POV. Тамае Узумаки
— Вот это, — по-настоящему Демоническая Флейта! Закатываю рукав, поверх пристегнутой двумя ремешками к руке толстой стальной трубы, до упора залитой свинцом. Тяжёлая, зараза, не покрутишь пальцами. Но как ударно-дробящее она намного лучше. Почти четыре килограмма, теперь нужно приучиться ходить так, будто в рукаве ничего нет. И резко взмахиваем рукой, чтобы труба оказалась в подставленной ладони. — Бздынь! Да чтоб тебя! Не получается, слишком большая инерция. Ещё и бицепс с лучевым сгибателем дёрнула с непривычки, дура. После нескольких попыток, правда, кое-как уже что-то выходит. Ну, теперича можно пойти в купальни, не опасаясь всяких неприятных инцидентов. А та флейта приказала долго жить. Этот ублюдок! Я из-за него свою прокусила! Мне её на заказ делали, по личным чертежам! И самое страшное, что у меня даже были мысли о применении «убийственно-самоубийственной техники», что выучила на случай, если меня захватят и попытаются изнасиловать. Умереть и забрать с собой окружающих врагов. А все почему? А потому что один мудак сначала сказал: «Хм. Интересно, что же мне теперь с тобой делать?», а потом начал читать это! Вот такого ужаса я ещё в жизни не испытывала. И прямо выдохнула, когда узнала, что «это» со мной делать не будут. А ещё, что книжка, которую он держал в руках, — не спецсредство для пыток пленных куноичи, а поток бессвязного бреда одного онаниста-шизофреника, регулярно заглядывающего на горячие источники для проведения «грязных дел». Пиздец! Да что я, — он через предложение вздыхал и долго в небо смотрел, обречённо выдыхая и приговаривая что-то навроде: «Какой же долбоёб. Как его земля носит?» И продолжал читать. Мысленно я аплодировала его стойкости: такую дрянь-то читать! И, разумеется, я решила помочь Конохе, раз этот мудак «имеет очень серьёзного покровителя». Естественно, без нанесения непоправимых телесных, дура я что ли отбитая? Но сделать так, чтобы этот ублюдок надолго забыл дорогу к Горячим Источникам, — запросто. До сих пор обидно за флейту! И это тоже, — его вина. Даже больше, чем этого Орочимару. Тот ведь реально не стал со мной ничего «всякого» делать. А просто объяснил, что не нужно быть слишком вспыльчивой. Своеобразно, не спорю, но просто объяснил ведь! Бр-р-р, ну и мысли. Нужно реально смыть с себя весь стресс и усталость, иначе ещё во сне это «всякое» приснится. Да! Собираюсь и иду на горячие источники, не забыв прихватить сменную одежду. А то буду, как Момо-чан тогда. Вот только стресс от вчерашней встречи запускает давно забытое чувство паранойи. Хотя нет, — не забытое. Я просто его слишком сильно хотела забыть. И взгляды людей уже вновь колют иглами. Ненавижу это чувство. Так, чертовски пристальный взгляд. Кто бы это мог быть? Если это, — тот самый ублюдок, то будет весело. Чертовски весело! Создаю клона, а сама вспоминаю, что нужно делать в таких случаях. Волчья петля. Пускай идёт за клоном, а я пойду за ним. И вот, наконец-то, я могу заметить цель. Точнее, две цели, что решают заняться подглядыванием за девушками. Так, здоровый вроде под описание подходит. И мелкий блондин. Максимум четырнадцать. Это плохо! Значит вариант: «оглушить или поставить печать парализации» не подходит, ибо падение с высоты в пять метров будет для него слишком опасно. Ну что же, будем действовать аккуратно. Дожидаюсь, пока толстяк прилипает к биноклю, и одним шагом шуншина оказываюсь за спиной мелкого. — С тобой я позже разберусь, мелкий паршивец. — Зажав тому рот, спрыгиваю, и, оставив его в барьере, переключаю внимание на его сообщника. Залип! Так, это начинает напрягать. А где же азарт охоты? Пяткой ломаю бинокль мелкого изврата и двумя шагами шуншина, оказываюсь за спиной у «непристойного онаниста». — Ну вот мы и встретились, пидор! — Кулак изо всей силы влетает в челюсть ублюдка. Хлобысь! Вот только, после того как его припечатало об барьер он решает встать. Похоже, это начинает становиться чем-то весёлым. И он решает начать извиняться. — Слишком поздно, уебок! — С разбегу резко выталкиваю себя в прыжок, и почти в упор выкидываю левое колено ему в лицо, при этом выпрямив правую ногу, что усилить инерцию удара. Это