Потребности

— Буду с тобой откровенным, — начал Малкольм, поставив на столик, за которым он обычно ел, невскрытую ампулу с прозрачной жидкостью. — Мне велено напичкать твою еду этим, — Хагги по другую сторону стола что-то проворчал, что смотрелось весьма комично, учитывая его огромную тушку, возвышающуюся над этим столом в разы, хотя он послушно сидел и слушал. — Скорее всего там снотворное или какой-нибудь парализующий наркотик… Думаю, будет справедливо, если ты сам это примешь, — мужчина в сомнениях провел рукой по шее и посмотрел в черные глаза, смотрящие доверчиво и совсем не жутко. И почему он раньше считал этот взгляд таким неприятным? Хагги склонился к самому столу, в который раз «сломав» себе позвоночник, принюхался и выпрямился, снова издав ворчащие звуки. Но на этот раз в них чувствовалось волнение — чудик знал, что следует, когда его сознание под действием лекарств уплывает в темноту. И испытывать это снова ему не хотелось. Глядя, как Хагги скалит свои ужасающие зубы, Малкольм протянул руку и погладил по пушистой лапке, лежащей на столе рядом с ампулой: — Если мне позволят, я пойду с тобой, — мягко сказал мужчина, за что получил в лицо облизывающий «поцелуй». Малкольм, крепко зажмурившись, встал и протер глаза рукавом новой рубашки. — Я же просил так не делать, — слегка раздраженно возмутился он, отвернулся от стола и почти на ощупь направился в ванную. Нет, ему нравилось, когда Хагги проявлял свою доброжелательность этой лаской, но лицо было под запретом. Наверное, поэтому чудище любило неожиданно облизать именно эту часть человеческого тела. Или все дело в том, что это было единственное открытое место. Прошло всего лишь несколько дней с того момента, как его добровольно-принудительно оставили в «детской» с Хагги. И за столь короткое время мужчина успел к нему привязаться. Чудище больше не воспринималось, как странное неизученное опасное животное. С ним можно было поговорить, услышав в ответ забавные воркочущие или клокочущие звуки. К сожалению, голосовые связки да и общее строение рта не позволяли игрушке выговаривать слова, но понимал он их четко. Так же с Хагги можно было легко взаимодействовать. Каждый день Малкольму передавали инструкции с тренировочной программой, направленной на обучение и закрепление определенных поведенческих навыков. И чудик хорошо учился. Во всяком случае, он больше не напрыгивал, не прижимал к полу и не пугал своими резкими выпадами в сторону человека, зная, что это пугает его. Смыв с лица липкую слюну, Малкольм потянулся к полотенцу и услышал, как двойные двери в «детскую» открылись. Раздался топот ног, принадлежавший явно больше, чем одному человеку. Чудище заскулило. Мужчина выбежал из каморки, чуть не сломав дверь, и на него тут же перевели дуло усыпляющего ружья. — Эй, спокойно, — Малкольм вскинул руки вверх, с тревогой всматриваясь в вооруженных людей. Хоть зрелище четверых грозных мужчин и выглядело пугающим, но успокаивало то, что в руках у них были не смертоносные автоматы. — Тебе стоило просто выполнить приказ, — спокойно сказал тот, кто стоял впереди всех. Он неодобрительно посверлил Малкольма взглядом, а потом продолжил. — Экспериментальный образец 1-1-7-0 должен был быть подготовлен для транспортировки. — Я могу сопроводить, — неловко предложил Малкольм. — Если пойдет сам, то усыплять необязательно, верно? — он начинал медленно подходить к Хагги — вид съежившегося пушистого существа вселял жуткую тревогу и страх за его безопасность. Тот, боясь даже скалиться в сторону людей, снова издал уже знакомый, но тихий скулеж. Охранник хотел ответить и, судя по выражению лица, явно что-то грубое, но замер, быстро приложив палец к наушнику в ухе, а потом кивнул остальным: — Разрешение получено. Можешь проводить, только без глупостей — тебе ведь уже объяснили, как действует