***
— Я забираю его, — уверенно и безапелляционно заявляет Джину Мин. Они стоят у палаты Тэхена, Юнги настроен, как и всегда решительно, а Джин устало и напряженно буравит взглядом пол, сложив руки на груди. — Он должен будет выступать в суде как потерпевший, или свидетель. Ты понимаешь, что его слова будут иметь большой вес, — смотрит на него, ожидая понимания омега. — Знаешь что, — тычет пальцем в воздух задолбавшийся альфа, — разбирайтесь сами. Меня достало все. Я ухожу с этой чертовой работы и забираю с собой Тэхена. Сами решайте, покрывать Чимина или нет, отпустить его и позволить убивать других, или несправедливым образом посадить за не его проступки. Это пропащий случай. Как ни поступи, все равно никакой справедливости в решении не будет. Я ебал на себя такой груз брать. А его, — тычет рукой позади себя альфа, стоящий возле двери палаты Тэхена, — я под такой риск не поставлю. — Юнги, — вздыхает Джин, прикрывая глаза, — ты не можешь просто так взять и утащить свидетеля, куда тебе вздумается. — В самом деле? — Приподнимает брови Мин, — ну попробуйте меня остановить, — сказал спокойно, но в его тоне и взгляде было столько неприкрытой агрессии, что усомниться в его готовности к нападению не было шансов, — Я увольняюсь, — у самой двери, взявшись за ее ручку, говорит Юнги, — я не могу оставаться там, где выхода нет. И даже такой, казалось бы, приверженный своей работе человек, как ты поступает отвратно. Юнги не бежит от ответственности. Наоборот. Он ее сейчас всеми клеточками тела ощущает. Просто альфа не хочет наблюдать за тем, как жизнь человека раскрошат, и словно песок сквозь пальцы пропустят. Чимин не виноват. При этом так или иначе виновного закон все равно потребует в свои руки. Настоящих виновных, как сказал сам рассудительный Джин, они одолеть не смогут. Стало быть, Чимин станет козлом отпущения. Лишить его мучений жестоко. Позволить ему мучится, наверное, еще более ужасно. Как бы они не поступили, Чимин все равно разлетится на осколки. Юнги в таком дерьме участия принимать не хочет. Он Чимину ничем не поможет. Потому наблюдать за его развалом не хочет. А Тэхена вместо него под место виновного не отдаст. Альфа хлопает дверью палаты, закрыв этим разговор. Джин снова тяжело вздохнул, поняв, что ему, кажется, тоже нужно немного отдохнуть.***
Войдя в палату, Юнги сразу меняется в лице. Он всеми силами прячет в себе злость, пытается уложить ее на дно, не пугая Тэхена сверкающими мраком глазами. Тэхен замечает напряженность в теле альфы. Кима всегда восхищала она – эта сила, теплящаяся в этом, казалось бы, довольно худощавом теле. Но если спросить, кто в жизни Тэхена изучал настоящую силу, ставящую на колени, заставляющую добровольно голову склонить и получать удовольствие от одного ощущения властвования над собой, Ким непременно назвал бы имя Юнги. Одними губами. Так трепетно, словно о божестве говорит. — Как дышится, котенок? — Полулег рядом с Тэхеном Юнги, облокотившись о подушку. Тэхен несмело перевел на него трепетный взгляд и смутился, а Юнги показал едва заметную усмешку. Тэхен понимает, что сейчас альфа пытается проявлять нежность, не смотря на бушующую в нем злость, а еще Юнги просто обожает его смущать. Его присутствие рядом, его дыхание так близко, его запах так глубоко, что Тэхена уже ничего не спасет. — Нормально, — поправляет край пледа на себе Тэхен, пальцы его действую как всегда осторожно, и несколько робко. Рядом с Юнги всегда так, — Жить можно, — бубнит он, глядя вниз, но наконец, находит в себе смелость поднять взгляд на лицо, которое так близко. Юнги нужно лишь пару сантиметров, чтобы преодолеть расстояние к желанным губам, но он себя стойко сдерживает. — Ты злишься на меня? — Это получилось выговорить далеко не уверенно, а эти глаза – Юнги готов против всех пойти, ведь их обладатель столь искренен и доверчив. А может в основном это отношение Тэхена именно к Юнги. С этим альфой иначе быть не может. Юнги невозможно обмануть, потому Тэхен и не пытается. Более того, ему и не хочется. Перед ним все чувства оголяются. Юнги смотрит на него серьезно, его взгляд режущий, а у Тэхена сердце замирает. — Ты глупыш, — вместо тысячи злых слов и обвинений, с какой-то мягкостью в хрипловатом голосе выдает Юнги, — тянешься за чужой жизнью, готовый свою и мою в том числе, втоптать в прах. Но я тебе не позволю этого, — протягивает руку, ероша осторожно волосы Тэхена, находя в его глазах растерянность. — Я не хотел разочаровывать тебя, — мрачно хрипит альфа, а Юнги прижимает его голову к своей груди, обнимая и поглаживая по волосам, желая успокоить. Тэхен в своих решениях уверен, в их правильности тоже, но вину перед Юнги не ощущать он не может. — Ничего, — поглаживает гладкие пряди альфа, не став отрицать вину Тэхена. Это не в стиле Юнги. Он обычно не станет отрицать оплошность чужих поступков, — мы все исправим. — Правда? — Поднимает на него полные надежды глаза Тэхен. Только он далеко не так понял слова Юнги. — Вы сможете помочь Чимину? — Смотрит на него взволнованный Тэхен, а в ответ получает молчание и тяжелый взгляд. — Я говорю не о Чимине, а о нас. Мы уедем, и больше не будем вовлечены в это все. Мы, наконец, сможем жить спокойно, — его хрипловатый голос проникал совсем глубоко, зазывал, искушал Тэхена своими речами. Тэхен постепенно меняется в лице. Надежда сменяется растерянностью и разочарованием. Юнги это прекрасно улавливает и без того зная, что скорее всего эту войну без боя ему не выиграть, альфа все равно на подсознательном уровне ощущал недовольство из-за такой реакции Тэхена. — Я никуда не уеду, — безапелляционно заявляет Тэхен, а взгляд его суровеет. Юнги ему в этом естественно не уступает. Клинки, что в их глазах всегда наготове, сейчас сталью друг с другом встретились. — Ты нет, — пауза для обозначения важной детали, — мы – да, — Юнги покрепче сжал холодную худенькую ладонь в своей не менее костлявой, но более сильной руке. На миг воцарилось молчание, напряжением близкое к электрическому замыканию. — Я не брошу их, — таким же спокойным, как всегда мягким, но без