***
Игнорирование никогда не было разумным решением проблемы, но Фелисити никогда и не утверждала, что она обладает острым умом. В ее кармане уже несколько часов покоилась маленькая записка, слова которой уже почти стерлись пушками пальцев. Малфой всегда скупился на слова в письме, и никогда в диалоге. Точнее в той его части, где высказывал свое мнение о ее персоне. Фелисити казалось, что он годами тренировал это умение — указывать на ее ошибки. Увидеть Скорпиуса опять, означало узнать окончательный ответ на терзающий ее вопрос. И Фел всеми силами пыталась отсрочить этот момент. Усмехаясь про себя, девушка подумала каковой была бы его реакция на ее самую главную ошибку. Но вовремя осекла себя. Это всего лишь незатейливая игра их связи. В некотором смысле за последнее время, встречи с Малфоем были одними из самых комфортных моментов в ее жизни. Она не чувствовала угрозы в его движениях, и не сковывала себя в эмоциях. Фел знала что может не скрывать своей неприязни, или подноготной. Малфой таков каков он есть, без подводных камней. И это подкупало. С ним было легко дышать. Она даже ловила себя на мысли, что бежала от реальности на эти дуэли, чтобы выбить из себя весь негатив. Человеческий мозг привычен создавать иллюзию симпатии к тем, кто из всех просто не проявляет желания тебя прикончить. Фелисити засмеялась про себя. Удивительно, как жизнь заставляет падать планку до таких низких требований. Абсурд. Она знала, что кроме всемирного раздражения и временного успокоения при действии их связи, Малфой не вызывал в ней больше ничего. Утром, наконец появилось вдохновение для написания писем родителям, и осведомления дел у Михеля. Через пять дней ей придется возвращаться во Францию. Она знала, что отец в любом случае захочет устроить еще один семейный прием для семейства Трюффо. Поэтому быть уверенной, что их глупейший план не разрушиться до конца этих каникул, было важно. А затем, привычно для себя, Фел решила усмирить поток своих мыслей танцами. Накинув на свой комплект с шортами растянутую кофту с длинными рукавами, она выхватила из шкафа новые пуанты и поспешила спуститься на первый этаж. В доме как всегда было холодно, но ее это лишь подбадривало. Придется работать усердней, чтобы разогреть мышцы, а значит скорее заполнить сознание блаженной пустотой. — Днями ранее, ты клялась, что никогда не опаздываешь. Тело Фел застыло в шаге на деревянной ступени, цепляясь руками за воздух, вместо перил. От чего дальнейшие движения выглядели в край развинченными. Малфой стоял в холле, держа руки в карманах неизменных серых джинсов и улыбался хорошей погоде за окном. Отсутствие дождя в Ланкашире, это уже повод для улыбки. Но затем, он взглянул прямо на девушку, и все что ей удалось сделать лишь тихонечко выдохнуть про себя. — Винки! Я просила никого не впускать в дом! Появившейся домовик лишь уныло взглянул на гостя у окна, а затем так же не спеша обернулся к девушке, с видом крайнего безразличия к таким просьбам. — На сколько мне известно, приказа закрыть сеть с Малфой-мэнором не поступало от хозяйки этого дома, мисс Фикельмон, — скрипуче ответил домовик и исчез, довольный своим ответом. Фелисити закатила глаза. С исчезновением этого мелкого упрямца, количество самодовольных лиц в комнате не убавилось. Она снова смотрела на растущую улыбку Скорпиуса и все, до чего она додумалась в этот момент, просто развернуться и уйти в направлении танцкласса. Парень двинулся следом. Толкнув высоченную дверь, она немного задержалась в проходе, как-бы невзначай. Но на самом деле, прекрасно осознавала, что стоит здесь, дожидаясь Малфоя, что появился незамедлительно. Шагая по периметру, он критически оглядывал витиеватые росписи на обоях, затем прошелся рукой по гладкой поверхности станка у зеркала, пока не дошел до самого края. Фел наблюдала за ним, с интересом наклонив голову. Как бы не сопротивлялся Скорпиус, его точеный профиль чрезвычайно подходил этому интерьеру Викторианской эпохи. Блеклые, выцветшие оттенки поглощали синеву его светлой кожи, что почти отсвечивала в редких лучах солнца. А высокий рост и худощавость выглядели выигрышно на фоне высоченных потолков. Этот конфликт его внутреннего бунтарства с безупречно вытесанной внешностью всегда интриговали Фелисити. Наконец, он остановился на небольшом от волшебницы расстоянии и его глаза невзначай, видимо, просканировали ее с ног до головы. Фелисити вздохнула. В его взгляде всегда можно было прочитать хотя бы презирство, или злость на крайний случай. Сейчас, же Малфой выглядел просто слегка напряженным. Что не разоблачало его помыслов. Не зная, куда деть себя, она сложила руки на груди и посмотрела вниз. Ее голые ноги были покрыты мурашками. — Ты