ошейник? — Да, — выдохнул Малкольм, опустил руки и полностью развернулся к чудищу. Он позволил пушистым лапкам стиснуть себя и прижать к мягкому телу, мужчина почувствовал, как испуганно бьется его сердце. «Твою ж мать…» — Ускориться не хочешь? — нетерпеливо спросил охранник, на что ему помахали рукой с призывом помолчать. — Сейчас, дай ему время, — огрызнулся Малкольм и, не обращая внимание на угрожающе вскинутое ружье, повернулся лицом к Хагги. — Не знаю, что именно они делали с тобой в прошлом, но, если не будешь проявлять агрессию, все может пройти гораздо легче. Будь послушным, ты это умеешь. Чудик что-то прощебетал, с жаром провел слюнявым языком по многострадальному лицу, и встал вместе с мужчиной на руках. Малкольму хотелось громко ругаться, но ситуация не позволяла. Поэтому он без обиняков зарылся лицом в пушистую грудь и потерся, оставляя слюни на мягкой шерсти, решив, что почистит ее позже. А потом покосился в сторону людей с ружьями и кивнул, давая понять, что можно выводить игрушку из помещения. Хагги не отпускал Малкольма на протяжении всего пути, изредка и молчаливо скаля зубы в сторону особенно близко подходивших охранников. Те не проявляли интереса и не спрашивали, почему чудище тащит мужчину на своих лапах, а Малкольму не хотелось разъяснять, что это дело почти недельной давности. Как бы хорошо ему тогда не было, но вторжение в его организм нечто такого большого, как плоть их драгоценного экспериментального образца, не осталось без последствий. И долгое время мужчине банально было больно передвигаться, хотя медицинский сотрудник, посланный (на самом деле, чуть ли не силком затащенный) в «детскую» оказал необходимую первую помощь и оставил медикаменты для быстрого заживления внутренних травм, благо, небольших. И привычка Хагги таскать его в своих лапах образовалась именно из-за того, что он в первое время носил свою няньку туда, куда тот просил. Новое помещение было непривычно чистым. Не в том смысле, что все на фабрике было грязным и неухоженным, просто в процедурной остро чувствовалась… процедурная, как бы странно это не звучало. Белая плитка обрамляла пол и стены, в глаза била вся эта белая стерильность, даже в носу ощущался этот очищенный дезинфекторами воздух. Медицинский сотрудник, повернувшийся к вошедшим с готовым лотком в руках чуть не выпустил его из рук. Широко расширенные глаза, уставившиеся на возвышающуюся над ним тварь, красноречиво говорили, что лаборант не ожидал встретить ее бодрствующую версию. — А… почему?.. — Приказ вышестоящего, Джей, — прервал его все тот же охранник, и парень, перепуганный донельзя, нервно сглотнул. — Делай свое дело. Малкольм, давший понять, что желает спуститься, был с неохотой опущен на пол. Он немного небрежно подправил свою смятую одежду и повернулся к застывшему медику. — И? Помочь чем-то? В ответ слегка подрагивающая рука в медицинской перчатке указала на модифицированный под живую игрушку операционный стол, такой же белый, как и все вокруг. Хагги издал злобный шипящий звук. Окружающие охранники мигом вскинули свои ружья. Малкольм почувствовал, как начинает потеть, и обхватил пушистую руку, потянул к столу, но чудище осталось на месте. Из его глотки раздалось тихое, но грозное клокотание. Мужчина глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь успокоиться и унять охватившее его напряжение. Он развернулся к Хагги и чутка подергал за шерсть, призывая того опуститься к нему, что тот и сделал. — Просто хочу, чтобы ты знал, — Малкольм положил ладони на пушистые щеки, заглядывая прямо в эти огромные черные глаза, в которых можно было увидеть не только свое отражение, но и почти все помещение целиком. — Чем быстрее ты сделаешь то, что они просят, тем скорее мы вернемся в «детскую». Чудище тревожно заворчало, но человеку верило. Поэтому оно выпрямилось и самостоятельно, хоть