Отравленная свобода

Званые ужины и приемы семейства Забини славились своею пышностью и отчасти, скандальностью. Блейз Забини, обладая волелюбным характером и исключительно чистейшей репутацией, мог позволить себе самые отчаянные шаги в планировании подобных вечеров, совсем не пользуясь справочниками традиций и правил, так излюбленных британской аристократией. Он сам диктовал правила, царившие здесь. И каждый, переступая порог его дома, охотно отдавал им свое почтение. — Миссис Забини. С Наступающим Рождеством! — Припеваючи высказалась Элисия Руквуд. — Какой прелестный вечер. — Думаю, отчасти, вы правы, миссис Руквуд. Одна мысль о количестве галлеонов истраченных моим сыном на все убранство перед вами, не может не вызывать хоть долю восхищения. Каким бы безвкусным оно не было. Миссис Забини не изменяла своим порядкам. Искусно одетая в черное, женщина не брезговала красоваться золотом на своих руках, шее и ушах. Даже наконечник ее длинного мундштука для сигареты был изготовлен из драгоценного металла. Она выглядела строгой и брезгующей внешней обстановке и непременно и людьми. В глазах осталась заметна еще та власть, что она держала в своих руках. — Ох, боюсь даже пробовать переубедить Вас в обратном, дорогая. Кому уж как не Вам спорить об угоде своим вкусам. Огромный холл поместья встречал никак не роскошностью. А лишь своей исключительностью. В этом году Забини обошлись без дорогостоящей посуды, декора или статуй, цена которых иногда превышала стоимость половины дома. Весь зал утопал в мягком золотистом свете люстр и гирлянд в виде маленьких золотистых капелек, свисающих на длинных нитях и играя на блестящей поверхности черного мраморного пола. Сама же чета Забини стояла в самом центре этого убранства, встречая гостей. Позади сверкала высоченная зеленая ель, украшенная теми же золотистыми огнями. А на вымощенном узорчатой плиткой выступе, разместился джаз-бенд, аккомпанируя этому хаосу лицемерия. Как и предполагалось, Николетта отсутствовала. — Неужели Вам удалось выкроить время для нас, миссис Руквуд? — Хитро произнес Блейз, целуя руку бабушки. — Бросьте Блейз, Вы ведь не думаете, что у нас могли возникнуть помыслы отказать в вашем предложении, — ответила Элисия. — Конечно нет, я не привычен получать отказы, — улыбнулся мужчина. — Можете убедиться в этом с помощью нескольких каратов на пальце моей будущей жены. Каждый цент за который, окупился мне за одну секунду моей жизни. Эльвира выглядела чрезмерно счастливой. Блейз смотрел на нее как ценители смотрят на самый чарующий предмет искусства. Они оба выглядели восхитительно в образе так спонтанно нахлынувшей их любви. Но молчаливая злоба, исходящая от ее будущей свекрови, немного портила красивую жизнерадостную картинку, в глазах Фелисити. — Дорогой, ты ведь знаешь, что для этого мне было достаточно лишь твоего очарования, — спокойно сказала Эльвира, взяв возлюбленного за руку. — Нет, не было, — буркнула миссис Забини на ухо бабушке. — Ох дорогуша, ты воспитала замечательного мужчину, — заговорщицки подмигнула мисси Руквуд хозяйке дома. — Я в этом не разбираюсь, — скривилась миссис Забини, кивая мундштуком у Фелисити перед лицом. — Последний мой муж оставил мне несколько сотен тысяч галлеонов после смерти. Вот это было мило. Фелисити услышала тихий смех возле себя, и подняв голову, натолкнулась на высокую постать Фабиаса. Он стоял возле отца в идеально черном костюме тройке, без единой вещицы, чтобы скомпрометировала его любовь к неординарности. Рука отца на его плече служила одобрением его поведения. Горделивым взглядом Фабиас провожал проходящих гостей, так больше ни разу не возвратившись в ее сторону. Фелисити лениво оглядела зал. Волшебники небольшими компаниями создавали целую очередь, чтобы поздороваться с хозяевами вечера. Все до единого выбирая лучшие маскарадные маски, следуя дресс-коду, пытаясь спрятать настоящие цели в своих глазах. На сегодняшний день, слово мистера Забини имело огромный вес в авторитетных кругах. В послевоенный период он воспользовавшись слабым антимонопольным контролем, достаточно быстро сколотил состояние, вкладывая свой капитал в наиболее потребительские предприятия, держа под контролем ключевые ресурсы страны. Стало быть, многие из них он заполучил лишь для поддежания официозности его имиджа, но основной доход семейству конечно же, приносила выработка всем известной марки огневиски. Таким образом, Блейз создавал себе мощные рычаги для влияния не только в кругах экономической, но и политической сферах страны. Очень многие волшебники предпочитали сочетаться с мнением наследника многомиллионной империи, и поддерживать тесную взаимосвязь, в надежде на насыщение своего круга общения такими же полезными постатями, способных решить их любое затруднительное положение. И подобные приемы служили исключительно для подобной роли. Не мог не придерживаться такого же мнения и отец Фелисити. У Николаса наконец появилась возможность лично познакомиться с одним французским чиновником, и он не позволил себе не воспользоваться ею. Стоя неподалеку, родители Фелисити о чем то усердно спорили, отлучившись под предлогом срочных новостей по работе. Или это действительно правда, или эта маленькая ложь вросла в их сущность, становясь явью. Глядя на то как отец обходительно поправлял темно серую меховую шаль матери, спавшую с ее исхудавших плеч, Фелисити невольно задумалась о своем доме. Воспоминания о теплом ветре размеренно гуляющему светлыми коридорами их поместья, позволял закрасться мысли о том, чтобы остаться там. Забыться о том, что она успела пережить, о разочаровании в действенности своего плана, и осознании своего бессилия. Фелисити боялась признаться себе, а самое главное бабушке, что задумывалась о признании своего поражения. Бросить все и убежать в теплую, укромную спальню усадьбы Фикельмон, пронизану солнечными лучами, ослепляющими настолько, чтобы не видеть окружающего мира. Боялась рассказать о страхе, что поглощал ее каждую секунду в моменты одиночества, заглушая все мольбы о рациональности. Жизнь в месте, от которого она ждала опасности на каждом шагу, стала невозможной для гнетущего одиночества ее души. Дабы спрятать явное уныние на лице, Фел поправила свою маску, полностью сконструированную из прозрачного циркона. Предмет, выбранный ее отцом специально для экспонатного представления дочери, как часть своего имиджа. И стала продвигаться через толпу безвкусно одетых стареньких женщин, в направлении родителей. — И чего ты ожидаешь? — Спросила мужа Венона. — Пробуждения ее чувства семейного долга, — ответил мистер Фикельмон прискорбным тоном. — Ты не посмеешь, — прошипела женщина. — Надеюсь, спор стоит этих острых взглядов в вашу сторону, мама, — улыбнулась Фел. — Лисси! Венона осторожно осмотрелась по сторонам и примирительно взяла дочь под локоть. Строго оглядев ее образ, она поправила невидимые складки ее блестящего летящего платья и провела вдоль спины Фелисити, подав знак дабы та ее выровняла. — Она права, возьми себя в руки, они идут, — шикнул отец и широко улыбнувшись развернулся в сторону приближающихся волшебников. — Не забудь упомянуть о том, как красив их особняк в Вильфранш-сюр-Сон, — незаметно прошептала мама. — Не припоминаю, чтобы я могла лично оценить его красоты. — Нет, но ты как никогда жаждешь этого, — улыбнулась Венона. Фелисити заметила краем глаза знакомое веснушчатое лицо. Это была Даяна Трюффо с мамой. Позади леди, шевствовали ее отец и старший брат. Даяна была старше Фел на два года. Ее ангельски утонченное и загорелое личико, почти полностью совпадало с цветотипом ее волос, что приковывало глаза. Они знакомы из-за учебы в Шармбатоне, но ранее никогда близко не общались. Трюффо стали известны совсем недавно, из-за политической деятельности главы их семейства, что являлся одним из советников французского Министра магии. До этого их род, вероятней всего, вел тихий и размеренный образ жизни, где-то в недрах Франции. — Месье и мадам Трюффо, позвольте представить вам графиню Фикельмон и нашу дочь Фелисити, — начал отец на французском. Они обменялись дружеским рукопожатием, а Даяна даже предприняла попытку крепкого объятия, заглядывая в глаза так, будто у нее никогда не было более горячего желания увидеть едва знакомое ей лицо. Фелисити отделалась от назойливого присутствия милой улыбкой и повернулась, чтобы поприветствовать последнего человека. Михель Трюффо