не должен быть здесь, — сказала Фел. — А ты не должна игнорировать мои письма. — Я была занята. — Час на утренние процедуры, — как всегда безразличным голосом, начал Малфой, считая на пальцах. — Окей, с учетом твоих волос, возможно дольше. Десять минут на завтрак, десять — на чтение хоть какой-нибудь литературы, полагаю, не больше. Два часа — тренировка этого пафоса на твоем лице. Остальное? — Отминусуй последнее. Этому лицу не нужны тренировки чего-то подобного. — Конечно, прости, — учтиво высказался он, имитируя список на своей ладони. — Литературу оставляем? Парень оторвал глаза от своих пальцев и не поднимая головы, взглянул на девушку исподлобья. Фелисити едва сдержала полуулбыку, рисующеюся на ее губах. Вид Малфоя был неподобающе… милым. Доля шутки осталась искоркой в его глаза, заставляя щуриться, и даже упавшие пряди не помогли ему скрыть веселье на лице. Причина ее внезапной занятости стало именно неведомые до сих пор ощущение, вызванные его частым присутствием. И единственным спасением от погружения во все безобразие этой ситуации, стали мысли о том, что все это неправильная интерпретация их связи. Но вот Малфой стоит перед ней, до невозможности обаятельный, не стесняясь своего присутствия в этом доме. От осознания того, что он пришел искать ее, Фел ощущала странный трепет в районе желудка. Будто от волнения. — Я всегда предполагала, что могу сама составлять себе распорядок, Малфой. — Только после исполнения своих обязанностей. — Я ничего тебе не должна, — фыркнула Фел, занимая свои руки распутыванием лент на пуантах. — Ты просил о нескольких встречах, чтобы усилить свою окклюменцию. Как видишь это не дало никаких результатов. И у меня больше нет никакой выгоды тратить на это свое время. Мои способности в порядке. — Мы договорились, что ты поможешь мне избавиться от уязвимости к твоей эмпатии, а не о днях. Казалось, что неспокойной становиться только Фелисити, хотя причин для этого совсем не замечалось. Мотнув головой, она посмотрела на слизеринца с выражением какого-то огромного открытия в его жизни. — Чтобы избавиться от нее, тебе следует просто избегать меня, а не приходить в мой дом без приглашения. — Мы учимся в одной школе, — насмешливо ответил он. — Это невозможно. — Потерпи еще полгода и избавишься от меня самой. Я вернусь во Францию и мы покончим с этим. Все вернется на круги своя. Девушка хлопнула в ладони, имитируя радость, когда Малфой медленно двинулся в ее сторону. Этого не стоило делать, по ее скромному мнению. Сама же Фел даже не делала попыток сдвинуться с места. — Спешу тебя расстроить, но в Хогвартсе существует еще и седьмой курс, — слишком миролюбиво начал он. — Во первых, он не обязателен, — затараторила Фелисити. — Во-вторых… — Граф может замолвить за тебя словечко на любой работе, даже без диплома… — … Его можно закончить не только в Хогвартсе, — закончила Фелисити. Укоризненность читалась у него на лице. Малфой прошел мимо нее слишком медленно, чем заставил девушку рефлекторно дернуться в сторону. Несмотря на это, Фел все равно почувствовала его дыхание на своем плече. Усевшись на подоконнике, он сложил руки на груди и ухмыльнулся, глядя в пол. Фелисити сдвинула брови к переносице и одарила его своей угрюмостью. Это ее дом, но почему-то она напряглась настолько, что мышцы отказывались отвечать на импульсы мозга. — Пол года, — сказал Скорпиус, разглядывая что-то в щелях старого деревянного паркета. — Ты ведь еще посетишь Англию. Здесь живет твоя бабушка. Ты назвала этот срок не просто так. — Это сейчас были попытки дедуктирования? Фел стала искать свои пуанты взглядом, лишь бы не выдать своего волнения. Нужно стараться сделать свои движения более плавными. Если он продолжит в том же духе, то его визит пора заканчивать. Но Скорпиус даже не шелохнулся. — Твое совершеннолетие летом. Это связано с твоим родовым проклятием? В основу многих проклятий почему-то положена эта дата. Будто у чистокровных был тренд ненавидеть своих семнадцатилетних наследников. «Серьозно? Он запоминает теперь дни рождения?» — Я не собираюсь отвечать на это, поскольку ты не имеешь к этому никакого отношения, — с горечью высказалась Фел. Она уже принялась распутывать шелковые ленты, найденных пуант, но ногти все цеплялись за вспоротые нити. Ледяные пальцы, не слушаясь, старались бороться с узелками, но каждый раз выходило все хуже и хуже. Скорее проблема была не с обувью, а с неприкрытой дрожью в руках. — То есть, ты вместо того, чтобы не умереть в семнадцать, просто выбираешь танцевать и забыть об этом? — Тебе так нравиться рисовать перспективы моей смерти, или действительно раздражает балет? — Ты упоминала про вариант смертельного исхода на Рождественской