***
В отделе было оживленно, несмотря на ранний час, как оказалось, привели подозреваемых в нападении на Кузю. Тимур был на взводе, так как его не подпустили к подозреваемым. — Какие новости? — поинтересовался Красавченко, когда прошел в кабинет. — Молчат пока, уроды, — ответил Шапошников. — Но ни Оксану, ни Вовчика пока на допрос не вызвали, хотя пора бы. Они всё-таки главные потерпевшие. Видимо потому что они племянники следователя Гагаринского РОВД, дело затягивают. Пока только знаем, что это Олег и Сергей Плоховы, являются родственниками подполковника Чернова. — Я им затяну! — рявкнул Дима. — Я им так затяну, что погоны полетят со всех! — Дим, не кипятись. Придумаем что-нибудь, всё-таки нанесение тяжкого вреда есть, и от этого никуда не деться. В крайнем случае огласке предадим дело. Уж, кто-то, а Кузя может найти кого-то, кто сможет нам помочь. Дима промолчал. Внутри него все кипело, когда ребята узнали, что дело передали майору Голубцову, а он был не самым честным человеком, и имел весьма скверную репутацию, поэтому рассчитывать на справедливый суд над этими людьми не приходилось, дай Бог, чтобы самого Кузю не обвинили в нападении. Выдохнув, Красавченко вернулся за свой рабочий стол и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заняться непосредственно своими обязанностями. От его гнева проблема не решится, а то, что он наплюет на работу, и просто набьет морды Плоховым при встрече, сделает хуже и ему и Кузе, хотя то, что за справедливостью придется побегать, сомнений не было. Тимур в ярости ударил кулаком по столу. Мало того, что с тестем после инцидента с деньгами, отношения стали хуже некуда, так ещё и преступники, едва не покалечившие Оксану, останутся безнаказанными, через пару часов истекает срок, на который их можно пока задержать, и прогресса не было даже на горизонте. — Павел Ильич, может их возле СИЗО подкараулить, да заставить написать признание, а? — озвучил мысли Красавченко Бубнов. У капитана от негодования даже руки тряслись. — Ну вот, что они придумали там? Что Кузя сам упал? Или, сам себя избил? Так что-ли? — Так, давайте действовать по обстоятельствам. Сначала мы всё-таки добьемся очной ставки Вовки и Оксаны с нападавшими, а потом уже уже будем решать что, да как. Борисыч сейчас ведёт переговоры. Тимур кивнул, немного успокоившись. С одной стороны в душе капитана творилась самая настоящая буря, но если Голованов ведёт переговоры, то есть надежда, что все не так плохо. Внезапно, словно по щелчку пальца, Голованов прошел в кабинет к ребятам. — Бубнов, дуй за Оксаной и за Володей и в Гагаринское РОВД их. Я добился очной ставки! Все равно, у тебя выходной сегодня, поэтому не маячь здесь, — сказал Шапошников. В его голосе звучал приказ, которому следовало бы повиноваться. Второй раз объяснять не пришлось. Бубнов вскочил с места и спустя две минуты уже ехал в машине в сторону парикмахерской, где работала Оксана. Отпросить супругу у начальства оказалось не сложно, а вот с Кузей возникли проблемы. Оказавшись на пороге квартиры, Тимур узнал, что Володя чувствует себя не очень хорошо и Капитолина Сергеевна даже не хотела пускать его в квартиру, но Кузя, видимо, услышав споры, сам вышел из комнаты. — Привет, Тимурыч, — Кузя то и дело потирал виски. Тимур, давно зная Кузю, понял, что у друга болит голова. Такое и раньше случалось, но сейчас конечно после травмы, складывалось ощущение, что эти боли практически не проходят. — Что случилось? — Надо отморозков тех опознать, но если ты плохо себя чувствуешь…мы с Оксаной справимся, — неуверенно сказал Тимур. — Нет, нет, Тимох, все хорошо, я сейчас, только переоденусь! — Кузя развернулся в сторону спальни, ощупывая стены на ходу. У Тимура даже защемило