neverenders

Девять лет назад. Ему тринадцать. Эндрю лежал на диване в просторной гостиной Ники Хэммика, своего старшего двоюродного брата, и лениво переключал каналы на телевизоре. Кузен был на работе, Аарон — в школе, а Эндрю заболел. Так звучала официальная версия, которую Ники своим резким и прыгающим из стороны в сторону почерком вывел на листке бумаги, прежде чем отдать его Аарону. Отсутствует по причине болезни. Он действительно болел. Правда это была не простуда, заложенный нос или больное горло. Сегодня утром Эндрю проснулся с криком. Дрейк Спир опять пришёл во сне. На нём была та же одежда, в которой он видел его в последний раз два года назад: футболка с логотипом «Lostprophets», старые растянутые джинсы и чёрные конверсы. На губах — неизменная ухмылка, а руки в предвкушении слегка подрагивали. Тёмную комнату освещала лишь висевшая на потолке одинокая лампочка. Эндрю не нужно было много времени, чтобы узнать место, в котором они находились. Подвал. Он бывал тут так часто, что мог ориентироваться здесь с закрытыми глазами. Он прижимался к сырой стене комнаты, пока Спир неспешно приближался к нему. Миньярд открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить и слова. Как только Дрейк оказался в нескольких сантиметрах от лица Эндрю, а его рука медленно начала приближаться к шее, он наконец-то закричал. И проснулся. Спира судили ещё год назад в день их с Аароном двенадцатилетия. Это был определённо лучший подарок на их день рождения. Дрейк попался на том, что толкал марихуану подросткам, но при обыске его комнаты обнаружились фотографии обнажённых детей. Десятки, нет, сотни полароидных снимков были свалены неаккуратной стопкой в коробку из-под дисков. Среди них был Эндрю. Ему не давали смотреть на улики: он это просто знал. Миньярда трясло, когда он через окно второго этажа наблюдал, как Спира выводят из дома в наручниках. Он не знал, что будет дальше, но надеялся на лучшее. Касс Спир, их приёмная мать, до последнего не хотела в это верить и во время обыска заперлась в своей спальне, где провела несколько часов. После произошедшего оставаться в доме Спиров не хотел никто. Опеку над Миньярдами взял их кузен, только приехавший из Германии. Они переехали в Колумбию, что находилась в Южной Каролине, и стали жить жизнью абсолютно нормальной семьи. Ну или почти нормальной. Дрейка осудили на десять лет с правом выхода по условно-досрочному освобождению. Десять лет, которые при хорошем поведении Спира могли превратиться в пять, если не меньше. Это было так чертовски мало для ублюдка, который разрушил всю его жизнь. Эндрю считал каждый чёртов день до его освобождения, и это было похоже на обратный отсчёт до конца света. Идея не идти сегодня в школу была Ники, а Аарон его поддержал. Хэммик даже порывался остаться и присмотреть за ним, но Эндрю сказал, что это было бы лишним. Ему нужно было отдохнуть, почитать интересную книгу, а после школы брат отвёл бы его к Бетси, хотя не то чтобы он не мог сделать этого сам. Шанс попасть под машину, снова погрузившись в воспоминания, был очень велик. Эндрю снова щелкнул по кнопке пульта, наконец откидывая его в сторону. По телевизору шла очередная серия «Звездного пути», которую он до этого видел тысячу раз. Сладко потянувшись, Эндрю накинул на себя плед и провалился в глубокий сон. …в прихожей раздался хлопок и быстрый топот по паркету. Миньярд открыл глаза и привстал на диване. Не узнать шаги брата, с которым он бок о бок прожил всю жизнь, было бы преступлением. — Эндрю! — он влетел, словно тайфун, в комнату, едва не поскользнувшись на пушистом ковре. Тот поднял заинтересованный взгляд на брата: Аарон выглядел ликующе, сжимая в руках смятую газету. — Что там у тебя? — пробормотал равнодушно, но всё же встал с дивана и подошёл ближе. Он без слов развернул газету и дал ему. Тот схватил её, словно утопающий спасательный круг. Он отчего-то чувствовал, что это было чертовски важно. В Южной Каролине при попытке побега в тюрьме погибло три человека. Сердце замерло. Трое заключенных погибло, десять пострадали в ходе бунта в тюрьме штата Южная Каролина, сообщает радиостанция WSB. Как заявил представитель исправительного учреждения Lee Correctional Institution, столкновения начались в ночь на пятницу по местному времени. Подробности инцидента не приводятся. А рядом — магшоты убитых без подписей. Но Эндрю это и не нужно было. Он узнал бы ублюдка с закрытыми глазами. Вот он. Кривой нос, смещённый чуть-чуть влево, тонкая ниточка губ и прищуренные глаза. Дрейк. Это был Дрейк. — Хей, — Аарон аккуратно подошёл к нему чуть ближе. — Всё закончилось. Он мог выйти по УДО через десять лет, но теперь не выйдет никогда, слышишь? Эндрю начало мелко потряхивать. Всё закончилось. Они никогда не встретятся больше. Он больше никогда не почувствует скользкий взгляд на себе. Чувство ликования расползалось по телу, словно патока. Невидимый таймер с обратным отсчетом до неминуемого взорвался в его руках. А потом он вдруг засмеялся. Он смеялся, смеялся, смеялся так сильно, что в боку начало колоть. Аарон улыбался, оперевшись о косяк. Все закончилось. Наконец-то закончилось.