вечеринке у Фабиаса. — У тебя великолепная память, — отрезала Фел, бросая гребанное орудие садизма с рук. — И ты правильно запомнил слово «вариант». — Да Салазар, ты плачешься об отсутствии выгоды! А как же попытка не облажаться в спасении своей задницы? Скорпиус приблизился так быстро, что не осталось времени даже на попытку отстраниться. В комнате уже не так остро ощущалась прохлада. В отличии от его голоса. Малфой никогда не переходил на повышенный тон, когда злился. Он всеми силами скрывал свои эмоции. А еще Фелисити казалось, что он замечал, как она шарахается от громких звуков. И всегда в ее присутствии старался оградить ее от своей излишней эмоциональности. Прячась от прямого взгляда, девушка нервно фыркнула про себя. Приходилось тщательнее подбирать слова, чтобы увести его от этого разговора. А главное унять нарастающую паническую атаку. Потому, что она уверена, слизеринец не оставит ее, даже если она покинет комнату. — Ты думаешь, тренировка твоей окклюменции поможет мне в этом? Я реально до этого сомневалась в твоем самолюбии, — хрипло протянула Фелисити, и откашлялась. — Напомни мне, чем Яксли тебе помогала? Добрым словом? — Эбигейл шантажировала меня с самого начала. И то, что ее блондинистая и противная голова оказалось полезной, стало для меня огромным открытием. Малфой сделала еще шаг и тихо спросил: — Разве ты не боишься, что когда-то я сделаю тоже самое? — Если бы ты хотел, — заикнулась она. — То давно бы уже залез ко мне в башку, вместо того, чтобы сидеть здесь и тратить свое и мое время. — Мое слово дороже любой подобной авантюры, — выдохнул он и продолжил. — Понимаю причины твоей скрытности. Но это делает тебя уязвимой перед этим… перед всеми. Разве не будет легче, когда ты избавишься от этой ноши и раскроешь этот секрет под видимостью подверженности. Глубже копать мало кому придет на ум. — Это нахрен смывает всю концепцию скрытности, Малфой. Узнав кто-нибудь о особенностях эмпатов, тут же обшарить мой мозг вдоль и поперек, — горячо ответила она. — Успокаивает, что это будет длиться недолго. Фелисити засмеялась. Может быть от нервной перегрузки, но зато искренне. Не обращая внимание на его полнейшая недоуменность на лице. Хоть что-то в этом разговоре напомнило ей о реальности. А именно настоящем отношении к ней наследника дома Малфой. А то последние дни, проведенные в игре под названием «имитация дружбы», сводили ее с ума. — Я не верю, что не существует способа противостоять этому, — высказался Малфой. «Мерлин, в кого он такой упертый родился?» — мелькнуло в голове Фел. — У природы всегда во всем существуют баланс, всегда создаются противоположности. Разве это рационально создавать беспомощность в чистом виде? — Продолжил он. Выдох в этот раз прозвучал более болезненно, чем обычно. Внезапно у нее перед глазами всплыли все нудные уроки Гарольда, и его устало сгорбленная спина, подпирающая стол, когда Фел задавала ему те же вопросы. Ее маленькому, но очень упрямому возмущению не было предела, когда ей изо дня в день толковали, что она теперь чуть-ли не хрустальная вещица, способная ошибиться лишь один раз. — Я училась этому много лет. Отец не раз использовал на мне легилименцию. — Но ты была еще ребенком. Тебя учили только скрываться, утаивать свою силу. Что если, ты полностью и не осознаешь объем своей способности? — Это бесполезно! — Ты невозможна… — Зачем тебе это?! — Потому что я больше не выдержу этого чувства рядом с тобой! — внезапно крикнул Малфой. Они оба застыли. Горячий спор до этого немного разбавлял то короткое пространство между парнем и девушкой, но теперь слова рассеялись словно и не звучали, и осталась только напичкана иголками тишина. Любое движение предвещало собой опасность. — У меня такое ощущение, что ты копаешься внутри и я не могу больше этого выносить. Ты ведь не единственный эмпат в моей жизни, не так ли? — Продолжил Малфой. — Ты не должен доказывать свое совершенство во всем, — тихо ответила Фелисити. — Готов спорить на эту тему вечно. — Я не сомневаюсь в этом. — Тогда в лаборатории, — снова заговорил парень и Фел повернула голову, скрывая смущение. — Ты упоминала о альтернативных вариантах тренировки. Как они выглядят? Она взглянула на него с неким сомнением на лице. Тогда Фел это казалось хорошей идеей. Изучить их связь. Но со временем она запуталась еще больше. — Ну же! Докажи, что ты уверена в границах своих способностей. Почему-то в этот раз решение согласиться далось ей легче. Возможно на это влияли предоставленные догадки, которые хотелось подтвердить. А возможно ее желание. Которые Фел пыталась выставить за разумные аргументы. Она рассуждала про себя, что если бы не Михель, она бы как всегда провела эти каникулы с