Совершенный код

      Риту мутило. А еще голова словно была забита ватой, так что голос собеседника с трудом прорывался в ее сознание. Но собеседник был настойчив, и раз за разом его слова все же превращались в осмысленные вопросы. Постепенно сознание становилось все более ясным, но она не спешила подавать виду. Вместо быстрых ответов она оставляла себе возможность поразмышлять, оценить ситуацию, в которой оказалась.       Рита пришла в себя в незнакомой комнате, аскетичной обстановкой больше напоминающей камеру. На ней была домашняя одежда, для босых ног великодушно предоставили пару одноразовых тапок. Ни малейшего представления о том, где она, сколько сейчас времени и кто все эти люди, один за другим допрашивающие ее. Этот был уже третьим по счету. Как и предыдущие, он не представился и не потрудился дать никаких разъяснений, а сразу перешел к вопросам, многие из которых уже повторялись.       - Откуда вы узнали о проекте Е?       - ...Моя мать работала над ним.       - Ваша мать – Акатьева Надежда Васильевна, верно?       - Да.       - Она рассказывала вам о проекте Е?       - Нет.       - Она предлагала вам принять участие в проекте Е?       - Нет.       - Вы просили ее об этом?       - ...Нет. Я просила только дать доступ к материалам архива.       - Зачем?       - Для моей научной работы.       - О чем ваша работа?       - ...О системной безопасности.       - Кто вам сказал, что в архивах можно найти что-либо для вашей работы?       - Никто.       - Вы пытались взломать архив. Вы знали, за чем шли. Откуда?       - …Несколько лет назад мне случайно довелось видеть часть одной из разработок.       Мать застала ее за чтением документации в своем домашнем кабинете. Это было в последний день их совместного проживания под одной крышей.       - Кто ваш сообщник? – внезапный вопрос вырвал Риту из неприятных воспоминаний, как пощечина.       - Какой еще сообщник? – непонимающе моргнула она.       Следователь склонил голову на бок и нехорошо улыбнулся, словно нащупал что-то важное.       - Кто помогал вам взламывать архив?       Внутри все похолодело.       - Никто. У меня достаточно опыта, чтобы сделать это самостоятельно.       - Что ж, судя по всему, не так уж и достаточно, - усмехнулся следователь, - Кто еще знал про вашу научную работу?       - Только мой научный руководитель. Этот проект даже не одобрен.       - Тогда кто стер все данные по вашей работе из системы?       Сердце пропустило удар. Но многолетняя практика «придворной лжи» хорошо научила ее управлять эмоциями, и вместо волнения и испуга ее взгляд выразил высокомерное раздражение.       - Вы влезли в мой компьютер?       - Разумеется. И кто-то подключился удаленно и стер все данные по проекту у нас на глазах. Повторяю вопрос: кто ваш сообщник?       - Я работаю только с техникой и программами. Система определила постороннее вмешательство и запустила процесс защиты данных от несанкционированного использования.       - Что это значит?       - Это и есть суть моей научной работы – защита информации, - Рита равнодушно пожала плечами, - Никуда без практики.       - Защита, которая уничтожает все данные и себя саму? Программа-камикадзе?       - И ее эффективность была доказана вами, не так ли?       - Кхм… Где хранятся копии этих данных?       Рита улыбнулась, приложив указательный палец к своему виску.       - Боюсь, это единственная копия, и вам ее уже не получить.       - Это мы еще посмотрим, - бросил следователь, сложил все свои бумаги в папку и вышел.       Вновь оставшись одна в своей камере предварительного заключения, Рита впервые всерьез заволновалась. Прежде ее беспокоила разве что неизвестность, но теперь в уравнение добавилась Майя. Какого черта? От одной мысли, что эти уроды притащат сюда и ее тоже, становилось дурно. И ведь все из-за ее собственной самоуверенной глупости. Идиотка. Рита, как ты могла так облажаться? Хотелось непременно предупредить Майю об опасности, но никакой возможности сделать это у нее не было. Да и скорее всего, стало бы только хуже. Любые контакты могут отследить. А пока, судя по всему, никто ничего не знает о ее маленьком хакере. Главное – придерживаться легенды про систему-самоубийцу, какой бы абсурдной она ни была.       