его точно вырубит. — Блять! — У него что? Железная башка? Но хоть с ног сбила, правда, серия ударов кулаками по голове вообще не приводит к результатам! Вернее, к отбитым костяшкам. Его волосы! Вот оно что! — Ублюдок! — Мгновенно вскакиваю с этого придурка, и, чуть отклонив корпус влево, подгибаю правую ногу, чтобы движением корпуса выпрямить ту вверх, а потом обрушить на него удар пяткой, в котором будет вся масса тела. — Даже не думай! Я точно пробью! — А он решает уползти от меня на лопатках! Как будто, я его только что не ударила! Это обидно! — Ах ты уебок! — Серию из ударов, прервала лопнувшая подошва сандалии. А это! Это что-то мямлит что подглядывать не хотело? Из-под волос, совсем не слышно! — Заткнись чёртов извращенец! — Резким рывком за лодыжку заставляю его раскрыть уязвимое место. Правая нога делает лёгкий шаг навстречу, разворот на носке, весь вес переношу на неё. Разгоняю тело и выношу колено, выбрасывая ногу в самый последний момент. Берцовая кость входит в цель. Этим ударом легко сбить человека с ног, и, при этом, отбив бедренную мышцу, лишить подвижности. А в моем случае цель куда более хрупкая, чем мышца. Изврат истошно вопит. Как бы сейчас не прибежали с купален. А то я на тебя всю злость ещё не выместила. — Ублюдок! Визжи как поросеночек! — Вот тут случилась реальная хуйня! Он с ног до головы оказался в своих гребаных волосах! — Блядь! Да что ты творишь! Искусство Демонический Флейты: Ночь тысячи Кошмаров! — Выдернув из рукава свою трубу, начинаю двумя руками долбить придурка. Ну ведь эти волосы не смогут погасить всю силу ударов? К счастью, свинец в куске трубы отчётливо даёт понять, что эти его волосы, — не такая уж и непробиваемая защита. Взмах, — удар! Взмах, — удар! М-да уж! Это он точно запомнит. Правда, чтобы он наконец-то, открылся пришлось очень постараться! — Это ещё не конец, гребанный изврата. — Ты что хочешь сделать… — Фуиндзюцу: Бока Ширу — Клянусь всеми богами, ублюдок! Будь на моем месте кто-то из Семьи Узуми, — ты бы остался гражданским до конца своих дней! — Какая жалость, что Семья Узуми, старшая Семья Клана Узумаки, являясь ещё и Хранителями Знаний, так берегут свои печати от соклановцев. Ну, по крайней мере, его очаг чакры надёжно заблокирован. Думаю, пару недель от него не будет проблем. Всё-таки, помогать Конохе, — это так напряжно! Даже для выносливой Узумаки. — Гребаный свинтус. Правда, я уже обещала одному белобрысому недоразумению с ним позже разобраться. Что же, нужно всегда держать свое слово. — А вот и мелкий извращенец! — Поднимаю его и смотрю в голубые глаза. Ну вот, вроде бы и в будущем может вырасти что-то симпатичное. Но блин, в таком возрасте — обзаводиться такими привычками. Это надо срочно исправлять. Срочно! — Нас с тобой, ждёт очень долгий и очень серьёзный разговор! — Набрал воздуха в грудь. Ну, и что он с решил мне выдать? — Я не хотел подглядывать за тобой! Я никогда не лгу. И не люблю ложь. Хоть и понимаю людей, которые иногда лгут. Но вот такая наглая ложь, прямо в лицо, — ничто иное, как оскорбление. — Ты меня очень сильно разочаровал. Мог бы и признаться, раз уж решился подглядывать, то хоть на это у тебя должно было хватить храбрости. — Перекидываю того через левое колено, в результате чего он выставляет вперёд руки и мне остаётся, лишь придавить его к земле, чтобы он прижал их своим телом. Правой ногой стреноживаю его и приземляюсь на колени. Вообще, врать с таким честным (хоть и напуганным) лицом может только закоренелый лжец. Видимо, этот беловолосый ублюдок так его натаскал. С кем поведешься, — от того и наберешься. Приходится рассказывать тому, как плохо врать. А для убедительности каждое слово подкреплять ударами в полную силу по пятой точке. И это определённо придаёт весу словам. Через пять минут он твёрдо обещал, что не будет мне врать, ещё через пять, — что никогда не будет подглядывать за девушками. А через ещё десять, я отбила ладонь. Подняв того за шкирку, смотрю в его глаза, наполненные уже настоящим сожалением. — Я клянусь всеми богами: если я ещё раз поймаю тебя, когда ты будешь за мной подглядывать. — Делаем очень драматическую паузу и максимально елейную улыбку