Гарольдом. Так где разница? Только в том, что с Малфоем, она сможет научиться большему. Ей всегда хотелось стать более независимой. Она уже рискнула многим, доверяя ему свой мозг и многие секреты. Вряд ли уже осталось, что терять. Эти и многие другие предъявления можно было легко заменить простым словом «хочу», но ее сдержанность этого не позволяла. — Ты будешь меня слушаться? — осторожно произнесла Фел — Не думаю. Девушка косо взглянула на него и помотала головой. — Хорошо, хорошо, — вздохнул Скорпиус. — Что нужно делать? Фел с осторожностью, боясь быть осмеянной, двинулась в центр комнаты и крутанувшись на месте, села прямо на пол, рукой призывая парня сделать то же самое. Малфой долго смотрел на место, где она сидела, пока кончики его губ не очертили выражение лица, полного отчаяния. Воздев глаза к потолку, он пробормотал что-то под нос, и под девушкой появился мягкий плед, избавляя ее от дискомфорта сидения на холодном паркете. — Чем тебе не подошло кресло, — пробормотал он, садясь напротив. — Нужно закрыть глаза для лучшей концентрации на других рецепторах. Эмпатия, своего рода, один из них, — прокомментировала Фелисити свои действия. — Малфой? — Я думал, это касается только тебя. Слизеренец сидел в расслабленной позе, оперившись на правое колено, выставлено вперед. Сложно было сказать, выглядел ли он воодушевленным, поскольку такое явление было редким для Малфоя, но по крайней мере, он попытался закрыть глаза без сильного раздражения. Фел схватила его за запястье и почувствовала как он напрягся всем телом. Окклюменция снята. — Как это вообще ощущается? — Спросил Малфой. — Я просто как бы… пропускаю твои эмоции через себя. Я переживаю тоже что и ты. Но в любой момент, могу подменить твои ощущения лживыми. Созданными мною. Думаю, методом наименьшего сопротивления, ты сможешь лучше понять природу моей магии. И тем самым узнать, каким способом тебе легче закрываться. — Но я сейчас ничего не чувствую. — Нет, ты боишься. — Нет. Девушка провела рукой дальше к его предплечью, легко касаясь пальцами. — А сейчас ты напряжен. Все таки касания для тебя довольно щепетильная тема, — усмехнулась она, стараясь быть беззвучной. Скорпиус дернул рукой, но Фикельмон рефлекторно зажала ее сильнее, дабы не потерять наработанное, и оказалась притянутой ближе. Почувствовав нарастающую злость, Фел открыла глаза и рассмеялась. Рукой парень взъерошил волосы и резко выпрямил спину, оказываясь вмиг в два раза больше хрупкой девушки. Внутри мелькнула кое-что еще, но Фел не успела этого уловить. Подопытный опустил завесу. — Если тебе так весело, усложним задачу. Вытерев обе ладони о шорты, она преподнесла их, ожидая на подобный жест от Малфоя. Но тот скептически осмотрел ее. — Нужно больше тактильности, — пояснила девушка. — Может, сразу раздеться? — Давай руки, Малфой. Холод подкрадывался все больше от пола и ее передернуло. То ли от напряжения, то ли от неловкости между ними. Малфой жестче сжал ладонь, явно нервничая, но стену окклюменции держал хорошо. Фелисити лавировала в потоке своих мыслей, пытаясь напрячься и направить нужную силу в одно русло. Но мелькнувшее за закрытыми веками движение отвлекло ее. Осторожно приподняв ресницы, Фел заметила, как вещи лежавшие на полу, в виде ее сумки, забытых давно заколок и разнообразных лент, оторвавшихся от пуант, поднимаются в воздух. Ветер, создавшийся магией, начал кружить все эти мелочи около сидящих на полу в медленном хороводе. Тонкая, будто призрачная нить беспокойства, прокралась к Фел от Малфоя и она поняла, что это его магия. Он сидел с таким мученическим выражением лица, заставив приковать глаза к его насупленным бровям и плотно сжатой челюсти. Ухватившись покрепче за его руку, Фел всмотрелась в его лицо, чувствуя, как он желает преодолеть ее магию. Ее восхищало такое упорство на пути к требуемому. Ветер крутился вокруг них превращаясь в вихрь, поднимая осевшую на полу пыль, теряясь в спутанных кудрях волшебницы. Она знала, чувствовала, что так близко к нему самому. И неосознанно оторвала руку, прикоснувшись к коже на его щеке. Малфой открыл глаза и в комнате остановилось даже время. Весь ураган остановился и вещи замерли, паря в воздухе, как и дыхание волшебников. Они смотрели друг на друга и Фел ощутила блаженную пустоту. В ушах шумело, размывая картинку перед собой. Нужда в дыхании неожиданно перешла на второй план, как и другие дилеммы ее жизни. Резкое, расторопное движение руки Малфоя сумело растворить это миг в порыве воздуха, разгулявшегося в комнате. А летавшие вещи с громким стуком упали на землю. Фел подскочила на ноги, вытирая покраснения на запястьях, что до сих пор хранило тепло его пальцев, и потупилась в паркет под ногами. Малфой