Стальная Нить.

Pov. Хирузен Сарутоби

      Орочимару, опять ты ушёл.       Эта его привычка: уходить так, как будто он никогда и не приходил. Приходить, как будто не уходил. Здороваться и прощаться, быстро и по делу. Похоже, что он опять заперся. Снова начал держать свою боль в себе, не давая ей выйти наружу. Как в самом начале делал. И началось вскоре после смерти малыша Наваки: как он тогда прикипел к младшему брату Цунаде. А как тот на него смотрел, как восхищался. Хех, даже один раз признался, что не против того, чтобы его сестра начала встречаться с «Оро-саном». А теперь — нет его. Так глупо погибнуть: на «своей» же растяжке, на первой миссии. И тела даже не осталось: так, куски только.       А как его не стало — так и пошло дальше по наклонной. Цунаде после смерти Наваки и Дана начала бояться крови. А после всех этих смертей, после того, как она видела как люди умирают и не смогла им ничем помочь, пристрастилась к алкоголю. Только и глушит его, не останавливаясь.       Джирайя. Он не меньше, чем Цунаде, настрадался в этой войне. Стремится к женщинам, считая, что они могут дать ему тепла, но он и боится их. Боится, видимо, сам к кому-то привязаться, чтобы потом потерять. Поэтому и не может построить отношений, а прикидывается бабником. Вот потому и находит отдушину в написании своих рассказов.       И конечно же Орочимару: мой самый талантливый ученик. Моя жемчужина. Его боль началась ещё в раннем детстве. Его родители погибли в первой Мировой. Он узнал об их смерти только когда его пригласили на опознание трупов. От этого он замкнулся в себе, так потом до конца и не сумев довериться товарищам. Поддерживал, был рядом, но боялся открыть спину. Но даже тот маленький прогресс, который был — и тот сожгла эта чертова война. Он вновь заперся сам в себе, так и не раскрывшись людям. Делает вид, что ему всё равно, что ему никто не нужен, Что важны лишь техники и знания.       Как же я перед Вами всеми виноват, ребята мои. Как же я виноват. Зря Вы меня, Сенсей, решили назначить Хокаге: не оправдал я доверия. Щелчок панели, и потайной ход открывается, чтобы впустить старого друга и соперника. Человека, что так же, как и я, был поломан войной… — О, Хирузен! Тут мне пришла посылка из страны чая. Ты когда нибудь пробовал «Земляной Чай»? — И тебе привет, Данзо. Как то не доводилось. — Так, почему бы и не попробовать.       Ну что же, мне скоро предстоит разбить пятый десяток, так почему я должен отказывать себе в чем то новом? Разве первые седые волосы и расширившаяся плешь — это повод? Достав из своего спецшкафа небольшой стеклянный чайничек, набираю воду и ставлю на подставку. Маленькая свечка начинает подогревать тёмно-коричневый кубик на дне посуды, отчего тот начинает испускать розовую и тонкую, как нитку, струйку. — Хирузен, я ведь тебе рассказывал про земляной чай? — Он слегка прикрывает глаза, развалившись на кресле. — Да, как то не помню…хотя, возможно я и забыл. — О, Хирузен, Хирузен. В Стране Чая есть мастера, что придумали, как делать чай, что никогда не повторяет свой вкус. Они собирают чай, упаковывают его по-особенному и закапывают в землю. Затем, когда чай… — Пожалуй, только сейчас человек, что большую часть своей жизни был обречён на вечную бдительность в своём служении, может расслабиться. Пока заваривается чай. — …и вкус, зависит не только от того, какая была погода в год его сбора, количества солнца и осадков, но и от того как он лежал эти годы. — Струйка, становится ярче и краснее, начиная напоминать водовороты Узушиогакуре, а пламя свечи отдаёт алыми бликами. Чувствую, что ухожу туда, в пламя. И хорошо так. — …и ценность чая, отличается в зависимости от времени хранения. После пяти лет, его считают выдержанным. После десяти, зрелым. Но лишь по достижение двадцати пяти лет, он становится именно тем, что нужно попробовать хоть раз в жизни. — Забавно. А ведь этот чай реально «на вес золота». Похоже, посылку прислал кто-то из агентов, что работают в окружении Даймё Страны Чая. Иначе, тратить на такой чай деньги было бы расточительно. Напиток же потихоньку становится бурым и его прозрачность теряется. Ещё бы немного, и этот чай, по возрасту сравнял я бы с моими учениками. Как же быстро течёт неумолимый поток времени, что подобно водоворот, закручивает нас всех в своем вихре. — Хирузен, ты сегодня какой-то грустный. Уж не спину ли прихватило? Да уж, старый друг