Запрещенная жизнь

Воодушевление Куромаку от предвкушения скорой встречи с психотерапевтом оказалось недолгим — проблемы начали сыпаться на парня одна за другой, не успел он даже оказаться на рабочем месте. Обычно Куро редко заходил в социальные сети и делал это, используя домашний вай-фай, но, вспомнив об оборвавшемся диалоге в личке с бывшим однокурсником, решил написать ему, что все в порядке, для чего вошел в сеть, используя мобильный интернет, благо, в автобусе Куро удалось занять удобное место у окна, и рядом с ним никто не сел — так что можно было без помех проверить переписку. Сообщений от Алекса не было, но, к своему огромному удивлению, Куромаку обнаружил целых две заявки в друзья — а ведь профиль парня, хоть и зарегистрированный на его настоящее имя, был закрытым, и посторонние люди им интересовались редко. Первый запрос был от какой-то коротковолосой девушки, смахивающей на юношу — звалась незнакомка Саша Пепел, и, зайдя на ее страничку, Куро обнаружил репосты многочисленных стихотворений, лейтмотивом которых была однополая любовь. Саша проживала в том же городе, что и Куромаку, и являлась студенткой какого-то третьесортного колледжа, в котором изучала инфотехнологию. Присмотревшись повнимательнее, Куро догадался, что Саша, скорее всего, трансгендер, принимающий мужские гормоны — об этом свидетельствовала легкая светлая щетина, не особенно бросавшаяся в глаза — но мягкие черты лица и отсутствующий кадык все же выдавали в непонятном типе биологическую девушку. Куро завис, размышляя, чем обязан вниманием поэта-транса, и как бы избавиться от ненужного ему собеседника, не ввязавшись в перепалку. Парень знал, что среди трансов хватает геев, возможно, это был подкат — но наверняка сказать было сложно, потому что заявка Пепла в друзья не сопровождалась никаким комментарием. Куро не был членом гейских сообществ и терялся в догадках, как этот Саша на него вышел. Предположим, он просто рекламирует всем подряд свое творчество, многие так делают — и то, что они оба представители ЛГБТ-сообщества — чистое совпадение. Или… Не может ли этот тип быть подослан новоявленными сталкерами с работы, мечтавшими раздобыть побольше информации о личной жизни Куромаку? Снежана с охранником не могли не понимать, что им самим Куро свою страницу никогда не откроет. И что теперь делать? Теряясь в предположениях, Куромаку стал просматривать вторую заявку, про которую было хотя бы понятно, что она — обыкновенный бот, который можно было смело кинуть в черный список, что Куро и сделал без колебаний. Помедлив мгновение, парень отправил туда же и непонятного поэта, в надежде, что больше никогда о нем (или все же о ней) ничего не услышит. Разобравшись со списком друзей, Куромаку напечатал пару слов Алексу: « Спасибо, твой совет оказался дельным, и записался очно к специалисту», свернул окно на экране смартфона и захлопнул крышку футляра. Пора было выходить, но от остановки до работы было еще довольно приличное расстояние. Радуясь тому, что хотя бы не шел дождь, парень спешил по отлично знакомому маршруту и уже почти достиг цели, когда с ним поравнялась бордовая иномарка — в самом неудачном месте, там, где на проезжей части имелись заполненные дождевой водой выбоины — и, разумеется, окатила Куромаку почти в полный рост. Резво отскочив подальше от раскрошившегося бордюра, парень проорал пару крепких выражений, грозя в след обидчикам — к его удивлению, машина остановилась, но не для того, чтобы водитель мои извиниться или, наоборот, накричать на Куро в ответ. Задняя дверца распахнулась, но наружу никто не вышел. Озадаченный парень прошел немного вперед — и тут его позвал знакомый до дрожи слащавый голос: - Куромаку, как ты вовремя! Помоги мне выбраться. Братик, открывай багажник, мой коллега поможет достать костыли. В машине была Лидия — та самая коллега Куромаку, которая сломала ногу, крепкая энергичная женщина лет пятидесяти. На парня наждано-негадано свалилась обязанность исполнять при Лидии роль не то сиделки, не то помощника — и возражения, конечно, не принимались. - Простите, может, ваш брат лучше справится с задачей? - все-таки решил попытаться отстоять свои границы Куромаку, но тут же был безжалостно оборван: - Посторонние не могут пройти в отдел, а ты поможешь мне донести вещи до кабинета. И подстрахуешь на случай падения! Куромаку мысленно