капли сомнений голосом утверждает Тэхен, не уводя взгляда с глаз напротив. Юнги леденеет. Его руки, его взгляд обретают колючую холодность, от которой хочется поежиться. Кажется, ему хочется сказать о многом, но вместо этого он тяжело вздыхает, отвернув голову к окну, делая над собой невероятное усилие, желая пожалеть Тэхена и не сорваться на него. Хочется поступить так, как он привык: не спрашивать чужого мнения, поставить перед фактом, просто заставить. Одним своим взглядом, пугающим молчанием, а после парой слов и тяжелой аурой принудить к тому, чего хочет Юнги. Чего он хочет ради них обоих. — Чем ты им поможешь? — Наконец посмотрел на альфу Юнги, ощущая, как до этого все эти мгновения Тэхен нервно покрепче сжал его ладонь, словно таким образом прося прощения за свой поступок, за то, что заставляет Юнги злится и сдерживать эту злость. Словно боится, что Юнги уйдет. — Я примерно понимаю, как эта программа работает, — выдает несколько непосредственно и сосредоточенно альфа, усаживаясь поудобнее, словно Юнги послушает и послушается. Наивный. Юнги остается лишь головой покачать. Тэхен ежится от того, каким взглядом в него вцепляется Мин. Вот он вроде как спокоен, и руку даже не отбирается, с некой отрешенностью остается слушать, тогда, как в другом случае наверняка бы уже ушел. Но он слушает, он остается терпелив, чтобы не быть с Тэхеном грубым. Слишком грубым. — Что тебе это даст? — Без всякого энтузиазма спрашивает Юнги, — Думаешь, это спасет Чимина от тюрьмы? Может от казни? Или может от чокнутых военных, что сотворили с ним такое, — хмыкает мрачно Юнги, на что Тэхен ближе к нему подсаживается. Наивный-наивный, а о своем главном оружии знает. И пускай Юнги сама хладнокровность, и его броня под таким оружием трещит. Тэхен облизывает губы, заставляя их оставаться бессовестно влажными. Моргает своими потрясающе томными глазами, сокращает между ними расстояние, будто желая оставить между ними лишь близость дыхания и нерушимую интимность момента, в котором Тэхен желает сыскать доверие. А может он делает все это неосознанно и бесхитростно. Кто, мать его, знает. Только Юнги ощущает, что под такой ласковой атакой проигрывает. Наверное, это впервые. Юнги самыми жесткими методами не расколешь, а тут эта наивная близость с доверием, язык, увлажняющий почти не целованные губы. Юнги бросает на них обреченный взгляд. — Давай сбежим, — Тэхен не зря его ладонь в своих покрепче сжал, зная, какую реакцию вызовет его тихая просьба. Юнги навевает страх одним только движением, сдвигающим брови к переносице и блеснувшей в глазах строгостью. — Юнги, — тут же тихо, доверительно настаивает Тэхен, потянув чужую руку на себя, уже таская ее, напряженную, в своих ладонях, покоящихся на ногах Кима, — пожалуйста, мы не можем их бросить. Они наши друзья. Чонгук мне как брат. Серьезно, — у Тэхена голос отчаянный, а смотрит прямо в душу. Юнги же поначалу пытается взгляд увести в очень недовольной манере, а после просто качает головой, смотря то куда-то вниз, то Тэхену прямо в глаза, — У меня никогда не было нормальной семьи. Ее вообще, по сути, не было. Я потерял отца, а после и папу, — нервно облизывает губы Тэхен, и Юнги замечает за собой странное ощущение, схожее с нарастающим безумием, стоит лишь наблюдать за этим повторяющимся действием. — Как бы прискорбно это не звучало, но я во многом недееспособен, — взгляд Тэхена приобретает пелену горечи, — Меня бросили, пускай и не нарочно, жить в мире, где я даже головы вне дома поднять не могу. Я, пускай и обрел некую независимость, отвоевав себе ее огромными усилиями, но должен быть человек, который вместо меня выйдет на эту чертову улицу и сделает то, чего я не могу, — его хватка на ладони Юнги крепчает, от чего второй понимает, насколько трудно Тэхену об этом говорить. От этого взгляд Юнги несколько смягчается. — Нужен человек, что будет моей второй частью. Человек, что прижмет мою голову к своей груди, когда мне будет невыносимо страшно, — на этих словах, едва выдавливая с себя предложения, вдруг срывается на тихий хрип Тэхен, а взгляд его приобретает странный блеск отчаяния. На этом Тэхен замолкает и Юнги не выдерживает. С каким же отчаянным доверием смотрит на него Тэхен. Он выглядит так, словно зверек, что осматривается по сторонам, в вечном ожидании быть тем, кому причинят боль. Он настолько беззащитен в своей наивности, что это заставляет все барьеры рушиться, все глыбы таять. Он настолько доверяет Юнги и никому другому настолько, что у альфы просто нет возможности сказать что-то негативное. Юнги тяжело моргает, черты его лица помрачнев, заостряются, и альфа просто протягивает руку к Тэхену, а тот сразу же льнет к нему. Юнги прижимает за затылок голову Тэхена к своей груди, в которой бьется одно из самых храбрых, пускай и черных, но сильных сердец. Тэхен обвивает его длинными худыми руками, находя в этом холоде тепло. Юнги холод, но от него Тэхену жарко. Иногда это тот самый огонь, от которого пылаешь, а иногда тот, которым обжигает от ледяной стужи. И альфа готов греться каждым из них. Трется щекой о чужую грудь, осознавая, что, наконец, нашел дом. Нашел уют. Никто другой не смог бы заменить Юнги. Кто бы мог подумать, что такому, пускай и очень боевому, но хрупкому человеку, как Тэхен, подойдет тот, кто одним взглядом может уничтожить. Тот, кто искусно боль доставить умеет. Тот, кто может стереть в порошок. И тот, кто с единственным человеком показывает, что одним прикосновением способен внутри Тэхена весну цвести заставить. Тот, кто умеет беречь и теплом одаривать. — Он мой брат, Юнги, — продолжает Тэхен, приластившись к альфе, счастливо светясь от того, что Юнги не сердится, — Он единственный, кто принял меня таким, какой я есть. Чонгук искреннее беспокоиться обо мне. — Он готов был пожертвовать тобой ради Чимина, — без злости напоминает с горькой усмешкой Юнги. — А ты бы пожертвовал Чимином ради меня, пускай он твой друг, — тут же отвечает альфа, — не нужно определять его отношение ко мне в сравнении с любимым. Чимин это возлюбленный. — Но ты бы не пожертвовал