был старшим наследником семьи, юноше недавно исполнилось двадцать лет, и его наследство уже насчитывало достаточное количество нулей, чтобы оказаться в опасном диапазоне неровно дышащих к деньгам незамужних девушек. Не подтвержденные теории о родстве с маггловской королевской семьей Монако лишь усугубляли ситуацию. — Bonjour, Monsieur Truffaut, — сдержанно произнесла Фелисити, подавая руку для молодого человека. — Mademoiselle Ficquelmont, — Михель учтиво поклонился и очаровательно улыбнувшись, дотронулся губами к ее запястью. Глаза волшебника сразу же приковали к себе завороженный взгляд Фелисити. Почти все члены семьи Трюффо унаследовали гетерохромию, но у Михеля она проявлялась совсем необычайным образом. Правый его глаз был темнее черного шоколада, тогда как радужка левого совмещала в себе светло карий и голубой цвет меланина. Фелисити была уверена, что неунятый тремор в ее руке, от страха соприкосновения с чужаком, передастся парню в мгновения ока. Но к собственному удивлению, услышала лишь собственный кроткий вздох и тишину внутреннего спокойствия. Пока Фел застыла перед скромно улыбающемся юношей, все еще бережно держащим ее руку, она услышала тихое покашливание от мамы. Наверное, так на нее действует ее близость. — Фелисити, не откажешься от глотка вина? — произнесла Венона натянуто, принимая бокал у официанта, появившегося из ниоткуда. Ее французкий все равно отличался, и звучал с нотками той строгости и консерватизма, присущему английскому языку. Поэтому, Фел всегда различала в ее голосе нужные ей знаки. — Если бы здесь подавали вино провинции Божоле, я бы непременно его попробовала, — любезно произнесла Фел, оторвав свое внимание от юноши. — О ты права, у нас лучшие виноградники во всей Франции, — наконец произнесла мадам Трюффо, в голосе которой звенели деньги. — Мы как раз недавно приобрели имение с большой конюшней, не так далеко от Вильфранша и поближе к плантациям. Оказывается пить вино, катаясь на лошадях еще более увлекательней, — скрипуче засмеялся месье Трюффо. — О зачем вы так со мной, месье? — махая бокалом, ответил Николас. — Моя дочь теперь точно заставит меня обзавестись или виноградником, или тройкой новых меринов. В Англии, она уже успела объездить все окрестности поместья ее бабушки. К счастью укорызненое выражение лица Фелисити смогла скрыть маска. Ее отец слишком льстил мужчине напротив, и это донельзя волновало сейчас его дочь. Ведь теперь она никак не могла отделаться от появившейся привычки сомневаться в каждом действии графа Фикельмона. — Неужели юная Фелисити также увлекается верховой ездой? — сказала мадам Трюффо. — Papa подарил мне жеребца еще в детском возрасте, с тех пор я не могу найти дружбы надежнее, — Фел наклонила голову и переглянулась с отцом. — Как это прелестно! — хлопнула в ладоши мама Даяны, и с надеждой в голосе продолжила. — Вам непременно нужно наведаться в Вильфранш! Уверена наши лошади достойны вашей оценки. — Очень мило с вашей стороны. Наконец мы с Даяной сможем больше узнать друг о друге, — скупо высказалась Фелисити с хорошо скрываемой безразличностью к девушке. — Ах, прости, я не особо привычна к провинциальной жизни. Даяна словно проснулась и неловко встрепенувшись от упоминания своего имени, заразно засмеялась и удрученно потерла нос. Со стороны могла показаться, что она уже в сотый раз репетировала представленный диалог и просто ждала своей реплики, произнесенную без должной реалистичности. Все это время Фелисити не волновала эта постановка, ведь она и сама играла здесь свою роль. Но эмоциональный фон Михеля, что вторил каждую ее эмоцию, словно зеркало, заинтересовал ее больше обычного. Она опять словила себя за подсматриванием. Что, видимо, не правильно интерпретировалось в их маленькой компании. — Что вы, Даяна ни на километр ближе не подойдет к лошади, — засмеялся месье Трюффо. — Уверен мой сын будет не менее гостеприимен, ну и уж конечно более компетентен в верховой езде. — Должен предупредить, я хороший экскурсовод, но одного дня мне явно не хватит, чтобы показать все наши владения верхом на лошади, — произнес Михель, и интригующе улыбаясь, наконец взглянул на Фелисити. — Конечно! Хоть на неделю или две. Наши двери всегда для вас открыты для таких уважаемых господ. Не так ли, Николас? — поддержал Михеля отец. — С огромным удовольствием, вынужден с вами согласиться, месье Трюффо. Эти слова отдались отдаленным звоном в ушах девушки. Время на секунду замедлилось, а она все неверяще смотрела, как отец пожал руку новоиспеченному другу и все дружно приподняли бокалы в знак поддержки таких хороших слов, звучащих как тост. Венона плотно сжала губы, пытаясь сдержать хорошо ощутимое огорчение, и прожгла дочь холодным взглядом. Фелисити казалось, что ее нутро стало слишком скудным пространством для того отчаянья, что выбросило ее за грани всего происходящего. Прошедшие дни поселили в ее маленькой голове слишком много боли и страхов. И казалось среди всего мира, оставался один островок, к которому она была способна причалить, чтобы согреться — ее родители. К сожалению, сейчас, победив огромный шторм, оказавшись в нужной точке координат, она понимает, что больше не узнает местности. Отец улыбался стоящему напротив мужчине, а ей его улыбка казалась оскалом, отблескивающим наперед продуманой выгодой. «Ее чувства семейного долга» слова отца затерялись в толпе, добравшись до ее разума лишь сейчас. Разве в последнее время, она жила ради чего-то еще? Куда это ее привело? «Ты как кукла! Неживая, заведенная кукла!» Голоса опрометчиво пролетали, заставляя зажмуриться на секунду, чтобы заглушить их в своей голове. Оступившись, она почувствовала тепло на своей руке, державшую бокал с вином, чудом уцелевшим в вялой хватке девушки, и на секунду будто проснулась от ужасного сна. — Позволите? — тихо сказал Михель, забирая бокал подальше — Нет…— выдохнула Фел. — Фелисити, — шикнул отец, грозно взглянув на нее. — Простите, но после учебы в Англии у меня есть всего лишь две недели, чтобы повидаться с родителями. Если конечно их график им позволит хотя бы это. Правда, papa? — Фел ответила Николасу таким же прожигающим взглядом. — Дочь… очень скучает, — попыталась вставить Венона. — Я уверена, вы найдете своим лошадям достойную компанию, как и сыну естественно, — учтиво наклонив голову, Фел развернулась на каблуках и ушла. Сердце бешено стучало, а голова закружилась. Фелисити инстинктивно потянулась к лицу, дабы охладить пылающий жар на щеках, но вовремя вспомнила о маске. Она была уверена, что видела, как мать удержала отца от опрометчивого поступка догнать непослушную дочь. Все это в точности напоминало исполнения плана миссис Руквуд в поиске подходящего кандидата в ее мужья. Но Фелисити с большой уверенностью могла твердить, что фамилия Трюффо объявилась в магическом обществе благодаря его маглорожденном дедушке. И Михель, явно не тянул на чистокровного наследника, способного подчиниться условиям их семейного проклятия. Но в данное время мысли о бегстве опережали все остальные. Ей не верилось, что родители сдались. Ей не хотелось воспринимать то, что чуть ли не сдалась сама. В центре зала ее настигла тень, рассеивающееся под мельканием отблесков елочных огоньков. На плечо легла чья то теплая ладонь. — Прошу, уделите мне минуту, Фелисити. Трюффо младший стоял позади, с интересом разглядывая ее, будто впитывая все до мелочей. Его каштановые локоны опустились на лоб, бросая тень на истинные эмоции. — Простите, месье Трюффо, но вы зря тратите время, — прошипела Фелисити, выдергивая руку. — Прошу, не нужно этого спектакля, — ответил он, оглядываясь по сторонам. — Актриса из меня плохая. — Поверь, я здесь от своего имени. — Все еще не интересно. Улыбка Трюффо не сходила с его идеально высеченного лица. Он очень дотошно поправил запонки на кремовой рубашке, а затем искоса взглянув на ее, задумался на секунду о чем то. — Вдохни поглубже, пожалуйста. Попытки Фелисити возмутиться были прерваны быстрым движением его руки, в попытке приблизиться к ее плечу. Глаза сверкнули за темным бархатом маски, и Фелисити окаменела будто после заклинания. Эмоции поглощали ее одна за другой, сменяясь словно кадры на гибкой прозрачной подложке старой кинопленки. Эйфорию сменяло чувство страха, медленно набирая темп, а затем словно бросая в пропасть, возвращало к размеренному мышлению и безмятежности. Фел были чужды эти ощущение. Они были созданы