на лицо. А жажду крови, на максимум. — К твоей заднице, я приложу что-то потяжелее своей ладони. — Парнишка проникся. Посмотрел на погнутую стальную трубу. Побледнел. Отлично. Значит, можно уже и по адресу идти. Не люблю, знаете ли, незаконченные дела. Горячая вода, отлично освобождает голову от идиотских «думок». И про одного ленивого обалдуя, которого я злой шуткой богов решила вытащить с поля боя, решив, что тот потерял сознание. А он просто уснул. И про горячо любимых старейшин, которые решили, что чтобы в клане были детишки с предрасположенностью к ниндзюцу и Гендзюцу, неплохо бы их завести от кого-то с сильным перекосом в инь-чакру. Агась, они решили, а мне этого сонного сурка теперь забирать! Видят боги, если он уснёт по дороге, — оставлю в кустах и скажу, что сбежал! Второй раз тащить на плечах этого увальня, — выше моих сил. Точно-точно! И про этого Орочимару. Он мне не нравится! Он не просто издевается. Ну, в начале то я думала, что он любит издеваться. Вот, просто издевается и все тут. А теперь я понимаю, что он читал меня, как открытую книгу. И запросто мог одним точным уколом иголки заставить меня делать то, что он захочет. Наподобие суновской марионетки. Да и внешне он жуткий какой-то, неприятный. Лицо белое, а глаза жёлтые, как у рептилии. С вертикальными зрачками. Но самое страшное, — даже не внешность, нет. Больше всего напугал его взгляд: нечеловеческий, даже не взгляд самого страшного чудовища. Нет, у самых ужасных монстров, которые могут быть на свете, можно увидеть в глазах животную ярость, раздражение, — да что угодно! Но не у него. Когда он смотрит, то в его взоре нет ничего, ни одной жалкой тени самой захудалой эмоции. Там лишь Пустота: безграничная, всепоглощающая, засасывающая в себя всё, словно болото. Пустота, что с равнодушием будет лицезреть рождение тысяч и гибель сотен тысяч. Ей будет всё равно, ничто Её не покоробит, ибо она и есть, — Ничто. Но всё равно, несмотря на это, хочется приблизиться к Ней, отдаться Ей без остатка, дать Ей впрыснуть в себя Её часть, словно змее, выпускающей свой яд в жертву, чувствовать, как Она растекается в тебе всепожирающей Тьмой. И раствориться. Навсегда. Будто бы и не было тебя на свете. Нет, перестань, перестань, Тамае. Успокойся. Успокойся. Чёрт, какой же он жуткий. Но такой…манящий. Да, уж. По крайней мере, горячая вода, — хорошо. Но от неё так краснеешь.Pov. Орочимару
Вправлять носовые хрящи, — дело сложное. Особенно, без надёжной фиксации пациента, анестезии и особенно тяжело, — если он находится в сознании. Но нос одной юной аловласой особы раздулся до состояния, в котором он начинает напоминать картошку, и уже начал весьма активно чернеть. А тащить её в таком виде к Плешивцу себе дороже. Ещё откатит назад всё. — Так, Кушина-чан! Стой смирно и не дергай головой! — В ответ только «суровое» лицо с надутыми щеками и взгляд с плохо скрываемым страхом. Ох, работы мне ещё тут! Даже выжать скопившуюся кровь, сделав пару разрезов, было проще. Правда, последствия это не особо-то и убрало: синие разводы всё равно остались. Теперь, нужно восстановить форму похожую на изначальную. — Хватит ныть. Чем больше дёргаться, тем больше будет больно! — От внезапного повышения голоса она сразу попыталась выжать голову в плечи. Фудзихара, сколько ты на нее орал? Так, теперь потихоньку сращиваем хрящ. Возможно, в последующем нос продолжит отекать, и мне придётся пару раз удалять излишки крови. Какая жалость! Сломанный хрящ гуляет внутри мягких тканей, разрывая капиллярные цепочки, что приводит к обильным кровоизлияниям в эти самые ткани. Кровь, скопившись в них, прекращает получать кислород, и её клетки отмирают, а она сворачивается и чернеет. Ребёнок теперь начинает тереть восстановленный нос. В глазах настороженность. Так, вот такое на корню пресекать надо. Хватаю за руку, пока она весь мой труд на «нет» не свела. — Он не сросся, как надо. Испортишь, — начнём с самого начала! — Резкий подъем бровей, напряжение губ, верхнее веко сильно дернулось. В расширенных зрачках играет ужас. Порой, действительно стоит вправлять хрящи без наркоза. Как минимум, это очень хорошо мотивирует не трогать нос. Изврат