Чонгуком ради меня, — вдруг озвучивает спокойно Юнги, хотя в голосе его ощущаются нотки грусти. Тэхен выпрямляется, оказываюсь лицом к лицу Юнги, находясь к нему слишком близко. Бросает взгляд на губы, и поднимает его на глаза, которые затягивают. — Я бы пожертвовал ради тебя своей жизнью, — отвечает Тэхен с нежностью в голосе, протянув руки к лицу альфы, прикоснувшись ними трепетно к щекам. Своими словами заставляет глыбы таять. Трещины тягучим золотистым теплом заливает, оно ярко светится, вокруг него золотая пыль блестит. Оно залечивает. Так, как никто не способен. То, что другие в Юнги залечить никогда бы не смогли. И это настолько в Юнги все всколыхнуться заставляет, что когда Тэхен сам за поцелуем нежным тянется, Мин с небывалым трепетом отвечает. Его ладони на своем лице собственными ладонями осторожно накрывает, так сжимает, словно боится, будто Тэхен уйдет. Целует так, будто губы Тэхена – самое хрупкое сокровище. Дышит носом так, будто хочет в себя Тэхена в качестве воздуха вобрать. Всего в себя. Навсегда. Эта нежность с отчаянной поспешностью, дикой жадностью смешивается. Губы уже истерзаны от этого безумия. Но им только уютно и тепло. Ты узнаешь в человеке свой дом, когда держишь его руку в своей и готов жизнь отдать, лишь бы она всегда была горячей. Лишь бы она была в твоей. Лишь бы она дарила тебе касания. Тэхен готов свою жизнь даже за взгляд Юнги отдать. Даже когда он не касается. Так другие видят. На самом деле этим взглядом Юнги способен прикасаться. Так, как никто другой в мире не умеет. Даже за самый холодный взгляд Юнги Тэхен будет бороться.***
Чонгук сидит с Чимином на кровати. Он усадил омегу себе на колени, желая быть как можно ближе, пока у того был срыв. Чимин пытался с ним справиться, но снаружи было видно, как жутко его трясло от дикого напряжения и охватывающего безумия. Омега ужасно боялся уснуть, опасаясь, что лекарства подействуют, и он больше не проснется. Чонгук же прижимал это дрожащее существо к себе, прижимал его голову к своей груди, утирая слезы, что лились без остановки. Чимин не рыдал, они просто шли и шли, у Чонгука уже рубашка промокла, это даже альфу успело напугать. Омега просто плакал и плакал. Тихо, бесшумно, лишь иногда икая от долгого плача, и если бы не вся эта ситуация, подобное могло бы вызвать у Чонгука умиление. Чимин не артачился, когда Чонгук беспрестанно осторожно утирал слезы омеги. Скорее всего Чимин ощущал себя от такого несколько слабым, но его боль была столь разъедающей, что опираться чужой помощи уже не было сил. Чимин силен, он всегда хочет ощущать себя таковым, становясь в какой-то мере агрессивным тогда, когда чувствовать себя таким не получается. Но он тоже хочет ласки. Он устал держать весь этот ужас внутри себя. Ему хочется помощи. Омега все же уснул. Чонгук уверял, что таблетки не подействуют. Что он будет рядом. Чимин поверил, а быть может, слишком устал. Альфа сидел с ним на коленях кажется больше часа. Чонгук не следил за этим, просто поглаживал омегу, такого похудевшего и истощенного, по голове. Иногда оставлял на его макушке поцелуй. Дверь в палату открывается, тихо впуская нарушителя покоя этих двоих. Юнги осторожно садится рядом на кровать. Чонгук скользит по нему мимолетным напряженным взглядом, снова прижимаясь носом к блондинистой макушке. Юнги смотрит на Чимина, который спит словно ребенок, только беззаботным его сон не назовешь. Они сидят так с минуту. Чонгук иногда приглаживает челку омеги назад, оставляя на лбу касание горячих губ. Кажется, Чонгук сам натянут как струна, в диком страхе ожидая каких-то ухудшений. И Юнги ни капли с подобного страха не насмехается. Чонгук в эту самую минуту жутко боится. Это видно по его глазам, напряженно уставившимися куда-то в пол. Он вдыхает запах волос Чимина, который выглядит словно жертва после концлагеря. Чонгук жутко боится его потерять. Учитывая, в каком положении Чимин, это очень даже может случиться. — Ты ведь понимаешь, что не спасешь его, — не спрашивает, скорее утверждает Юнги. И не потому, что он такая уж мразь. Просто Юнги не хочет обманывать Чонгука иллюзиями, желая подготовить к грядущим ужасным событиям подобной информацией, подавая ее столь прямо и безжалостно. Чонгук пугает своим ответом. Он не кидается на Юнги, не огрызается. Альфа лишь судорожно качает отрицательно головой, все продолжая вдыхать запах с макушки. Чонгук обнял омегу покрепче, что Юнги конечно заметил. Чонгук отказывается принимать эту информацию. Она, кажется, очевидна, он ее осознает, но принимать не собирается. Он его не потеряет, нет. — Чонгук, — зовет его Юнги, внимательно за ним наблюдая и понимая, что тот, кажется, немного не в себе, — ты ведь мужик, прекрати его страдания, наконец, — выдает то, что, знает, заставит Чонгука взъерепениться. Так и происходит. Чонгук бросает на альфу столь пронзительный острый взгляд, что им легко можно было бы рассечь сталь. — Проваливай, — грубо, но не громко бросает Чонгук, чтобы не разбудить омегу. — Перестань вести себя как эгоист, — Юнги специально давит на альфу, совсем не думая, что поступки Чонгука эгоистичны, — действуй уже, наконец, как нужно, — пытается достучаться до альфы Юнги, видя как тот начинает вскипать, и, желая, кажется, много чего сказать, сдерживается, чтобы не разбудить Чимина, лишь кивая отрицательно головой. — Как надо? — Выплевывает зло Чонгук, — Убить надо? Оборвать его и без того измученную жизнь? — Взгляд у Чонгука неверяще возмущенный, разозленный, — Прекрати говорить подобное непотребство, пока я еще не потерял о тебе хотя бы крупицы хорошего мнения. — Можешь терять, — криво усмехается уголком губ альфа, удобнее усаживаясь на кровати, потирая ладонями ткань джинсов, — меня это не пугает. Я не боюсь, в отличие от вас, сказать об аморальных вещах, если они способны помочь. — Это не помощь, — щетинится альфа, осторожно, но несколько нервно покачиваясь взад-вперед с омегой на руках. Чимин совсем в его руках размяк, хотя некая напряженность в его теле все равно ощущалась, — Это убийство. Если бы он хотел прекратить свои