и медленно, направилось в сторону стола. Легло, позволяя четверым мужчинам одновременно застегнуть ремни на его конечностях. — Это для чего? — обеспокоенно спросил Малкольм, встав рядом с косматой головой Хагги. Джей, настороженно подойдя к лежащему монстру, бросил на мужчину озадаченный взгляд: — Разве не очевидно? Это для безопасности окружающих… — он запнулся, увидев, как поморщилась нянька их синего чуда. — Да, для безопасности! Мой предшественник остался без головы, если Вы не в курсе, — пробурчал он, и мужчина внезапно понял, лаборант совсем еще мальчишка, который боится Хагги, не зная, что тот боится его не меньше. То, что на первое Малкольм не сразу обратил внимания, питая недоверие и злость на всех в процедурной, было его ошибкой, но вот второе он прекрасно понимал — сам когда-то пугался пушистого чудика, но в то время и поведение у него было соответствующее. Сейчас же Хагги был самым настоящим примером спокойной, хоть и любвеобильной (мужчина неловко прочистил горло) игрушки. Пожалуй, корректировать надо именно этот пункт, если Компания хочет продавать его мини версии детям. На столик рядом со столом поставили лоток, в котором Малкольм разглядел несколько довольно-таки объемных пробирок, все с разной маркировкой, невскрытые упаковки игл, судя по отметкам, приличного диаметра. Что было еще, мужчина не стал разглядывать — ему поплохело. — Вы колоть его собираетесь? — с удивлением для себя он услышал в своем голосе гнев. — Если Вы знаете другой способ взятия крови, — раздраженно начал Джей, и Малкольм вздрогнул, бросив на Хагги встревоженный взгляд, — то поделитесь этой чудесной безболезненной манипуляцией. — Не знаю, — хмуро буркнул мужчина и неожиданно для окружающих, но привычно для себя, обнял косматую голову. — Не смотри, — сказал он, и чудище перестало коситься на то, как медработник, поглядывая на них, ловко прикручивает извлеченную из упаковки иглу к переходнику. Джей склонился к крепко фиксированной руке монстра и прощупал пальцами зону вокруг запястья. Замер, будто что-то нашел, подхватил пальцами заранее смоченный в чем-то пахучем (явно не спиртом, но чем именно, Малкольм не смог понять) марлевый шарик и прижал к бесшерстному участку. К удивлению няньки, парень не протер место укола, как обычно делают медработники при взятии крови, а оставил придавливать, что-то беззвучно отсчитывая губами. И только потом выбросил использованный материал в накопитель, стоящий рядом со столиком. Когда внушительного вида игла, заранее лишенная колпачка, сунулась под желтую кожу, Малкольм невольно сильнее прижался к заворчавшей голове, будто собирался удерживать, если монстр начнет дергаться. Но к его удивлению, Хагги оставался спокоен. И те несколько объемных пробирок без каких-либо проблем оказались заполнены темной, но красной кровью. «Он слишком живой для игрушки», — подумал мужчина, наблюдая, как Джей берет другой марлевый шарик и приматывает медицинским пластырем к месту укола. — «Он — не игрушка. Почему его продолжают называть игрушкой?» Малкольм пришел в себя, когда его неловко подергали за рукав. — Готово, говорю, — лаборант по-детски насупился, и мужчина снова пришел к мысли, что Компания набирает слишком молодых сотрудников для столь серьезной работы. Малкольм отлип от мягкой шерсти и пронаблюдал, как Джей делает пометки черным маркером на пробирках, что-то бурча себе под нос — странная привычка, но позволяющая узнать хоть что-то, поскольку из тихих слов можно было разобрать «еще один» и «с ума посходили». Рядом трое охранников, пока четвертый страховал с взведенным ружьем, уже освободили чудище, и оно успело встать, с некоторым любопытством рассматривая пахнущий (уже спиртом) марлевый шарик, примотанный к его запястью. — Ты ничего не забыл? — внезапно обратился командир вооруженной группы к лаборанту. На