посторонним источником. Девушка мгновенно отстранилась и встала напротив, разомкнув их руки. Она не могла и вообразить себе, что прочувствует сегодня настолько знакомые ей манипуляции. И сможет встретиться сам на сам с таким же клейменым как и она. Михель был эмпатом. — Признаю, я надеялся на свою очаровательность прежде, чем вытягивать этот козырь. — Козырь? Подозрительно взирая на его руки, Фел старалась придумать как можно больше объяснений происходящего для самой себя. Отрицание один из путей к критическому мышлению. А ей оно нужно по зарез ступая на скользкую дорожку, ведомая незнакомцем. — А говоришь плохая актриса, — доброжелательно улыбнулся Михель. — Не нужно ежиться, я знал о твоих способностях заранее. — Давай опустим ту часть, где ты тужась, создаешь интригу. Что тебе нужно от меня, Михель? — Один танец, чтобы ты позволила убедить себя составить мне компанию на плантациях в Вильфранше. — Уверена, ты не настолько хороший партнер, — рассмеялась она ему в лицо. — Зато на редкость хороший союзник. Не в твоем положении отказывать себе в такой роскоши. На этих словах послышались аплодисменты оркестру, и некоторые пары начали расходиться в разные углы помещения, усаживаясь за свои столы. Буквально через пару секунд молодые люди остались одни в центре танцпола, предоставляя себя на обозрение любопытных глаз и раздражающих фотографов, что наконец нашли цель достойную внимания. Фелисити отвела глаза от улыбающегося отца и остановилась на протянутой руке Михеля. Получить отказ в такой обстановке конечно было немыслимым. Как и попытка оставить голодать свое желание узнать большего. Фел вложила вложила руку в его ладонь и позволила ситуации взять верх над ее критицизмом. Она апатично разглядывала зал, разрешив обаятельному французу обнять себя за спину. Их танец был небрежным и очень умиротворяющим, таким же как и мелодия. — Должен признать, меня не предупреждали, что Англия вселила в тебя столько подозрительности, — сказал он весело. — Я вообще слабо воспринимаю тот факт, что ты доверился словам не проверенных источников. — Ты права, про твою сердечность он явно ошибался. Они медленно двигались между танцующими парами, аккуратными шажками плавно отдаляясь от наблюдающими за ними родственниками. Фелисити даже не заметила как лица ее родителей начали загораживать золотые блики отражающиеся от всевозможных блестящих поверхностей. Настолько умело и виртуозно Трюффо вел ее в танце. Но кроткие движение резко изменили свое течение и Михель закружил партнершу вокруг ее оси, сбивая с мысли. Фел неодобрительно прожигала его взглядом. — Понимаешь, — с неохотой начал он, скривившись. — Я хорошо осведомлен о твоем неожиданном переезде в… — Кто этот паршивый осведомитель, Трюффо? — Твоя бабушка. — Моя… бабушка? Фел ужаснулась и быстро зыркнула в сторону самого крайнего столика, где сидела Элисия. На каждой застеленной белой скатерти находились красивые композиция из перьев и маскарон, вконструированных в подставку в центре стола. Что мешало разглядеть в полной мере полный спектр ее эмоций. Это не могло быть похожим на правду. Какой смысл? — Миссис Элисия Руквуд, если быть точнее, — сказал Михель, а затем оглядев нахмуренный лоб Фел, продолжил. — Надеюсь, факт вашего родства не был для тебя секретом? — Просто не могу смириться с столь прозрачными намерениями наших семей, — процедила Фикельмон, глядя в сторону их семей. — Это я и хотел тебе показать. Мы с тобой на одной стороне. — Каким образом? Замыливая глаза моей бабушки, чтобы выудить больше скользких сплетен обо мне? Это не похоже на союзничество. — Я бы не назвал их какими-то не добропорядочными, — хохотнул он. —Так, несколько подробностей о заведенных здесь крепких дружеских, и не очень, отношений. Которые возможно и являются причиной твоего недовольства по поводу теплых французских каникул… — Она вырастила эмпата и не должна была вестись на это лицедейство, — Фел закатила глаза. — К счастью, я обворожителен независимо от эмпатии. Ее выразительный взгляд затерялся в бликах елочных гирлянд и вихрем множества лиц танцующих стареньких пар. Михель грациозно лавировал между ними, ведя ее за руку так легко и непринужденно, будто танцевал с Фел много лет. Его размеренная улыбка раздражала даже больше добродушности, что он преподнес ей как открытую книгу. Фел не нравилось как легко она чувствовала себя рядом с ним. Трюффо прав, Англия сделала ее слишком ранимой и ждущей угрозы с каждого угла. — Оркестр не будет играть вечно, а я все еще не услышала ни единой концепции нашего соединения, — злобно шикнула она, глядя в сторону. — Мерлин, меня готовили к разговору гораздо легче этого, — сокрушился Михель. Но Фел лишь изогнула бровь и демонстративно остановилась, намекая, что терпение ее иссякло. Почувствовав короткий вздох Трюффо и легкий толчок в сторону, она снова поддалась ритму музыки. — В этом году мне предстоит отправиться на стажировку в США, — начал парень. — Поэтому эти каникулы единственное время, что я смогу провести с человеком, чье присутствие возле меня крайне нежелательно для моей семьи. — Она преступница или просто не любит ваше вино? — фыркнула Фел. — Она — Розье, — немного поразмыслив подытожил он. — Я правильно понимаю, что я всего лишь хороший предлог, который поможет тебе с ней уединиться? — высказалась она, немного задумавшись. — Они не сунуться к нам как минимум две недели, дабы не помешать такой хрупкой только зародившейся связи. Ведь ты дочь моего будущего начальника. Отец не посмеет упустить такой возможности. — Как мне повезло, что моя семья успела смыть с себя все клеймо такой же нежелательности, не так ли? — Смотря прямо в глаза едко произнесла Фел. — Ведь сейчас, я бы не смогла танцевать с самим Трюффо. — Фелисити, ты как никто понимаешь, о чем я говорю, когда упоминаю слово «долг», — начал Михель с интонацией, с которой обращались в ребенку. — Нам нужно провести эти две недели на плантациях. Но я при этом предлагаю удовлетворить не только интересы наших родителей, но и наши с тобой. — Ты ничего не можешь знать о моих интересах, — процедила Фелисити. Она до сих пор не могла понять, коим образом она относиться к проблемам этого молодого человека, пытающегося использовать расположенность ее родителей себе во благо. Она узнавала в нем покровительство своему древу, планы и желания его отца стали для него священным долгом. Но не для нее. С недавних пор у Фел стало слишком мало времени, чтобы выделить себе день для помощи кому-то кто не приносит ей выгоды. — Я всего лишь могу догадываться зачем, но знаю, что у тебя нет сильного желания покидать так полюбившиеся тебе дождливые равнины. А значит время с родителями наедине достаточно обременительно для тебя. Я всего лишь даю время, чтобы отдохнуть от их опеки и усыпить их бдительность, выиграть время для того, что нужно тебе. — Ты ведь осознаешь, что если я соглашусь — процесс будет запущен, — нахмурилась девушка. — В котором, после окончании зимней сказки, ты скорее всего никогда не сможешь быть с мисс Розье. — Я почитатель жизни расписанной по пунктам. Там, где я успешен во всех вариантах ее исхода. Поэтому уверен, что многое можно рассмотреть в позитивном ключе, если обсудить все на берегу. Он врал ей, а может врал даже самому себе, когда говорил, что они на одной стороне. Михель из тех, кто не выбирает сторон, он просто учиться выживать в той среде которую создали для него. Пытаясь оставаться счастливым при любом раскладе. Фелисити посмотрела на родителей и задумалась. Надевая сегодня маску перед этим вечером, она была полностью уверена, что наигралась в самостоятельность. Смирилась в своем проигрыше судьбе, коей было предначертано оставаться расписанной чужим пером. Но наблюдая за покорностью Михеля перед уготованной ему судьбой, она снова ужаснулась от этой мысли. — Нет, — отрезала она. — Но… — Ты просил танец и возможность убедить меня. Музыка закончилась, а твои аргументы хрень полная. Чарующего прощания, как полагается, Михель так же не дождался. Фел оставила его одного в центре зала, поспешно ища себе путь к отступлению, лишая способностям Трюффо хоть как-то способствовать изменению ее решения. Бабушки не виднелось на горизонте, поэтому она просто маневрировала между слушающих поздравительные речи волшебников, в надежде затеряться в толпе. Совсем неожиданно в помещении потухли огни, и на сцене появилась Эльвира Лермонт, провожаемая ярким