муки подобным образом, сам бы так сделал. Эти слова заставили Юнги задуматься. Он посмотрел на спящего омегу и довольно честно произнес: — Но он не смог сделать этого сейчас, — перевел взгляд на Чонгука Юнги, не боясь гнева альфы. — Ему страшно, — постреляв зрачками в стороны, словно не веря, что Юнги этого не понимает, посмотрел на него и произнес с возмущением и необъятной болью в голосе Чонгук. — Возможно, раньше именно это и мешало ему покончить с этим, — все больше заставляет Чонгука шокироваться от своей аморальности Юнги. — Возможно и сейчас он, как и тогда, не хотел умирать, — на удивление спокойно, но как-то разочарованно произнес Чонгук, вновь зарывшись носом в волосы Чимина. Юнги замолчал. Он всматривался в лицо омеги, а потом предельно спокойно произнес: — Оставьте нас с Тэхеном. Чонгук на мгновение не сразу понял, о чем говорит альфа. Но до него почти сразу дошло и почему-то даже не удивило. — Я не прошу от тебя помощи, — мрачно выходит у Чонгука. — Так то оно так, да только Тэхен решил корчить из себя супер-героя, желая жертвовать своей жизнью ради ваших, которые вы неизменно вот уже которое время губите, — прямо смотрит в глаза альфе Юнги. На самом деле он не насмехается с желания Тэхена помочь друзьям. Напротив, альфа очень ценит старания Тэхена, только не хочет, чтобы он причинил себе вред. Чонгук настолько помрачнел, что, казалось, мрак в его глазах стал пугать еще сильнее. Тяжесть его положения все больше высказывалась на дне его глаз. Ему придется отпустить дорогого человека. — Он хороший друг, — поднимает на альфу взгляд Чонгук, делая паузу, словно давая понять, что подобного о Юнги сказать нельзя. Юнги прекрасно это понял, снова усмехнувшись. Каким же подлецом его все считают. Даже весело становится. Просто Юнги умеет оценивать ситуацию и расставлять приоритеты. Чимин, так или иначе, будет убит, и пускай уж лучше он не будет мучиться, пускай будет на руках у любимого человека, нежели на электрическом стуле, либо под пулей врага. Тэхена он, так или иначе, ценит больше. Это просто правда и другим ничего не остается, как принять ее. — Он – да, — пускай думают так, если им удобнее, — я – нет, — холодно вышло у Юнги, — Потому я не пожертвую любимым человеком ради вас. Возможно, подобные слова сделали Чонгуку больно. Единственное, что он сделал – лишь понимающее кивнул. Юнги радовала подобная реакция. — Почему сам ему не скажешь? — Чонгук на удивление звучал очень спокойно. Чимин зашевелился во сне и Чонгук ощутил беспокойство о том, не проснется ли омега сейчас. Он слишком мало спал, чтобы так быстро проснуться. — Он не хочет оставлять вас. Знает, что вам нужна его помощь и верит, что способен помочь, — объясняет Юнги, — Только ему эта помощь может дорого стоить. Вы ведь понимаете, что вы можете даже и не покинуть толком этой больницы. Военные в курсе, что Тэхен знает о Чимине. Так же они в курсе, что о них известно мне. Не трудно догадаться, что, раз о них знаем мы, то и ты тоже будешь об этом осведомлен. Они попытаются нас убить, и если мы не получим пулю в лоб, как только выйдем из больницы – будет очень даже хорошо, — довольно хладнокровно и очень логично подмечает Юнги. — Считаешь, что если вы с Тэхеном не будете рядом с нами, то вас обойдет эта участь? — Приподнимает брови альфа. — Вряд ли. Но чем ближе мы к вам, тем меньше шансов у нас, — прожигал Чонгука прямым холодным взглядом альфа. На какое-то время вновь воцарилась тишина. Чонгук все понимал. Слышать подобные слова было сродни еще одного удара по его и так треснутому существу, но Чон и это сглотнул, не издав ни звука. Пережевал, глотку разодрал и проглотил. Захлебывался еще одной болью, но глотал, не позволял ей выбраться наружу. Альфа прижимал к себе иногда подрагивающего во сне омегу, и Чонгуку казалось, будто он с Чимином один во всем мире. Буквально каждый человек ополчился против них, желая у Чимина отобрать жизнь, а с этим разрушить Чонгука. Юнги, возможно, ощущал вину где-то в глубине души, но сразу же пресекал это чувство, хладнокровно делая расчеты и понимая, что его поступок пускай и не самый лучший, зато обеспечит безопасность Тэхену. И вот они двое – оба идущих против законов системы, людей и самого закона. Против морали и ценностей, лишь бы спасти жизни своих любимых. Кажется, Чонгук был столь омрачен осознанием, что его бросают единственные двое человек, которые так или иначе снабжали его необходимой поддержкой – один моральной и поступками, второй больше поступками, что Юнги ощутил на какой грани находится альфа. Чонгук как-то замедленно прижался носом к макушке Чимина, и Юнги замер, увидев, с какой тяжестью тот прикрыл глаза. Юнги в этот момент показалось, будто в Чонгуке снова что-то разбилось, и ощущал за это вину, которую отбросить было уже не столь легко. — Ты мой друг, — вдруг услышал Чонгук, и, кажется, тоже замер, — Ты всегда им был. Можешь не сомневаться в этом, — Чонгук открыл медленно глаза, устремив несколько затуманенный взгляд на говорящего Юнги. Он был как никогда серьезен. И никогда подобных слов еще не говорил. — Просто так вышло, — легкая улыбка коснулась острого уголка губ Юнги, опустившего голову и взгляд к своим пальцам, которыми стал теребить ткань брюк на бедре, — что весь мир ставит нас перед выбором дружбы и любви, — поднимает на Чонгука взгляд Юнги, и именно сейчас в этих глазах Чон отчетливо видит погребенное под тонной «так надо» сожаление. И молчание. Оно порой красноречивее любых слов. Напряженный выжидающий взгляд делает это красноречие еще более убедительным. Чонгуку кажется, что Юнги ждет какого-то знака, обозначающего, что ему верят. Что поймут. — Но мы ничего не можем с этим поделать, — все же не дождавшись ответа, разгладив ткань брюк, сказал Юнги, — у нас разные дороги. Если я поведу по вашей Тэхена, я его потеряю. Чонгук впитывал слова Юнги, так редко шедшего на откровенный разговор, как губка и, ощущая дикую горечь во рту, отравляющую кровь, кивает в согласие. Юнги понимает, что большего требовать от Чонгука не стоит, да он и не собирается. Встав с