Запрещенная жизнь

Скорая приезжать отказалась — выслушав Куромаку, оператор заявила, что случай недостаточно серьезный, и пострадавший может сам добраться до травмпункта, где его осмотрят и направят на лечение. Выру плакал от боли, что не мешало ему параллельно материться, осыпая хозяина квартиры оскорблениями и проклятиями. Речи о том, чтобы добираться самостоятельно на байке не шло — и Куромаку согласился помочь, вызвав за свой счет такси. Отвоеванные инструменты Пика парень свалил обратно в гостиную, а одежду Вару собрал в пакет — надеть ее снова было нельзя, поскольку к тому времени обожженная кожа местами облезла и пошла волдырями, и прикасаться к ней было мучительно. Полученная зеленоволосым травма тянула на ожог второй степени. Куромаку проводил неудачливого вора до машины, дал денег на проезд и распрощался с Вару с чистой совестью, хоть тот и требовал, чтобы парень поехал с ним — но Куромаку понятия не имел, чем он еще может помочь юноше, кроме как отправить его в медицинское учреждение, завтра был последний на неделе рабочий день, а дома ждала незавершенная работа за компьютером. Поэтому Куро предпочел вернуться восвояси, правда, ему еще пришлось какое-то время потратить на уборку — подмести осколки разбитого зеркала и поднять и поставить трюмо на место — все это парень старался проделывать как можно тише, чтобы не потревожить и без того нервных соседей этажом ниже. Перезвонил Пик и, узнав, что гитары целы и не пострадали, очень обрадовался и обещал забрать их на выходных. Здоровьем Вару рокер даже и не подумал поинтересоваться, а на вопрос Куромаку, что нашло на зеленоволосого, пояснил, что Вару приревновал его к Партизану и ребятам из группы, с которыми он, Пик, решил сорваться на неопределенное время в столицу. - Понимаешь, там у меня будет возможность не только давать концерты и квартирники, но и записать на профессиональном оборудовании собственные треки. Это шаг к моей месте — изданию собственного альбома, и я не позволю этой ревнивой сучке все похерить! - заявил Пик не терпящим возражения голосом. Куромаку пожал плечами и, пожелав бывшему спокойной ночи, решил и сам отправиться на боковую — уже было за полночь, Куро был взбудоражен, но все же надеялся, что ему удастся поспать хоть несколько часов. В итоге парень вырубился под утро и был практически сразу же разбужен будильником, пришлось срочно реанимировать себя посредством кофе, положив в обычную кружку двойную порцию заварки — но это помогло лишь отчасти — бреясь, Куромаку заметил, что под глазами залегли заметные тени, убрать которые не представлялось возможным. Кляня ставшее хроническим недосыпание, парень ополоснулся ледяной водой и отправился на службу, надеясь, что коллеги не обратят внимание на его усталый вид — но именно с их ехидных замечаний и начался рабочий день. - Ой, Куро, кажется, вы не выспались! - пропела Снежана при виде парня и повернулась к охраннику, - Верно же, Леш? Вон какие мешки под глазами, прямо на панду похож! Или на енота... Миленько... Не успел Куромаку что-либо ответить, как охранник выдал: - Зомби. И с ухмылочкой посмотрел на Куромаку, словно ожидая, как тот отреагирует на обидное замечание. А Куромаку внутренне похолодел. Его задело не то, что коллеги комментируют его внешность — а тот факт, что охранник назвал его по прозвищу, точнее, одной из кличек, которой его наградили в интернате. Зомби. Однокашники обожали воровать и прятать очки Куро, чтобы потом с интересом наблюдать, как он их ищет, медленно бродя по школе, вытянув перед собой руки, чтобы ненароком на кого-нибудь не налететь — точь-в-точь оживший мертвец из третьесортного ужастика. Еще Куромаку часто