***

Эндрю, на самом деле, вовсе не планировал встречаться сегодня с Джостеном. Совсем нет. Ему просто нужно было в агентство по кое-каким делам, и время посещения случайно совпало с временем, когда у Нила вот-вот должна была закончиться последняя съёмка. Обычное совпадение. Когда Нил пару дней назад написал ему: «В четверг я заканчиваю в пять. Если ты в это время свободен, ты не хотел бы прогуляться?», то Эндрю слегка опешил. Это было первым сообщением, которое он отправил после того, как они обменялись номерами. Ответ пришел незамедлительно: «Не знаю, получится ли, но скорее всего нет», хотя буквально через минуту после отправки сообщения он написал Ники, что созвониться в четверг не получится. В следующий раз, может. Тот сразу всё понял и пожелал ему удачного свидания. Эндрю в ответ пообещал прилететь в Париж первым же рейсом и дать ему подзатыльник. Такая одержимость другим человеком, честно говоря, пугала его самого, но он продолжал искать отговорки. Бетси уверяла, что интересоваться кем-то, не нарушая при этом его личных границ, это нормально, но Эндрю решительно отказывался верить в её слова. У него никогда не было друзей и желание начать общаться с кем-то было абсолютно диким и незнакомым. А то, что Нил, кажется, интересовался в ответ, было вовсе за рамками его понимания. Эндрю вновь посмотрел на себя в зеркало лифта, очередной раз нервно поправляя волосы. Это не было свиданием, но это была первая не случайная их встреча. Слегка волнительно. Успокаивало то, что Нил не знал, что он всё-таки приехал, а значит в любой момент можно соскочить. Выйдя из лифта, Эндрю дошёл до стойки администрации и кивнул Аннет, которая красила губы, глядя в маленькое зеркальце. Та его, кажется, даже не заметила. Он, не спеша, дошёл до кабинета Ваймака, который находился в самом начале коридора, и легонько постучал. В его распоряжении было целых сорок минут до того момента, как у Нила закончится съёмка. — Входите, — послышался глухой голос из-за двери. Когда Дэвид вчера написал ему с предложением что-то обсудить, он, ни разу не задумываясь, выбрал для этого завтрашний день. По крайней мере, так у его «внезапной» встречи с Нилом будет объяснение. Пришёл, потому что было по пути, а вовсе не потому, что был крайне заинтересован в нём. Вовсе нет. — Здравствуй, Эндрю, — Ваймак, сидя на кресле, закинул руки за голову и кивнул на стул, стоящий напротив стола, заваленного кучей бумаг. — Присаживайся. Миньярд даже не догадывался о причинах их встречи. В переписке Дэвид был очень лаконичен и даже намёком не дал понять, о чём они будут разговаривать. — Я понимаю, — начал он, закидывая руки за голову, — что тебе очень интересна цель твоего визита, поэтому скажу без отступлений и прямо. Наши партнёры предложили тебе контракт на поездку в Китай на полтора месяца в июле. Ты полетишь? Если что, это целиком и полностью твоё решение, если не согласишься, никто тебя обвинять не будет. Платят там за каждую съёмку прилично, жить будешь у принимающего агентства полностью за их счёт. Не нужно сразу отказываться или соглашаться, подумай хорошенько, у тебя в запасе ровно одна неделя. Напиши или позвони мне до её истечения, пожалуйста. Эндрю вперил стеклянный взгляд в висящую в рамке фотографию позади директора, на которой был запечатлён бэкстейдж с какой-то недавней съёмки. Контракт… Звучало, как мечта. Он был в агентстве четыре года, и такая привилегия доставалась далеко не всем. Миньярд никогда не был в других странах, и это была прекрасная возможность выползти из зоны комфорта и развеяться: Бетси была бы на седьмом небе от счастья, если бы узнала. Но всё же… Что-то его останавливало. Он не понимал, что именно заставляло его остаться, что удерживало в этом городе, но это загадочное «что-то» мысленно убеждало его никуда не лететь. С усилием отогнав неприятный осадок, который уже начал расползаться внутри него, Эндрю попытался нацепить на лицо расслабленную