***
Скалл не плачет. Честно, он мужественно поджимает губы и совершенно не плачет, когда слышит звук металлического рычания, словно чудовище желает сожрать его голову, раздробить косточки его черепа в пыль. Или нет, это просто бритвенный станок состригает его волосы прядь за прядью, и Скалл может видеть, как они медленно падают на пол под силой гравитации, более никак не удерживаемые на его голове. Честно сказать, он, наверное, предпочел быть чудовище на данный момент. — Ой, да ладно, — Луче ласково улыбается, видя его насупленное лицо в отражении, — это не может быть так плохо, правда? Скалл бросает на ее отражение сердитый взгляд, и молчит, обиженно надувая губы. Это не ее сейчас стригут, обкарнывая драгоценную прическу практически до корней. И драгоценную, между прочим, не совсем метафорически! Он тратил достаточное количество денег в год, чтоб поддерживать свои волосы в состоянии «прекрасной стильной небрежности» и не доводить их до состояния «клинической запущенности». И это он еще не говорил цену фиолетовую краску для волос, которая тоже… Бля. Ему придется еще и красить волосы после всего этого дерьма. Ну, если Реборн, разумеется, согласится их отрастить. Солнца, как оказалось, могут «стимулировать» рост волос, так что Скаллу пообещали вернуть его любимую шевелюру в относительной целостности и сохранности. Обещала, правда, не Реборн, а Луче, Реборн все это время стоял в позе презрения и отвращения, скрестив руки на груди и с ненавистью смотря на остальных, — но Скалл надеется, что Белая Леди все же сможет его убедить своей волшебной силой дипломатии. Ну, еще и тем фактом, что у Реборна явно какие-то виды на их так называемого босса, уж очень он с ней вежлив и послушен. В любом случае, это будет потом, а пока он просто вынужден наблюдать, как его голова медленно лишается любимых волос, становясь округлой и очень похожей на яйцо. И его уши уж слишком огромные, когда их не обрамляют прекрасные фиолетовые пряди, и они слишком сильно торчат, и серьги в ушах внезапно кажутся слишком большими и громоздкими. А ведь ему еще придется снять пирсинг! И вроде как смыть макияж, Скалл толком не понимает — он просто знает, что Вайпер не сможет просто так прилепить на его лицо другое, им нужны какие-то точки опоры. Точнее, как они говорят, они могут, но тогда эффект будет как от зомби — слишком неправильный, чтоб быть правдой. Верде назвал это «зловещей долиной». Скалл называет это «отстой». Наконец Луче заканчивает стрижку, позволяя ему встать с кресла, и он ежится от уж очень легкой и пустой головы, от внезапного ощущения сквозняка, что касается его макушки. Это отвратительно. Он похож на идиота. Или на неонациста, что, в принципе, одно и тоже. Скалл бросает на нее разочарованный взгляд, спускается вниз, — он старается прятаться в тени, потому что ему холодно, и неуютно, и военная форма, которую ему притащили, слишком большая, потому что он, оказывается, меньше, чем самый маленький размер, и ему хочется плакать от дискомфорта, но он лишь сжимается, стараясь казаться еще меньше, надеясь, что на него не обратят внимание. Он знает, что на него обратят и над ним будут смеяться, потому что он выглядит как ничтожество, но он же может надеяться, что Реборн с такой же идиотской стрижкой отвлечет все внимание на себя, и он просто останется в стороне? Его надежды неверны — все замечают его, потому что он, оказывается, спустился первым, и Реборн все еще собирается. Он может видеть, как фыркает Лар, как губы Фонга дергаются, в попытке скрыть улыбку, и сердито ежится, обхватывает себя руками, плюхаясь на край кресла. Ну-ну, смейтесь, смейтесь. Он тоже будет смеяться, когда появится Реборн, ясно? Смеяться не получается. Скаллу интересно, какому демону Реборн продал свою душу — или быть может, он сам является демоном? Иначе он никак не может объяснить тот факт, что при том, что его подстригли и обрядили в обычную солдатскую форму, мужчина выглядит как бог. Он не знает, как Реборн это делает — но факт остается фактом. Его спина идеально ровная, форма сидит на нем идеально, словно на нем и сшита — а короткая стрижка показывает высокий лоб, что обычно спрятан за тенью федоры, и прекраснейший миндалевидный разрез темных глаз. Отсутствующие бакенбарды теперь не скрывали острые, как алмаз, скулы, из-за чего лицо Реборна казалось высеченным из мрамора, холодным, строгим — и до безумия прекрасным. Глядя на него, Скалл более отчетливо чувствует, как нелепо выглядит он, какой круглой кажется его голова, как сильно торчат его уши, — и испытывает дикое