взвыл — но в словах коллеги был резон, так что парню не оставалось ничего другого, кроме как передать Лидии новенькие сверкающие костыли с регулируемой высотой и подхватить ее увесистую сумку. - И тортик не забудь, он на переднем сидении! Будем праздновать, что я снова в строю! - подсказала женщина, и парень, чертыхаясь про себя, перехватил сумку в ту же руку, в которой нес собственный портфель, чтобы поднять еще и прозрачный пластиковый контейнер, в котором просматривался огромный кусок магазинного торта «Наполеон». Куромаку скривился — он не любил сладкое — и его отвращение не укрылось от Лидии. - Опять будешь пустой кофе хлебать, - протяжно вздохнула она, закатывая глаза, - С тобой ни повеселиться, ни слова лишнего из тебя не выжать… Ты что, веган? Может, тебе принести завтра морковку? За разговором коллеги проследовали в здание, и последнюю фразу Лидии слышали и другие сотрудники, вышедшие на лестницу поприветствовать вернувшуюся чиновницу. - Да-да! Морковки, и побольше! - залилась смехом Снежана, отбирая у Куромаку торт, - Он своей кенгуру посылку снарядит! Лидия непонимающе уставилась на коллег: - Какая еще кенгуру? Что я пропустила? - вопросила Лидия, и практикантка с Олегом наперебой принялись передавать ей последние сплетни. Куромаку шустро всучил сумку Лидии ехидно ухмыляющемуся охраннику и поспешил к себе, пока для него не придумали новое неприятное поручение. К счастью, остаток для прошел довольно сносно, если не считать хихиканья коллег за спиной и попыток Снежаны сфотографировать Куромаку во время обеденного перерыва — парень был уверен, что практикантка надеется получить четкое изображение его лица и с помощью программы распознавания лиц попытаться отыскать другие его изображения в интернете — но ему удалось вовремя пресечь ее намерения. К счастью, закон был на стороне Куро — в отделе фотографировать было запрещено — о чем он не преминул напомнить назойливой девице. Та ничуть не смутилась и переключилась на фотографирование торта крупным планом, что ей уже было трудно запретить. Налив себе очередную порцию кофе, Куромаку ретировался в кабинет, оставив коллег развлекаться и перемывать ему кости. Остаток дня парень весьма плодотворно трудился над бумагами и планировал мероприятия на следующую неделю — заказывал машину для совершения домашних посещений, договаривался с родственниками поднадзорных об этих самых посещениях и так далее. Однако, вечером, когда Куро уже покинул отдел и подошел к остановке, случилось нечто, выбившее его из колеи. Две школьницы стали перебегать дорогу в неположенном месте, и водитель едва успел затормозить, избежав столкновения. Одна из девушек застыла перед ревущей и сигналящей машиной, как статуя — ее округлившиеся глаза были абсолютно пустыми, и от катастрофы ее спасла лишь отменная реакция водителя, сумевшего вовремя остановиться. Более расторопная подруга обернулась и, обнаружив свою спутницу в шоке посередине дороги, стала на нее орать, а потом подлетела к ней и, схватив за руку, грубо выволокла на тротуар. Замерший было поток машин возобновил свое течение — нарушения правил дорожного движения пешеходами не были чем-то из ряда вон выходящим в этом месте, даже толпы зевак не собралось — только столпившиеся на остановке люди и глазели на девушек, и Куро оказался в их числе, сам того не желая. Заторможенная девушка продолжала хлопать глазами, и подруга залепила ей звонкую пощечину. Куро внутренне замер, это было уже слишком — девушке явно нужна была помощь, а вместо поддержки она получила побои. Парень хотел было уже вмешаться, но его опередила стоящая слева женщина с белым рюкзаком — она подскочила к девушкам и стала отчитывать нанесшую удар. Внезапно жертва, правая щека которой полыхала красным, повернулась к ней и разразилась тирадой, состоящей из отборного мата. Ее подружка громко рассмеялась, и обе неспешно направились прочь по своим делам. Обиженная спасительница вернулась на остановку, в глазах ее стояли слезы. - Не делай людям добра, не получишь зла! - утешил ее мужчина с густыми усами, еще один свидетель произошедшего. И Куромаку накрыло. Эта проклятая фраза преследовала его все детство в интернате — только адресована она была не ему, а тем немногим людям, которые хоть как-то пытались помочь одинокому мальчику справиться с проблемами. Именно эти слова повторяла