neverenders

Эндрю метнул очередное лезвие, и то попало прямиком в горло, застряв в нём. Очередной взмах, и его любимый нож с серебряной рукояткой, изящно перевернувшись в воздухе, врезался в тугой лоб. Миньярд критическим взглядом оглядел свою работу и взял один из трёх имеющихся у него кунаев, раздумывая, куда бы его направить. С каждым ударом места на теле становилось всё меньше и меньше. — А ты же, типа, в курсе, что это манекен для боксирования, а не для метания ножей? — лениво отозвался Аарон, откидываясь назад на его кровати. Эндрю посмотрел на него из-под чёлки и фыркнул, продолжая крутить оружие в руке. — И вообще, ответь на этот раз словом, а не взглядом: зачем ты меня позвал? Я уже полчаса сижу в твоей спальне и любуюсь на то, как ты раз за разом лишаешь жизни резинового мужика с угрюмой рожей и мощным прессом. Напоминаю тебе, что внутри него плотный мешок с песком, и если лезвие войдет еще хотя бы на пару сантиметров глубже, то… — Кончай занудствовать, Аарон, — кунай вошёл прямо в область кожаного глаза, чудом не задев наполнитель. — Вау, — его близнец приподнялся на локтях, — хоть какой-то прогресс. Ты даже когда дверь открывал, молчал. Напрягись еще чуть-чуть, братец, и объясни мне хотя бы одну причину, почему я должен был сорваться со свидания с Кейтлин и приехать лишь после одного твоего сообщения? Эндрю одарил его тяжёлым взглядом и подошёл ближе к манекену, начиная вытаскивать многочисленные ножи из кожзама. Оба понимали — Кейтлин не являлась проблемой. По крайней мере, не в этом случае. Здесь что-то другое, тёмное, пока непонятное, и Аарон планировал докопаться до правды. Окончательно встав с кровати, Аарон, сделав небольшой круг по комнате, разминая ноги, подошёл ближе к брату, пытаясь из-за его спины рассмотреть коллекцию метательных ножей, что аккуратным рядом лежали на белом столе. Он не знал, что их настолько много, потому что свой основной арсенал Эндрю держал под наручными повязками, а остальные были надёжно спрятаны от чужих глаз. Он наклонился вперёд, разглядывая нож с изогнутой ручкой, на лезвии которого виднелось много еле различимых царапин, а посередине рукоятки зиял зелёный камень. Аарон никогда не питал любви к оружию, но в этом было что-то по-своему особенное, и он никогда бы не взялся описывать это чувство. Эндрю повернулся и проследил за его взглядом, всё ещё играя одной рукой с кунаем. — Возьми его. Аарон недоуменно на него посмотрел. — И ты не отрежешь мне пальцы за это? — С чего бы мне это делать? — хмыкнул он. — Действительно, — он с опаской протянул руку к ножу, не отрывая взгляд от пальцев Эндрю, сжимающих кунаи, и взялся за металлическую ручку. Камешек, поймав солнечный свет, льющийся из окна, заблестел ещё больше. — Взял, и что теперь? — Сейчас покажу, — отложив (к огромному облегчению Аарона) кунаи в сторону, он подошёл сзади, направляя его руку в сторону манекена. — Ты хочешь научить меня метанию? — голос Аарона всё ещё был недоверчивым. — Расслабься. Крепко сжимай рукоятку, бросай на выдохе, — проигнорировав его, он, отойдя на шаг назад, наблюдал, как близнец пытается выполнить все его рекомендации. Оставалось какое-то мгновенье до броска, и… — Мне, кажется, разбили сердце? — пробормотал Эндрю так тихо, что это могло сойти за слуховую галлюцинацию или шепот ветра из приоткрытого окна, но у Аарона был чертовски острый слух. Момент, и нож выпал из ослабленной руки, с глухим звуком стукаясь о паркет. — Ты идиот, — цыкнул Эндрю. — Смысл был бросить нож в манекен, а не на пол. — Ты… что ты только что сказал? — Аарон обернулся к нему с огромными глазами. — Что ты идиот, — закатил глаза Эндрю, бережно поднимая с пола нож. — И это, поверь, приуменьшение. — Я поверить не могу! Ты позвал меня, чтобы поговорить об отношениях! — его тон мог быть ликующим, если бы Аарон не был настолько удивлён и взволнован. Эндрю вздохнул и положил упавший нож обратно на стол, мысленно обещая самому себе заново его почистить. — Почему я? Почему не поделился с Бетси? С Ники, в конце концов? — Аарон начал нервно ходить по комнате, заламывая руки. Это точно не то, что он ожидал. Серьёзно, он бы меньше удивился, если бы Эндрю попросил его избавиться от трупа, используя свои врачебные навыки. — Я бы не хотел говорить Бетси, потому что она очень сильно ошиблась насчет кое-кого, а Ники — королева драмы. Мне нужен кто-то, кто… — он махнул рукой, не найдя, что сказать. Аарон его понял. — Похож на тебя, — продолжил он. — Мы разные, — Эндрю скрестил руки на