его лице появилась усмешка. — Нет, — ответил тот напряженно. — Второй образец будет брать наша нянька. — Малкольм, начавший теплеть к парню душой, тут же вернулся в негативное ко всем и вся состоянию: — У меня имя есть. Давайте уважать друг друга. — Хорошо, — удивительно быстро согласился тот и развернулся к Малкольму. — Мне жаль за мой выпад, я… Я разнервничался, наверное. Но не суть, — он махнул рукой. — Руководство запросило вместе с кровью образец семенной жидкости. И им всем явно в мозги нассали, если они хотят, чтобы я дрочил их игрушке! — чуть ли не выкрикнул под конец Джей, но попытался взять себя в руки, однако тихие смешки со стороны вооруженных мужчин явно его задели. — Я это к тому, что… — Малкольм уже знал, что скажет парень, поэтому поспешно замахал руками, призывая того помолчать. — Я понял-понял! — он вдруг почувствовал, как его начинает трясти, хотя причину такой реакции на слова лаборанта он не смог понять. — Если для взятия крови я использовал быстродействующий анестетик, то тут я бессилен, — Джей виновато посмотрел на Малкольма, и тот снова почувствовал теплоту к парню. — Возможно, Вы сможете с этим справиться, так как… — лаборант стремительно покраснел и откашлялся. Стоявшая рядом охрана явно ничего не понимала и только недоуменно переглядывалась. Видимо, руководство не распространяет некоторую информацию на работников, не имеющих к их прототипу особого отношения. Охрана — есть охрана, и знать больше положенного ей не надо. Малкольм был безмерно благодарен начальству за это. Поэтому он только снова повернулся лицом к Джею и спросил: — Что надо делать? *** Уже находясь в «детской», где Хагги тут же сорвал со своей руки раздражающий пластырь, мужчина сидел на кровати в своем уголке и немного нервозно постукивал пальцами по переданной ему белой коробочке, очень смахивающей на ланчбокс. Только с красным крестиком на боку. Джей, зараза, оказывается, подготовился заранее, тут же сунув в руки Малкольма этот медицинский чемоданчик и пояснив, что вся инструкция по правильному сбору необходимого материала и всем нужным инструментарием уже находится внутри. И успев прочитать пару страниц с подробными указаниями, мужчина стыдливо залился краской. Что было весьма неуместно, учитывая произошедшее почти неделю назад. С тех пор Хагги перестал к нему лезть, но в последний день чувствовалось, что он снова начинает ластиться больше обычного. Возможно, это только на руку, что позволит справиться с задачей легко и непринужденно, но почему-то, смотря на все это с медицинской точки зрения, Малкольм снова и снова чувствовал, как начинают гореть щеки. Будто у девственницы, впервые увидевшей мужской член. — Ебать, — тихо простонал он, чуть ли не с отчаянием посмотрев на Хагги, который сидел в своей лежанке и неторопливо вылизывал уколотое запястье. Чудище покосилось на приближающегося человека с чемоданчиком в руках и недоверчиво тихо заворчало. На что Малкольм только примирительно развел руки и тут же оказался в пушистых объятьях — как ни крути, Хагги очень любит обниматься. И то, как мужчину прижали к теплому телу, заставив усесться на мягкую лежанку, было весьма приятно. Он, слегка потершись лицом о поразительную мягкость синей шерсти (и так каждый раз невозможно устоять), осторожно пригладил пушистые бока. Малкольм не знал, как именно может отреагировать Хагги на то, что ему придется сделать, поэтому старался действовать неторопливо и непринужденно. И едва заметно вздрогнул, когда лапки, обернувшиеся вокруг него несколько раз, повторили его жест. И самостоятельно спустили свои петли ниже, давя на края штанов в вполне понятном намеке. Малкольм выдохнул, но проигнорировал беззвучную просьбу игрушки, а потом, стараясь не думать про камеры, провел ладонью по синему животу, услышал довольное воркование и невольно улыбнулся. Вся