светом одного софита. Она произнесла короткий тост и объявила о подарке семье Забини в виде танцевальной труппы. В зале заиграла классическая музыка в Рождественском стиле. Включился свет и на танцполе появились балерины в костюмах, сшитых будто из черных перьев. Гости медленно собирались вокруг представления, тихо шушукаясь между собой. Особенно выделялась миссис Забини, охая при каждом новом фуэте ближайшей к ней танцовщице. Девушки размеренно исполняли классический танец, не выходя ни на шаг за пределы круга света на полу. Ровно в момент, когда холл заполнили звуки саксофона, казалось бы застывшая статуя балерины позади сего представления, вдруг ожила. Она одним изящным движением кисти, сдула со своей долони золотую пыльцу, создавая целое облако, которое с помощью магии превратило платья балерин в искрящееся золото. Реакция гостей не заставляла ждать. Из унылого и мрачного балета, сцена обратилась в яркое и изящное шоу. Но Фел не могла оторвать глаз от ожившей балерины. Она танцевала в центре всей постановки, в окружении ярких девушек, с улыбкой, которую сложно было не запомнить. Чарити Маккиннон, во всей красе и уникальной манерности, наслаждалась созданной ей атмосферой и упивалась вниманием к себе. Фелисити потянулась к бокалу игристого вина, дабы успокоиться. Хрусталь составлял высоченную башню из бокалов, содержимое которых искрилось в свете гирлянд. Но в правый бок что-то ударилось. И львиная доля ее напитка расплескалась огромным пятном на кремовом платьице стоящей рядом девушки. — Мерлин, извини! Я всегда такая неуклюжая, — пропищала волшебница. Девушка выглядела младше Фелисити. Ростом она едва доставала той до подбородка, а пухлое личико и наивные глаза выдавали в ней некую инфантильность. Но Фел узнала в лице незнакомки черты своей однокурсницы — Эффи Селвин из Пуффендуя. Та, как всегда излучала страх и растерянность, словно загнанный кролик. Это или последствия ее характера, или несчастного случая, заставившего стать боязливой, — неизвестно. Фелисити хмыкнула про себя. Скорее всего, она тоже выглядит как бледная манекенщица со стороны, глаза которой в бешеной скорости бегают по залу, словно маятник, в поиске потенциальной угрозы. Но зыркнув в зеркало на стене возле башни из напитков, все-таки убедилась в действенности уроков Гарольда. Напускной горделивый вид так и выпирал из ее фигуры. То, что так бесило Малфоя. «Он то здесь при чем?» — Прости, я бы высушила тебе платье, но… эти запреты, — быстро проговорила Фелисити. — Да уж. В чем смысл родиться волшебницей, если даже не можешь защитить себя от вина, — захихикала Эффи. — Я надеюсь, что доживу до совершеннолетия, потому, что без магии это сделать довольно сложно. Вдруг пошутила Фел в ответ, и они обе удивленно взглянули друг на друга. Фелисити встречала Эффи лишь на Ритуальной магии, что и без этого удавалось редко посещать. По этому почувствовать такую приятную отдачу от малознакомого ей человека здесь, было странно. — Ну не мне об этом рассказывать, — отмахнулась Эффи. — Ох точно. Мне все время не выдавалось случая поинтересоваться твоим самочувствием, но мы с бабушкой были очень взволнованы когда прочитали ту статью. Просто немыслимо, — возмутилась Фелисити, делая глоток. — Что же, — нехотя собрав губы в тонкую линию, высказалась Селвин. — Лучше бы они и дальше занимались нелепыми записками, чем опозорили меня настолько публично. Это же надо — отравиться тортом! Видимо шутки про мой лишний вес им казались недостаточно унизительными. — Извини, ты упомянула записки, или мне послышалось? — решила воспользоваться моментом Фикельмон. — Да я так о своем. Прости. Кому интересны школьные ссоры? Фелисити была шокирована. Ей до немоготы нужно было узнать намного больше информации, чем она услышала. Каким образом Эффи может знать своего обидчика, при этом скрывая эту информацию от аврората, занимающегося так и не раскрытым делом? Но брошенное невзначай, слово «записки» занимали значительную роль в ее болтовне. — Думаю, что Шармбатон в этом никто не переплюнет, так что меня уже ничем не удивить, — осторожно проговорила Фел, искоса наблюдая за ее реакцией. — Еще чего! Мои сокурсницы это исчадие ада. Так что даже не думай спорить со мной об этом. — Тебя подозреваешь своих сокурсниц? — ошемилась Фел. — Тебе действительно это интересно? — Более, чем лицезреть фарс МакКиннон. Девушки засмеялись и Эффи опустила глаза на свои туфли, выглядевшие размером меньше нужного. Говорить о своем угнетении в школе ей разумеется не хотелось. Но поделиться грезами о случившемся и пережитом, скорее всего виделось ей как своего рода исцеление. — Это все началось из-за сплетен в виде записок про меня и Малфоя. И кстати не факт, что их не создала сама Чарити. —Ты, должно быть, шутишь! — Да, она всегда недоумевала нашей дружбе, как мне тогда казалось, по доброму шутя вместе с остальными. Они ведь не знали, что мы знакомы чисто из-за былой дружбы наших мам. Которые нелепо обмолвились в детстве о нашем браке. Но потом они перешли все границы и начали угрожать этими же записками, пытаясь выяснить некие факты о Малфое путем манипуляций. Я не думала что может дойти до реального исполнения их угроз. Фелисити открыла рот пытаясь связать все мысли в кучу и наконец прийти к логичному умозаключению. — Тоесть, ты уверена, что это был не…— прошептала Фелисити. — Малфой? Ни за что! — Воскликнула пуффендуйка, и уже злым шепотом добавила. — Мы до сих пор в теплых отношениях, и он наведывался ко мне каждый день, после выписки из Мунго. Он не мог так поступить после того, что случилось с его мамой… Было видно, как Эффи, зная о репутации своего друга, пытаеться осветлить го имя любому человеку, пытаещегося узнать правду о том случае. Но назревал вопрос: «Почему пребыва в таких хороших отношениях с этой девчушкой, Малфой не присек издевательства над своей подругой?» — Ты ведь розказала ему о своих догадках, не так ли? — Ни за что! Я ни чем не могу это потвердить, а Малфой он… всегда ищет справедливости. Я даже не представляю, что бы он предпринял, если бы… Эффи и дальше что-то злобно бормотала в защиту слизеринца, пока Фел ошарашенно уставилась в свой бокал. История совсем по другому рисовалась в ее сознании, и пазлы складывались самим собой. Естественно, она знала, особенно после вынесенной правды о ее отце, что Малфой не тот, кто был способен на такую жестокость. Слишком уж он преисполнен ответственностью за свои поступки. Но она и подумать не могла, что парень был настолько близок с Эффи Селвин. А это значило… Фел резко вскинула голову будто иголкой раненная, вытянув шею, всматривалась в зал. И сделала это совсем не случайно. В их сторону, пробираясь словно хищник, среди толпы гостей в их сторону направлялся молодой юноша в черной маске, скрывающей полностью его лицо. Поспешно извинившись перед ничего не понимающей девушкой, Фел обратилась в бегство. Быстро цокая каблучками по черному мрамору, она поставила бокал на подносе у проходящего официанта и стремилась прижаться поближе к стене, дабы не быть застигнутой врасплох. Она только что нарушила соглашение, данное в том пыльном старом классе, где Скорпиус по сути сохранил ей жизнь. Ей и в голову не приходило, что девочка является его подругой, к коим Фелисити обещала не приближаться. Но думать было уже поздно. Она все время меняла траекторию своего маршрута, дабы не наткнуться на злобного слизеринца, выглядывая его в ущельях между тканей блестящих мантий. Желудок неумолимо выписывал кульбиты, заставляя ее остановиться и схватиться за обтягивающую ткань платья у ее живота. Вроде всего секунду назад она была убеждена, что держит свое сознание под контролем. Но пережитые события слишком ярко впечатались в ее сущность. Эмпатия не только позволяла проникать чужим ощущениям в свое нутро, но еще более глубже укореняться и проникнуться собственными переживаниями. О которых ставало сложнее забывать. Оглушительный шум праздного холла осекся щелчком закрытой двери и наконец дал девушке возможность выдохнуть. Фел не теряя ни минуты, двинулась вдоль длинного коридора, пытаясь найти дверь, способную спрятать ее от лишних глаз и собственных страхов. Но оказалась втянутой за руку в ближайшие стеклянные двери, ведущие на балконную терассу. — Тебе предоставить список моих друзей для ознакомления? Низкий и колючий голос прозвучал у самого ее уха, щекоча оголенную шею. Малфой стоял, загораживая вход в