засуетился на фоне, поправляе длинные пряди его челки и выдохнул: — В этот раз было… сложнее. — Да, нужна практика. — Да. Они еще немного постояли, неловко глядя в разные стороны. А затем Скорпиус молчаливо склонил голову, напрочь забыв свое отношение к этим моментам этикета и поспешил к двери. Фелисити обняла себя длинными рукавами, пытаясь как можно дольше сдерживать восторженность. Она стерла условную линию границы и ступила на неопознанную территорию. Эйфория от подобного открытия опьяняла и заставляла хотеть еще. В данную секунду, она не могла простить себе прошлой бездеятельности, ведь это почти, что преступление! Но больше всего дурманила голову загоревшаяся страсть в глаза Малфоя. Он видел в ней очаг чего то свежего, чрезвычайно интересующего его. И Фел испытала огромное удовлетворение, то что этим интересом оказалась она. Из чистого самолюбия, конечно. Фелисити выдохнула, протерев лоб, как Малфой снова показался за дверью и она неловко встрепенулась. — Ты права, это действеннее, и если ты… — Я буду завтра. Я приду. Он кивнул и скрылся за дверью. Фелисити клипнула и закивала головой, смотря в ту точку, где он исчез. «Это все их связь, ведь так?» Малфой был ее якорем, не могла же она игнорировать этот факт. Ее мозг просто создал удобную иллюзию. Теперь она в этом уверена.***
— Уверена, что я не справился бы с поиском лучше тебя? Малфой стоял, опершись на балконную балюстраду спиной и курил. Капюшон серого худи, в которое он закутался, не слишком оберегал его от ветра, но по видимому это парня не слишком волновало. Медленно выдыхая дым, он наблюдал в открытые двери за Фелисити в его собственной библиотеке, наклонив голову. От чего бесил еще больше обычного. Мэнор и так не назовешь теплым гнездышком, а уж сквозняк посредине зимы совсем не способствовал согревающим чарам. Фикельмон стояла на последней ступеньке деревянной лестницы, что даже с ее ростом не позволяла ей осмотреть названия книг на самой верхней полке. Не будет же она призывать их всех палочкой. Да и часы для тренировок исчерпаны, а хозяин этой библиотеки к сожалению не выглядел слишком гостеприимным, чтобы просить о помощи. Она снова с неким раздражением взглянула на его фигуру в дверном проеме. Игривые оттенки Малфоевского характера стали для нее неожиданностью, а Фел не любила беспорядки в собственных ощущениях. К таким изменениям приходиться подходить с осторожностью. — Я была в этой библиотеке десяток раз. — Если ты думаешь, что твоя секретность тебе на руку, то ты как всегда… — Неправа. Можешь не продолжать, Малфой. — Нуу, — усмехнулся он. — Можно и так сказать. Фелисити закатила глаза и отвернулась от этой наглой улыбке на лице. Она же не должна показывать Скорпиусу, что одобряет его юмор? Или это не смертельно? По крайней мере в тот момент казалось, что задержка взгляда на нем больше трех секунд равна проигрышу в поединке. Весомых аргументов для этого, Фел вряд ли придумала, но тогда, она так чувствовала. Держа охапку, как ей казалось нужных ей книг, она очень осторожно начала спускаться. Лестница совсем не воодушевляющее скрипнула. Найдя в мемуарах прапрадеда упоминание про одного из родственников Малфоя, Фелисити, даже не задумываясь, ринулась в их родовую библиотеку для обследования. В мемуарах Руквуда слишком неясно упоминалось про Непреложный обет, как Фел поняла, пережитый этим самим Малфоем. Но про смертельный исход речи не шло. Конечно, ее могли подвести трудности перевода, но ее возбужденный мозг отбрасывал эти мысли во имя ее души, преисполненной надежд. Смотря себе под ноги, Фел не заострила внимание, как тяжелые фолианты начали выскальзывать из рук за повиновением чей-то магии. И чисто по инерции дернулась за ними, чуть-ли не упав с высоты. Но девушка так и зависла в воздухе, удерживаемая руками Скорпиуса. Как всегда горячие, пальцы юноши сжимали ее поясницу, отпустив лишь когда она оказалась на земле. Мгновенно отпрянув, парень уже привычно для них обоих, отошел на приличную дистанцию и левитировал стопку книг на стол. Фел смущенно одернула края темно синей кофты и раздумывала, о том, какая же она неудобная. Бабушка всегда ненавидела этот свитер из-за крупной вязки, который она считала слишком богемным для леди и таким, что обязан собирать всю пыль в доме. Это стало весомым аргументом, чтобы остановить на нем свой выбор, но в основном это произошло из-за потери ее любимого кардигана. Уже который день куда-то запропастился. Малфой, тем временем, уже заинтересовано переворачивал страницы, позаимствованных ею книг. — Знаешь, это должно меня насторожить, — сказал он критично осматривая ее выбор на сегодня. — Ты явно интересуешься моей семьей побольше моего. — Я всего лишь увлекаюсь