Фрагменты прошлого

— Пап, не трогай его! — Кто он? — Это Томас, мой однокурсник, отпусти его, пожалуйста! — Что твой однокурсник делает у нас дома?! — Он забрал меня, я же говорила, что мне плохо. — Ладно, прости, парень, погорячился.       Отпустив Томаса, Ватсон похлопал его по плечу и уже собрался уходить, как Рози спросила: — Почему ты не у Шерлока? Ты же собирался быть у него вплоть до сегодняшнего дня. — Планы поменялись. — Пап, я же вижу, что что-то не так… — Роуз, я сказал, что изменились планы. Мне нужно быть на работе. Обязательно. — Не ври. — Я не лгу. — Нет, уж поверь, за то время пока я с тобой живу, я научилась распознавать твою ложь, страх, к слову, тоже. Сейчас ты и зол, и в ужасе, одновременно. Твое лицо приняло неестественно бледный оттенок, дыхание учащенное, руки скрещены на груди, что означает твое желание защититься… — От Шерлока понабралась? — перебив дочь, выпалил Ватсон. — Это сейчас не столь важно. Что произошло? — Сошел с праведного пути.       От этой фразы внутри все сжалось, а к горлу подступила тошнота. Только Рози знала, что означает эта фраза. Это означало, что Шерлок снова зависим. Фраза произносилась раз в пару лет и каждый раз сопровождалась нервами, криками и слезами. Ее слезами, ведь сколько бы он его не спасал, все начиналось заново из раза в раз. Это было страшно. Страшным было не только лицезрение происходящего, но и осознание, что когда-нибудь Джон не успеет, он ему не поможет и тот просто на просто скончается. Скончается тот человек, которого Рози и любила, и уважала одновременно, он был далеко не свят и не идеален, но он был тем человеком, что подарил ей личность. Каждый раз, когда что-либо происходила первым делом она сообщала об этом Шерлоку. Он знал, кто был ее первым возлюбленным, первой подружкой, первым врагом, а кто был просто дорог ей. Осознание, что настолько близкий человек из-за своей глупости может в один момент просто оставить тебя, невыносимо. Свою мать она толком не помнила и знала о ней только по рассказам отца, хотя, казалось бы, кто бы мог быть роднее матери… — Пап, ты его оставил?.. Оставил его в таком состоянии?! — Роз… — Ты же прекрасно понимаешь, чем это чревато! — Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! Это было мое решение. Слава богу, ты не видела то, что видел я. Не видела, как он мучается после того, как я делаю ему капельницу, как его выворачивает наизнанку. Я больше не могу, не могу каждый раз вытаскивать его с того света, пытаясь ему что-то вразумить, он никогда меня не слушал… — Пап, если это снова случилось, то значит на него что-то повлияло. Ты же помнишь, что было в прошлые разы. Когда я была маленькая он ни грамма не принял, потому что он был счастлив. Шесть лет назад, Эвр была снова в опасности, она еле победила депрессию, спустя столько лет, конечно наблюдать как ей было плохо ему было очень тяжело, этим он и спасался. Два года назад умерла его мать, естественно, это повлияло и на него и… на нас… — Я понимаю тебя Рози, но… — Нет, пап, ты меня мало того, что не понимаешь, так и глубоко не знаешь… — Чего ты от меня хочешь добиться? — Чтобы ты поехал и помог ему, а не бросил… — Нет, пусть сейчас он разбирается сам, я устал, просто устал…       С этими словами, Джон развернулся и побрел к дому, зайдя внутрь, он прошел на кухню и, достав с верхней полки небольшую банку с медикаментами, высыпал небольшую дозу на руку, налив стакан воды, он принял их. Спустя какое-то время после того как таблетки попали в организм, мир, будто на секунду замедлил свой темп, а на душе стало легче, начало клонить в сон. Пройдя в большую гостиную на первом этаже, Джон лег на диван и бросился в пучину дремы. Было ощущение, что он находится в пространстве между реальностью и миром грез, среди мрака послышался нежный и такой родной женский голос: — Не стоило тебе этого делать, Джон…

