и мое сковала тревога?» Путь Лань Сычжуя освещал лишь горящий в руках фонарь. Звездное небо и светлую луну, плотно скрывали от людских глаз темные снежные тучи, висящие над Гусу на протяжении всей зимы. Весь день Лань Сычжуй вместе с дедушкой провел в библиотеки расставляя новые книги на полочки, и записывая их в книгу учета. С окна библиотеки юноша изредка отвлекаясь от работы, наблюдал за крупными белыми хлопьями срывающимися с неба. Уже к обеду зеленые ветви магнолии скрылись за снежными шапками, а слуги принялись за уборку тропинок. Занимаясь своими обязанностями, Лань Сычжуй с грустью вспоминал то время, когда будучи еще мальчишкой пытался увернуться от метких снежков сестры и шиди. Казалось, что это было так давно. Словно целая жизнь пролетела с тех пор. А может и пролетела? Одна за другой новые книги обретали места на книжных полках, а мысли наследника Лань все больше возвращались к беззаботному времени. На секунду Лань Сычжуй остановился, направляя свет бумажного фонарика на белые сугробы, высившиеся по обе стороны от очищенных до каменных плит тропинок. Приложив руку к сердцу, юноша посмотрел по сторонам, но поняв, что вокруг лишь непроглядная темень, перемахнул через один из сугробов. Под его ногами захрустел снег, и губы наследника Лань изогнулись в улыбки. Кажется, он полюбил зимнюю пору в первый же день, как увидел снег. На Луаньцзан, чаще шли дожди, и о снеге он узнал, лишь в Гусу. Если он правильно помнит, то дядя Сичэнь, готов был расплакаться, когда они с А-Юи в ужасе хватались за его руки и спрашивали что это такое. Страх Лань Сычжуя быстро прошел, когда маленький мальчик понял, что стоит ступить на белое покрывало, как под его ногами оно тут же тает. Вот и сейчас Лань Сычжуй глядя под ноги, старательно оставлял на снегу свои следы. Иногда юноша поднимал голову вперед, но его взгляд тут же ускользал куда-то в прошлое. Маленький Юань и Юи, любили ходить по следам дяди. Лань Венлинг продолжала делать это даже когда вышла из детского возраста. «Вырасти то она выросла, но детство никогда из нее не уйдет» — думал Лань Сычжуй, и от этого любил сестру еще больше. Для него А-Юи, всегда была и будет младшей сестренкой, которую нужно оберегать. Пусть даже эта уже не маленькая сестренка с легкостью может сама кого угодно побить. Глядя под ноги и утопая в размышлениях о скорых переменах, Лань Сычжуй не заметил, как дошел до Храма Предков. Из-под деревянных дверей пробивался теплый свет. Открывая их, Лань Сычжуй уже знал кого там встретит. На коленях у алтаря в окружении табличек с именами предков, сидела Лань Венлинг. Легким движением руки, девушка протирала одну из табличек тряпкой. С такого расстояния, юноша не видел кому именно она принадлежала, но по уже нечеткой надписи на ней, мог предположить, что та принадлежит какому-то старому предку. — Нужно сказать дедушке, что некоторые имена нужно вписать по новой, — не поднимая головы пробормотала себе под нос Лань Венлинг. Открыв дверь, Лань Сычжуй впустил в Храм порыв холодного ветра, от которого по спине девушки пробежали мурашки и та дернулась. Подняв голову, Лань Венлинг встретилась глазами со старшим братом. Глаза девушки оказались красными от слез. Развернувшись, Лань Сычжуй молча закрыл дверь, после чего вновь обернулся к сестре, но та тут же опустила голову к табличке в своей руке. Лицо ее скрыли длинные пряди волос, свободно лежащие на боку. Только сейчас, Лань