Перенимаю фужер с алым содержимом, не спеша преподнося к губам. Мужчина напротив вальяжно развалился на кресле, по-лидерски закинув правую ногу на левую. Поза расслаблена, губы сомкнуты в единую линию. Лжец.
Приподнимаю уголки губ, всматриваясь в внезапно загорающийся экран смартфона. Наощупь блокирую мобильник, не позволяя электронной паутине поработить мою сущность. Сегодня необходимо заполучить душу этого умнейшего глупца. На меньшее и не согласна.
— Вы уничтожили себя. — улыбчиво заявляю я, и мимика человека напротив наполняется ехидством.
— Кира, милая, ты вновь проецируешь психологические погрешности на действительность.
И вновь истинная демонстрация манипуляторства.
Осталось сжаться, прикрыть лицо тонкими ладонями и задрожать. Так было прежде, но не спустя столь значимый промежуток реабилитации любовью. Истинной и без притворств.
Выдыхаю, шумно опустошая бокал спиртного. Неявный привкус мускатного ореха приятно щекочет слизистую оболочку глотки. Подобно успокоительному.
— Бог одарил тебя ангельской внешностью, но демоническим характером. Тебя необходимо воспитывать, Кира. Ты знаешь, на что способна в гневе. — провоцирует.
Мелкие ножницы острием входят в нежную кожу бедра. Девушка с усердием рвет эпителий, вздымает конечность и вновь повреждает. Низкий горловой вопль срывается с её уст, а на щеках блестят дорожки слез. Она—я. Но она—не я в сию минуту. Я избавилась. Вытерла засохшую кровь с души и позволила обидам зарасти толстой соединительной тканью. Справилась. И теперь рубцы.
— У вас диссоциативное расстройство личности, Сергей Александрович. Позволю вам уехать в лечебницу, а не прямиком на нары. — язвительно выдаю я, явно не сомневаясь в своей победоносной девчачьей точечке.
И хоть она будет крошечной, но сверкать будет так, что можно будет лицезреть из космоса.
— Ровно через двенадцать минут сюда прибудет полиция, твои руки будут замкнуты в наручники. А в моих самых обольстительных фантазиях, на твоих тощих ногах будут ещё и кандалы. Но это так, желаемое от автора моей житейской.
— Я тебя совершенно не понимаю, Кира. За какие проступки перед отечеством, я должен чалиться на зоне? — последние слова произносит напускно, изображая кавычки воздухе.
С эмоциональным порывом ударяю правой ладонью об стол, находясь в невероятном желании закончить столь напускной и неестественный монолог из его рта. Терминологические обороты, до тошноты правильная лексика — всё это косвенное отображение его страхов. Показаться необразованным, не достаточно эрудированным. Но пока лишь виднеется крупная неоновая рамка на его лбу: «Мудак».
— Надо было немного сильнее приложить что-то к головушке моей матери, дабы она окончательно потеряла связь с реальностью. — утрирую.
— Боже, какая ты всё ещё глупышка… Зачем мне ударять твою мать? Поверь, у нее и так не достаточное количество мозгов для адекватного мышления. Я мог бы просто её запугать. Зачем марать руки?
Аккуратно обхватываю бутылку недавно разлитого вина с десятилетним хранением, в очередной раз восхищаясь аристократическими и изрядными желаниями богатства господина-творца.
Наполняю бокал алой жидкостью, улыбаясь своей самой искренней и широкой. Рука вздымается самостоятельно, выплескивая столь притягательный оттенок на белоснежную хлопковую рубашку мужчины.
— У тебя восемь минут. Оттереть репутацию не получится, но затереть пятнышко ещё можно. — добродушно протягиваю салфетку, наблюдая как скулы мужчины напротив буквально ходят ходуном. — Представляешь, я запамятовала об установке камеры видеонаблюдения на выходе из квартиры, дабы ублюдок матери вновь не вынес что-то драгоценное. И представляешь, там случайно отобразился ты, Сергей Александрович!
Испытываю детский восторг и несколько раз хлопаю тоненькими ладонями между собой.
Медленно, явно вкушая победоносные эмоции, разблокирую смартфон, уверенно нажимаю на последнюю сохраненную вырезку с записи и демонстративно выставляю телефон вперед. Пожалуйста, лицезрите.