***

      Девушка так и застыла на месте. Спустя какое-то время, она спросила себя: — Неужели он вот так просто бросит его?.. — Не знаю, милая…       Этот ответ будто вывел ее из транса, и она обернулась, позади стоял Шерлок, она бросилась в его объятья, начиная рыдать, чужие руки накрыли ее. Чужие. Ей пришло осознание, что это не тот темноволосый гений, за жизнь которого, она готова была пожертвовать многим и отец тоже, но видимо его переживания он ставил выше морали. Девушка отпрянула. — Рози, все нормально? — спросил парень, чуть наклонившись. — Да, да, все в порядке, я думаю, что ты знаешь куда мы поедем. — Хорошо.       С этими словами, друзья направились к автомобилю. Когда же Рози села на пассажирское сиденье, то она спросила парня: — Почему ты не остановил меня? — Что? — Почему ты позволил мне обнять себя, видя, что я… — Я думал, что ты это сделала просто так, ведь ты всегда меня обнимала, когда мы расходились по домам. — Обнимались? — Да… Разве ты не помнишь? — Стоп, сколько мы уже дружим? — Я всегда знал тебя, милая, я был тем самым мальчиком, что жил напротив тебя, мальчиком, который на Хэллоуин приходил к тебе с букетом из огненно-рыжей осенней листвы, в маске призрака, но ты всегда отвергала меня, выбрасывая букет в сторону и закрывая дверь перед моим лицом. Мы учились в одной школе, в одном классе, я смотрел на тебя с задней парты, но ты лишь взмахивала своими прекрасными локонами и уходила в ответ на мои комплементы. Я пошел в тот же колледж, что и ты, но все равно заметила ты меня только после того, как нас познакомила Елена, это было вначале года, я провожал тебя домой каждый раз, каждый раз ты сама тянулась ко мне за объятьями. Я всегда был рядом. — Том, ты сейчас шутишь, да? — спросила девушка, схватившись руками за голову. — Нет, дорогая, я не шучу, странно почему ты не помнишь ничего из произошедшего… — Том, прошу, просто отвези меня к нему и оставь, пожалуйста…       Глаза парня были холодны и полны непознаваемым девушкой чувством. Шерлок внес свою лепту, Рози, так же, как и он, плохо разбиралась в сантиментах. Автомобиль тронулся и за окном начали мелькать однотипные дома и уже позеленевшие деревья и кустики. Она чувствовала, что ее клонило в сон и не могла этому сопротивляться. Мягкое прикосновение к плечу. Утренняя заря режет глаза. Над ней нависает Томас: — Мы приехали. — Отлично.       Обменявшись фразами, девушка вышла из машины и, чуть шатаясь, побрела к дому, дверь была настежь открыта. Она вошла внутрь и поднялась по лестнице, но зайдя в квартиру, она поняла, что здесь все уже стало чужим…       Когда-то великий гений и маленькая девчушка бегали по квартире с криками и, натянутыми на один глаз, галстуками, хоть эти галстуки и стоили целое состояние. Догонялки, прятки в шкафу, топот стоял неимоверный, но хозяйка дома лишь мельком смеялась. Показ мод, состоящий то из миловидных платьев Рози, то из роскошных пиджаков и рубашек Шерлока. Обрезки цветной бумаги, непонятное чудище вместо цветка со следами потекшего клея, заляпанный рабочий стол. Запах. Запах дома, запах тепла и уюта, его нельзя было ни с чем сравнить, он был особенный, это была какая-то смесь табака, домашнего печенья, газообразных отходов, образовавшихся в результате экспериментов, это был родной запах. Тесто, которое неимоверно липло к рукам, но заботливая крестная всегда показывала, что нужно делать, всегда направляла, научила обращаться с плитой и научила готовить, в шесть лет, казалось бы, маленькая девочка, однако уже могла приготовить завтрак не только себе, но и всей своей «семье». Монотонные рассказы о патологической анатомии, чередующиеся с разнообразными сказками на ночь, зверушки, участвующие в этих сказках, всегда были добры и вежливы к маленькой принцессе по имени Розамунд Мери Ватсон. Разбросанные по полу рисунку, несуразные слоники, крокодильчики, котики, травка, деревца и они. Их семья. Семья, не требующая больше ни единой души. Когда они были втроем для них не существовало других людей. Но сейчас уже нет той семьи, сейчас все по-другому, но Рози не хотела терять эти воспоминания, они были единственным лучиком свет даже тогда, когда казалось, что вся жизнь идет под откос.       Ей не хотелось проходить дальше в квартиру, ей не хотелось видеть его таким, каким он не может быть. Он был всегда для нее самым верным, самым правильным и самым умным человеком на этой земле, это был кумир и праведник, просвещающий во все тонкости жизни, именно он, а не отец, находившийся то на приемах у психолога, то на работе, то в долгосрочных командировках. Она прошла в комнату к Холмсу и увидела его, увидела то, что ее отец видел каждый раз, внутри появилось чувство жалости, граничащее с отвращением. Он лежал на полу, рукава были завернуты, так что виднелись обвивающие паутиной руки лиловые вены, на контрасте с почти пепельно-белой кожей это выглядело ужасающе, кудри на голове были разбросаны в хаотичном порядке, вся его рубашка была пропитана потом, кажется он спал, но он поднял голову и Рози взглянула ему в глаза, это были ни те глаза, что когда-то смотрели на нее источая любовь, это были ни те умные глаза, в которые она не могла налюбоваться, когда слушала про разнообразные биологические исследования, иногда ей хватало просто посмотреть в его глаза, которые источали уверенность и она знала, что у нее все получится, это были ни те глаза, в которые она смотрела перед сном, утопая в их синеве, будто в океане, пока низкий баритон рассказывал ей сказку о маленьких зверюшках резвящихся на поляне с маленькой девочкой, это были ни те глаза, что когда-то были самим выражением недовольства без слов, она впервые узнала этот взгляд, когда разрисовала белоснежную рубашку прямо перед выходом на важную встречу, ее никто не стал ругать, наоборот, ее взяли на руки и поцеловали в маленький теплый лобик, это были ни те глаза, которые смотрели вмести с ней на новые часы ручной работы и приглядывали за маленькими пальчиками, что перебирали стрелки и покачивали маятник, это были глаза потерянного человека, зашедшего в тупик, это были глаза наполненные отчаянием и страхом, страхом потери… Послышался тихий хриплый голос, четко, но медленно, выговаривающий каждое слово: — Прости меня, моя малышка…