Сычжуй заметил, что на сгорбленной и на первый взгляд такой хрупкой фигуре сестры, были надеты лишь нижние одежды. Оглядевшись юноша не заметил даже накидки. Его брови сошлись на переносице. — А-Юи, — позвал он сестру. Он не видел, как скрытые за свободно падающими волосам задрожали губы. Лань Венлинг слышала, как брат подошел ближе, слышала шорох его одежд, когда он накинул на ее плечи свою накидку, и опустился на колени, чтобы как полагается поклониться горе табличек лежащих рядом с ней. Она не отреагировала, когда Лань Сычжуй подсел ближе к ней, и забрал табличку из ее рук, принадлежащую Лань И. — Тебе не спалось, мэй? — спросил брат, начиная издалека. Лань Венлинг покачала головой, пока Лань Сычжуй забрал из ее рук тряпку и повторил все ее действия с табличкой единственной женщины Главы клана Лань, а затем встал и поставил ее на место. Поняв, что ее рукам срочно нужно чем-то заняться, девушка поднялась на ноги, и зажгла несколько палочек благовоний. — Ты ходила к дяде? — вновь подал голос брат. Наконец, Лань Венлинг подняла голову, и ее плечи затряслись. — Сразу же, как была назначена дата... Лань Венлинг устало упала на колени, но даже не заметила, как неприятная боль разлилась по телу. Какое-то время Лань Сычжуй терпеливо ждал, что сестра сама заговорит. Это и произошло, когда дрожащей рукой, та взяла в руки табличку Цинхэн-Цзюня. — К ним приходить куда легче, чем к людям, которых ты знал, — тихо сказала она, протирая табличку тряпкой. — Поэтому ты не пришла к папе? Этот вопрос раздался так неожиданно для Лань Венлинг, но как всегда попал в цель. Лицо девушки исказилось, после чего скрылось за ладонями. Табличка Цинхэн-Цзюня осталась лежать на ее коленях. — Не могу, — сквозь зубы прошипела Лань Венлинг. Из-за прижатых к лицу рук, Лань Сычжую пришлось напрячься чтобы кое-как расслышать слова. — Не можешь прийти к папе? — предположил Лань Сычжуй. Голова девушки метнулась в сторону. Вздохнув, юноша пододвинулся ближе к сестре, и мягко напомнил ей: — Я не умею играть в шарады, мэй. Лань Венлинг убрала руки от лица, и взглянула прямо ему в глаза. Нижняя губа девушки предательски дрожала, но та ровным голосом спросила: — Что ты чувствовал, когда приветствовал его? Лань Сычжуй задумался. Какая-то часть головоломки, стала складываться в его голове. Что же он чувствовал, стоя у таблички Вэй Усяня? Ее губы тронула неуверенная улыбка, которую Лань Сычжуй редко видел на ее лице. — Когда-то мне приснился сон... Очень приятный сон. Я видела, как Цинхэн-Цзюнь, такой красивый и величественный сидел рядом с дедушкой. Он был так похож на младшего брата, а отец с дядей вообще его копии. В том сне был не только дедушка Миншег, гэгэ. Я видела там Не Зихао с Не Минцзюэ, и тетю Цин, Цзян Фэнмяня и Цзян Яньли с Цзинь Цзысюанем. И дедушку Чанцзэ и бабушку Цансэ... — И папу? — предположил Лань Сычжуй и попал в точку. Лицо Лань Венлинг тронула улыбка и она кивнула. — Сегодня я вновь увидела похожий сон, но папы в нем не было... — Лань Сычжуй взял табличку Лань Миншенга и поставил ту на место, после чего опустился на колени рядом с Лань Венлинг. Задумчивое выражение лица, сменилось удивленным и наследник Лань произнес шепотом, словно опасаясь, что услышав эти слова, духи не позволят этому случиться: — Ты думаешь...? Вцепившись в руку брата, Лань Венлинг попыталась вложить в слова, всю свою веру хранимую внутри себя все эти месяцы: — Я знаю, гэгэ.