улыбку. Глядя на лицо Ваймака, которое исказила гримаса, можно было сделать вывод, что сделать у него это получилось с переменным успехом. — Я подумаю. — Вот и славно, — Дэвид выдохнул с заметным облегчением. — Я думал, будет сложнее. Эндрю фыркнул. Сложнее всего сейчас будет понять, что делать. Одна его часть была «за», вторая — решительно против, и он даже не понимал причину. Найти компромисс будет самым тяжёлым. — Я могу идти? — поинтересовался Миньярд. Ему точно не помешало бы проветриться. — Нет, подожди одну минутку, — Ваймак, сложив руки на столе, наклонился чуть вперёд. Его старая гавайская рубашка, которая точно не создавала образ директора модельного агентства (модели давно усвоили, что наряжается в брендированную одежду Дэвид только по особым поводам), слегка примялась при движении. — Эндрю, у тебя всё в порядке? Ты выглядишь… не так, как обычно. Не один я заметил. Миньярд громко вздохнул. Он устал считать, сколько раз за две недели ему задали этот вопрос. Одногруппники, преподаватели, некоторые модели, с которыми он работал — каждый, как один, спрашивал, не нужна ли ему помощь. Он понимал, как на него повлияло обострение посттравматического синдрома, и пытался сделать всё, чтобы отвести от себя лишнее внимание: закрашивал консилером синяки от бессонных ночей под глазами, цеплял на лицо свою привычную равнодушную маску, которая была лучше отрешённого («как у мертвеца», — говорил Ники) выражения, уже ставшего ему родным. Но иногда он не мог скрыть гримасы ужаса, проскальзывающие на его лице в самые неподходящие моменты, или ступор, в который он впадал всё чаще. Он исправно ходил к Бетси, она выписывала ему новые лекарства и обещала результат в течение месяца. Эндрю уже не мог дождаться. Миньярд перенёс вес на вторую руку, опираясь ей о подлокотник стула. — В полном порядке, просто не высыпаюсь из-за учебы. Дэвид понимающе ему кивнул, но, похоже, не слишком поверил его словам. — Старайся особо не нагружать себя. Если будет совсем невмоготу совмещать — напиши мне, постараемся сократить количество твоих съёмок до минимума на время. — Это лишнее, — он покачал головой. Если он откажется от единственного, что его хотя бы чуть-чуть отвлекает, то вселенная взорвется. — Хорошо. Но, в любом случае, обращайся, — он кивнул ему, намекая на конец разговора. Эндрю мотнул головой в ответ, прощаясь. Выйдя из кабинета, Эндрю привалился спиной к двери, выдыхая сквозь сомкнутые зубы. Голова кипела. Курить, курить, курить. Рука потянулась за пачкой в карман толстовки, но образ Бетси в голове строго нахмурился, и Миньярд, словно пойманный на месте преступления, с раздражением одёрнул руку. Он пытался сокращать курение до минимума, но получалось с трудом. Отойдя от двери, Эндрю поправил толстовку и пошёл вглубь по коридору, заглядывая в каждую приоткрытую дверь. Ему повезло с третьей попытки: в узком дверном проёме, где-то в самом конце зала, маячила рыжая макушка. Проскользнув в комнату без единого звука, словно кошка, Эндрю прикрыл за собой дверь и подошёл чуть ближе. Миньярд мысленно отругал себя за ухмылку, проскользнувшую на лице при взгляде на Нила, погружённого в работу. Огненно-рыжие волосы, убранные назад двумя простыми чёрными заколками с двух сторон, подсвечивались мягким светом из окна, делая их похожими на небольшой костёр, голубая рубашка без рукавов была расстёгнута, а под ней виднелась белая футболка без принта. Открытое окно заставляло её трепыхаться при малейшем дуновении ветра, открывая небольшую бледную полоску кожи над чёрной линией джинс. Джостен, полностью увлеченный работой, абсолютно не замечал притаившегося сзади Эндрю, а модель, которую он фотографировал, скосила на него недовольный взгляд, но ничего не сказала. Он был уверен, что новость о контракте разлетелась по агентству со скоростью света. Было вполне логично, что его ненавидят. — Умница! А теперь сядь, пожалуйста, боком, опусти голову и немного выгни