желание удрать. И, к его сожалению, киллер замечает его взгляд. — Что смотришь, Лакей? — и разумеется, теперь федора не скрывает сто и один презрительный взгляд, которыми Реборн щедро награждает его. Скалл только сильнее сжимается в комок, стараясь спрятаться в кресле, но у него не получается — киллер все еще смотрит на него. Скалл не знает, куда деться от этого взгляда — а потому он чувствует облегчение, когда Лар встает между ними, протягивая Реборну какие-то документы, и, заодно, скрывая его от чужих глаз. — Мне нужно обсудить с тобой еще пару вещей, Реборн, — говорит она тихо, — насчет стандартных перемещений по базе. Они идут к столу, раскладывая перед собой фотографии, — Скалл не может понять, хочет ли он тоже к ним присоединиться. С одной стороны, он тоже часть плана, и он не хочет оставаться в стороне — с другой, Лар обращалась конкретно к Реборну, А еще ему придется выбраться из успокаивающей безопасной защитной креслевой зоны. Или что-то в таком духе. Он не успевает определиться с тем, насколько он трус, потому как Реборн, которому Лар что-то тихо объясняла, вдруг скидывается, смотрит на нее с подозрением. — Что-то ты много знаешь для простого солдата, — его голос звучит вроде бы как абсолютно спокойно, но Скалл все еще может чувствовать какое-то недоверие, — ты что, генералом была или что. Лар бросает на него короткий взгляд, и Скалл может видеть, как она внезапно ухмыляется. Может ли он сказать, что эта миссия плохо на нее влияет? Или она всегда была такой, и просто нервничала до сегодняшнего дня, но теперь расслабилась? — Ну типа того, — только и говорит она, и больше не отвечает ни на какие вопросы, а лишь нагло улыбается.***
Скалл паркуется совсем рядом с базой, — он делает это медленно и осторожно, потому как чем дольше он будет тянуть время, тем все дальше будет эта блядская миссия с ее блядским проникновением на блядскую военную базу. У него крутит в животе от страха — и он не стесняется это признавать, потому что… Военная база! Солдаты! Пушки! Международный скандал, если их поймают — или просто под трибунал без суда, и Скалл даже не знает, что хуже. Но он молчит. Он пытается делать вид, что это игра, что палящее Солнце — это на самом деле огромный прожектор на съемочной площадке. Ну-ну, мальчик. Он сможет. Он справится. Военные преграждают им путь, один из них подходит к машине, и Лар опускает стекло. Она сейчас выглядит не совсем как Лар — Вайпер постарались над их лицами, они придали им лица каких-то других мафиозных придурков, чтоб, если их все же заподозрили и начали искать, то нашли бы в итоге не их, — но Лар все еще выглядит очень крутой. Солдат бросает взгляд на ее погоны, отдает честь — и Скалл поражается тому, как он быстро не только определяет звание женщины, но и то, что он стоит по званию ниже ее. Он до сих пор толком не запомнил, кто идет за кем, он просто знает, что он стоит практически в самом низу, ниже него только простые солдаты с абсолютно пустыми погонами. Ну, как у Реборна. Лар отдает честь солдату, ее движения настолько уверенные и естественные, что Скалл просто старается не пялиться на нее — и затем показывает незнакомому мужчине какую-то бумажку. — Внеплановая проверка транспортного вооружения, — говорит она строго, — вот приказ. Солдат некоторое время изучает бумажку, бросая на Лар осторожные взгляды. — Но, лейтенант, при всем уважении, — говорит он осторожно, — меня не предупреждали… Скалл может видеть в отражении зеркала, как Лар закатывает глаза, — она выглядит довольно… Разочарованной. — Это внеплановая проверка, — говорит она сквозь зубы, — если вас предупредят, то в чем смысл? Открывай давай, я сама поговорю с капитаном. Рядовой еще некоторое время смотрит то на нее, то на документ, потом вновь отдает честь и командует что-то в рацию. Ворота перед ними раскрываются — медленно, очень медленно, и так же медленно часть тяжести уходит с души Скалла. Кажется, это сработало. Нет, то есть им еще конечно, придется представляться начальнику базы, но кажется, это сработало. Нет, он знает, что нельзя расслабляться, потому как, если он расслабиться заранее, он может проколоться, но… Но бля, они были на чертовой военной базе, и их еще никто не пытался расстрелять на месте, и Скалл может считать это успехом, верно ведь? Он паркует машину возле ангара, но не загоняет внутрь — они все вместе идут в главное здание базы, где, видимо, и сидит капитан, чтоб представиться. Лар впереди, Реборн и Скалл чуть позади, словно парочка телохранителей, — Скалл краем глаза видят, как снующие туда-сюда