Но кто стоит за всем этим? Мать? Скорее всего. Но она была явно против того, чтобы Рита сюда лезла. Неужто и правда надо было слушать маму? Грустная усмешка. Риту одолевали противоречивые чувства. Злость, страх, стыд, разочарование, отчаяние, обида, стремление доказать свою правоту. Хотя, последнее начинало уступать другому желанию – чтобы от нее все уже, наконец, отстали и отпустили домой.       В дверь постучали. До сих пор никто не церемонился. Рита нацепила непроницаемую маску, но она упала в тот же миг, как новый посетитель появился в проеме двери. Душа предательски заныла. Она готова была выдержать встречу с любым противником, но не с седовласым худым стариком, которого она знала и любила с раннего детства. Внутри словно что-то сломалось, стержень, который держал ее все это время, исчез, плечи поникли, и она вся сжалась, почти готовая заплакать. Не от страха – от стыда.       - Рита, пожалуйста, следуйте за мной, - пожилой мужчина сделал приглашающий жест рукой.       Шмыгнув носом, она встала, сунула ноги в казенные тапки, испытав при этом еще один шквал самобичевания и позора, и неуверенно подошла к открытой двери.       - Федор Юрьевич, я… - только и смогла сказать Рита, подняв на него виноватый взгляд.       Федор Юрьевич смотрел с заботой, словно добрый дядюшка, пришедший на утро забирать ее из обезьянника. И даже тот факт, что дядюшка сам находился в этом обезьяннике, ситуацию никак не спасал.       - Не переживайте, все будет хорошо. Пойдемте.       По-отечески обняв Риту за плечо, он увлек ее за собой в коридор. На их пути не было никаких опознавательных знаков, которые могли бы позволить хоть как-то сориентироваться. Только номерные таблички на закрытых дверях. Они миновали несколько поворотов и, наконец, остановились у одного из кабинетов, внешне ничем не отличающимся от прочих. Федор Юрьевич вновь постучал и, выждав вежливую паузу, открыл дверь.       - Прошу вас.       Рита вошла и замерла на пороге. В слабо освещенном кабинете за большим столом сидел ген.док Карин – ректор университета. Рядом с ним стояла Надежда Васильевна. Однако больше всего Риту шокировало то, что мать нервным жестом тушила окурок в пепельнице. Затем она, не говоря ни слова, пронзила ген.дока взглядом, словно заклиная его, на что он вяло кивнул. Выходя из кабинета, Надежда Васильевна остановилась перед Ритой и подняла на нее взгляд, полный презрения:       - Ты не моя дочь, - тихо сказала она.       - Всегда мечтала быть приемной, аж полегчало, - зачем-то съязвила в ответ Рита, но тут же пожалела об этом. Что-то такое блеснуло в глазах матери, от чего стало не по себе. Разочарование? Сожаление? Жалость? Она так и не смогла понять, Надежда Васильевна вышла и закрыла за собой дверь.       - Присаживайтесь, пожалуйста, - ген.док указал на место перед собой.       Рита покорно прошла и села. Федор Юрьевич тоже сел, справа от ректора, но ушел в тень, словно его тут и нет вовсе.       - Сигарету?       Она глянула на предложенную пачку, затем перевела взгляд на пепельницу, в которой было не меньше четырех окурков со следами губной помады. Осознание того, что мать имеет ту же пагубную привычку, странным образом выбивало ее из колеи. Чего она еще не знает о своей матери? Что она вообще знает?       - Нет, спасибо.       - Хм… Поверьте, мне очень жаль, что мы встретились здесь при таких специфических обстоятельствах. Я вообще не сторонник насильственных методов, но полагаю, вы отдаете себе отчет в том, почему все произошло именно так, а не иначе.       Она безразлично качнула головой.       - Зачем вы уничтожили свои труды? Они могли бы принести пользу.       - Кому?       Ген.док улыбнулся, но от настоящей улыбки в его лице не было и тени.       - Университету, конечно.       - Мой научный руководитель так не думает.       - Надежда… Васильевна немного консервативна в некоторых вопросах. А в определенных случаях даже предвзята. Например, она уверена, что вы не подходите для работы над нашим проектом, но лично я так не считаю. Ваш юный и незашоренный ум – это большая находка для современной науки.       - Неужели? – Рита не понимала, зачем, но чувствовала, что ее сейчас пытаются подкупить неприкрытой лестью. С чего бы? Она находится тут на правах заключенной, нарушителя, взломщицы. С ней должны разговаривать совсем иначе и совсем о другом. Внимание снова привлекли окурки в пепельнице. О чем они спорили? Почему она ушла, а не осталась? Она не хотела или ей не позволили?       - Вы не думали, Рита, что Надежда Васильевна слишком сдерживает ваши научные изыскания? Что вы на самом деле могли бы добиться большего уже сейчас?       - Я думаю, что это вас не касается, Геннадий Игоревич.       - Напрасно так думаете. Здесь играют роль не только ваши личные интересы, - он откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, склонил голову на бок, - Впрочем, ваша эгоистичность мне отчасти импонирует. Вы напористы и можете достичь любой цели, если поставите себе такую задачу.       - Зачем вы рассказываете то, что мне и так известно? - устало спросила она, - Расскажите о себе? Об этом месте? Что здесь происходит? Что вам нужно?       Карин вздохнул.       - Как вы уже могли заметить, все, что происходит здесь – не предназначено для внимания широкой публики. Так что, до определенного момента я, как и ваша мать, и все остальные, связан обязательствами сохранять конфиденциальность. Все, что могу сказать – я ищу талантливых людей, способных двигать науку вперед. Амбиции, изобретательность, дерзость – это топливо, необходимое прогрессу.       - Когда фраза «сгорел на работе» потеряла свою фигуральность, - заметила Рита, но ректор даже не улыбнулся.       - Я предлагаю вам место в проекте Е. С неограниченным доступом ко всем его материалам и разработкам. Я хочу, чтобы вы, Рита, приняли в нем активное участие.       - Но моя мать этого не хочет, так?       - Хм. Буду откровенен. Она считает, что вы не справитесь, - взгляд Карина наполнился участием, - Так может… докажете ей, что это не так?       Губы Риты дернулись. Она остро почувствовала, как ею манипулируют, грязно и неприкрыто. Ген.док определенно хорошо знал ее слабые места, знал об их трудных взаимоотношениях в семье и использовал это как аргумент. Знал о том, насколько разрушительным может оказаться это решение. И все равно предлагал. В голову полезли непрошенные мысли о том, как этот тип прикасается к ее матери, обнимает ее, овладевает ею…       - Вы мне противны, - тихо и спокойно произнесла она, глядя прямо ему в глаза.             Карин поджал губы и с минуту смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Затем вздохнул и безразлично произнес:       - Мне тоже было приятно побеседовать с вами, Рита. Можете идти.       Интересно, она сейчас подписала себе заявление на увольнение? Что ж, если и так, то черт с ним.       - Я свободна?       - Не смею больше задерживать. Федор Юрьевич…?       Седовласый мужчина встал и мягким жестом пригласил к выходу. У самой двери ген.док окликнул ее:       - Если вы все же передумаете, прошу, обращайтесь сразу ко мне.       Федор Юрьевич провел Риту по новым коридорам. В одной из комнат после подписи о неразглашении и о невыезде ей вернули телефон и предупредили, что ноутбук вернут позже. Миновав последнюю дверь, они оказались на подземной парковке, где уже ждало заказанное такси.       - Вас доставят прямо домой, - Федор Юрьевич открыл дверцу, - Но Рита, прошу тебя, - он вновь перешел "на ты", словно перестал играть чужую роль, - Не делай глупостей.       Она поблагодарила старика и исчезла в салоне автомобиля. Машина тронулась, с пустым взглядом Рита прислонилась лбом к боковому стеклу. Выезжая из паркинга, она, наконец, поняла, что все это время находилась в тайных подвалах родного университета.