дразнили падалью и опоссумом, за то, что во время избиений он не пытался дать сдачи, а только сворачивался на полу клубком, закрывая голову от ударов. Теперь Куромаку терялся в догадках, были услышанное им сказано нарочно, с намеком — или охранник случайно употребил то же слово, что и булли в интернате. - Простите, что? - повернулся Куромаку к охраннику, желая прояснить ситуацию. - Да так… Вот… Это и верно ты, значит, - голос Лехи сделался нервным, словно ему не хотелось продолжать начатый разговор, - Пересекся тут давеча с твоим бывшим одноклассником, так от тебе привет передавал. Хотел извиниться... - Кто? - Куромаку почувствовал, как сердце бешено колотится, - И откуда ты знаешь, с кем я учился? Последний вопрос заставил охранника отвести взгляд, но тут в беседу вклинилась Снежана. - Да ладно… Куромаку, зря ты стесняешься, что закончил интернат. Школа, как школа. Кстати, там твои фото есть на сайте, в галерее. Все встало на свои места. Кажется, дотошные сталкеры таки нарыли фото Куромаку в сети, и у него с охранником нашелся общий знакомый. В принципе, это было не критично — никто из школы об ориентации парня не знал ровным счетом ничего, и все, что смогли выяснить коллеги — только несколько кличек да информацию о травле. Неприятно, конечно, но можно пережить. - Куромаку, - сочувственно проговорила Снежана, - Вас ведь в школе обижали, поэтому вы ни с кем из класса не общаетесь? Вы простите ребят, все повзрослели, мозги встали на место. - Ага, - добавил охранник, - Серега Мельник, вот, просит прощения. Спрашивал, как у тебя дела? Приглашал пропустить пивка. А ты не пьешь же? Что мне ему сказать? Куромаку завис, пытаясь осознать только что услышанное. Всю свою взрослую жизнь он пытался забыть то, что с ним делали в детстве — и это ему неплохо удавалось, по крайней мере, до недавнего времени он верил, что справляется — но теперь выходило, что старые раны не дают ему жить своей жизнью, мешая строить отношения с людьми. Может, его коллеги и правы — и стоит повернуться к своему страху лицом и пообщаться с этим одноклассником. Но Куро не был к этому морально готов. - Простите… Сейчас у меня совершенно нет времени на неформальное общение! - наконец сумел он выдать что-то нейтральное и отправился в свой кабинет, размышляя о том, что, собственно, ничего плохого не случилось, и он сам отчасти виноват в том, что люди, и коллеги в том числе, не могут с ним общаться не только по долгу службы. Куромаку решил, что обязательно задаст этот вопрос Зонту. Одна голова хорошо, а две лучше — уж психолог сумеет правильно растолковать поведение окружающих. Остаток дня пролетел незаметно, без происшествий, поскольку Лидия была на работе, никто не стал грузить Куро дополнительными отчетами, и ему не пришлось задерживаться. Вовремя покинув отдел, Куромаку отправился пешком в сторону протекавшей через город реки. Он мог доехать по названному Зонтом адресу, воспользовавшись маршруткой, но по расчетам парня, времени как раз хватало, чтобы прогуляться пешком, а брести вдоль реки, неспешно несшей свои воды между забранных в гранит берегов, над которыми кое-где склонялись плакучие ивы, было довольно-таки приятно. Миновав пешеходный мост, парень перешел на другую сторону улицы, и, пройдя еще пару сотен метров, остановился у четырехэтажного здания начала прошлого века (хотя, возможно, этот дом был даже старше), на одной из дверей которого красовалась вырезанная из фанеры желтая субмарина — Куро знал, что антикафе носит именно такое название, и уверенно направился к двери. Изначально строившееся, как доходный дом, здание благополучно пережило и эпоху коммуналок, теперь же большая часть помещений