кровати, Юнги собирался уходить. Почему-то ощущение этого ухода осязаемо коснулось Чонгука, оставив на коже порезы, словно острое лезвие. Чон поежился, крепче сжав спящего Чимина в своих руках. Он последнее, что держит альфу. Чонгук уже у пропасти. Последнее, за что он держится, это Чимин. Альфа словно готов сорваться в любую секунду. Он раздирает руки об острые камни, что образуют почву, ведущую к обрыву, оставляет на ней кровь, но держится. Эти камни – Чимин, причиняющий дикую боль, но единственное, что оставляет альфу держаться. Юнги не хочет уходить. Это их последняя встреча. И, кажется, уйти кажется чем-то слишком безжалостным. Будто Юнги оборвет один из тросов, которые держат Чонгука, и большинство из которых уже давно оборваны. Но это то, что приходится сделать. Юнги бросает взгляд на спящего измученного омегу. Нагибается к нему и едва ощутимо треплет за щеку, по сути, просто касаясь ее. — Такой чертенок как ты обязательно еще всем даст прикурить, — усмехается Юнги и, бросив на Чонгука взгляд, направляется к двери. С каждым его шагом Чонгуку становилось все хуже. Когда дверь тихо закрылась, Чонгук вновь закрыл глаза. Было ощущение, будто с него содрали живьем кожу и оставили вот таким оголенным нервом среди бушующих разрядов тока оставаться. Юнги, так или иначе, был тем, на кого альфа всегда мог положиться. Юнги был не из тех, кто беспрекословно выполнял просьбы, но если знал на что идет и ради чего, альфу было не оставить. Юнги с самого начала помогал ему. Они вместе проходили службу, оказываю друг другу поддержку. Юнги Чонгук тоже был очень полезен. Он был не просто коллегой. Он был его другом. Тэхен это вообще отдельная тема. Альфа стал для Чонгука младшим братом, опека о котором стала необходимой уже для самого Чонгука. Он волновался за альфу и не был готов его потерять. Но сейчас, кажется, другого выхода нет. Только от осознания этого нихрена не легче. Чонгук открывает глаза от того, что ощущает усилившуюся хватку на его руке. Бросает на нее взгляд и видит пальцы омеги, крепче сжавшие его собственные. — Ну его к черту, — тихо, едва слышно хрипом прозвучало у груди Чонгука, на которой покоилась голова омеги. Внутри все залилось каким-то теплом, которое дало возможность вдыхать глубже. Это же тепло было настолько необходимым и одновременно вызывающим дикую тоску, от чего Чонгуку пришлось сжать челюсти, чтобы сдерживаться. — Он прав, — медленно ведет головой по его груди выше, таким образом, открывая вид на свое лицо Чимин, и взгляд его заставил Чонгука ощутить дрожь, — я всем еще дам прикурить, — слабая улыбка коснулась его губ, а Чонгук в этот момент ощутил, что ничто в этом мире не сможет его сломать, пока Чимин, пускай и так тускло, но улыбается.***
Тэхен быстро шел на поправку. Это было довольно странно, учитывая его довольно неустойчивое здоровье, но тот будто всем своим существом стремился к этому. Тэхен хотел поскорее прийти в норму, чтобы ничего не мешало ему исполнять свои планы. Тем не менее, Тэхену в больнице следовало провести не меньше трех недель. Если честно, это не входило в планы альфы. Но поделать он пока что с этим ничего не мог. Пока что Тэхен находился под присмотром врачей и принимал таблетки. Ему назначили специальную диету, при которой нужно было употреблять побольше фруктов, в исключение входят цитрусовые – Тэхену их исключительно запрещено. Нужно питаться кашами и белками. Утром Тэхен только проснувшись, сразу же берется за компьютер, потому что скоро придут врачи совершать осмотр. Вошедший в палату Юнги отрывает альфу от экрана. Мин направляется к легко улыбающемуся, с по-детски счастливо светящимися глазами Тэхену, который осторожно откладывает ноутбук. — Проголодался? — Интересуется Юнги, присев рядом с альфой. В его глазах сверкала забота, которую ранее в них никто обнаружить не мог. — Очень, — отвечает просто Тэхен, но Юнги улавливает необычные нотки его голоса, придающие особого контекста сказанной фразе. Юнги задерживает на нем несколько удивленный взгляд, но сразу же отбрасывает мысли о всяких подтекстах, опуская глаза, но Тэхен выбивает землю из-под ног, неожиданно потянувшись к Юнги и сам прикоснувшись мягкими губами к его губам, оставив на них невесомое ласковое касание. Юнги взметнул на него искреннее ошарашенный взгляд, когда заметил его приближение к своему лицу и просто напросто замер, смотря на отстранившегося альфу, в глазах которого было смущение и растерянность, но вместе с ними и явная уверенность в желании подобного поступка. Юнги не двигается, лишь смотрит и пытается поверить в происходящее. Тэхен замечает это сдержанное замешательство и вспыхнувшее на дне глаз счастье и показывает ослепительно прекрасную улыбку. Мин поддается вперед, не в силах справится со вспышкой разрывающих его ярких эмоций, и осознавая, что Тэхен совсем не против таких его действий. Мягко сминает губы альфы, придерживая его за подбородок так осторожно, как держат в своих руках только родившегося птенца. Разливает по телу теплую, блестящую, сверкающую эфемерную жидкость, которая наполняет Тэхена чем-то прекрасным, делает его самого чем-то по-настоящему крепким и целым и одновременно мягким, разнеженным. Юнги с каждой секундой теряет самообладание, а Тэхен в этом только помогает, лишая любого самоконтроля. Они целуются быстрее, жарче, их дыхание сбивается, Юнги выдыхает в его уста горячий воздух, и своим смазанно-мутным взглядом оголяет себя, показывает, в какой же власти Тэхена он находится. Тэхен от этого трепещет. Самый холодный, резкий человек, которого он только знал, которому во многом плевать на всех остальных, показывает, что он зависим от Тэхена, и Тэхену это до дрожи в теле нравится. — Я хочу тебя ближе, — прошептал он в губы Кима, пока они пытались отдышаться, но при этом ни на миллиметр не отстраняясь друг от друга. Тэхен вздрагивает от такого интимного откровения, смотрит растерянно в глаза Юнги – полностью зависимостью залитые и понимает, что хочет в них пропасть. Юнги почти никогда не показывал своих чувств. По крайней мере, точно не такие. Тэхену же