дом, заставляя Фел отодвинуться от него и прижаться к мраморной балконной балюстраде. Морозный кол, что пронзил ее живот от страха, развеялись за считанные секунды вместе с волнами, издаваемые тембром его голоса. Кажущимся сейчас таким умиротворяющим. Фелисити едва удержалась чтобы не прикрыть глаза, и насладиться секундным блаженством, что она получила от его открытой и такой успокаивающей магии. Ровно до того, как Скорпиус использовал окклюменцию. До этого момента не находилось времени, чтобы позволить себе даже замыслиться, что из всех волшебников, коих она встречала на своем пути, ее эмпатия выбрала своим якорем того, к кому ей теперь даже нельзя притронуться. Долбанного окклюмента, зазнающегося и упертого слизеринца, ненавидящего ее. Но угасание уже горячего камня на груди подтверждало все ее опасения. Скорпиус резко одернул руку, и насупив брови, осмотрел ее будто на наличие какой то заразы передающуюся тактильным путем. Его волосы начал покрывать белоснежный снег, мерцая между платиновыми прядями в свете уличных фонарей. Вокруг пары сгустилась тишина. — Я не знала, что ты близок с Эффи. Клянусь, наша встреча была случайностью, — уже более спокойно проговорила Фел, выпуская пар изо рта. — У тебя все получилось случайно — приехать в Англию, подружиться с людьми, на которых совершалось покушение и испытать мое терпение, — сказал он, будто перечисляя обычные будничные вещи. — Мне льстит, то что ты интересуешься моей судьбой значительно больше чем жизнью своих друзей. Но я меньшее, что им угрожает. — Я знаю ровно столько, сколько считаю нужным, — шикнул он, наступая еще ближе. Малфой вел себя спокойно и холодно, но напряженность в его движениях выдавали его настороженность и тихую злость. Фелисити сглотнула. Различать двойные границы своей сущности стало сложнее в два раза. С одной стороны она была лишь рада постоять рядом и ощутить толику блаженного равновесия. С другой — она до сих пор боялась той неопределенности, что всегда настигает ее в присутствии Малфоя. — Тогда может быть, ты знаешь, что Эффи угрожали еще до моего приезда. Это тоже моя вина? — самодовольно высказалась Фел. Она медленно подняла глаза к его лицу и сделала попытку уйти в сторону. Но Скорпиус явно не намеревался заканчивать диалог. — Что?! — Она…— Фелисити запнулась и поняла, что Малфой впервые это слышит, поэтому неосознанно смягчила высокомерие в голосе. — Ей присылали записки с угрозами, и … — Мелле, за тобой не угонишься! — прозвучало сбоку от парочки на французском. — Ох… Мне стоит извиниться?. Даяна Трюффо стояла схватившись за дверную ручку, с напускным задорно-легкомысленным видом. Глядя на хищный взгляд Даяны в сторону слизеринца, Фел лишь мысленно поблагодарила ту, что начала диалог на французском. Малфой последний, кому стоит знать подробности их недопонимания. — Даяна…— Фел сощурилась, пытаясь внести всю серьезность в интонацию своего голоса. — Нет. — Твой отец рассказывал о том, что его маленькая наследница по его вине была лишена частого общения со сверстниками, — улыбнулась Трюффо. — Но мне кажеться, граф Фикельмон просто не знает свою дочь. Фикельмон знала, что любая просьба о помощи от Михеля не сулит ей выбором, которое включает в себе несогласие. Но совершенно не предполагала, что расплата за свое решение наступит так быстро, и в таких несвоевременных условиях. Но Даяна напротив выглядела удивительно воодушевленной таким раскладом. — Нет нет, ты все неправильно поняла, — нервно рассмеялась Фелисити. — Михель говорил мне о твоих британских каникулах. Не переживай, я понимаю твое желание иметь такое же право на свободу. Знаешь, твой отец мог бы даже ничего не узнать об этом, — продолжала Трюффо, пытаясь уверить в своей безучастности во всем этом. Фелисити в попытке найти нужные слова, попыталась подключить свои способности, но с ясностью поняла, что у Трюффо хороший иммунитет к ее магии. Излишки жизни в одном доме с эмпатом. — Даяна, мы просто разговаривали, и ты собираешься сделать огромную ошибку, — пытаясь звучать равнодушной, ответила Фел. — Наоборот, я хочу ее избежать. Отец должен узнать что ему не стоит полагаться на их соглашение с графом. Ситуация такая неустойчивая. Фелисити сделала короткий вздох и взглянула за ее плечо. За угла появилась фигура в блеклом темно-сером костюме и светлой маске на лице. Волосы женщины были туго затянуты в пучок и покрыты блестками, прикрывая их натуральный цвет, а маска во все лицо и того не давала никаких шансов узнать проходящую. Но эту горделивую походку Фел узнала бы в любом скрывающем костюме. Одна мысль о том, что этот диалог застанет еще и она, ей показалась невыносимой. Фикельмон непроизвольно сжала кулак в ладони. Каким бы разочарованием сегодня для нее не стал отец, она не планировала разрушать его устои и правила. Если от ее опрометчивых поступков пострадает его репутация, Николас не пожалеет времени узнать истинные причины изменившегося поведения в ее лице. И младшая Трюффо посодействует ему в этом. — Если ты продолжишь в том же угрозительном тоне, то я точно не смогу помочь твоему брату в его несчастье, — прошипела Фикельмон. — Не ты ставишь сейчас условия, дорогая. Вряд ли нужных ему богатых, глупых француженок в избытке в наше время. — сказала Даяна, в ответ котрой послышалась насмешливое фырканье Малфоя позади. — А вот красивых блондинчиков маловато. — Так не теряй возможности. Вся его проклятая красота в твоем распоряжении. Только предупреждаю, что остальное тебе не придется по вкусу, — фыркнула Фел, приближаясь к двери, где стояла Даяна. — Мы просто разговаривали. — Предпочитаю сам распоряжаться своими достоинствами, графиня. И мы с тобой еще не закончили, — раздраженно произнес Малфой, обращаясь на родном ей языке. — Что ты творишь? — с ужасом выдохнула Фелисити. Фелисити удивленно взглянула на парня. Его французский был с весьма интересным акцентом, но звучал почти в совершенстве. Заставив Фикельмон моментально пожалеть о неосторожности в своих высказываниях. Малфой крепко ухватился за руку Фел, сминая горячей ладонью тонкую блестящую ткань ее рукава. Почему-то несмотря на его ледяной внешний вид, руки Скорпиуса всегда были горячими. Не поддающийся пониманию девушки парадокс. — Как мило. Ты научила его французскому, — беззаботно улыбнулась Даяна Малфою. — Сделай мне одолжение — избавь от своего брюзжания, — не выдержал Малфой, обратив холод серых глаз к Даяне. — Малфой, замолчи! Фелисити опасно блеснула глазами. Ей не верилось, что он сумел вмешаться в ее дела, наражая ее на еще большие неприятности. — Ах…— с видом отчетливого понимания на лице, воскликнула младшая Трюффо. — Малфой, Розье… Вы с Михелем схожи больше, чем ты думаешь. — Даяна, нет! — Пойду займу чем-то наших родителей, прежде чем ты ошарашишь их своим выбором. Каким из них — решать тебе, — Даяна подмигнула Малфою и удалилась. На террасу вошла Эбигейл, стоящая все это время в коридоре с ошарашенным выражением лица. Она сняла маску и создала согревающие чары. — Как эта девушка посмела быть стервозней меня? — Воскликнула девушка, провожая взглядом уходящую Трюффо. — Ты совсем из ума выжил?! — Крикнула Фелисити уже на английском, толка Малфоя в грудь. — Ты можешь хоть представить, что случиться, если об этом узнает мой отец? — Я буду очень сокрушен, если не смогу выбесить его этим, — нахально улыбнулся он. Малфой навис над девушкой, загораживая фонарь позади, и насмешливо смотрел в ее глаза. Упавшая тень от его фигуры, затмила и так побелевшее от злости лицо Фел, но никак ни ее горящие глаза. Тихо фыркнув, она развернулась и потянулась к двери, в надежде догнать сие недоразумение, носившее такое прекрасное королевское имя, совсем не подходящее ее манерам. — Где ты была всю неделю? И что у вас здесь происходит? — хрипло спросила Эбби, по очереди смотря на каждого. — Это не у меня нужно спрашивать, — буркнула Фел напоследок. Скорпиус стукнул кулаком о дверь, запирая ее и преграждая путь к выходу. Судя по его взгляду, свое решение он не собирался менять. — Как я могу исполнять данное мной обещание, если ты не даешь мне пройти? — быстро среагировала Фелисити. — Я не учел тот факт, что ты можешь быть иногда полезной. — Как жаль, что я не нахожу в тебе того же, — едко процедила она. — Полагаю упоминание про Мантера будет сейчас лишним? — вставила Эбби. — Что? Послышалось хором от обоих, развернувшихся в сторону довольной Яксли. Она хитро посмотрела на