использовалась, как офисы. «Желтая субмарина» занимала угловую квартиру на первом этаже, и Куро не смог определить, сколько в ней комнат — да это и не было важно. В ближайшей комнате с двумя окнами стоял широкий стол, за которым сейчас сидело несколько парней неформального вида, сосредоточенно бросавший дайсы, а вдоль стены тянулась стойка, за которой скучал высокий парень с красными волосами. Увидев Куромаку, он встрепенулся. - А вы, должно быть, к моему другу! Пойдемте, я вас провожу! Мое имя Данте! - представился парень и, быстро выйдя из-за стойки, направился куда-то вглубь затемненного коридора, - Здание старое, и в нем прекрасная звукоизоляция, так что вам никто не помешает! Парни прошли мимо двойной двери, на которой висела табличка с предостережением о радиации, напротив которой была еще одна дверь с надписью «Морг» с часами работы. Открыв последнюю дверь с табличкой «Нирвана», Данте посторонился, пропуская посетителя вперед — и, сделав пару шагов, Куромаку очутился в квадратной комнате, оформленной в японском стиле: татами на полу, невысокий столик посередине — только пестрые подушки для сидения немного выбивались из общей атмосферы. Зонт уже был на месте — он сидел, поджав под себя ноги, на полосатой подушке спиной к стене, и профиль юноши отчетливо вырисовывался в свете уходящего дня, приглушенном опущенными бледно-зелеными руло. Но света хватало, так как под потолком с равномерным гудением горели две лампы дневного света. - О, зд-дравствуйте, в-вот и вы! - улыбнулся психолог, жестом указывая на место напротив, - П-пожалуйста, присаживайтесь. Р-расскажите, как прошла ваша н-неделя! Куромаку услышал, как дверь за его спиною плавно закрылась, и шаги Данте удаляются по коридору. - Ох… Боюсь, я мало спал, - ответил парень, тоже улыбнувшись, - Столько событий… Время прошло очень быстро, признаться, я сделал не все, что хотел успеть к сегодняшнему дню. - Ин-ногда изменять планы п-полезно, - заметил психолог, - Так в-вы проявляете гибкость и стрессоустойчивость. П-пока мы помним об этом, мог-гу порекомендовать вам легкое снотворное. Он-но есть не всюду, но продается без рецепта. И Зонт достал телефон и быстро переслал Куромаку сообщение с названием препарата. - Спасибо вам, хочу верить, это поможет мне решить проблему с засыпанием. Хотя, возможно, достаточно будет просто ограничить потребление кофе, - пожал плечами Куро, - А ваши задания я выполнил и захватил с собой, вот они. Парень извлек из портфеля пару сложенных пополам листов бумаги и протянул их Зонту. Тот кивнул и, развернув листы, бегло пробежал по ним взглядом. И сглотнул — как показалось Куромаку, несколько нервно. - Ч-что ж, я в-вижу, в вашей жизни было много травмирующих событий, - сказал юноша, опуская листы на столешницу, - И в-вы отгораживали себя от них, переключаясь на р-работу. Отсюда и злоупотребление кофеином. - Пожалуй… - согласился Куромаку, - Я не из тех, кто жалеет себя. Глаза Зонта странно блеснули. - В-вы считаете жалость и с-сострадание признаком слабости? - спросил психолог. - Хм, наверное, не всегда, - задумался Куромаку, - Когда, допустим, люди помогают брошенным животным, это благородно и нужно. Но, требуя жалости к себе и накручивая себя, они усугубляют проблемы. - Э-то так, - не стал спорить Зонт, - Од-днако, если делать в-вид, что все в норме, п-проблема сама по себе не исчезнет. - Вероятно, именно это и происходит в моей жизни, - криво усмехнулся Куромаку, - Я не смог спрятаться от трудностей, они настигли меня — и вот я пришел к вам на прием. - С-сказать по правде, мне не часто доводилось встречать л-людей со столь трудной с-судьбой, как у вас! - признался психолог, - У в-вас никогда