солдаты косятся на них с удивлением, и ему приходится подавлять желание им помахать. Чертовы привычки суперзвезды. Он мысленно плачет всю дорогу до офиса капитана, и только когда все заходят внутрь, он собирается, стараясь казаться суровым и равнодушным, как стоящий рядом Реборн, которого, кажется, не тревожит и не волнует вообще ничего, словно он и правда на своем месте, словно он и правда солдат, который просто приехал на соседнюю базу с проверкой, — но кажется, у него получается плохо. У Скалла вообще плохо получается быть равнодушным. В этот раз честь первой отдает Лар. — Лейтенант Изабелла Боссе, — говорит она четко и ясно. — Отдел снабжения, Ремонта и Восстановления «Аосты». Прибыли ради внеплановой проверки по требованию полковника Никола Маркези, — судя по некоторым обмолвкам Лар, она лично знала этого полковника. Судя по еще некоторым обмолвкам, полковник был достаточно сукой, чтоб правда устраивать тупые внеплановые проверки. Лар протягивает ему бумаги, капитану, имя которого Скалл позабыл. Мужчина выглядит достаточно большим и тучным — но Скалл уже встречался с похожим типом людей, и он не уверен, насколько правдива его оценка. Кто знает, может, под этим слоем жира скрываются стальные мышцы. Скалл видит, как лоб сидящего перед ними человека удивленно хмурится, когда он изучает предложенные ему документы, потом он поднимает взгляд на них. И судя по всему, теперь его время представится. — Капрал Микела Мариоти, — отдает он честь капитану. — Механик. Скалл поражен тем фактом, что его голос звучит спокойно, потому как внутри него все определенно сводит судорогой от волнения. — Фабиано Катанео, — Реборн завершает представление. — Рядовой. Сопровождение, — вот у кого нет проблем с волнением, так это у него. Скалл не понимает, как он ухитряется звучать не просто спокойно, но даже скучающе, — серьезно, из какого материала сделаны нервы этого парня? Капитан смотрит на них, командует «Вольно», и они показательно расслабляются — ну, Скалл показательно, потому что до реального спокойствия ему еще далеко. Реборн? Черт его знает, он вообще не выглядел так, словно его хоть что-то волнует. Лар и Капитан начинают что-то обсуждать, но Скалл не слушается, слишком занятый тем, чтоб заставить его колени не дрожать — и потому он пропускает момент, когда к ним внезапно приводят еще одного солдата, который, видимо, должен будет сопровождать их по базе. Ну как, «их» — Лар внезапно отсылает Скалла из кабинета с требованием припарковать их Рендж Ровер в гараж, пока они с Реборном остаются внутри. Скалл моргает, ошарашенный тем, что его собираются бросить тут, одного, на военной базе, — и немного ослабившийся узел в его животе вновь начинает крутиться. То есть, как он будет совсем один, без раздражающих, но хотя бы знакомых семпаев? Скалл сглатывает, но он правда не знает, что делать, как передать ту панику, что начинает накрывать его, — так что он снова отдает честь и выходит наружу. Солдат, которого к нему приставили, отдает честь, Скалл отражает движение, ощущая, как у него начинает болеть рука — военные всегда были безумны со всеми этими стандартизированными приветствиями, да? — и несколько дрожащим голосом спрашивает, куда Скалл хочет пойти. Скалл моргает, вновь смотря на солдата внимательным взглядом — тот выглядит совсем молодо, чуть ли не младше него, и очень, очень явно волнуется. И это волнение, внезапно, успокаивает самого Скалла, — по крайней мере он тут не один нервничает и боится, что все пойдет не так. — Ну, я думаю, — начинает он глубокомысленно, и замирает, осознавая, что не совсем понимает, куда он хочет пойти.≪≪≫≫
Куда вы хотите пойти? [Ангар] — Вы все же должны загнать машину, верно? Да и потом, там же будет какая-то техника, а значит, там будут новые машинки! Вы любите машинки, и они точно помогут вам успокоиться! [Казармы] — Вы никогда не видели, как живут солдаты, и вам интересно, как все-таки устроена эта загадочная армия. И быть может, так будет легче отслеживать перемещение людей, если вдруг что-то пойдет не так? [Осмотреть территорию] — ну, наверное, вам стоит осмотреть территорию, чтоб вы знали возможные пути обхода, и, если что, понимали, куда лучше бежать, если вдруг что? И быть может, вы встретите еще кого-то, с кем могли бы поболтать. [Сесть и плакать] — боже вам пиздец как страшно определенно рыдание и сворачивание в клубок — это лучший вариант. (недоступно для выбора, потому что Скалл не идиот, но он просто очень хочет это сделать) Поздравляем, ваши отношения изменились! Лар: 4(1+3)/50 Реборн: -5/50