сердце, наблюдая эту картину. Вскоре Вова вышел полностью одетый, и шепнув что-то матери, направился к выходу. Тимур взял его под руку и помог спуститься по ступенькам к машине. — Может не стоит, Вовчик? — спросил Бубнов, садясь за руль. — Ты выглядишь неважно. — Нет, лучше сейчас отмучиться… — Кузя откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Голова болела ещё сильнее, но страх, что преступники останутся безнаказанными был сильнее боли. Поэтому показания необходимо было дать как можно скорее. Машина спустя двадцать минут затормозила возле Гагаринского РОВД, и Тимур помог Вове выйти из машины. Оксана уже ждала внутри, хотя она сама не понимала, какая польза может быть от нее: лиц нападавших она не разглядела, голоса тоже не запомнила, в глаза ей ничего из особых примет не бросилось, ее больше занимала дочь. Ждать вызова долго не пришлось. Кузя и Оксана прошли в зеркальную комнату. Тимура же оставили ждать в коридоре. Следователь изучающе посмотрел на потерпевших да так, что даже Кузя почувствовал этот пристальный взгляд. По всей видимости, мужчина хотел поскорее отделаться от потерпевших. — Пусть подозреваемые что-нибудь скажут, — попросил Кузьмин. Сейчас он мог полагаться только на свой слух. Прислушавшись к речи подозреваемых, Кузя понял, что перед ним стоят именно те люди, что на них напали. — Да, это они, — ответил Володя. - Я узнал их по голосам. Оксана замялась, не зная, что говорить. Она рада была, что Кузя практически все взял на себя, и ей не пришлось ничего говорить и переживать тот день заново. Подняв Кузьмина со стула, она повела его к выходу, но получалось у нее к сожалению это не так легко, как у супруга. Володя то и дело натыкался на посторонние предметы, задевая их ногами или локтями. — Это они, — сказала она Тимуру, когда оказались в коридоре, затем им вынесли протокол допроса, который нужно было подписать. Кузя, несмотря на трудности, справился с этой задачей, после чего Тимур отвез Оксану обратно на работу, и поехал проводить Володю до дома.***
Под конец поездки Кузя находился уже в полуобморочном состоянии, поэтому Бубнов принял решение остаться у него, пока другу не полегчает. Сам же Кузя рухнул в постель, даже не раздевшись, настолько у него разболелась голова. Эта боль не была похожей на ту, что случалась с ним иногда от переутомления. Сейчас шум, и даже солнечный свет за окном вызывал у него тошноту. Он прикрыл глаза, а потом почувствовал, как Тимур гладит его волосы, но сил не было даже на то, чтобы пошевелиться. Вова не мог видеть, как Тимур пытается украдкой утереть слезы, которые выступили у него из глаз, но почувствовал, как на плечи опускается плед. В этих движениях было столько тепла и заботы, что Кузя на мгновение отвлекся от боли. — Принесу тебе таблетки, — услышал Кузя сквозь туман, прежде чем Тимур скрылся. Тимур прошел на кухню, открыл шкафчик с лекарствами и вытащил оттуда упаковку с таблетками и налил стакан воды и уже собрался возвращаться в спальню, но его остановила Капитолина Сергеевна. — Тимурчик, ты побудешь ещё здесь? Я просто хотела к Норе съездить, мне у нее кое-что узнать надо. — Не переживайте, я пока останусь, — кивнул Тимур и вернулся с таблетками в комнату. Кузьмин высунул из-под одеяла ладонь и Бубнов положил на нее две таблетки. Кузя проглотил лекарство, запив водой, после чего замер в постели. Тимур даже боялся пошевелиться, зная, что лишившись зрения, Кузя стал очень чутко спать и просыпался от любого шороха. Вова проспал до позднего вечера, пока не услышал, как поворачивается ключ в замке. Сунув ноги в тапки, он вышел из комнаты. Капитолина Сергеевна как раз снимала обувь и о чем-то тихо переговаривалась с Тимуром. — Ой, Володенька, ты уже проснулся? Как