не было тыла, поддержки б-близких. И вы не знаете, как найти п-подобного рода опору, вас никогда эт-тому не учили. Но, чтобы двигаться дальше, вам нужны люди. В одиночку вы с-словно движетесь по замкнутому кругу. Зонт снова вперил взгляд в бумаги с заданиями — он смотрел на генограмму, которую Куромаку пытался дополнить. - У в-вас очень мало с-сведений о вашей семье. Н-но у в-вас есть право знать с-свои корни. Д-даже если не получится наладить дружеское об-бщение, с-стоит найти родных, чтобы поговрить. М-может, они з-захотят попросить у в-вас прощение! Куромаку страдальчески закатил глаза. - Они вряд ли пожелают со мною разговаривать. И уж точно я не смогу рассказать им о себе всей правды. Честно признаться, не уверен, что мне нужно пытаться наладить с ними контакт. У моих родителей есть другие дети, воспитанием которых они занимались с полной отдачей — так что едва ли у них есть потребность позаботиться еще и обо мне. - В-вот именно! У в-вас есть брат и с-сестры, о которых в-вы почти ничего не знаете! Р-родители не побеспокоились о том, ч-чтобы наладить общение между д-детьми, но п-поймите — это вы лишены общения с близкими, и он-ни, ваши брат и с-сестры, тоже лишены вас по воле стечения об-бстоятельств. И это м-можно попытаться исправить. - Ну… - Куромаку замялся, - Я понятия не имею, какие они, мои брат и сестры, я никогда не интересовался их жизнью. Вроде, и они ко мне тоже не проявляли интереса. Пожалуй, если я когда-нибудь решусь навести справки о родне — начну с того, что прощупаю почву, найдя их в социальных сетях. Если страницы открыты — можно составить представление, с кем имею дело. Только… Я не думаю, что начну подобные поиски. - В-вам надо понять, ч-что потеря семьи — трагедия, и в-вы имеете право горевать! - с жаром проговорил Зонт, - Н-но ваш случай уникален. В-вы еще можете вызвать на диалог в-вторую сторону в этом конфликте, и выслушать ее. У н-нас сейчас слишком мало данных, чтобы понять мотивы в-выших близких. М-мы не знаем, какими были ваши от-тец и мать в детстве, что им д-довелось пережить. Но их от-тношение к вам показывает, что все могло быть далеко не без-зоблачно! - Ну, в дальнейшем они оба устроили свою жизнь, обзавелись семьями, - проворчал Куромаку, - И с другими детьми, коненчо, у них более тесный контакт. Я… Я не завидую. Просто мне горько… Парень опустил голову, уставившись на собственные сцепленные руки, лежащие на столе. - З-зависть и р-ревность — естественные чувства, с-свойственные каждому из нас, - мягко проговорил психолог, - Важно осоз-знавать их, чтобы не н-наломать дров, не рассориться ни с кем. А в-вы уверены, что ваши брат и сестры с-счастливы? Что у них есть все, чего в-вы были л-лишены? И что… В-вы им не нужны? Вопросы Зонта отдавались в ушах Куромаку, а парень склонился над столом еще ниже. Он никогда не думал о таких вещах, и теперь понимал, что психолог кругом прав — не имея сведений о семье, бросившей его, он обречен вечно теряться в догадках и домысливать за других, обижаться или пытаться простить, не имея возможности понять и осознать причин случившейся драмы. - Да… У меня много вопросов к родной семье, - вынужден был согласиться Куромаку в итоге, - Не имея на ответов на них, сложно как-то сдвинуться с мертвой точки. - Именно! - поддержал его Зонт, - Н-на первом сеансе вы сомневались, как с-сформулировать запрос ко мне: пытаться из-збавиться от чувств, жестко контролировать их или — научиться жить с н-ними, не пренебрегая с-своими потребностями. Что скажете т-теперь? - Что выбор очевиден — я должен перестать отворачиваться от собственных эмоций, именно бегство от них и завело меня в тупик, - вздохнул Куромаку. На