обоих и закатила глаза, будто зря истратичивала сейчас навыки своей манипулятивности на бестолковых маленьких ребятишек. — Отлично, а теперь, когда вы оба заткнулись, можете объяснить, что здесь происходит? — Как раз это я и пытаюсь выяснить, — выразительно сказал Малфой. — Эбби ты что-то нашла в архивах? — с надеждой спросила Фел. — Если я скажу да, ты сможешь объясниться, что все это значит? Секунда, когда надежда окутала колотящееся от ярости сердце когтевранки, показалась ей блаженной. Даяна и отец, собравший все возможные промахи на свои плечи, остались в том апогее тщеславия, где надев маску, ложное чувство невидимости позволило им выпустить своих демонов поплясать под струны контрабаса. И Фел не могла даже допустить мысли позволить им разиграть ее судьбу. Но крохотная вера в свою свободу от страхов, вселившаяся словами Яксли, заставила ее колебаться на секунду, чтобы не пуститься в бег вслед за унесенной тайной. Малфой выдернул бумаги из рук Эбигейл прямо перед носом Фел, и развернувшись, начал листать с умным видом. — Из того что я смог разобрать, что-то про большие проблемы маленьких богатых француженок, которые нам с тобой не суждено постичь, — буркнул Скорпиус. — Есть некоторые вещи которые сложно поддаются объяснению, — демонстративно ответила Фикельмон. — Если ты про Малфоя, то у меня есть для этого любимое обозначение — белобрысый мудак, — послышался голос четвертого гостя этого балкона. На пороге стоял Фабиас, с расщепнутым галстуком бабочкой, выглядящий немного сбитым с толку. Он быстро оценил обстановку и злостно блеснув глазами, выхватил бумаги у друга, и также начал изучать пожелтевшие страницы. — О, Мерлин! — простонала Фел себе под нос. — Знаешь, я почти уверена, что с более старшим возрастом, его волосы потускнеют, и он останется просто мудаком, — под видом реально размышление высказалась Эбби. — Тебе будет сложно застать эти времена с таким длинным языком, — сказал Малфой. — Разве когда я просил вас прийти незамеченными на праздник, имелось ввиду выяснять свои отношения на центральной террасе дома? — прогремел злобный голос Фабиса. — Здесь оказалось слишком скучно, пришлось вносить свои коррективы, — улыбнулся Скорпиус, поджигая сигарету. Фабиас нахмуренно взглянул на друга, а затем на облачко дыма, проделывающего свой путь в черную даль ночи. Волшебника с первого этажа хорошо будет заметно дым с казалось бы на первый взгляд пустой террасы. Особенно тем консерваторам, что не оставляют места в своей жизни для маггловских привычек. Фелисити тем временем резким движением выдернула бумаги с рук Забини. — Не так быстро, Фикельмон, — размеренно высказался Яксли. — Эбби… — начала Фел, обернувшись к Яксли с измученным видом. — Мне нужно уйти немедленно, и я объяснюсь, если смогу. Но мне нужно знать… — Объяснишься? — перебила ее Эбби. — Постараюсь, — уклончиво ответила Фел. Эбигейл долго смотрела ей в глаза, будто пытаясь проникнуться ее проблемами, или ожидала, что Фел поделиться ее состоянием самостоятельно. Но этого не произошло. Если Яксли должна ей доверять, то без лишнего вмешательства. Девушка опустила глаза и ткнула в нужный текст на листах, выделенный разными цветами. — Ты как-то упоминала фамилию Мантера, того кто создал непреложный обет. И с тех пор я не могла вспомнить, где я уже видела это имя. Перебирая снова дедушкины архивы я нашла дело, связанное с его родственниками, скорее всего. Рассматривалось дело про распространение заведомо ложных выдумок, порочащих другое лицо. Некий Анеско Трюффо… — Трюффо? — встрепенулась Фел. — Тут так и написано? — Емм… да. Он подал в суд на Лондонскую газетенку, что назвала его «темным искусствоведом», ссылаясь на его дальнего родственника. Приводя доказательства того, что его семья давно носит гордую фамилию Трюффо и открестилась от приписывания себя к роду Мантера. Если бы все было так легко, я бы давно этим занялась, — засмеялась Яксли. — Ты знаешь его? — Фамилия на слуху, — сухо ответила Фел глядя сквозь текст. Ей хотелось сжечь то, что она держала сейчас в руках. Все догадки, коим она нашла тысячу и одно оправдание, сбылись одним мгновением, легкой рукой Эбигейл Яксли. Она была благодарна девушке в той же мере, как и злилась на нее. Чистокровность Михеля была до того очевидной, что ей вдруг захотелось рассмеяться от собственной наивности. От неограниченных возможностей своего мозга выдумывать оправдания всем опасностям на ее пути. Конечно же Трюффо сохраняли в своей крови дар эмпатии, явно не возродившийся из пустой материи мира. Вероятней всего, эту способность привнесла в их родословную одна из дочерей Руквуда. Фел догадывалась чьей идеей было из знакомство сегодня. Прекрасная перспектива для ее трепещущей над семейными узами бабушки. Фел с силой сжала листок в руках, пытаясь не выдавать необъяснимой ярости на своем милом личике. А в голове крутились лишь единые мысли. Сомнений больше нет. Все планы по поводу ее ухода из Хогвартса канули ко дну. Если она не может делать выбор желаемый ею, тогда нужно выносить из них выгоду исключительно в свою пользу. — Извиняюсь, но вы сейчас действительно обсуждаете наследников Мантера у меня на балконе на виду сотни гостей? — тон Фабиаса чуть не перешел на фальцет. — Он прав, нам нужно ух…— запнулась Фелисити. — Есть новости, — перебил ее Малфой, выдыхая дым. — Эффи Селвин также получала записки с угрозами. Задолго до появления Фикельмон в Ланкашире. — Так значит мы больше ее не подозреваем? — Спросил Забини. Парни будто вели будничную беседу, не содержащую в себе ничем не примечательных слов. Малфой облокотился на дверь, заставив исчезнуть сигарету с помощью магии и сложил руки на груди. Яксли выразительно посмотрела на друзей, округлив глаза. — Вы же не хотите сказать, что подозревали ее в угрозах? — воскликнула она. — Ну не сказал бы, что полностью разделял паранойю Малфоя. Но осторожность еще никогда не было лишней, — весело пробормотал Фаб. — Конечно, зачем же мне еще друзья, если как не убрать от меня единственный источник решения моих проблем, — фыркнула Эбби, обращаясь глазами к небесам за помощью. — Может мы все таким обсудим это в другой раз? — раздраженно спросила Фелисити. — Предполагалось, что она может быть угрозой для тебя, Эбби, — вальяжно произнес Скорпиус, на что Фел устало вздохнула и закатила глаза. — Теперь это ты, придурок, — злобно зыркнула в ответ Яксли. — Ты серьезно пытаешься пробудить во мне чувство вины? — Подождите, о каком источнике идет речь? — морщась возразил Фабиас, широко расставив руки в стороны, будто в защитном жесте. — Долгая история. — отмахнулась Яксли. — Но если вкратце — мне нужны записи невыразимцев, передавшихся Фикельмон в наследство от дедушки. — Твой дедушка был невыразимцем? — развернулся Фабиас. — А ты, блять, проспал Вторую магическую войну? — ошарашено развел руками Малфой. — Спасибо Эбби. Соглашение о тайности наших отношений еще никогда не было так соблюдено, — иронично добавила Фелисити. Она вздохнула и посмотрела на их четыре силуэта в стекле двери и недоумевала своему присутствию при перипетиях эти троих. Их стало слишком много в ее жизни, и пока еще Фелисити совершенно не имела времени решить плохо это или хорошо. — Плевать, почему я узнаю о всем последний? — возразил Фабиас. — Не переживай, пятый курс еще не проходил это по истории, — сказал Малфой. — Ой извини, не мы ли здесь вообще прячемся под масками на все лицо, дабы не выдать твоему отцу настоящих лучших друзей его сына? — возмутилась Эбби. Фабиас заметно запнулся и вперился взглядом в свои блестящие носки туфель. Так вот что значили все их взгляды в школе. Фелисити всегда казалось, что их дружба на расстоянии не является чем-то рядовым. — Мистер Забини не хочет, чтобы ты дружил с плохим мальчиком? — с усмешкой прокомментировала Фелисити. — Ты опять лезешь не в свое дело, — ответил ей Малфой. — Так помогать тебе нужно молча? — Эбби почему ты не рассказала, что у тебя проблемы? — все еще настаивал Фабиас, протирая лоб, будто от навалившейся усталости. — А зачем? В этот раз деньгами этот вопрос не решить, — молвила Эбби и заткнулась. — Извини. Просто вначале те записки с угрозами казались мне всего лишь попыткой очередного неудачника подкатить к новой девочке… — Так тебе тоже угрожал какой-то безумец? — Тоже? — спросила Яксли, приподняв бровь. — Николетта, очнувшись, только и лепетала что не выполнила указания в записке, — с осторожностью