Слабости Кипариса.

      — Почему же ты так думаешь?       — Ну как, Тома, сам смотри: в последнее время он ведёт себя очень странно. Постоянно куда-то уходит, его новые телохранители ничего не желают объяснять, ведь личная жизнь их господина никого не должна волновать, Аяка, кажется, что-то подозревает, но пока молчит. Творится что-то неладное.       — Да брось, Каору, уверен, всё хорошо. — парень положил руку ей на плечо. — Не уверен, что ты должна лезть в это дело.       — Но я его секретарь! В мои обязанности входит присмотр за ним…       — А вот и нет. Этим занимаются его телохранители. Твоя задача составлять расписание его встреч и отчитываться о делах в комиссии. Всё. Тебя ведь не нянькой нанимали, верно?       — Н-но я… Я думала…       В зелёных глазах девушки отразилось понимание и вместе с тем обида. Конечно, она сама себя накрутила. Она обязана следовать указаниям Аято и добросовестно выполнять свою работу, тем самым благодаря его за великодушие. Ни больше, ни меньше. Но почему её раздирает совершенно неподходящее к сложившейся ситуации чувство? Девушка полюбила главу клана Камисато. И это стало её роковой ошибкой. Он ни за что не ответит на её наивность.       Возможно, именно поэтому он избегает её с того субботнего вечера. Ведёт себя холодно и отстранённо. И даже больше не просит обнимать его по вечерам. Признаться, когда он небрежно повёл плечами и заметил, что ей не помешало бы лечь спать пораньше, Каору потерялась и отчаялась. Теперь они говорили лишь о работе и ни о чём другом и встречались куда реже, чем раньше. Как же это ранит… Однако это не мешает ей, случайно встретив Аято в коридоре, смотреть на него с робкой надеждой. Возможно, однажды всё снова будет по-старому…       — … так что не вини себя зазря. Эм, Каору? Ты меня вообще слушаешь?       — Что? Ты что-то сказал, Тома?       — Нет, ничего. — он тяжело вздохнул. — Ого, уже десять часов! Мы с тобой непозволительно засиделись.       — Да… Чай был очень вкусным. Спасибо большое. — девушка улыбнулась и поднялась с дзабутона*.       — Не за что. По крайней мере, сегодняшний вечер ты провела не в гордом одиночестве.       — Ха, от моей гордости давно ничего не осталось.       — Да ладно тебе. Всё будет хорошо. Я понимаю твои переживания насчёт Аято, но, поверь, беспокоиться не о чем, правда. Доброй ночи, Каору.       — Доброй ночи.       Тома собрал посуду и отнёс её на кухню, чтобы помыть, а Каору отправилась в свою комнату, захватив томик стихов, что ей когда-то вручил глава клана Камисато. Да, в последнее время друг всячески старается поднять ей настроение, но в подробности его ухудшения не вдаётся. Возможно, он сам всё понимает. В отличие от неё. Почему Аято так внезапно охладел к ней? Что она сделала не так? В чём её вина?       Думая об этом, секретарь брела по коридору с опущенной головой. Услышав неподалёку идущие ей навстречу шаги, которые могла отличить от тысячи других, она вздрогнула и ускорила шаг, намереваясь проскочить мимо главы комиссии. Через пару секунд они поравняются… тихий шелест материи… мимолётный взгляд серебряных глаз и подчёркнутая холодность в движениях… Не выдержав, Каору прикрывает глаза, готовые покраснеть и распухнуть от грядущих слёз.       — Добрых снов, Каору. — едва слышно произносит Аято и замирает. Девушка так же останавливается, прижимая к груди томик стихов.       — Всего хорошего. — как можно твёрже и безразличнее отвечает она и чувствует, как сердце разражается гулким «бдыщ», ознаменовавшим новую трещинку на поверхности собственного бытия.       Неожиданно парень развернулся. Каору не отважилась повторить за ним.       — Ты до сих пор читаешь эти стихи?       — Неотвязная мысль:       Любовь до конца исчерпалась.       Вдруг поняла,       Что горечь печали —       Только любви продолженье.       Больше ничего не сказав, она побежала к себе. Аято грустно смотрел ей вслед, а после тяжело вздохнул.       — Прости, Каору. Так будет лучше для нас обоих.       — Нет, не будет. — послышалось за его спиной.       — Что ты хочешь этим сказать, Тома? — не поворачиваясь к нему лицом, спросил тот.       — Прошу простить мне мою грубость, но вы ведёте себя как эгоист!       — Поясни.       — Всё это время Каору добивалась вашего признания. Она работала, не покладая рук, чтобы вы её заметили и сочли полезной. И вскоре это желание стало привязанностью. Вы думаете, мы с госпожой Аякой ничего не замечаем? Ваши чувства к ней не видит только сама Каору. И то я уже начинаю в этом сомневаться. Она старается изо всех сил, а вы в один миг всё обесценили. Вы думаете только о себе! По-вашему…       Аято остановил его властным взмахом руки.       — Считаешь меня эгоистом? Всё верно. Неужели ты ещё не понял, что я попросту использую её в качестве ресурса? Есть множество способов достижения цели. Не каждый из них покрыт честью. Можешь говорить мне что хочешь, но имей ввиду, что порой нужно уметь искусно притворяться, чтобы получить желаемое. Точно так же поступил и я.       — Можете обманывать кого угодно, но только не себя. — резонно заметил Тома. — Доброй ночи.       Стоявшую за поворотом Каору пробило на слёзы. Закрыв рот ладонью, она в этот раз без излишней траты времени отправилась в свою комнату. Сердце, израненное, хрупкое сердце, висящее на тонкой золотой нити, оборвалось и кануло в пустоту. Туда же отправились и всё надежды, ярким пламенем освещавшие Каору путь в глубины кошмарного мира. И снова она осталась одна… Почему?..       Бросив томик стихов на кровать, девушка приняла отчаянное решение. Она покинет имение Камисато. Конечно, поначалу будет очень больно и непривычно, но её трёхмесячной зарплаты вполне хватит на достойное жильё и первые пару месяцев привыкания к новой среде. Да, будет трудно устроиться на новую работу, но так действительно придётся поступить. Хуже уже точно не будет. А если её найдёт Тома, она откажется возвращаться. Поблагодарит за его заботу и на этом всё. Хватит жить за чужой счёт. Хватит быть инструментом в чужих руках. Она достаточно хорошо знает Аято и понимает, как ему нравится играть чужими чувствами. Вот только она была слепа и верила в то, что с ней он искренен. За мягкой шкуркой и очаровательной улыбкой трудно разглядеть скалящегося волка…       Собрав небольшую сумку с вещами, которые она самостоятельно купила для себя, прогуливаясь по Инадзуме, Каору выбралась через окно на улицу и перебралась через стену имения, благо ловкости ей было не занимать. В этом сыграло роль и её прошлое, которое ей хотелось похоронить за семью замками.       Оказавшись вне территории поместья, девушка окольными путями направилась в город. Ближе к полуночи, она оказалась у ворот чайного дома «Коморэ», в который не преминула зайти. Здесь было тепло, уютно и пахло так по-домашнему, что сразу вспомнились их посиделки с Томой и Аякой под одной крышей и игра в сябу-сябу. Было же время…       Таромару поприветствовал её участливым лаем и позволил почесать себя за ухом. Каору тяжело вздохнула и положила голову на руки, сидя за стойкой.       — Вам помочь, юная мисс?       Рядом с ней присел незнакомый мужчина.       — Мне ничем уже не поможешь, — горестно вздохнула та.       — Вижу, тебя терзает неразделённое чувство любви?       — Как?.. Как вы узнали?       — Глаза не обманут. — мужчина хитро подмигнул. — Идём со мной. Я могу помочь тебе. Если хочешь, можешь остаться на ночь у меня.       — Н-но…       — Я не приму отказ.       Волей-неволей, но Каору послушалась. Ей нужен кров хотя бы до утра. Оставаться в чайном доме будет не очень удобно с точки зрения нравственных соображений. Они говорили на самые незамысловатые темы. Ничто не предвещало беды… ничто, кроме тёмного силуэта в тени одного из домов.       — Кто там? — отвлёкшись от разговора, спросила девушка и тут же почувствовала мощный удар под дых от знакомого из «Коморэ».       — Что за?..       Следующий удар сбил её с ног, и крепкие верёвки тут же обвили нежные запястья. Во рту оказался кляп.       — Тише, моя хорошая. — услышала она довольно знакомый голос и сквозь выступившие слёзы увидела красную маску Агента Фатуи. — Ты нужна нам живой.       Несильный, точный удар по голове оставил её без сознания.