лице Зонта читалась радость: - В-вы начинаете себя принимать… Я д-должен сказать, это сложный и д-долгий путь, вам не следует с-спешить, двигайтесь в-вперед в удобном для вас темпе. А я буду рядом, ч-чтобы поддержать вас и помочь в-взглянуть на вещи шире. П-при необходимости можно б-будет провести совместный сеанс с кем-то из в-ваших близких — вот и повод выйти с ними на связь, если так в-вам будет проще. - Спасибо! - выдохнул Куромаку, разминая пальцы, - Я готов рискнуть. Я начну с того, что попробую отыскать своего кровного брата — он должен был стать совершеннолетним в прошлом году. А дальше видно будет. - Эт-то рационально, двигаться вперед поэтапно, - улыбнулся Зонт, - Я ж-желаю вам, чтобы ваши поиски увенчались ус-спехом! Но, не зависимо от того, какой результат и когда они дадут, я продолжу работать с в-вами. Вы слышали что-либо о к-континууме осознанности? Куромаку лишь удивленно вскинул бровь. - Эт-то психологическое упражнение, которое позволяет вам отслеживать собственные чувства в текущий момент, - пояснил психолог, - На мой взгляд, в-вам это упражнение могло бы принести пользу. Для его выполнения нужны таймер и диктофон. И то, и другое есть на л-любом современном телефоне. - И что я должен делать? - заинтересовался Куромаку. - П-просто засекаете от трех д-до пяти минут и говорите, что вы сейчас ощущаете! - воодушевленно объяснил Зонт, - П-потом можно прослушать з-запись. Х-хотите попробовать? Или сначала в-выполните это задание в одиночку? - Наверное, мне будет комфортнее, если первый раз я стану говорить о своих чувствах один, - решил Куромаку, - Но… Я смогу потом дать вам послушать запись. - В-вы можете делать это уп-пражнение вечером, перед сном. И с утра. И когда ис-спытываете сильный стресс. Отвечая на вопрос, чег-го вы на с-самом деле хотите, в-вы понимаете, как вам поступить! - добавил Зонт. - Звучит логично, обязательно попробую, - улыбнулся Куромаку. Психолог взглянул на часы на экране смартфона. - Д-думаю, сегодняшний сеанс пора з-заканчивать — Данте предупредил меня, что в это время сюда явятся гости устраивать чайную церемонию. - Без проблем, - согласно кивнул Куромаку, - Как мне кажется, мы все достаточно подробно обговорили и пришли к логическому завершению сессии. - Т-тогда пойдемте! - психолог встал и потянулся до хруста в костях, - П-простите… З-здесь не самые удобные с-сидения, от этих п-подушек затекают ноги! Куромаку также встал, ощутив, как по ногам побежали тысячи мурашек — ему даже пришлось растереть икры руками, чтобы скорее восстановить кровообращение. Вернувшись в комнату со стойкой, парень и юноша обнаружили, что ролевики уже ушли, а Данте протирает чашки. - Уже закончили? - добродушно посмотрел на них хозяин и бармен, - Может, налить вам по кофе? - Я бы не отказался — во рту пересохло, - кивнул Куромаку, - Сколько будет стоить чашка черного горького? - Для вас за счет заведения! - отрезал красноволосый парень, - А тебе, Зонтик, как обычно, травяной чай? - Д-да, пожалуйста! - обрадовался психолог, присаживаясь на одну из стоящих вдоль стойки высоких табуреток. Куромаку запоздало сообразил, что пока готовятся кофе и чай, ему придется поддерживать светскую беседу с психотерапевтом и владельцем антикафе, чего он, по правде сказать, хотел бы избежать, боясь ненароком нарушить субординацию. Поэтому парень решил просто молча слушать беседу психолога и его приятеля и улизнуть, как только получит и выпьет свой напиток. - Так значит, наши художники все же успели закончить исправлять декорации к премьере? - спросил Данте. - О, д-да, им это удал-лось! - рассмеялся Зонт, - П-правда, им пришлось пару раз заночевать на с-складе. - Что