спину. Да, отлично, только взгляд на меня. Да, так, молодец, — Эндрю наклонил голову вбок, с профессиональным цинизмом рассматривая модель. Девушка в лёгком сиреневом платье была незнакома Миньярду. Вероятно, новенькая. Это ощущалось в скованности, которая была видна при взгляде на её сжатые кулаки и напряженные икры ног, как будто она не фотографировалась, а участвовала в битве. Модель взмахнула длинными каштановыми волосами, заставив их волнами рассыпаться по плечам. Тот лишь закатил глаза. Какое позёрство. Нил, сделав очередной кадр, повернулся, чтобы переставить свет, и замер, глядя на Эндрю, который спокойно смотрел в ответ. — Привет? — Нил, даже не стараясь скрыть удивление, улыбнулся, не удержавшись от вопросительной интонации. — Привет. — Я рад, что у тебя получилось сегодня прийти, — произнёс он полушёпотом, как будто это был секрет. Рыжая прядка выбилась из-под заколки и лезла в глаза. Джостен буднично заправил ее обратно, а Эндрю, словно чёртов наркоман, проследил за его действием от начала до конца, мысленно не переставая себя ругать за помешательство. — Так, ну… можешь посидеть на диване или в кресле, я закончу буквально через минут десять, хорошо? Эндрю кивнул, но, тем не менее, пошёл не в сторону дивана, а к окну. Прости, Бетси, отказаться от сигареты после такого — преступление высшей категории. Ты должна понять. Он опёрся спиной о мягкую подушку, которую кто-то предусмотрительно положил на подоконник, и сделал первую затяжку, выпуская дымные колечки в приоткрытое окно. На фоне слышались негромкие комментарии фотографа, которые он едва понимал, растворившись в своих мыслях, и щелчки камеры. — Нил, — послышался другой голос, не Джостена, вырывая Миньярда из транса. Он повернулся в сторону фотозоны. Модель встала, закидывая длинную ногу на куб. Платье оголило её бедро, но она будто не заметила. — Ты занят сегодня? Эндрю обратился в слух. — Я… вообще у меня должна быть встреча с кое-кем, — Нил покосился в сторону Миньярда. Их взгляды встретились. — Понятно, — она вздохнула. — А на выходных? — На выходных? На выходных я… Так, секунду, повернись ко мне и приподними подбородок. Да, вот так. Джостену явно хотелось провалиться сквозь землю. Он закрыл пылающее лицо камерой, делая ещё несколько кадров и параллельно пытаясь придумать отмазку. Устав смотреть на этот театр неловкости, Эндрю затушил сигарету о подоконник и спрыгнул с него. — Джостен, я купил твоей сестре несколько новых книг, ты можешь передать их ей, когда полетишь в субботу в Неваду? Нил, кинув на Эндрю взгляд, полный благодарности, снова повернулся к девушке, нацепив на лицо скорбное выражение. — Конечно, Эндрю, спасибо. На этих выходных — вообще никак, Эрин, извини. Та заметно погрустнела, снова отбросила волосы назад и кинула на Миньярда уничтожающий взгляд, как будто он мог повлиять на ситуацию. С явной неохотой сделав завершающие фото крупным планом, Нил кивнул в сторону выхода. — Спасибо, Эрин, можешь идти. — Пока, Нил, надеюсь, что мы скоро встретимся, — она улыбнулась ему нежной улыбкой, проигнорировав Миньярда, и, собрав свои вещи, вышла в коридор. Джостен расслабленно выдохнул, когда дверь за ней захлопнулась, и снова посмотрел на Эндрю. Тот стоял, привалившись к стене возле окна, и сверлил его взглядом. — Спасибо. — Пожалуйста. С тебя кофе. Свой вопрос о том, почему же Нил всё-таки отказал Эрин, он решил задать чуть позже. — Без проблем. Подожди пару минут, я сейчас, — Джостен зашёл в гримёрку, аккуратно прикрывая за собой дверь. Эндрю снова подошёл к окну и, уперевшись руками в подоконник, смотрел на высокие, стремящиеся в небо здания и живущий своей жизнью город. Всё это было… странно. Он будто бы перестал быть собой — это желание с кем-то сблизиться, предложение прогуляться, на которое он впервые ответил согласием. Он не узнавал себя. Этому должно было быть логичное объяснение, и Эндрю надеялся когда-нибудь докопаться до правды, хотя у него