груди. — Принести зеркало? — он с усмешкой поднял бровь. — Ты понял, о чём я. — Конечно, — кивнул он и уточнил: — Так о чём ты… Эндрю поднял вверх ладонь, вынуждая того замолчать. — Чай или кофе? — он уже развернулся, готовясь в любой момент выйти из комнаты. Всё что угодно, чтобы оттянуть этот чёртов разговор. — С бергамотом, без сахара. Эндрю кивнул и молча вышел из комнаты, чтобы заварить им обоим чай, хотя чувствовал потребность в чём-то покрепче. Он никогда не обнажал душу перед кем-то, кто не Добсон, и это было очень волнительно. «Ты откровенничал с Нилом Джостеном один раз. Напомнить, чем это закончилось?» — ехидный голос в голове, до боли напоминающий его собственный, заставил ногти с силой впиться в ладони. Неделя выдалась… непростой. Лучше и не скажешь. После того злополучного знакомства с девушкой Джостена он пролежал дома все выходные, огромными ложками поедая мороженое (Эрика убила, если бы узнала) и смотря гаражные аукционы по телевизору. Будни прошли без особых приключений. Одногруппники, привыкшие к его флегматичному поведению, не заметили, что обычное равнодушие сменилось апатией, а фотографы (Миньярд теперь ненавидел всех представителей этой профессии всей душой) хвалили за холодный и бездушный взгляд в камеру. Сеанс с Бетси пришлось перенести на неопределённую дату. Он не мог, просто не мог признаться ей, что облажался. Что они облажались, приписав Джостену влюблённость. Хах, даже звучало нелепо. Кошмары, появления которых временно ограничили таблетки, вновь участились. Он несколько раз за ночь мог вскакивать с кровати с криком и, хватая ртом воздух, успокаиваться до утра, раз за разом невольно прогоняя в голове детали сна. Пришлось вновь начать использовать тональник и консилер, скрывающие тусклую от постоянной бессонницы кожу и почти фиолетовые синяки под глазами. Это было муторно, но необходимо. Он избегал Нила всю неделю, но вчера случайно встретился с ним около кабинета Дэвида, откуда выходил после подписания контракта. Когда директор предложил вместо полутора месяцев полететь на три, Эндрю, к огромному счастью Ваймака и Эрики, согласно закивал, почувствовав при этом невероятное облегчение. Три месяца без него. Он верил, что это должно помочь. На одном из сеансов Добсон когда-то упомянула термин «сепарация от внешних раздражителей», и ему вдруг подумалось, что это именно про его случай. Миньярд был уверен, что семь, безусловно, долгих дней заставили его всё обдумать, успокоиться и принять ситуацию такой, какая она есть, несмотря на то, что кошмары всё ещё не исчезли. А ещё он был чертовски уверен, что ему плевать на фотографа; всё, что было — прошло, и пора бы уже идти дальше. Но как только он увидел Нила, на него будто вылили ведро холодной воды. Хотя чувство, которое он испытывал, было подобно погружению в Северный Ледовитый океан. Джостен смотрел на него с щенячьей нежностью, заботой в небесно-голубых глазах, а его грустная улыбка была такой, казалось, неподдельной, что, если не знать всей правды, могло бы показаться, что ему не всё равно. И Эндрю поверил. Действительно поверил, но лишь на секунду. Потом пришло горькое осознание: дома его ждёт девушка. На самом деле ему плевать. Лжец. В момент, когда Эндрю быстрым шагом шёл до лифта, он скрещивал пальцы в надежде, что Нил за ним не побежит. Не станет объясняться, извиняться, выдумывать оправдания — было бы ещё хуже, ещё больнее. Он лишь сжал правую руку в повязке на случай, если ему вдруг захочется пригвоздить рыжие волосы к стенке. Нил не побежал. Желания достать ножи, впрочем, тоже не возникло. Створки лифта захлопнулись, и жизнь снова вошла в привычное русло: дом-учеба-работа, и никаких Нилов Джостенов. Однако, сегодня, на следующий день после крайне нежелательного столкновения с тем, чьё имя Эндрю даже в мыслях решил не называть, он вдруг остро почувствовал необходимость встречи с Аароном. Они не так часто общались, пересекаясь лишь на работе, что его самого вполне устраивало, но вчера Эндрю вспомнил фразу Бетси о том, что ни в коем случае нельзя копить внутри себя негативные мысли, потому что в конце концов это может вылиться в крайне тяжёлое и неприятное состояние. Поэтому, решившись действовать сразу, чтобы не передумать, он написал близнецу сообщение, состоящее лишь из одного слова. «Приезжай». Аарон был у него через десять минут, несмотря на то, что он жил довольно далеко от его района, весь запыхавшийся и взволнованный. Эндрю это удивило, хотя он не подал виду. Неужели его