без капли страха их оголяет. В Тэхене что-то загорается. Никогда ранее в нем что-то подобное так ярко, всепожирающее и яро не горело, а сейчас обжигает изнутри, у Тэхена из раскрытых губ раскаленные искры желания сверкают. Это бесповоротная точка. Назад уже нельзя. Назад уже никогда. Юнги замечает это пламя, что с безумной скоростью разрастается в альфе и не успевает это осознать, как Тэхен резко прижимается к его губам, а руками хватается за край своей рубашки, пытаясь ее с себя стащить. У Юнги слом системы, ошибка 404, просто искреннее необъятный шок. Мозг не успевает обработать такую информацию. Система сломана под основу. Юнги сломан под основу. Тэхен его сломал. И только он способен восстановить его снова. И Тэхен восстанавливает. Касается дрожащими ласковыми ладонями лица Юнги, целует так, как в последний раз, взглядом безумным дает понять, что принимает это самое безумие. Он робкий, он подрагивает, может даже боится, но доверяет, и потому таким подкашивающее доверчивым взглядом смотрит. Свое чистое, такое чувственное желание показывает. У Юнги сердце теряет ритм, крича о том, что сейчас может не выдержать. И Юнги бы сгорел вместе с ним. У него все нервы натянулись, а какая-то безмерно могущественная сила разлилась в нем от осознания момента, что сейчас наступит. Но этого мотылька пламенем обжечь намертво не хочется. Потому… Альфа осторожно хватает Тэхена за руки, которыми он все задирает свою рубашку, попутно отдаваясь неистовому поцелую. — Тэхен, прекрати, — просит мягким голосом Юнги, заставив Тэхена замереть. Он смотрит своими чудесными газами в его, не понимает. — Не сейчас, — смотрит то на его губы, то в глаза Тэхена Юнги, — сейчас нам нельзя. Тэхен совсем недавно перенес операцию, потому о подобном и речи быть не может. Но та мрачность и досада, что появляется в глазах Тэхена, дает понять Юнги, насколько тот расстроен. Для Тэхена, страстного, но тем не мене робкого, рвануть первым на такой шаг очень не просто и то, что Юнги его оборвал, может оказать очень плохой эффект. Юнги ужасно боится этого, потому спешить уверить альфу, что очень хочет его ласки, но дорожит его здоровьем. — Я так хочу тебя, — порывается к нему Юнги, вдруг заговорив таким страстным шепотом, который проникает в кровь и заставляет мурашки пробежать по телу, — я каждую ночь засыпаю, представляя прикосновение твоих губ на своих, — прижимает к себе отстранившегося и хотевшего было отползти подальше от досады и стыда Тэхена, — ты самый прекрасный в мире альфа и черт, я не могу просто стоять рядом с тобой, чтобы у меня не стояло, — выругивается альфа у самых губ Тэхена, заставляя его смущенно пытаться спрятать улыбку. Юнги довольно улыбается тоже, осознавая, что смог убедить альфу в своем ответном желании. — Ты прекрасен, — искреннее шепчет Юнги, поглаживая медленно рукой чужую талию, и оба они наблюдают за тем, как она скользит все ниже, — Но я хочу, чтобы ты был здоров. А когда будешь, — еще тише, с хрипотцой в голосе, — я сожру тебя до последнего кусочка. Можешь не сомневаться. Тэхен заливается яркой краской, горя от дикого, но такого приятного смущения. — Выздоровлю, — наконец находит силы ответить Тэхен, — и мы будем вместе. Это внезапное, хотя довольно и так очевидное заявление, вызывает у Юнги явный восторг, от чего загоряются его глаза. — Заберем с собой Чимина с Чонгуком и уедем. Будем жить вместе. Юнги моментально мрачнеет, медленно моргает и, усевшись поудобнее, отвечает: — Нет. Их мы с собой забирать не будем. Тэхен моментально мрачнеет тоже. — Не понимаю. — И не нужно. Мы их не берем с собой, Тэхен. Я не собираюсь тянуть тебя и себя за тонущим кораблем. Такими словами Юнги рушит в Тэхене веру в то, что первый имеет в себе что-либо похожее на человечность. А Тэхену в Юнги это так необходимо. — Этот тонущий корабль – твои друзья. Не убивай во мне веру в то, что ты человечен, Юнги, — по Тэхену было видно, как он разозлился и ощетинился. — Можешь считать меня бездушной тварью, — легко взмахивает рукой Юнги, взгляд которого захолодел, — я готов быть ею, если это необходимо, чтобы ты остался жив, и мы были вместе. — Прекрати! — Вспыхивает Тэхен, сверкая злостью и обидой в глазах, — Я не хочу слышать о тебе таком. Я принимаю тебя любым, но слышать о таком твоем равнодушии по отношению к близким тебе людям не намерен, — отворачивается от альфы Тэхен, нервно пытаясь поудобнее усесться на кровати. Юнги замечает эту назревающую оправданную истерику, но соглашаться с ней тоже не намерен. — Чимин не выживет. Можешь делать что угодно, — режет острыми безжалостными словами альфа, хладнокровно наблюдая за тем, как стекленеет взгляд Тэхена, — вы все равно его не спасете. Он не выдержит. Или же его убьют либо властители закона, либо те, кто с ним такое сотворил, — Юнги понимает, как больно Тэхену это слышать, как он пытается изо всех сил помочь омеге, но лучше он скажет все прямо в лицо, чтобы тот, наконец, понял, что не стоит гробить себя из-за того, кому и так спасения нет. — Уходи. — Сжимая судорожно пальцами простыню, смотрит куда-то вниз напряженным взглядом Тэхен. Взгляд Юнги моментально приобретает пугающие стальные оттенки. Заливается мраком и это пугает. Никто не смеет так говорить с Юнги, но он все же молча встает с места и, заметив страх Тэхена, но вместе с ней и бушующую злость, просто идет на выход. — Я все равно заберу тебя отсюда, хочешь ты этого или нет, — уже на выходе говорит Юнги и уходит. Тэхен заламывает брови, ощущая, как его разрывает от возмущения и обиды. Разрывает от злости.***