пояснил Малфой. — Я думал, что это просто совпадение. Но когда ты упомянула Эффи, сомнений в том что это случайность больше нет. Фелисити тихо наблюдающая за перипетиями перед собой, сейчас навострила уши. Не может быть, что Николетте тоже приходили угрозы. Но связаны с чем? Неужели из-за нее? Она потупила взор, присматриваясь как тают снежинки на ее теплых ладонях, и нерешительно подала голос, обращаясь к Скорпиусу. — Она говорила тогда в переулке, что это она виновата. Шептала, чтобы мы не подходили, что все это ее вина. — Ты же говорила, что она была без сознания. Недоверчиво высказался Фабиас и в момент наступила тишина. Фелисити в шоке подняла глаза и забегала ими по лицам напротив. Она совсем забыла о деталях того вечера. Сохранения ложных сведений определенно не входит в ее достоинства. — Это… я… — Какого, мать его драккла, вы говорили что нашли ее без сознания?! — прокричал мулат. — Остынь! Малфой выступил ему в противовес, преграждая путь к когтевранке. Успевшей подпрыгнуть на месте в защитной позе. Ведь мягко говоря, недоброжелательность парня успела ощутиться неприятной вибрацией у ее кончиков пальцев. На что Забини, лишь еще больше вскипел. Он со злостью сбросил руки друга с собственных плечей, когда Скорпиус раздраженно фыркнул и взглянул вниз, перекинувшись за балконную балюстраду. — Фабиас, ты говорил что-то на счет сцен? Не лучше ли нам убраться отсюда? — Нет пока вы оба не расскажете мне какого хрена моя сестра оказалась без сознания, а я без любой информации, что могла бы способствовать ее выздоровлению! — Все не так ужасно как выглядит, мы не…— все-таки решился успокоить его Малфой. — Я ее усыпила! Пискнула Фел, заставив Скорпиуса заткнуться и в моменте облить ее холодом своего взора. — Ты что? — запнулся Фаб. — А так можно было? — наконец подала голос шокированная Эбби. Фел сцепила руки в кулаки и подняв взгляд на Фабиаса погрузила того в ауру спокойствия. Она не присудила ему каких-то новых эмоций, всего лишь забрала агрессию, словно создала вакуум вокруг. Парень выглядел сконфуженно и потерявшим ориентацию в пространстве. Оглядывая все вокруг, его глаза плыли по их лицам в замешательстве. — Я эмпат, — тихо проговорила Фел, наконец расслабив руки. — Мы сейчас зайдем в гостиную, — тихо и размеренно прошипел Фабиас. — Вы нальете мне огневиски, запрете дверь и не выйдете оттуда до тех пор, пока не объясните все, что я упустил. Фелисити переглянулась со Скорпиусом и застыла в понимании того, что не может уйти. Фабиас был прав, пытаться держать его в стороне, когда от этого могла зависеть жизнь родной сестры было неправильным. И тем более теперь, когда ей есть чем поделиться о возможной угрозе.

***

*** Их секреты укрыла темная уютная гостиная, в которой они специально не зажигали свеч. Домовому было приказано не беспокоить молодого хозяина и предупреждать о вызове мистера Забини, которому совершенно не обязательно было знать, где пропадает его сын. А остальные просто пытались соединить в голове известные детали. Из-за разного отношения к происходящему, Фел и Эбби постоянно перебивали друг друга, пытаясь доказать свою точку зрения. Легенды, истории и детали проклятий — все перечислено в спешке и желании внести как можно больше деталей в рассказ. На что Малфой всегда лишь прикрывал глаза от усталости, пытаясь задать нужный вопрос, что подтолкнул бы девушек ближе к теме. А Забини откровенно охреневал от ситуации, добравшись уже до екватора своей бутылки. — Значит ты как этот чокнутый Эдгар, — все что воскликнул Фабиас перед тем как сделать еще один глоток. — Обсоплил мне все плечо, пока доказывал, что он решил свести счеты с жизнью, из-за отказа Николь. Встанет на ноги, мы еще проверим, не он ли накачал ее наркотой. — Ты все такие думаешь, что ее подставили? — сомнительно прошептала Яксли. — У нее есть более чем веские причины, не гробить своей репутации. Николь хоть и взбалмошная девочка, но никогда не была глупой, — сказал Забини, опускаясь локтями на колени. — Ну уж точно не… — запнулась Фелисити и умолкла. В ее голове начали крутиться шестеренки, что стало заметно даже внешне. Она обернулась и судорожно начала ходить по комнате и наконец схватившись за спинку кресла громко воскликнула: — Да, ты прав! Как Эдгар, Эбби, Эффи и даже Малфой. Все мы с не частыми врожденными способностями и все получали угрозы от некого анонима. — Ох даже не начинай, я прошу тебя! — простонала Эбби встав с пола и останавливая ту рукой. — Но почему ты такая упертая? Все сходиться… — Да как вы не понимаете? Это просто очередная демонстрация ненависти к чистокровным. У вас разве мало примеров необоснованных обвинений в вашу сторону? — визгнула Яксли после долгих споров. — Нуу не знаю, нужно проверить в дневнике, — вальяжно пробормотал Забини. — На Эффи покушались как раз перед балом, где проводился тот самый обряд, — поспешила вступить в спор Фел. — Мы уже убедились в безумности этого человека. Что ему стоило поверить в легенду и желать заполучить ее способность в ритуале, где задействована магия сотни волшебников? — Как на счет страха загреметь в Азкабан до конца жизни? — парировала Эбигейл. — Для этого он и создал себе алиби. Все думали, что Эффи была отравлена с моей помощью, — спокойно ответил Малфой, встретившись взглядом с Фел. Неужели он впервые согласен с ней? — А как же Эдгар? — Яксли, вот честно, ты слышала, чтобы в школе хоть кто-то заморочился узнать, что случилось с Трэвэрсом? Мне кажеться даже его родителям плевать, — фыркнул Забини, протирая лицо обеими руками. Он выпил достаточно для того чтобы такие разговоры смогли его утомить. — К тому же, если это допустим представитель уже проклятого рода, то мотив у него очень правдоподобный. Если верить легенде, то он сможет стать бесм…— заикнулась Фел. — Хорошо, таким образом в ситуации с Николеттой, вы тоже думаете, что здесь замешан искушенный? Я что-то упустила, или у нее тоже появились способности? Эбби не могла присесть ни на секунду. Нервное подергивание ее конечностей выдавало в ней неуверенность, что так сильно не присуща девушке. Ее пальцы не сумели найти себе места, останавливаясь то на перламутровых сережках, то дергая лацканы пиджака. А от ее мельтешение по комнате, Фабиаса начало мутить. Фел даже не сразу поверила, что та самая Эбби, родившаяся с даром убеждения, теперь пытается достучаться до ребят своими сбившимися репликами. — Он просто не знает кто наследник Морганы, — предположил Скорпиус. На что Фел округлила глаза. Он просто говорит ее мыслями. — Или он просто ищет скрытые способности, которые скорее всего передались именно чистокровным наследникам. Я бы на его месте с этого бы и начинал. — Ну или он надеется выудить у нас любые семейные архивы, — продолжила Фел. — Дневники Руквуда, судебные дела Яксли, или огромную библиотеку Малфоев. Все что может содержать информацию тех веков. — Я рада, что вы оба так спелись, потому, что теперь ты хотя бы не будешь сходить с ума в одиночестве, — едко высказалась Эбби и ткнула пальцем в Фел. — Эбби, я не утверждаю, что это должен быть он. У тебя априори не хватило бы сил найти всех наследников искушенных, — соболезнующие произнесла Фикельмон. — Но я это сделала! — крикнула она. — И нашла! Он один. Остальных уже давно нету в живых… и… Я точно знаю, что он просто не способен на такое. Эбби вскинула руки, приглаживая волосы в пучке и обернулась к окну. Она была на пределе и Фел это ощущала. Вся кожа аж горела от внутреннего жжения слизеринки и ужасного желания кричать о своей правде. Поэтому Фел лишь виновато переглянулась с парнями и устало утонула в глубине кресла, закрываясь ладонью от этого мира. — Клянусь Основателями, — сказал Фаб, глядя в потолок. — Тот факт, что у нас в школе завелся маньяк, будоражит меня меньше нежели то, что Яксли с ним спит. — Эбби, мы его знаем? — холодно произнес Малфой, прожигая спину Яксли. — Не о чем знать! — Послышалось тихое мычание и невнятный всхлип, неосторожно замаскированный под вдох. — Отец отчаянно хочет снова стать видимым. Мой удачный брак смог бы помочь ему снова вернуться к утраченной должности. Я годами вымаливала у него шанс самостоятельно выпутаться, стать на ноги, очистить имя семьи. Он согласился оплатить мою учебу в университете, но готов в любую минуту лишить этого права при малейшей неудачи, или ошибки. В том числе какой-то нелепой влюбленности, — Эбби повернулась лицом, старанно пытаясь скрыть