постоянно его чесал, ну и в конечном счёте занёс заразу. Гнойник был с вишню размером. Три года потом вообще к нему не прикасался. Осматриваю розовые полосы на месте недавних разрезов. Через пару часов от них не останется и следа. Что сказать: мастер делал. Сам себя не похвалишь, — никто не похвалит. — Спасибо огромное! — Глаза ребёнка светятся буквально щенячьей благодарностью. А только сейчас зверёнышем смотрела. Чудеса, да и только. Интересный факт: заставить человека благодарить тебя, на самом деле очень просто. Сначала сделай ему очень больно, а потом прекрати это делать. Ну, или просто лиши его всего, что он имеет, а потом верни десятую часть. В обоих случаях работает отменно. А вот дальше действительно пошли чудеса. А именно, Плешивец таки реально сам заполнил документы. Всё на самом деле так плохо, стопки во всех местах не дадут соврать. Но! Вместо нескольких часов мотания по канцелярии приобретение личного ученика заняло около семи минут двадцати четырёх секунд, с заходом в кабинет и расшаркиваниями, только роспись осталось поставить. Я даже хотел «кай» сделать, но не решился. Это было самое прекрасное Гендзюцу в моей жизни! Чтобы это порождение бурной ночи страсти человека и бабуина что-то сделало нормально! Неужели, он сегодня с той ноги встал? Или у нас Хокаге подменили? Это останется без ответа. Но, из резиденции я вышел в весьма недурном настроении и в официальном статусе персонального наставника генина Кушины Узумаки, личный номер шиноби ноль-ноль-семьдесят три-десять. Обозначенный генин стеснённо-радостно шлёпал сандалиями справа от меня, иногда смущённо поглядывая в мою сторону. — Орочимару-сама. — буркнуло это «сокровище», чуть зайдя вперёд и покраснев лицом. Да что за реакция такая? — РазрешитепригласитьВасотметитьначалонашейсовместнойработы, -ттебане! — проговорила скороговоркой и поклонилась. Для начала, мне нужно кое с чем разобраться. Как минимум, построить систему нормального взаимодействия с моей новой собственностью. Узнать как минимум, что ей нравится и не нравится, выявить стандартные поведенческие реакции и шаблоны, и, в конечном итоге, научиться делать свои инструменты влияния и контроля. А что, Шимуре можно, а мне нет? Вот, порой, даже гнев за душу берет. Вроде бы часто с ним пересекались и примерную теорию я давно вывел, но почему бы на её базе не разработать практику? Не всю же жизнь всё делать своими руками. Да и он, по сути своей, является тем ещё ничтожеством: специально рядит всех подчинённых в маски и заставляет тех кличками общаться! И ладно бы это только на заданиях, но он с ними даже при вызове «на ковёр» так общается. И вот тут, вообще не в конспирации дело. Многие из АНБУ и в нерабочее время прекрасно друг друга знают. Даже пьют вместе, причём так, что потом заведение неделю может без клиентов сидеть, и всё нормально будет. Нет, тут дело в самом Шимуре, что так устал от всяких ублюдков, предающих Коноху направо и налево, что просто придумал крутой способ, как не привязываться к подчинённым! Великолепный план, Данзо. Просто охеренный, если я правильно понял. Надёжный, как часы из Страны Снега. А какая же нежная и ранимая душа у тебя, только рожу суровую и серьёзную делаешь, чтоб не видно было. Но не можешь сам прижечь нервы и перестать чувствовать боль, поэтому и решил, как не привязываться. Слабак, мусор. Вот как мне не превзойти его теперь? — Так, и как ты хочешь это отмечать? — на лице вспыхивает удивление. От того, что Нояре даже предложение слушать не стал? Ну что же, его просчёт нам в плюс. — Давайте пойдём в «Ичираку»! — Хм, «Ичираку». Там, кажется, рамен подают, причём «лучший во всей Стране Огня!», как приговаривает Изврат. Не совсем моя любимая еда, но, почему бы и нет. Заодно и посмотрим, сколько нужно есть Узумаки, что, несмотря на весьма ускоренный метаболизм, продолжает оставаться достаточно пухлой. — Хм, а почему бы и нет. — дитё сразу светлеет лицом, не веря своему счастью. Это хорошо. Как минимум, подкрепление позитивных действий с её стороны безусловным раздражителем на начальном этапе просто необходимо. В перспективе необходимо будет выработать ещё и условные подкрепления. Как говорится, в