была смутная догадка, что она ему вряд ли понравится. — Пойдем? Миньярд обернулся. За пару минут Нил успел снять заколки, удерживающие пряди, заставив волосы небрежно лечь на его лоб, поменял рубашку с ярко-лазурной на такую же, только цвета охры и положил фотоаппарат в сумку, которая теперь висела на его плече. — Ага. Выйдя из комнаты и закрыв ее на ключ, Нил, отдав его Аннет и пожелав ей хорошего вечера, вместе с Эндрю зашёл в лифт и нажал на кнопку первого этажа. — В правду? — это был лучший способ начать разговор и, к тому же, узнать о своем собеседнике много интересных подробностей. К удивлению Миньярда, Джостен покачал головой. — Извини, но не сегодня. В следующий раз. Эндрю равнодушно пожал плечами, решив не докапываться до правды, хотя очень хотелось. Он был уверен, что это из-за чёртовой Эрин, иначе и быть не могло. — Хорошо, тогда я могу задать тебе один-единственный вопрос? Он не обязывает тебя спрашивать что-то в ответ. Можешь не отвечать, если не хочешь. — Разве что один, — Нил приподнял уголок губ. — Твой любимый цвет? Тот улыбнулся еще шире. — Оранжевый. — Так и думал.

***

Джостен действительно сдержал своё слово и купил Эндрю кофе. Нил был в ужасе, когда тот назвал бариста свой привычный заказ: клубничный фраппучино с двойной порцией шоколада и с тремя пакетиками сахара. — Как ты это можешь пить? — Тот же вопрос к тебе и твоему эспрессо. Нил закатил глаза. — Эспрессо — лучший напиток на свете. — Для психов, — Эндрю фыркнул. Они вышли из кофейни с двумя стаканчиками и направились вдоль по узкой улочке. Сидеть в кофейне, когда на улице такая погода, — настоящее преступление. Шли молча, но ни один из них не чувствовал неловкости — это было комфортное молчание, ни к чему не обязывающее. Эндрю краем глаза заметил, что Нил на него косится, но никак не прокомментировал. Пусть пялится. Они прошли две улицы и дошли до парка, прежде чем тот нарушил молчание: — Ты запомнил штат, в котором живут мои сёстры. — Только дошло? — Нет, просто… у тебя хорошая память. Эндрю хмыкнул. Память у него была самая обычная, но все факты, которые прямо или косвенно касались Джостена, почему-то въедались в мозг. Было ощущение, что он знал о нём всё и одновременно ничего. Больше никто из них не сказал ни слова. Они молча обошли весь парк, снова прошли несколько улиц и вернулись обратно к агентству. Миньярд остановился напротив фонаря, который освещал небольшую часть территории, и вопросительно посмотрел на Нила. Он понятия не имел, как нужно заканчивать прогулки. Джостен подошёл чуть ближе. — Эндрю? — взгляд Нила бегал по его лицу. — Что? — тот пытался унять клокочущее сердце. — У тебя листочек в волосах. Можно я?.. Дышать стало чуть легче. — Если опять засунешь цветок — откушу пальцы. Нил тихо рассмеялся и, слегка наклонившись, вытащил из спутанных прядей листик, на пару мгновений задержавшись, чтобы невесомо провести пальцами по его волосам на затылке. Эндрю сделал вид, что не заметил. — Ну… пока? — его привычка говорить вопросительно так бесила, что Миньярд не удержался от закатанных глаз. — Пока, — Эндрю отвернулся и уже хотел пойти в сторону своего дома, зная, что Нилу нужно в противоположном направлении, как его окликнули. — Эндрю! Он обернулся. Нил всё ещё стоял под фонарём и смотрел на него своим невозможным щенячьим взглядом. — Спасибо за прогулку. Мне было хорошо. Надеюсь, тебе тоже. Миньярд ухмыльнулся и зашагал в сторону дома, не оборачиваясь. Ему тоже.

***

Проваливаясь в сон у себя дома, Эндрю думал о контракте, о тесте по уголовному праву в следующую среду, к которому определённо нужно было подготовиться, и о Ниле Джостене с его рыжими и мягкими на вид волосами, искренней улыбкой и нежными и аккуратными пальцами, трогающими его волосы. О последнем было думать почему-то приятнее всего. Осознав это, он уткнулся лицом в подушку в надежде завтра утром не проснуться. Он влип. Окончательно и бесповоротно, по самые гланды.