Ежится, несколько прижимаясь к креслу. Очевидно пытается сохранить самообладание, однако радужка его глаз отображает явную эмоцию испуга.
Было самонадеянно полагать, что деяния не будут наказуемы. Увы, это жизнь. И иногда она бьет по голове намного сильнее, чем совесть.
— Ты слаба передо мной, Кира Малинина. И как бы не старалась, не сможешь усадить меня за решетку. Ты зависима от меня. Эмоций, возникающих между нами. — и вновь нападение.
Вытягиваю из закромов бессознательного огромный щит и занимаю оборонительную позицию.
— Я была слаба, когда позволяла манипулировать собой для продажи моих самых лучших работ. Была слаба, когда занималась с тобой сексом под угрозой потерять тебя, а не от истинного желания. Была слаба, когда пыталась уйти после очередной увесистой пощечины на моём лице. Была слаба, когда потеряла эмбрион, когда даже не знала о беременности. Была слаба, когда морозила задницу на балконе, после твоей внезапно возникшей белочки. Была, Сережа, но не сей час.
Усмехается, уголки его губ содрогаются в очевидном страхе. Его будущее предсказано. И к его сожалению, оно будет в местах не столь отдаленных. Но к моему счастью, не со мной по близости.
— Две минуты, Сергей Александрович. Стоит произнести что-то действительно ценное.
Приближение к нулевой временной точке проецирует весь недовольный спектр эмоций на лице собеседника. Он будет осужден. И если у меня не получилось это воплотить намного раннее и собственноручно, то это исполнит наша величественная часть правосудия.
— Если и моё физическое отсутствие принесёт тебе счастье, то поверь, оно будет мнимо. Ты всегда будешь моей и это неизменно.
— Увы, Сереж, я полюбила другого человека. Мелкие ссоры не приносят мне физические травмы и за эти месяцы я ни разу не испытала боль. Ты никчемный, Сереж. У тебя был талант, но даже его ты просрал.
— Они никогда не оценит тебя по достоинству, Кира. Тебе нужен свободный полёт и творчество, творчество, творчество. Ты просто задохнешься. Размеренная жизнь не для тебя.
Усмехаюсь.
Для меня.
В уютный ресторанчик заходят доблестная полиция, уверенно направляясь к нашему столику. Светловолосый мужчина в фуражке приветствует моего собеседника, представляется и вынуждает встать.
Темные глаза моего прошлого всматриваются прямо в душу, но не находя ни единого отголоска. Буйное морское действие сменилось штилем.
— Ты проиграл, Сергей Александрович.
***
Яркая улыбка озаряет моё лицо, и я с гордостью опустошаю фужер с игристым вином. Пузырьки приятно щелкают во рту, щекоча слизистую щек. На мгновение прикрываю пышные реснички, пока Аля радостно фотографирует окружающее пространство тематической осенней вечеринки в честь команды Димы Масленникова.
Не спеша двигаю бёдрами в такт живого исполнения кавер-группы, испытывая невероятно искренний поток радости, формирующийся в грудной клетке и разрастающийся по всем кровеносным сосудам.
— Боже, я бы тебя сама трахнула! — восторг в тоне Али провоцирует тихую усмешку, издающуюся прямо изнутри диафрагмы.
Весело ударяю подружку по плечу, всё ещё находясь в эмоциональном экстазе от произошедшей несколько дней назад ситуации.
— Поздравляю тебя, бейби!
Возглас моего друга-пухляша будоражит барабанную перепонку. Подтягивает меня за талию и несколько приподнимает вверх. Смешливо бью ботаника по кистям, желая поскорее оказаться на твердей поверхности.
— Ещё немного и ты сломаешь мне рёбра! И я пролью шампанское! Второе важнее!
Даник смеется. Весело, задорно и притягательно. И приятное осознание, что я приобрела ещё одного близкого человека, очень вдохновляет и будоражит.
Несколько всматриваюсь по сторонам, стараясь обнаружить необходимый и любимый силуэт. Недоумеваю, когда изумрудные глаза не находят самую притягательную мужскую спину из всех существующих в данном мире.
— А где ваш создатель? — интересуюсь.
Несколько раз пожимает плечами, напускно всматриваясь в десятки людей из команды. И выглядит несколько наигранно и неестественно.