нелепость ситуации удивительным образом отошла на второй план, стоило понять, что Хагги нравятся действия человека. По какой-то причине это льстило. Мягкие лапки выпустили коготки, и мужчина вздрогнул, когда чудище поскребло ими края штанов в более настойчивой просьбе. Малкольм, решив, что это пойдет на пользу запланированному, решил-таки расстаться с одеждой. Он привстал, расстегивая ремень штанов, а потом снял их, аккуратно сложив рядом — отыскивать их, как в прошлый раз, не хотелось. А потом желейные петли, обнимающие человеческое туловище, осторожно двинулись вверх, подцепив рубашку и стянув ее с мужчины. Тот, неосознанно пригладив взъерошенные волосы, озадаченно посмотрел, как этот элемент одежды немного небрежно положили рядом со штанами. — Быстро учишься, — одобрительно кивнул Малкольм и, глянув в черные глаза, опустил руку ниже. И, когда пальцы, зарывшись в мягкую шерсть, двинулись к паху, монстр раскрыл пасть. По его щеке лениво сползла тягучая слюна. Мужчина автоматически зажмурился, ожидая «поцелуя» в лицо, но его не последовало. Вновь бросив взгляд наверх, он увидел, как губы чудика сомкнулись вокруг языка, практически копируя то, как дразнятся дети. Малкольм внутренне зааплодировал сдержанности Хагги, которому жуть, как хотелось пустить свой язык в ход. — Валяй, — просто сказал мужчина, мягко спустив руку еще ниже, пока не наткнулся на искомое, и тут же был облизан. Пришлось задействовать вторую руку, чтобы стереть с лица не шибко приятную влажность. Он точно должен быть обнимашкой? Облизывать любит не меньше. Пальцы осторожно прошлись по ножнам и медленно проникли внутрь, тут же окунаясь в скользкий жар. Чудище что-то прощебетало, когда Малкольм выпустил из щели его плоть. Она уже была почти в полной готовности, и до полного эрегированного состояния оставалось совсем немного. — Ты же не будешь против, верно? — мужчина снова уткнулся лицом в умопомрачительно-мягкую шерсть, чтобы хоть как-то скрыть неуместный румянец. «В прошлый раз было не так стыдно», — удрученно подумал он, чувствуя, как его нежно обнимают и ласково проводят теплыми лапками по спине и ребрам. Чужие пальцы остановились на покусанном плече. Ран уже не было, но чудик тихо заверещал, словно извинялся. — Забудь, — тихо произнес Малкольм, начиная медленно проводить рукой по скользкому члену, и тут же почувствовал на своем плече горячий слюнявый язык. — Да не больно мне, — жарко выдохнул он, чувствуя, как сам начинает возбуждаться. — Но спасибо. В ответ обнимающие руки снова спустились к бедрам мужчины и потеребили выпущенными коготками резинку нижнего белья. Тот, стараясь угомонить участившееся дыхание, без обиняков отцепил свободной рукой наглую лапку, Хагги тихо заворчал, но тут же издал довольное клокотание, когда человеческие пальцы слегка сжались вокруг его уже колом стоящего члена и устремились вверх. Плоть чудища снова странно дернулась, вновь напоминая не привычный твердый пенис, а упругое щупальце морских обитателей. Малкольм с невольным любопытством прошелся пальцами по головке, похожей на конец эрегированного лошадиного органа. Неудивительно, что она так давила изнутри. Это объясняет и те, хоть небольшие, но повреждения, которые получил мужчина. «Твою ж мать», — Малкольм сглотнул вязкую слюну, слушая, как воркует чудище, словно влюбленный голубь. Нежно-розовый член в его руках влажно лоснился и истекал смазкой. Рельеф вен отсутствовал, но мужчина явственно помнил, как внутри горячо пульсировало каждый раз, когда Хагги заполнял его, заставляя дрожать и задыхаться. — Тебе хорошо? — промурлыкал Малкольм, мягко массируя подрагивающий член и все больше отдаваясь воле андрогенов, увеличивающих свою концентрацию в крови. Вместо ответа — слюнявый, но ласковый «поцелуй». На этот раз мужчина не стал проявлять какое-либо недовольство — язык постарался