просьба была настолько несвойственной для его поведения, что тот бросил все свои дела и приехал к нему? Эндрю помотал головой, настраиваясь на тяжелый разговор. Залив заварку кипятком, он присел на краешек столешницы, ожидая, пока чай заварится, и наткнулся на изучающий взгляд сидящего напротив Аарона. — Рассказывай. Миньярд рвано выдохнул сквозь сжатые зубы, прежде чем начать говорить. Пересказ первого знакомства дался ему на удивление легко: он, глядя куда-то в стену, спокойным голосом рассказывал о том, что в первые же пять минут фотограф сделал комплимент его веснушкам; после следовала случайная встреча в одной из комнат, а буквально несколько дней спустя — их совместное курение на крыше многоэтажки. Аарон при словах о сигаретах неодобрительно покачал головой, но промолчал. Ко дню их первого поцелуя приближался неохотно, оттягивая этот момент до последнего. Это была точка невозврата, тот момент, которого не должно было случиться в принципе. Он каждый день жалел о том, что поддался этому соблазну, купился на ничего не стоящие сказки о бабочках в животе, что поцеловал такие желанные и податливые губы, нежно ему отвечающие. Что каждый день мечтал повторить это вновь. После этого долго молчал, мерно цедя чай, не обращая внимание на пытливый взгляд Аарона, а потом вдруг пробормотал, почти не размыкая губ: — Оказалось, у него есть девушка. Он вдруг осознал, что еще ни разу не произносил этого вслух, и это заставило тугой комок в животе неприятно сжаться. — Как этот мудак мог так поступить с тобой? — оскалился Аарон. Эндрю горько усмехнулся. Если бы он знал. — Возможно, я виноват сам? Сказав, что это ничего не значит, — Миньярд подул на чёлку, убирая её со лба. — Не знаю, что и думать. — Ты не виноват, — покачал головой Аарон. — Не думаю, что он начал встречаться с ней после того, как ты ему это сказал. Если они живут вместе, то это, вероятно, продолжительные отношения и… Чёрт, прости. Я не хотел. Эндрю покачал головой. — Всё в порядке. Хуже, чем есть, ты всё равно не сделаешь. Они молчали несколько долгих минут, прежде чем Аарон, отведя взгляд в сторону, тихо сказал: — Я понимаю, что ты вряд ли воспримешь мои слова всерьёз, но подумай о том, чтобы поговорить с ним до отъезда. Тебе, вероятно, станет легче, когда ты сбросишь с себя этот груз недосказанности и не будешь думать о нём постоянно. Эндрю скривился. Одна только мысль о том, чтобы не только увидеть, но еще и говорить с Джостеном, заставила его нервно дёрнуть ногой. Он определённо не был готов ко вчерашнему десятисекундному столкновению в коридоре, а уж к намеренной встрече с выяснениями отношений — тем более. — Нет. Аарон вздохнул. Если его брат сказал «нет», то упрашивать и умолять бесполезно, тем более, если речь идёт о его жизни. Они молчали ещё какое-то время, — Аарон, сидя на стуле, мерно цедил чай, а Эндрю смотрел в окно, устроившись на столешнице, — прежде чем телефон первого завибрировал, уведомляя о пришедшем сообщении. Разблокировав мобильник, Аарон посмотрел на экран и устало застонал, закрывая глаза ладонями. — Я совсем забыл о завтрашней съёмке. Кто, скажи на милость, назначает фотосессии утром в воскресенье? Только психи, вот что я тебе скажу. Эндрю усмехнулся: знал он одного такого человека, тот ещё псих. — Что за съёмка? — поинтересовался он вежливости ради. — Коммерция для какого-то шоурума в скейт-парке. Знаешь, что самое ужасное? Съёмка в девять, а Нил сказал приехать пораньше для того… — Не упоминай это имя в моём доме, — оскалился Миньярд, крепко сжимая краешек столешницы пальцами. Жизнь, кажется, играла с ним очень злую шутку. Глаза Аарона от осознания мгновенно расширились. Весь свой рассказ Эндрю ни разу не говорил, кто тот загадочный парень, а он и не настаивал. Но тот факт, что им оказался Джостен (а то, что это был он, тот даже не сомневался — Нил в агентстве был всего один), с которым он даже подружился вследствие частых совместных съёмок, его полностью обескуражил. — Так человек, о котором ты рассказывал, это… — отчего-то шёпотом уточнил он, впиваясь в Эндрю шокированным взглядом. — Да. Аарон с оскалом отложил телефон. — Я могу отменить всё, если тебе это важно. — Не стоит, — несмотря на его вполне однозначное отношение к фотографу, лишать брата дохода за съёмку он не собирался. — Запомни: я тебе ничего не говорил. Ни слова ему, понял? — Буду молчать, — закивал Аарон, думая о том, что о презрительных взглядах и пренебрежительном отношении к Тому-Чьё-Имя-Под-Запретом никто не упоминал.