Крупный прожекторный экран загорается, отображая такое родное лицо. Ветер несколько будоражит темное пальто Димы, и он несколько мгновений всматривается в глазок камеры, перед тем как его губы расслабляются, словно готовясь к очередному важному монологу.
Зрачки непроизвольно акцентируют внимание на прекраснейших видах Москвы, горящей множеством золотистых огней.
— Я увидел тебя впервые в холе твоего университета. Моё присутствие было сокрыто, а после захоронено на самых глубоких дебрях памяти. Боялся признаться, что пошел на невидимом поводу страха, откинул букет, черканул смс Эмилю, что я редкостный трус и свалил, боясь просто подойти и познакомиться. — выдыхает, несколько раз эмоционально жестикулируя руками. — Кира, ты тогда искренне улыбалась, комментируя картину твоей однокурсницы. Дыхание подперло, мир замер. Лишь твои волосы, раскинувшиеся по оголенным ключицам и самая белоснежная на твоем лице.
Крупные мурашки пробегают по женскому телу, и я нелепо ежусь, старательно избавляясь от неприятной энергетики неизвестности.
— Я никогда в жизни так не подбирал слова, как в первый месяц нашего знакомства. И после первого поцелуя, тогда на квартирнике, моё сердце пробило чечетку и сообщило очевидное. Я влюбился. До беспамятства, безумия. Любой сон с тобой. Любые фантазии с тобой во главе. Любые мысли о тебе. — множество красных лепестков витает на фоне записи, и я замечаю несколько крупных баннеров позади мужчины. — Твоё появление, Кира, ознаменовалось как счастье. Любая ситуация меркнет в своей никчемности, когда есть ты. Недавно было пять месяцев, как разгоряченный поток счастья в моей груди ни на мгновение не оставлял моё тело. Меня разрывает, Кира! Я тебя люблю.
Экран гаснет, и моё сердце замирает.
Недоумеваю, когда друзья аккуратно прикрывают мои глаза темной тканью, старательно направляя моё тело и лавируя в пространстве. Страх наткнуться на какую-то мебель будоражит, ещё более, чем невозможность осознать моё будущее состояние.
Повязка слетает с моих очей, и я нелепо жмурюсь, стараясь привыкнуть к яркости окружающего освещения. Огромные высотам Москвы-сити и огромнейшее буквы вопроса. Дыхание замирает.
Каждый вдох дается с трудом, несколько давлю на левое запястье, стараясь избавиться от навязчивого ощущения, зарыться головой в песок. Осенний ветер безумно холодит. Белоснежное пальто накинутое на мои плечи колышется из стороны в сторону.
Дима приближается к моему телу, резко становясь на колено. Будоражит. Яркая голубая коробка в его руках распахивается, обнажая кольцо с одним эстетически привлекательным камушком по середине. Пять месяцев отношений пролетают мгновенно в моем сознании, и я недоуменно всматриваюсь в лицо Масленникова, опасаясь неправильно идентифицировать очевидное.
— Я желаю, чтобы счастье полностью меня испепелило. Кира, ты станешь моей женой?
Сознание парализует.
— Да!
Будем гореть, как Жанна Дарк.
Салюты и громкие хлопушки взрываются по периферии. Мгновенно наклоняюсь, накидываясь с разгоряченными объятиями на самого чудесного мужчину в своей жизни.
Искренние возгласы друзей воссоздают прекрасную атмосферу из кинофильмов моего детства.
Спешно оставляю поцелуй на его губах, ощущая солоноватую жидкость, льющуюся из светлой радужки любимого. Мурашки на эпителии взращиваются ещё больше, и я дрожу.
— Я люблю тебя очень сильно. — шепчу, ласково вытирая указательными пальчиками искренние слезы с лица мужчины.
— Дай я надену тебе кольцо, пока не передумала! — истерический возглас Масленникова провоцирует искренний смех присутствующих.
Выставляю правую кисть вперед, позволяя надеть на худенький пальчик помолвочную драгоценность.
Несколько раз радостно подпрыгиваю, выставляя вперед тонкую руку для демонстрации самого чудесного события в нашей совместной жизни.
— Бля, ребята, это круче, чем секс! — орет Даник, накидываясь на нас с разгоряченными объятиями.
Счастье освещает всё окружающее пространство.
И любовь, конечно, любовь.
***