историей, я не упоминала? — Не уверен, что вслушивался во все, что ты говоришь. Малфой рухнул на ближайший тускло зеленый диван, поднимая небольшое облачко пыли и расслабленно забросил руки за голову, пристально разглядывая ее. Фелисити покосилась на парня и стеснительно опустила голову. Не было похоже на то, что он собирался оставлять ее наедине. Обычно, Скорпиус не особо переживал за судьбу этих многовековых изданий, когда пускал ее сюда с Эбигейл. За ним вообще было сложно заметить ярую защиту фамильных ценностей. Странное качество для такого старинного семейства, но для Фелисити вполне объяснимое. Поэтому, логичными выводами его присутствие здесь объяснить не удалось. Фел начала искать в книгах имя Витиуса Малфоя, сверяясь с датой рождения предка ведшего свой дневник, поскольку он упоминал об одном из Малфое в нынешнем времени. Но с каждой страницей, приближающейся к современным годам, она теряла надежду. — Время уже за полдень и я хочу есть, — пробубнил Малфой. Фел подняла голову от одной из пяти открытых фолиантов на столе и поправила волосы. Скорпиус стоял позади и опершись левой рукой на стол, осматривал текст. Ее взгляд остановился на наручных часах парня, подтверждающие его слова. Она даже не заметила, как безуспешно потратила этих сорок минут на то, что даже может и не принесло бы ей пользы. — Ладно, — вздохнула Фел, немного продвинувшись. — Что ты знаешь о Витиусе Малфое? — Он мертв. Его тон был как всегда ровным и низким, но спустя несколько секунд, Фел все же дождалась саркастичного выражения лица, заставляющего улыбнуться ей самой. — Спасибо за помощь. — Об этом даже не упоминается в этих книгах, поскольку умирать от непреложного было не в престижно в этой семье. Прекрасно. Улыбка мгновенно слетела с ее лица. — Он… Это где-то задокументировано? Малфой поднял взгляд на нее не уверен в том, серьезно ли она просит подтвердить смерть своего сородича. Но не дождавшись отрицания с ее стороны, оттолкнулся от стола и исчез между полок. Историю Скорпиуса подтвердили записи известного художника, что на то время крутился в кругах таких же разгильдяев, что и Витиус. Мужчина увлекался азартными играми до такой степени, что в прямом смысле проиграл свою жизнь, заключив непреложный обет о выигрыше. Скорее всего детали его постыдной биографии были вычеркнуты не только из мемуаров семьи, но и из дневников Руквуда. И это было уже немного странно. — И он похоронен в вашем склепе? — Не унималась Фел. — Ты помолиться хочешь, или что? — Усмехнулся Малфой, но вдруг замолчал. — Я не смотрел внутрь, но имя, выгравированное на его мемориальной доске, подтверждает этот факт. Девушка хлопком закрывает принесенную им книгу и отодвигает с вздохом. Странно было надеяться на что-то. Все ее исследования до этого должны были поубавить ее привычку надеяться. Но все же, хотелось бы получить хоть еще какие то зацепки, перед получением результата обыска в архивах Мантера. Ведь это станет последней точкой в её домыслах. Упав на тот же маленький диванчик, Фелисити устало отбросила голову на подушки позади. Она принялась рассматривать куполообразный, расписанный потолок Малфоевской библиотеки, захватывая верхушки резных высоченных стеллажей. Сколько же лет этому добру? Сколько людей оставили здесь свой след в виде старинной рукописи? Узнав столько нового о собственной семье, и их современников, ей начинало казаться, что она родилась в выдуманном пузыре, что слишком несвоевременно лопнул, швыряя ее в бездну. В которой она изучила всего маленькую крупинку из всего, что возможно постичь. От этого масштаба стало тревожно на душе. Рядом прогнулся диван и она периферийным взглядом увидела Малфоя. Между парнем и девушкой было всего пару сантиметров. И вдруг этот факт сдвинул все остальные переживания Фелисити на второй план. — Если я ради этого трудился, чтобы выдворить бабушку из дома, то тебе как всегда, стоило немного подумать перед тем, как преподносить мне свои просьбы, — буркнул Малфой. — О Мерлин, я заставила тебя побыть любящим внуком и выпить лишнюю чашку чая. Как ты это пережил? — Это было настоящее, предусмотренное всеми традициями английское чаепитие, — ткнул он пальцем прямо перед лицом Фел. — И опережая французское недоумение на твоем лице, поясню. Это было долго. — Уверена, Нарцисса будет должна мне за такой презент. Она обожает тебя. Ее тон снизился почти до шепота и улыбнувшись своим воспоминанием о заботящейся Нарциссе, Фел повернула голову в сторону Малфоя. Легкая улыбка сразу же наткнулась на его удивленное выражение лица. Малфой странно сканировал ее фигуру на другом краю дивана, словно слышал это от чужого человека, что не мог бы владеть такими наблюдениями. Но после нескольких