Чимин поднимается с постели, ощущая, как в голове нестерпимо звенит. Омегу ужасно тошнит, но справившись, он идет на выход из палаты, не найдя в ней Чонгука, и направляясь в коридор. Держась за стены, останавливаясь на почти что каждом шагу, Чимин медленно и мучительно долго шел до палаты Тэхена. Шаг за шагом он ощущал, будто с ними от него отваливается часть тела. Тяжело дыша, прижимая кулак ко рту, чтобы не вырвать, Чимин, наконец, достигает двери палаты Тэхена. Тяжело приоткрыв дверь, омега заглянул внутрь палаты и увидел удивленный и слегка напуганный взгляд заметившего его Тэхена. Омега ощущает, как внутри все сжимается от чужого страха и осторожно направляется к альфе. Тэхен тут же садится удобнее, явно нашуганно ожидая чиминовых действий. — Я присяду, — вымученно улыбнулся омега, с трудом и некой неуверенностью садясь на кровать, уверенный в том, что альфа его боится и словно даже такое элементарное действие вызывает в нем сильную боль. — Не надо меня бояться, — говорит он с досадной усмешкой. Тэхен, поджавший колени к груди и обхватив их руками, сразу же ответил: — Я не боюсь, — с абсолютной уверенностью заявил альфа. Тэхен смотрит на него с каким-то трепетным волнением, и Чимин замечает эту, не смотря ни на что выраженную преданность альфы. — А стоит было бы, — снисходительно, словно ребенку, улыбается омега, опустив глаза. — Я тебя спасу, — вдруг хватает его ладонь в свою Тэхен, заставив Чимина взметнуть на себя серьезный взгляд, — я нашел способ. Дай мне немного времени. Я не знаю, насколько это поможет, но хотя бы некоторое время ты сможешь жить без этих болей. Чимин с каждым словом все больше напрягается и мрачнеет. — Не надо, — вдруг отрезает омега, — я не хочу, чтобы ты вместе со мной погиб. Мне хватает того, что Чонгук портит свою жизнь из-за меня, — с горечью говорит омега. — Я сам сделал этот выбор, — серьезно говорит альфа, — я сам решил идти с тобой до конца, не смотря ни на что. Чимин смотрит ему в глаза и тяжело сглатывает. Он не понимает. Зачем Тэхен готов пожертвовать собой ради него? — Но ты не один должен делать выбор. Что на счет Юнги? — С досадой спрашивает омега, который где-то глубоко очень хочет верить, надеется, что сможет спастись, но не хочет принимать такой жертвы. — Юнги пойдет за мной, — уверенно говорит Тэхен, — я знаю это. Он последует за мной, куда бы я ни пошел. — И ты готов ради меня пожертвовать не только собой, а еще своим любимым? — Приподнимает бровь Чимин, вряд ли считая это правильным. Тэхен замолкает. Он не находит что сказать и на миг ему кажется, что все, что он сейчас делает – неправильно и не понятно за что появившаяся вина обижает его. В этот момент Чимин бросает резкий взгляд в сторону окна и Тэхен не успевает осознать, что происходит, как омега молниеносно прижимает его к кровати. Через мгновение звучит выстрел. И Чимин и Тэхен вздрагивают от звука, а омега поворачивает голову к стене, в которую впилась пуля. Его тут же накрыл жуткий страх и осознание того, что происходит. Сердце застучало в бешенном темпе и в этой пред буревой тишине отбивало в ушах. А через еще мгновение начался Ад. Они не поняли откуда, но на них посыпалась автоматная очередь. Кажется, она была из окна. Кажется, она была и из коридора, но пока отдаленно. Чимин моментально скинул Тэхена с кровати, сразу же последовав за ним, прижав к полу своим телом и прикрывая его таким образом собой. Вся комната начала взлетать от вонзающихся во что попало пуль. Стреляли на поражение, без единого шанса на выживание. Тэхен от дикого ужаса прижал к ушам ладони, а Чимин прикрыл голову альфы своими руками. Он судорожно пытался укрыть Тэхена от пуль, совсем не пытаясь как-либо прикрыть себя. Как только автоматная очередь останавливается, и наступает короткая пугающая тишина, Чимин поспешно пихает Тэхена к кровати. — Под кровать! — Требует он с явной паникой, но при этом твердой уверенностью в своих действиях. — Нет. Я должен помочь, — В панике молит Тэхен, смотря на него глазами, полными кромешного испуга, судорожно хватаясь за руки Чимина. — Я сказал под кровать! — Прорычал на него омега, толкая к кровати и альфе ничего не осталось, как послушаться Чимина. Омега в это время, имея хотя бы малейшую уверенность в том, что Тэхен находится в каком-никаком укрытии, поспешно поднимается с пола и полусогнутым достигает стены возле двери. Сердце отбивает бешенным темпом. Он пытается дышать не громко, но в груди что-то ужасно печет и она высоко вздымается. Ему страшно. Но это то, с чем он уже сталкивался. Дверь резко выбивают ногой, ведь Чимин до этого успел закрыть ее на замок. С этим ударом Чимин все же, не смотря на свой опыт, вздрогнул, а Тэхен не удержался и вскрикнул. И после этого удара и появившегося в проеме человека в военной форме и балаклаве, Чимин понял, что уже не сбежать. Что нужно с этим столкнуться лицом к лицу. Снова. Чимин, вооружившись ничем иным, как попавшимся под руку стулом, не теряя ни мгновения, резко налетел на альфу с оружием, нещадно ломая об него этот самый стул. Альфа, не ожидавший такого сопротивления, на миг теряется, а этого Чимину вполне хватает, чтобы, ухватившись за оружие в руках врага, развернутся таким образом, что сам омега оказавшись к альфе спиной, рывком бьет рукояткой автомата того в живот с такой силой, что кажется у альфы внутри что-то повредилось. Сумев выхватить у альфы оружие, Чимин стал нещадно бить прикладом альфу по голове, пока тот не свалился на пол. Поспешив закрыть дверь, и уже услышав, что к ним приближаются другие альфы, Чимин, ощущая дикую боль, но кажется, пока что, никак не позволяя себе на нее реагировать, начал выпускать автоматную очередь в дверь. Тэхен все сильнее прикрывал руками уши, кажется, готовый сойти с ума от этого ужаса. Дверь сама открылась от того, сколько пуль пробило ее, и за ней омега увидел трупы. Он с хладнокровием быстрее других направляющихся к ним альф, выстреливает в них, и когда видит, что вроде коридор чист, оборачивается к Тэхену. Его взгляд уже поменялся. В нем был мрак. В нем уже почти ничего человеческого не было. Когда Чимин склонился над кроватью, Тэхен, увидевший, что в омеге уже почти не осталось паники, а лишь холодная расчетливость, увидевший его взгляд, кажется, испугался его больше, нежели тех альф. — Выходи, — даже голос его поменялся. Стал словно не живым. Тэхен дрожал как осиновый лист. — Нет, — прошептал он в ужасе, кажется, потеряв над собой контроль из-за паники и боясь уже самого Чимина. Чимин не стал нянчиться, потянувшись к альфе и схватив его за руку, потащив из-под кровати. — Нет! — Закричал в