воспитательница доброй девушке-волонтеру, пытавшейся помирить Куромаку с его преследователями, организуя для них командную игру. То же услышала и совсем юная помощница учителя, когда пыталась убедить его дозвониться до родителей Куромаку, чтобы как-то призвать их принимать более активное участие в жизни сына. Куро в то время остро нуждался в помощи, но не умел ее просить — и никогда не получал, и вот теперь жизнь превратила его в такого же равнодушного наблюдателя, придерживающегося принципа невмешательства. Парень ощутил глухую тоску и безысходность, он не знал, как справиться с нахлынувшими чувствами — и всю обратную дорогу снова просидел в телефоне, собирая материалы для очередной курсовой для какого-то недобросовестного студента. Работа отвлекала, сконцентрировавшись на выполнении рутинных задач можно было не обращать внимание на грызущее душу чувство вины. Дома парень забил на ужин, только заварил еще чаю — и, в качестве компромисса с самим собой, последнюю за день кружечку кофе. И засел за компьютер, намереваясь печатать, пока глаза не начнут слипаться. Стемнело. Прервавшись, чтобы встать и опустить шторы, Куромаку чуть не уронил стопку бумаг — упражнения, заданные психологом, над которыми он усиленно трудился вчера. Парень мог бы много чего добавить к написанному — но он опасался, что тогда Зонт решит, что он просто любит поныть и жалеет себя. Куромаку понимал, что, пытаясь произвести благоприятное впечатление на психолога, он ведет себя, как неряха, моющего пол к приходу профессиональных уборщиков. И в добавок лишает себя возможности быть услышанным и понятым правильно. Но Куро не мог ничего с собой поделать — всю жизнь он терпел несправедливое обращение и унижения и еще был не готов к открытому бунту, хоть ядовитые чувства горечи и обиды уже подняли головы, словно обитавшее внутри чудовище. Куромаку боялся этих эмоций, боялся потерять над ними контроль и выйти из себя — накричать на кого-то из окружающих или, еще хуже, заплакать перед Зонтом. Куро горько усмехнулся — во всех фильмах о профессиональных психотерапевтах у тех в кабинетах имелись коробочки с салфетками для рыдающих клиентов. Но у Зонта даже не было нормального кабинета — хотя, может, где-то в пропахшем красками и растворителем ангаре и было в наличии что-то, напоминающее кабинет психолога. Куромаку оставалось надеяться, что он и дальше сможет держать собственное чудовище на привязи, и никакие салфетки ему не понадобятся… Было уже около девяти вечера, когда затрезвонил домофон. Куро аж подскочил на месте и ринулся к двери, пытаясь сообразить, кто нагрянул с визитом в столь поздний час. Пик? Неужто решил вернуться, или хотя бы поговорить по человечески? Но зародившаяся было в душе Куромаку робкая надежда тут же была растоптана: ответив на вызов, он услышал уже знакомый ему самоуверенный голос: - Это Вару. Пик велел мне забрать инструменты. Открывай. Ничего не ответив, Куромаку нажал на кнопку, и где-то внизу хлопнула подъездная дверь, а по лестнице раздались тяжелые быстрое шаги. Оказалось, Вару обут в берцы — и снимать их наглец даже не подумал, хоть пол у Куромаку был довольно-таки чистым, поскольку парень регулярно пылесосил всю квартиру. Куро посторонился, позволяя непрошеному гостю зайти в коридор. - Иди в гостиную, - холодно процедил Куро, - Сориентироваться просто — эта та комната, где вы кувыркались. Зеленоволосый прищурился: - И что? Я сам должен все тащить? Помогай. - Ну уж нет! - тут Куромаку понял, что сейчас чудовище внутри вырвется-таки на свободу, и кое-кто получит все причитающееся, - Ты настолько туп, что рассчитываешь, что я стану бегать за тобой и твоим любовником, помогать вам? Серьезно??? Может, тебе еще чайку предложить? Куро театрально схватил со стола термокружку со свежим чаем, налитым совсем недавно и ничуть не остывшим, сделав вид, что протягивает ее гостю. Кажется, Вару слегка опешил от такого напора, но он быстро взял себя в руки. - Эй, планктон, хватит паясничать, - юноша поднял вверх руки, словно призывая Куромаку успокоиться. Это было неожиданно — Куро как-то не предполагал, что с типами вроде Вару вообще реально вести осмысленный диалог. Тут парень заметил одну странность: из-под левого стекла на зеленых очках парня явственно виднелся фингал, лишь отчасти приглушенный тональным кремом. Куро поставил чай на трюмо у стены, сверля