начале можно дать гиперподкрепление, что значительно превосходит обычное. Это, в свою очередь поспособствует выработке сильной привязанности. Но это крайне опасный ход, если ты ещё не выставил баланс значимости. Собственно, приди к ней и пообещай «научить крутым техникам», — и сейчас бы я забивал голову мыслями о том, как выстраивать нормальные взаимоотношения. А так, просто позволяя следовать за собой, можно иметь очень большое влияние. Главное, сохранять точный баланс: если давать той слишком много вкусняшек и иных подкреплений, то и отношение со временем станет как у Джирайи к нашему наставнику: «Уважаю, но перестать заниматься «грязными делами» не буду.» Да уж. Но и позволять перегореть, — тоже не выход. Если, вот так таскать за собой и ничего не давать, то со временем интерес медленно угаснет. Во время нашего пути рассуждаю о, так сказать, стандартном наборе уязвимостей. Ну, а тут все просто. Во-первых, стремление к признанию. — Кушина-чан, у тебя есть одно очень важное свойство. — Какое? — Опять щенячий взгляд. Как будто, что-то выпрашивает. Что же, дадим. — Умение идти вперёд, несмотря на боль. Мало у кого оно есть. Часто, люди просто сдаются или идут по пути наименьшего сопротивления. — Спасибо огромное! — Признали упорство. Ну и, конечно же, не менее острое стремление к кинестетическому контакту. Второе подкрепление после вкусностей. Но вот резкое сокращение дистанции, без разрешения, — плохо. Пресекаю нарушение личной зоны, толчком в лоб и немного треплю волосы. Ласкучий мелкий котенок буквально мурчит под ладонью. Да, как легко-то всё, если учитывать, что ей тут этого никто толком и не давал. — Ну, мы пришли. — Ну, вот теперь и узнаем, насколько велик аппетит Узумаки. Взгляд падает на парня с чёрными волосами. Двадцать-двадцать один год, из поколения, рожденного после первой войны, чёрные коротко остриженные волосы, карие глаза. Никаких особых отличительных признаков. Идеальная внешность разведчика. — Здравствуйте, добро пожаловать в «Ичираку-рамен», меня зовут Теучи. И тебе привет, Кушина, кого же ты с собой сегодня привела? — Эмоций достаточно много, активная жестикуляция, точно гражданский. Хотя?.. — Здравствуйте, Теучи-сан. Я наставник Кушины-чан, Орочимару. — брови на лоб полезли, глаза открылись. Узнал. Да, моя репутация впереди меня бежит. Вскоре, мы начали поглощение рамена. Ну, я взял тарелку (с двойным яйцом!), а моя испорченная аптечка, — пять штук. Хотя, может и не такая испорченная, ведь её костный мозг я не изучал. Но я думаю, ещё представится возможность поизучать целебные свойства крови Узумаки. Благо, теперь я знаю, что на извлечение красного костного мозга лучше всего брать кого-то из семьи Оками, что имеют просто поразительную продолжительность жизни: зачастую доживают до ста двадцати, а изредка и до ста сорока лет, а вот целительные свойства их крови на порядок выше. Хотя, с Узумаки проблема: они сидят себе на своём острове, а тех, что выпускают, не очень-то и интересно изучать, так хорошо свои секреты берегут. Ту же Мито, что из семьи Узуми, отдали за Хашираму только ради того, чтобы кровью скрепить союз между двумя деревнями. А моя будущая и настоящая головная боль уже радостно набивает себе обе щеки. Как бы ей с таким аппетитом от лёгкой полноты куда дальше не продвинуться, а то это не лучшим способом скажется на её эффективности. О, точно! А ведь пищевой стимул один из самых действенных. Потребность первого порядка, вместе с водой, сном и теплом. Как там этот Икиро, — наследник одной волчьей принцессы, — сказал: «Обучать собаку нужно, когда она немного голодна. Тогда она будет более заинтересована в поощрении. И размер поощрения, не должен превышать десятой части суточного рациона». — Н-да, я был прав. — детёныш резко остановилась прямо посреди процесса уничтожения четвёртой миски и посмотрела на меня огромными вопрошающими глазами. Хех, так ещё больше похожа. — Хомячок. Маленький пухлощёкий хомячок. Не правда ли, Теучи-сан? — Ученица краснеет, становясь ярче своих волос, и возмущенно начинает дуться под громкий хохот шефа. Это выглядит…как там это слово? Ах, да: «мило». Да, это определённо можно считать «милым»