пройти стороной его лицо, что еще раз доказывало, что в прошлые разы он целился туда специально. Хагги, оказывается, умеет шутить, даже таким странным образом. «Вполне человеческие качества», — лениво подумал Малкольм, будто под действием дурмана, и слепо нащупал рядом медицинский чемоданчик. На самом деле, ему было уже почти все равно на то, ради чего он все это начал, но в голове билась ответственная мысль, что выполнить порученное задание надо. Поэтому, несмотря на сладкую тяжесть в паху и желание удовлетворить себя, Малкольм, чувствуя скорую разрядку громко-урчащего чудища, наскоро протер чистой (стерильной?) салфеткой набухшую головку скользко-блестящего члена и усилил нажим пальцев. Мужчину тут же сгребли в охапку под рычащий рев, прижали к теплой тушке так крепко, что в поле зрения осталась лишь синяя шерсть, встопорщенная, словно после удара шокера. Но человеческие руки успели подставить успешно схваченную прозрачную пробирку, ориентируясь по ласкающей руке. После непродолжительного содрогания пушистой тушки и утробного мурлыканья на голову, шею и плечи Малкольма, как из рога изобилия, посыпались облизывающие поцелуи. Хагги старательно и даже с некоторой любовью слюнявил оголенный верх мужчины. Через довольно короткое время Малкольм почувствовал себя так, будто он попал под горячий вязкий дождь. Это было бы приятно, если бы не тот самый холодок, который может чувствовать только мокрая кожа. А еще не хотелось пачкать слюнями почти героический добытый образец, и мужчине пришлось вслепую (глаза справедливо держались закрытыми под тягучими потоками) наскоро закупоривать потеплевшую пробирку и на ощупь убирать ее в маленькую стойку все в том же чемоданчике. — Ха-агги-и, — протянул Малкольм, но тут же начал отплевываться от чужой слюны. — Пре… тьфу! Прекращай! Но чудик не остановился. Он прекратил сжимать человека в своих нежных, хоть и крепких объятьях и с легкостью повалил того на мягкую лежанку. Мужчина не успел прийти в себя, как его избавили от трусов (спасибо коготкам), и огромная голова устремилась к паху, где призывно стояла возбужденная плоть. — Чего ты уду… Ах! — Малкольм чуть не задохнулся, когда горячий влажный рот опустился на его член. Мысли, что не стоило смотреть порнушку в присутствии подопечного, надеясь, что тот все равно ничего не поймет или не разглядит на экранчике смартфона развратное действо, утонула в удовольствии, как только чужой гибкий язык обернулся вокруг его плоти. Мужчина порывисто сел, полностью позабыв об не одном ряде острых зубов, которые находились в опасной близости от его мужского достоинства, и обнял косматую голову, почти облокотившись грудью на макушку. Его пальцы судорожно вцепились в мягкую шерсть, пока Хагги со странным удовольствием вылизывал его член со всех сторон. — Боже… — с придыханием прошептал Малкольм, зарываясь лицом в синюю пушистость. Живой игрушке хватило немного времени, чтобы довести человека до исступления. Он напрягся и с несдержанным стоном достиг пика. Перед глазами словно фейерверк взорвался, Малкольм практически ослеп, стараясь унять дрожь от нахлынувшего удовольствия, и прижался к обнимающему его существу, как можно сильнее. Он сам не заметил, как начал ластиться к Хагги, словно кошка, мягко зарываясь пальцами в его шерсть и тершись щекой о его голову. Малкольм не сразу понял, как его осторожно, но настойчиво подталкивают назад, призывая лечь. А потом Хагги улегся тяжелой головой на человеческий живот, его руки гибкими змеями улеглись вокруг мужчины, подсовывая мягкие ладони под голову. Довольно удобно, хотя тяжесть косматой головы напрягала. Малкольм вытянул руки и прикоснулся к улыбающейся морде. Черные глаза странно блестели и смотрели немигающим взглядом на тяжело-дышащего человека. Игрушка тихо и довольно урчала. «Я определенно на него плохо влияю…»