истерику на лице. — Если этот мерзавец докопается до моей тайны, то все усилия станут напрасными, а я уязвимой к манипуляциям. — Полагаю остается одно решение, — сказал Скорпиус, нарушив тишину. — Вычеркнуть ту слабость из жизни, с помощью которой тобой могут помыкать. — Я не ты, Малфой. Я не ищу легких путей. — Он не легкий, а разумный. — Тогда может, я как и ты — здамся при первой же возможности? Или предлагаешь выйти замуж по расчету? — злобно шикнула она. Малфой сиюминутно подкинулся с места, направляясь к Яксли. Его волосы растрепались на лице, загораживая вид на глаза, оставляя на обозрение лишь сдувающуюся вену под кожей. — Я ищу и всегда буду искать решение своих проблем, но не когда это угрожает людям, что пока еще не ушли из моей жизни, — прорычал он, заметно сбавив темп, когда подошел ближе. — Куда уж. От тебя сложно избавиться, — виновато прошептала Эбби, скрывая хмурую полуулыбку. Они так и остались у окна, смотря друг другу в глаза ведя немую беседу. И Фелисити нечаянно задержала взгляд на них больше чем это вмещалось в рамки приличия. И хоть она совершенно не понимала о чем идет речь, она возможно наконец смогла себе признаться в своей зависти такой связи и преданности. Безвозмездность и незримая защита в глазах Малфоя. То чего ей так не хватало. — Этот сученыш просто переплел всех нас своей же удавкой, — вдруг нарушил тишину Фабиас. — Шантажирует одного — получает всё. Николь, она…— воскликнул Забини, тоже вставая с дивана. — Перестань, Фаб. Не думаю, что школьные сплетни так ему нужны, — сказала Яксли. — Ты не понимаешь… — отмахнулся Забини. Он выглядел хорошо выпившем, и речь его стала менее внятной, чем хотелось. — Я неделями не мог понять, поступков Николетты. Она прекрасно знала, что совершив один опрометчивый поступок, не подпадавший под рамки нашей бабушки, или отца, она будет лишена наследства. Мы оба. Но сейчас, я отчетливо вижу что ею просто манипулировали. — Постой, лишить наследства? Ваша бабушка? — Удивилась Эбби. — Чисто теоретически — да, — фыркнул Забини. — Она может ею называться. Скорпиус нахмурился, приближаясь к диванам: — Что ты имеешь ввиду? — Миссис Забини ни за что не позволит передать всю империю в руки самозванцев, портящих ее репутацию. Еще и теперь, когда у нее появилась возможность обзавестись кровным наследником. В комнате наступила звенящая тишина. — Ты должно быть шутишь, Фабиас, — неверяще прошептала Яксли. Лицо Фабиаса расслабилось, давая слабину, выказывая это в его потухших глаза. Парень потер руками голову, опершись на свои колени, и плечи его поникли. Фелисити сглотнула от горечи на кончике языка, коим пропитался воздух. Ему было тяжело вымолвить хоть слово. — Отец скрыл тот факт, что усыновил детей своего единокровного брата не только от публики, но и от собственной матери. Легко сделать это после войны, но сейчас, если это станет достоянием общественности, то приведет к настоящей катастрофе. И Николь знает об этом, как никто иной. Фелисити втянула воздух со свистом, и прикрыла рот ладошкой, пытаясь не выдать больше ни звука. Услышанное не укладывалось в голове. Сегодня в зале она смотря на до боли схожие постати Фабиаса и его отца даже мысли не могла допустить о чем-то подобном. Их связь чувствуется издалека. А любовь Блейза к детям даже не имела шансов на опровержение. Все считали Николь эгоистичной, деструктивной и никто не собирался ей помогать. Никто не посчитал своей обязанностью разглядеть в ней признаки слабости, вместо глупости. Но Николетта была больна. Ее болела душа от горечи своих переживаний и безысходности, в которую ее втянули. — Вот почему она так сложно переживала по поводу помолвки, — ответила Фел. — Намекаешь на то, что этот недоносок пронюхал об этом, — озвучил догадки Скорпиус. — Это может означать только, что она знает тайну кого-то из вас. И это нечто пыталось выудить из нее сведения, путем угроз рассекретить ее, — с горечью добавил Забини. — Что бы это не было, оно слишком тупое, чтобы надеяться на возможность раздавить кого-то из нас. Тягучие и липкие мысли проскользнули в головы каждого из них. Заставшая врасплох тишина, заставила набрать побольше воздуха и ждать затаившейся правды. Не разбирая больше проблемы на чужие и свои, ребята погрузились в вдумчивое бытие. И лишь Скорпиус нахмуренно выискивал истину в длинных запутавшихся ворсинках ковра на полу, пока его глаза не прошествовали до кресла неподалеку. — Кроме графини, — задумано изрек он. — Мы для нее никто. И если слегка надавить, куколка сломается и выдаст все секретики о новых друзьях. — У тебя какой-то нездоровый фетиш к прозвищам, Малфой, — фыркнула Фел. — Никто не задавался вопросом, как она попала в эту компанию? — начал Малфой. — Разве не совпадение то, как нас всех свела судьба в этой комнате? — Я с детства знаю вас всех, из-за Селин… — Но малышка Хиггс никогда не якшалась с змеями, — ядовито произнес Малфой, наклоняясь к Фелисити, опираясь на свои колени. — С Николеттой ты тоже дружила с детства? — спросил Фаб. — Она не та, кого нужно принуждать к общению. Она сама проявила инициативу в… — Фелисити запнулась и мысли догнали ее раньше раненых слов, ошарашив девушку. — Николетта втянула меня в… вашу компанию. — Сукин сын! — крикнул Фабиас. Он подорвался с дивана бросив подушку на пол, снова зарываясь рукой в свои волосы. Эбби подоспела к нему, пытаясь помочь хоть чем-то, но ее поддержка не нашла должного отклика. Малфой встал с кресла. — Забини говорила тогда о своей вине, о том, что сделала что-то плохое. Зачем ты ее остановила, если не хотела прикрыть ей рот? — крикнул он Фелисити. Его обвинительный тон выбил все ее равновесие. — Я хотела облегчить ее страдания! Если бы не я, она бы потеряла сознание от боли и паники. — Фел вскочила со своего места и подошла в плотную к парню. — Ты сам видел ее состояние! — Давайте все успокоимся, — огласила Яксли. — Я верю, что Фелисити одна из нас, пора уже перестать подозревать друг друга, пока в опасности все мы. Малфой опасно взглянул в ее сторону, вскинув руку, будто его ошарашило ее решение. — Что стало с той Эбигейл, что я знал? Если она наплела тебе, что у ее семьи есть неизведанное проклятье, ее путь нельзя приравнять к нашему! — А это обязательно, Малфой? — спросила Фелисити. — Чтобы мои страдания приравнивались к твоим? Тебе всегда нужно чтобы вокруг тебя были лишь ровно настолько же побитые люди, чтобы верить им? — Мне нужны твои мотивы, — прорычал он, смотря сверху вниз. — Ваши тайны не способны лишить жизни вас, или ваших родных! — высказалась она в сердцах. — И я… не готова доверить тебе свою. Малфой остановил свой взор в собравшейся влаге в ее глазах и его озлобленность будто стерлось невидимой ширмой. Глаза самого помутнели и он слегка отшанувшись, все так же продолжал сверлить ее взглядом, пытаясь заполучить признаки фальши в ее движениях. Но Фелисити выдержала его взгляд с высоко задранным подбородком, сжимая руками тонкую ткань платья. Она была уверена — Малфой сейчас раздумывает над тем, чтобы перерыть ее сознание вдоль и поперек. Но выражение его лица выдавало его сомнения. Отступив, Суорпиус направился к окну, подставляя под обозрение лишь ссутуленные плечы. Словно, его настигли болезненные воспоминания. — Но тебе придется, раз уж ты выбрала стать частью этого всего. Рано или поздно, — подал голос Фабиас. — Теперь это уже не только твоя личная проблема, — тихо сказала Эбигейл, положа руку Фел на плечо. Ровно пол года назад Фелисити наблюдала за стоящими перед ней людьми с крайней точки комнаты, как за какими-то героями романа. Они приковывали взгляды к себе созданными вокруг себя интригами. Еще в то время Фелисити они казались холодными, опасными, или всего уж поддельными копиями созданных образов. Она и подумать не могла, что спустя все это время сможет посмаковать нутром каждого из них. И позволить обмануть свои предубеждения. Теперь эти с виду избалованные, жестокие детишки, казались наиболее благоразумными людьми в ее окружении, способные платить огромную цену за свою свободу, а главное за людей, способных бороться с ними плечо к плечу. Ей не верилось, что в глубине души, она позволила себе возжелать стать нитью их плотно переплетенного клубка. — Вам лучше поскорее исчезнуть отсюда, — произнес Фабиас, скрупулезно завязывая потуже бантик у шеи, смотрясь в зеркало. — Чтобы не стояло на кону, я не готов пропустить фейерверк. Отец в это не поверит.