секунд раздумий, одна его бровь приподнялась, а краешек губ изогнулся в ухмылке. — Кто посмеет винить ее в этом? Фелисити тихо фыркнула про себя, пытаясь спрятать улыбку. Глаза снова обратились к потолку и ее буквально охватило странное, давящее ощущение, от чувства комфорта. Она будто все время испытывала вину за то, что рядом с этим человеком ее переполняли легкость и приятно осязаемое волнение. «Кто посмеет винить ее в этом?» — в ушах все еще звенел его вопрос. Наверное, никто. Малфою сложно не симпатизировать, если ты находишься в его кругу общения. Из-за холодности почти ко всем живым существам вокруг, его внимание ощущается, как нечто особенное. Что-то, что принадлежит лишь тебе. «Так себя ощущала Роузи?» Фел привстала с дивана. Это имя слишком неожиданно всплыло в ее памяти. Улыбки, посланные ему прежде, казались сейчас ошибкой. Девушка неловко поднялась и стала складывать фолианты и остальные свои вещи. — Значит, тебе нужно снять Непреложный? — По меньшей мере, не плохо быть подготовленной к этому, — расплывчато ответила Фелисити. Малфой прищурился, обдумывая сказанное. Он всегда четко прислушивался к словам и кажется, всегда читал недосказанное между строк. Фелисити нравилась эта его черта. Ему не нужно пояснений. — Почему не спросила зразу? — Потому, что это не совсем то, что мне нужно на самом деле, — девушка пожала плечами. — И Яксли уже перерыла здесь все. — Она бы не сделала этого за всю свою жизнь, — фыркнул Скорпиус, а затем уверенным тоном добавил. — Я бы нашел нужное. — Что-же. Как увидишь книги на старомэнском, ты знаешь мой адрес, — выдохнула Фикельмон. Они снова встретились глазами. Фелисити вдруг осознала, что ей уже давно пора уходить, но почему каждый из них прерывает эту тягучую тишину, чтобы продолжить диалог. Ей стало стыдно, что ей нравилась эта инициатива. А еще больше глаза Малфоя, когда он усмехался. Прямо, как сейчас. Он облокотился на стол, и сложил руки на груди. — Из всех богатых заморочек графа, больше всего меня удивляет знание умершего языка. — Ты сам владеешь латынью, — возмутилась Фелисити. — Ею буквально записаны основы зельеварения, — развел руки он. — Ты всегда презираешь мое образование, высмеивая некоторые из умений. При этом безупречно владеешь французским языком, светским этикетом… ну некоторой его частью. — Le français — est la langue de mes ancêtres*, — протянул он. Фелисити застыла, приподняв брови от удивления и улыбнулась. — Les ancêtres auraient été contents**. Он засмеялся и запустил руку в волосы на затылке, пряча лицо. Девушка потерла собственные предплечья от холодных мурашек. Это же был и ее родной язык, разве она не слышала подобные вещи всю свою жизнь? Но Малфой звучал красиво. Ей стало жаль, что она не может почувствовать, как он воспринимает ее в ответ. Малфой сегодня закрыт с нею весь день. — Я не говорил, что презираю образование. Просто не понимаю, когда оно используется так неумело. Меня всему научила семья без заоблачных трат на нанятых преподавателей и гувернантки. Всего, что может сделать из меня разностороннего человека. А не просто исполненный список с пунктиками. Скорпиус левитировал сложенную Фел стопку книг и унес в направлении нужных полок. Фелисити потопталась на месте, выравнивая ворс пыльного ковра под ногами и повесив сумку на плечо, медленно двинулась следом. В ее голове это выглядело, будто она хотела попрощаться, но все никак не находилось повода. — Старомэнский я выучила, чтобы расшифровать найденные дневники. И поверь, на это не ушло ни одного галлеона. — Ты хочешь сказать, что выучила его за пол года? Она остановилась возле начала полки, что была ближе всего к двери. Малфой обернулся и удивленно вскинул брови. Интересно, он тоже замечал в ее глазах этот неприкрытый интерес к открывшимися деталям? — Да. Кажется, я своего рода хороша в этом. — Что на счет балета? Ты ведь даже нигде не танцуешь… на людях. Малфой закончил с этим стеллажом, перейдя на другую сторону. Теперь их разделяли сотни книг. Фел прошла немного далее, проводя рукой по книгам, нити которых топорщились в разные стороны. Удивление вызвал только сейчас подмеченный факт того, что все деревянные полки были бережно отшлифованы, без любых царапин на поверхности. В просвете между старыми фолиантами, она смогла увидеть только его шею и краешек скулы, поскольку он смотрел вверх. — Можно подумать, твой преподаватель фортепиано стоил меньше. — Меня учила моя мама. Подбородок парня резко опустился вниз, и брови сдвинулись к переносице. Ей было не впервой наблюдать за тем, как его терзали воспоминания. Но с каждым разом, от увиденного ее сердце сжималось все сильнее. За эти дни, проведенные с ним, она почему-то почувствовала