ж, неплохо, значит, ты там сидел ни один! - удовлетворенно заметил красноволосый. Куромаку поперхнулся. - Так вы все время проводите в том ангаре? - вопрос сорвался с губ парня прежде, чем тот осознал его неуместность. В самом деле, какое он имеет право лезть в дела своего психолога,? Но Зонтик, ни разу не смутившись, ответил: - Н-ну да, я присматриваю з-за мастерской и топлю в помещении, ну и, веду прием. - Должно быть, это непросто! - У Куро в голове не укладывалось, как можно жить на промзоне. - Н-ну, там половина ангара отгорожена, п-получились ж-жилые помещания, стоят две печки-буржуйки… - уточнил Зонт. - Ага, а Феликс и Ромео все украсили картинами собственного авторства. Получилось весьма уютно, как по мне, - добавил Данте, наливая, наконец, кипяток в кружки с заваркой и с чайным пакетиком. Куромаку, любящий горячий кофе, выждал всего минуту, размешал черную жидкость и принялся пить ее мелкими глотками. - Вы куда-то торопитесь? - спросил Данте, - В кафе сегодня еще соберутся гости, приватной комнаты вы не получите, но здесь вот можете сидеть, сколько вздумается. – Н-нет, я должен вернуться на с-склад до ухода друзей, - заторопился Зонт, - К-кто-то же должен там быть. - А у меня еще подработка, - тоже решил отказаться от гостеприимного предложения Куромаку, - Да и смеркается уже. - Что ж, я так понимаю, следующий сеанс у вас во вторник. Я выделю вам другую комнату, где есть диван и пара кресел, - пообещал Данте, и Зонтик от прилива чувств приобнял его за плечи. В ответ парень взъерошил его пушистые голубые волосы, отчего Зонт рассмеялся. - За что я люблю вас, кинэстетиков — вас можно тискать, как котов! - широко улыбнулся Данте, - Стресс снимаете. - О, д-да, это мы умеем, - довольно проговорил Зонт, - Х-хотя, я только в ВУЗ-е с-смог себя п-преодолеть и кого-то обнять… - Преодолеть себя? Что вы имеете ввиду? - поинтересовался Куромаку, скорее, из вежливости и желания поддержать беседу, чем стремясь вызвать собеседника на откровенный разговор. По лицу Зонта пробежала тень, а Данте хлопнул себя по лбу. - Так, ребята, вы тут допивайте напитки, а я проверю комнату, гости вот-вот будут! - быстро проговорил хозяин и ретировался в коридор. Поняв, что спросил лишнее, Куромаку быстро проглотил остатки кофе и поставил пустую чашку с гущей на дне на стойку. - Боюсь, мне пора. В следующий вторник увидимся! - парень попытался придать своему голосу максимально беспечное выражение и направился к выходу, в то время как Зонтик остался допивать чай на травах. Куромаку искренне надеялся, что не обидел психолога и не показался ему навязчивым — парень был настроен на продолжение терапии, и, если бы психолог сейчас решил отказаться от клиента, посчитав его неудобным, это бы огорчило Куромаку, любившего любое дело доводить до конца. Куро вышагивал по улице в смешанных чувствах — узнав кое-что новое о Зонте, парень оказался еще больше заинтригован личностью своего психолога, явно пережившего какие-то невзгоды. Но, являясь всего лишь клиентом, Куромаку не мог себе позволить задавать лишние вопросы. Оставалось надеяться, что недосказанность и постоянное балансирование на грани нарушения трудового этикета не снизят качества терапии — но пока что, как ни странно, и то, и другое, вроде бы, шло на пользу делу — Куромаку чувствовал себя уверенно в беседах с Зонтом, не казавшимся крутым и недоступным профессионалом. Что ж, у парня впереди были целые выходные, чтобы опробовать новую методику, предложенную психотерапевтом — и самому заняться сталкингом в надежде что-то разузнать о родне. Куромаку поднес руку ко рту и протяжно зевнул. И выспаться… Всенепременно отоспаться за всю эту беспокойную неделю.