Вару подозрительным взглядом. - А ты прекращай умничать, - свирепо рыкнул Куромаку, распахивая дверь гостиной, - Иначе выкину весь ваш хлам из окна. Не придется тащиться с ним по лестнице. И пошевеливайся. Не говоря больше ни слова, Вару юркнул в комнату и принялся паковать синтезатор и ударную установку — все инструменты были складными, но, в отличии от гитар, уже помещенных в чехлы, требовали разборки и запаковки. Сговорчивость Вару, однако, насторожила Куромаку, как и синяк на лице гостя — складывалось впечатление, что Вару очень спешит и боится, что Куромаку передумает и не станет отдавать инструменты. Это навело парня на любопытную мысль — а в самом ли деле Пик просил Вару забрать вещи, или тот действует по своей инициативе? Но зачем ему это нужно? - Пойду поищу, во что это все завернуть, - сказал Куро и направился в спальню, единственным источником света в которой сейчас оставался монитор компьютера. Схватив смартфон, Куромаку набрал номер Пика, порадовавшись, что не успел удалить его из списка контактов или заблокировать. Оставалось надеяться, что и сам он у рокера не в черном списке. Пик ответил после третьего гудка: - Ого! Ты до сих пор не помер! - весело завопил неформал в трубку, - А я уже на похороны собирался. Тебе чего? Пик говорил таким тоном, словно между ними ничего не было — ни любви, ни расставания — и Куромаку мог бы возмутиться по этому поводу, но сейчас ему было не до того. - Тут Вару за инструментами явился, отдавать? - коротко спросил парень — и тут же отдернул телефон от уха, едва не оглохнув от вопля Пика: - Чтоооо????? Эта шваль зеленая приперлась к тебе????? - Ну, как бы, да, - нервно хихикнул Куромаку, осознавая, что его сомнения были не напрасны, - Сейчас пакует манатки. - Нет!!!!! Не отдавай ему ничего!!!!! - заорал рокер громче прежнего, - Это кража! Слышишь — кража!!!!! И порча имущества!!!!!! Эта скотина хочет сорвать мне гастроли. Он мне все струны на гитарах порезал, теперь и до резерва добраться пытается. Гони его в шею, если надо — вызывай полицию. А вообще, я к тебе лучше сам подъеду!!!!!! Черт… Смогу только завтра… А ты уйдешь на работу… А-а-а-а-а! Голос Пика был полон ярости и отчаяния, и Куромаку словил себя на мысли, что в кои-то веки с удовольствием наблюдает за развитием событий. - Хорошо. Завтра я занят весь день, так что приезжай в субботу с утра. Что касается твоих гитар… Постараюсь спасти, что еще можно. Так… Погоди… Я что-то слышу… Из гостиной раздался неприятный грохот — и на пороге появился Вару с двумя гитарами за спиной и кое-как скрученным синтезатором в руках. - Нахрена ты ему звонишь? Сволочь! - завопил парень, бросаясь к Куромаку, явно с намерением вырвать из его рук телефон. Ремень одного из гитарных чехлов зацепился за край трюмо, рывок Вару был настолько сильным, что то перевернулось. Раздался звон бьющегося стекла и страшный вой Вару, перемежавшийся с матами — юноша растянулся на пороге комнаты, продолжая вопить, и, включив, наконец, верхний свет, Куромаку увидел, что тот яростно трет шею и верхнюю часть спины. Под ноги хозяина квартиры откатилась пустая термокружка с отскочившей крышкой, и все стало предельно ясно — Вару окатило крутым кипятком. Хоть ситуация и была неоднозначная, Куромаку не был садистом и протянул незадачливому грабителю руку: - Давай вставай и в ванную. Под холодный душ. И сними одежду, скорее, а то ожог еще сильнее будет! - Куро инструктировал потерпевшего, который кое-как поднялся на ноги и, скинув гитары, стащил с себя черную толстовку с капюшоном и футболку с принтом льва, оставшись раздетым по пояс. Кожа на шее и загривке юноши ощутимо покраснела. - Что ты, гад, стоишь????? Какая вода? Сейчас же вызывай скорую! - со слезами в голосе завопил Вару, и Куромаку, изучив полученные юношей повреждения, понял, что без врачебной помощи, увы, не обойтись. Подхватив отброшенный на столешницу телефон, из которого доносились приглушенные завывания Пика, силившегося понять, что происходит, Куромаку оборвал вызов и принялся набирать службу спасения. Хныкающий Вару все же отправился в ванную, похрустывая осколками зеркала под подошвами берцев, и Куро, опомнившись, нашарил под столом шлепанцы и обулся, не желая пораниться. Соседи снизу застучали по батарее… Кажется, мирно закончить работу и отправиться в царство Морфея парню сегодня не светило.