испуге Тэхен. Чимин не слушал его, лишь думая о том, что нужно поскорее выбираться и спрятать Тэхена. Альфа заметил у двери военного и, округлив от ужаса глаза, указал на него рукой и закричал: — Чимин! Сзади! Омега даже не оборачиваясь, направил оружие за спину, выпустив пули. Тогда Тэхен пришел в настоящий ужас. Потому что собственными глазами смотрел в чиминовы, когда он без какого-либо сожаления выпускал пули, кажется, желая разодрать на куски каждого врага. В его глазах было столько жестокости, что Тэхен от этого задрожал. — Ты словно монстр, — когда стрельба на пару мгновений утихла, а Чимин остался в том же положении, в котором был, не осознавая своих слов, шокировано пролепетал альфа. Он был таким напуганным, беззащитным сейчас. Чимин на миг перевел на Тэхена взгляд. В нем лишь на секунду мелькнуло что-то похожее на горечь и агонию, но так же быстро спряталось. — Чимин! — Снова закричал Тэхен, увидев альф, что оказались в проходе палаты. Чимин уже полностью выпрямился и стрелял-стрелял, идя вперед на человека, что еще стоял на ногах, даже не имея возможности упасть из-за отталкивающих его все дальше пуль. У Чимина горели глаза. Откуда-то сбоку на него напал еще один альфа, но омега выбил из его рук оружие. Военный вытащил нож, тут же попытавшись поранить омегу в живот, но Чимин успел увернуться и, перехватив руку альфы, в которой был нож, он перенаправил оружие лезвием в сторону врага. Омега увидел в его глазах мелькнувший испуг. А лицо Чимина вдруг исказилось сносящей все на своем пути яростью. — Меня хотите уничтожить? Меня? Того, кого сами создали? — Чимин, держа альфу за руки и за рукоятку ножа, дрожал от разрывающей его ярости. Кажется, она сносила альфу с ног. Он не ожидал встретить в омеге столько лютой ненависти и злости. — Ну уж нет, — как не в себе рычит Чимин, резко рванув руками вперед, вонзив нож альфе в живот и распоров его резким движением, сверкая яростью на дне глаз. Альфа, издав разрывающий уши вопль, свалился на пол. Чимин остался стоять. Тэхен, наблюдающий за этим, просто прилип к кровати, кажется, замерев и не в силах даже пошевелится. Он был в таком диком потрясении, что казалось, сейчас просто потеряет сознание. Чимин схватил его, еле живого, смотрящего стеклянным взглядом на распоротое тело, и поставил на ноги. — Пойдем, — говорит он спокойным твердым голосом, уже собираясь поспешно уходить, но Тэхен, кажется, совсем не реагировал. Омега заметил это и снова обернулся к Тэхену. — Приди в себя, — легонько шлепнул его пальцами по щеке омега и обхватил кровавыми руками лицо альфы, — Тэхен, я сказал, приди в себя, — серьезно смотрит на него омега. Тэхен, наконец, переводит взгляд на Чимина, на его лицо, забрызганное кровью, на руки, что тоже в крови и касаются его. От этого его охватил ужас. — Чимин, где Юнги? — Тэхен, кажется, пришел в себя и сильно испугался за альфу. — Пойдем поищем его, — говорит Чимин, желая увести Тэхена с собой. Альфа боится, но идет за Чимином, желая поскорее увидеть Юнги. Чимин берет его за руку, таща за собой, но как только они оказываются в коридоре, Тэхен словно приходит в себя и вскрикивает, тут же присаживаясь на корточки, пряча голову руками. Чимин бросает на него резкий взгляд, явно недовольный такими трудностями. — Встань, — говорит он строгим тоном. — Не могу, — у Тэхена дрожат руки, паника скоро сожрет его целиком, — Я не могу, — утирает он красный от плача нос, кашляя от того, что плакать так и не может перестать. Он просто сорвался. До этого ужас не позволял ему осознать все более менее ясно, а сейчас, вспомнив, что он не может выйти даже за порог палаты, в которой его точно убьют, альфа не выдержал. Чимин просто направляет на него пушку, и говорит: — Если ты сейчас не встанешь, я тебя тут на месте застрелю, — и, кажется, Чимин ни капли не шутит. Тэхена начинает трясти сильнее. Он знает, что не сможет встать. — Чимин, прекрати! — На грани истерики умоляет альфа, сжимая судорожно пряди волос на голове пальцами, — Прекрати! Ты не зверь! Чимин грубо хватает его за ткань рубашки на плече, дернув наверх и заставив встать. — Я хуже, — держа в кулаке ткань, чеканит омега и в глазах его ни капли опровержения сказанных им слов, — Хватит думать, что люди могут быть хорошими, — омега дернул его за собой, а Тэхен прижал к лицу ладонь, дыша громко, со свистом, сходя с ума от надвигающихся на него стен, от давящего потолка, который скашивался, врезался в него эфемерной тяжестью, от которой кожа расходилась по швам. Чимин идет вперед, его глаза горят черным пламенем, он стреляет, Тэхен слышит автоматную очередь, прижимается к омеге, а Чимин хладнокровно убивает. Так они доходят до одной из палат. Омега стреляет в альфу, что появился в конце коридора, повернулся к палате, дверь которой не закрыли. Там прятались несколько врачей. Они смотрели напугано и растерянно. Чимин смотрел в их глаза. Там был страх. Тэхен позволил себе лишь немного открыть вид на происходящее и лучше бы он этого не видел. Чимин, постояв так пару мгновений, подумав о чем-то своем, поднял автомат, направил на врачей и… Тэхен кричит в ужасе, его глаза настолько огромные от животного страха, что можно было подумать, будто альфа действительно сошел с ума. — Прекрати! — Срывает голосовые связки альфа, уже даже забыв о страхе из-за болезни, в потрясении дергая омегу за руку. Чимин не слушает. Он лишь стреляет и только когда в палате не остается ни одного живого человека, омега спокойно поворачивает голову в сторону коридора. — Пошли, — спокойно говорит омега, двинувшись вперед. Тэхен был в таком ужасе, что просто не мог сдвинуться с места. В конце коридора показался Юнги. Он дышал тяжело, кажется, очень спешил. Альфа видит их и, кажется, выдыхает от страха, осознавая, что омега с Тэхеном живы. Юнги делает к ним несколько шагов. Он замедляется, когда видит взгляд Чимина. Тэхен ощущает, как его пронизывает страх, кода Чимин снова поднимает автомат. А после выстрел. После крик Тэхена, который в ту же секунду закрыл глаза. Потому что такое он выдержать не сможет. Только не это.