умеет когда надо подколоть. — Орочимару: опять он ушёл, и не сказал, когда вернётся. — А, вспоминаешь своего ученика с длинным языком, — Данзо легко усмехнулся. С чего бы это, мой хмуробровый друг? — Он и ко мне зашёл. Да перед выходом поинтересовался: «А чем в это время, позвольте узнать, Корень АНБУ занимался?» Правда, он мне и слово вставить не дал, буркнул под нос: «А, хотя знаю-защитой Конохи» и ушёл. — Похоже, у старого друга получилось тронуть Орочимару, если тот и его решил уколоть. Он с детства ещё так выражает свою заинтересованность в людях. — Ты ведь не злишься на него? — Но Данзо лишь улыбается. — Знаешь, Хирузен: если бы я не задал себе тот же вопрос, то мне бы нужно было подать в отставку. — Он становится серьёзным. — …Впрочем, виновные понесут ответственность. И я позаботился об усилении внешнего периметра. — Найти так ничего и не удалось? — Нет. Ни трупов, ни оружия, ничего. Забыл, как твой ученик работает? — он поудобней устроился в кресле. — А вот с этим блондинчиком, Намикадзе, надо бы разобраться и посадить на «губу» по всей строгости. — Данзо, зачем? Между прочим, это он сообщил о пропаже. Тут поощрение на взыскание накладывается. — Шимура возмущённо пфыкнул. — Пф, ну да, «сообщил». При попытке покинуть расположение. Надо наказать, чтоб не повадно было. — Данзо, не заводи меня… — умеет же разозлить. Тот примирительно поднял руки. — Ладно, ладно. Ты Хокаге, ты и решай. Но знай: когда-нибудь твоя мягкость тебе боком выйдет. Что там с джинчуурики? — Нормально. Печать не нарушена, ран нет. Мито-сама прекрасно постаралась. Сейчас стресс раменом заедает. — Вот только нужно теперь ей найти кого-то, кто будет за ней приглядывать, чтобы она меньше боялась находиться в Конохе, ибо сильные эмоции могут на целостности печати сказаться. Да и верность деревне привить не помешает. Всё-таки, она — чужая тут. Эххх, ладно потом подумаю, на свежую голову. — Да уж, Данзо, ничего не может тебя отвлечь от работы. — На моё замечание, тот лишь недовольно морщится. — Старый друг, а вот это неправда. Я вот Цунаде-чан принёс подарок. — Он протягивает мне книжку. — Повесть об отважном Джирайе! Что это? — Весьма занимательное чтиво, про одного отважного Отшельника, что спасает Принцессу Улиток-свою возлюбленную, что была похищена подлым змеиным Императором, который решил взять ту силой, чтобы править миром. — Лишь как следует просмеявшись, Данзо сумел продолжить. — Ты точно передай ЭТО Цунаде-чан, я уверен, — ей понравится! — М-да уж, похоже Джирайя решил сбежать от ужасных воспоминаний в мир грез. Ну, что же, надеюсь это поможет ему забыть всё, что он пережил. Вот только вместо закладки рапорт, подписанный: «Бурундук». Ну, не фундук, так бурундук, прочтём.       «Осуществив проникновение, на территорию горячих источников, объект занял сокрытую позицию на дереве и, установив пристальное наблюдение за женскими купальнями, принялся причинять себе удовольствие…» — Да, собрание извращенцев какое-то, а не скрытая деревня. Один за бабами смотрит, второй за ним, третий выслушивает, а четвёртый читает это всё. Приплыли. — Хм, Данзо, старый ты пёс. Теперь понятно чем Корень АНБУ занимался. — В глазах сокомандника вспыхивают искры, как тогда, когда мы были детьми. Эх, сколько же воды утекло. Уже у самих дети растут. — …Они подглядывали за тем, как Джирайя старательно полирует свой «дан-тянь». — Нет, не смеяться над подобным чёртовски сложно. Ах-ха-ха! Ха-Ками, -хех- Джирайя, что ж ты… Ой, не могу!.. Не успел я отдышаться а этот пень подземный как ляпнет: — Знаешь, Хирузен… — хех, — а ведь я теперь даже и не знаю, стоит ли его из Конохи выпускать… — Новый взрыв хохота сотрясает резиденцию Хокаге. Хорошо, что АНБУ клянутся молчать, позору иначе не оберёшься. — … Он ведь… — ахха — …твой ученик — ух-ху -…и с такими наклонности, может нам здорово репутацию… — Он делает несколько глубоких вдохов и выдохов, что сгоняют красноту с лица, — …прикончить.       Чай заварился, и мы начинаем пить. А хороший, кстати, даже мне, с моим-то притупленным вкусом, нравится. Вот только этот подлец Данзо вдруг начал читать главу из одной книги, где Призванный Отшельником Жаб, размером с резиденцию Хокаге, начинает пожрать огромного Змеиного Повелителя…отчего, у меня чай носом пошёл. Вот с детства он меня так подлавливал. А сам сидит и ухмыляется, козёл старый. Чтоб тебя через три прогиба, «крестоносец» хренов!