близость их душевных ран. Хоть Скорпиус всеми силами доказывал ей их полярность, Фел видела в его горе за матерью свои грезы. Она знала каково терять родного человека. Как это — жить с осознанием, что можно было не допустить случившегося. Вместо того, чтобы нести бремя своей семьи на своих плечах. — Мы не должны нести ответственности за наши проклятия, Малфой, — прошептала Фелисити. — Не должны жить с этой виной. Его улыбка была наполнена горечью. Он оперся одной рукой на стеллаж, пытаясь стереть ладонью свои эмоции. Но бросив взгляд между книг, помрачнел еще больше. — Наши проклятья? — Переспросил он. Фелисити побледнела. Неужели ее талант молчания подвел ее из-за единожды проявленного сострадания. Ей стоило быть осторожной в словах с тем, кто фантастическим образом выискивает в словах абсолютно любой скрытый помысел. — Всех чистокровных семей… Наши… В общем, — сказала она, пытаясь справиться с дыханием. — В общем? — Да. А Фелисити — совсем не мастер врать. — И о каких именно, тебе известных проклятиях, ты сейчас говоришь? — Малфой, остынь, — попыталась перевести в шутку Фелисити. — Это просто выражение… — Ты никогда не выражалась просто, графиня, — резко дернулся он, двинувшись на ее сторону стеллажа. — В этом и проблема. Ты всегда осторожна в чертовых словах. — Серьезно? Собираешься меня подозревать до сих пор? — Я никогда не переставал делать этого! Фелисити пыталась отойти от оцепенения. Она не ожидала такой реакции Малфоя. Ей не следовало даже и близко интересоваться проблемами его семьи, но разве она виновата, что их бабушки так близки? Расскажи она о его секрете, он бы в жизни не поверил, что она не рыла эту информацию специально. Как не верил и сейчас. — Да ты же сам упоминал о каком-то проклятии в разговоре с Эбби! — Я не уточнял никаких подробностей! — Уже кричал он. — Так же как и я, я просто… — она запнулась об угол деревянной мебели и упала на спину так, что аж воздух выбило из легких. Быстро поднявшись на локти, она в панике начала отползать назад. — Отойди пожалуйста, иначе… — У меня нет времени разгадывать это, пока ты рыскаешь в моей библиотеке, мило улыбаясь мне в лицо. А мы даже и зацепки никакой не имеем, кто этот… — Малфой, нет! Все не так! — Кричала она. Собравшиеся слезы у уголков ее глаз, уже текли по разгоряченным щекам. Кровь бурлила, отбивая бешеным стуком в висках. Расфокусированный взгляд упал на руку парня, державшего палочку в руках. Резкий выпад и всего одно слово: — Легилименс! Заблюренная до этого, картинка побелела, будто Фелисити ослепла на секунду. Сердце остановилось, а голова раскалывалась от ужасного звука в ушах. Задыхающаяся, она лежала на полу огромной библиотеки, наполненной сгущающимся воздухом. Руки девушки были выставлены в защитном жесте в сторону парня напротив. Малфой стоял на коленях далеко от того места, где совершил выпад в ее сторону. Он опирался одной рукой о деревянный пол, а другой сжимал свое горло, пытаясь восстановить дыхание. Палочка валялась далеко в углу, и кажется, этот факт совершенно его не волновал. Состояние Малфоя было схожим на пережитую паническую атаку. Эффект которой был ей знакомым. — А говорила… что беспомощна, — сбивчиво молвил он. Подняв взгляд, полный неверия, Фелисити застыла с немым шоком на лице. Слезы уже неконтролируемо катились по ее щекам и она даже не пыталась скрыть этого. Не было бывшей эйфории от успеха. Возможно, она смогла защитить свое сознание с помощью эмпатии. Но почему-то мысли о том, что ей пришлось делать это, резали по больной, не зажившей ране. Возможный исход ужасал ее. Стало так стыдно от своей по детски смешной боли, нанесенной ее необдуманным доверием. Что сподвигло ее положиться на слова этого человека? Его порядочность? Их связь? Что бы это не было, это было до одури наиглупейший основанием для чего-то подобного. Выражение лица Малфоя было нечитаемым. Он закрылся окклюменцией настолько, сколько это было возможным. Да Фел и не пыталась узнать, что скрывается за этим. Она резко поднялась, смахивая слезы, и решительно направилась в сторону двери. — Фикельмон. Скорпиус медленно поднялся, когда Фелисити убегала прочь. Она даже не планировала останавливаться, резко огибая стеллажи и столы на своем пути. Оказавшись в своей спальне Руквуд-Касла, Фел оторвала ладонь, сдерживающую всхлипы и упала на пол. Она не знала из-за чего рыдает больше. Из-за предательства, или вновь появившегося страха на месте того умиротворения, что нашла в этом человеке. Успокаивая саму себя, ее рука опустилась к груди, но так и не ощутила привычного тепла ее кулона. Подвески Руквуда не оказалось на шее. *(пер. с франц.) Французский — язык моих предков **(пер. с франц.) Предки бы остались довольными.