чувствуешь себя? — Все хорошо, мам, сейчас кофейку выпью и хочу над одной программой поработать. — Какой кофе? Какой компьютер? Ты слышал, что врач сказал? — Капитолина Сергеевна, не давите на парня, — сказал Тимур. — Пусть поработает, если ему хочется. Но вот, кофе бы я заменил на чай. Всё-таки кофеин на ночь — не слишком полезно, тем более для твоей подбитой головы. — Ладно. Чай, так чай, — ответил Кузя и направился на кухню. Несмотря на то, что дома он лишь второй день, ориентировался в квартире он уже довольно неплохо, хоть и натыкался иногда на стены и дверные косяки. Капитолина хотела взять сына под руку, но Тимур помешал это сделать. Конечно, ему больно было наблюдать за другом, но иначе, он никогда не сможет адаптироваться к новой для себя реальности и всю жизнь будет натыкаться на стены, набивая синяки. Спустя двадцать минут они собрались за столом и пили чай. Сначала делали это в полной тишине, нарушаемой только звоном чашек, но вскоре раздался звонок в дверь. — Я открою, не беспокойтесь, — сказал Тимур и скрылся в прихожей. На пороге стояли Красавченко и Шапошников. Оба были явно не в духе. — Представляешь, Тимурка, освободили этих двоих, мол, они не могут полагаться на показания слепого. Интересно, то, что эти братья Плоховы являются племянниками полковника Чернова — это совпадение и простое стечение обстоятельств? — Конечно совпадение, — с нотками сарказма сказал Бубнов. Сам он тоже не смог разглядеть нападавших, так как был занят оказанием помощи Кузе, да и видел их только со спины, когда те убегали, поэтому от его показаний тоже не было толку, отчего в нем постепенно закипала злость на самого себя. Остаток вечера прошел довольно мрачно: они посидели ещё немного на кухне, обсудили случившееся и по настоянию Капитолины Сергеевны, выпили чай с мятой. У Кузи в свете последних событий даже пропало желание работать, и допив чай, он сразу же отправился спать, попрощавшись с Пашей и Тимуром. Он уже почти уснул, когда Дима обнял его сзади и поцеловал затылок. — Ты расстроился? — тихо спросил он. — Не переживай, докажем их вину и они сядут. Мы этого так не оставим. Кузя слабо улыбнулся и зарылся носом в плечо. Ему было хорошо и как- то спокойно, хотя в груди появилась легкая горечь. Он остался инвалидом, лишился любимой работы, а люди, сотворившие это разгуливают на свободе и будут дальше наслаждаться жизнью. Возможно, через пару месяцев они покалечат кого-то еще, а то и убьют, но их снова отмажут, так же, как и сейчас. Кузьмин ощутил противную усталость, которая, словно горячим свинцом растеклась по его телу. Впервые с момента травмы он позволил себе заплакать. Дима, чувствуя его состояние, гладил его по спине и тихо шептал что-то на ухо успокаивающие слова. — Осторожно, Дим, мама же ничего не знает… — прошептал Кузя, отстраняя от себя Диму, когда тот прижал его к себе. — Ты останешься ночевать? — В идеале, я бы забрал тебя к себе, — сказал Красавченко, устраиваясь у Кузи на груди и целуя его в нос. - Но у тебя есть две женщины, которые тебя никуда не отпустят, Владимир. Кузя даже тихо рассмеялся. Конечно же, он бы с удовольствием переехал к Диме, но понимал, что доставит ему и его родителям много хлопот. Но даже так он чувствовал поддержку любимого, и большего ему было не нужно.***
Утром Красавченко уехал на работу рано, когда Кузя ещё спал, но и ему скучать долго не пришлось. Сначала он поработал над программой, а потом к нему в гости приехала Ника. Она уже знала, что напавших на Кузю братьев отпустили на свободу, и это ее задело также как и Кузю. Но обсуждать ситуацию в присутствии матери Кузи, она не хотела, поэтому предложила ему немного прогуляться. Кузьмин сначала испугался, так как с того момента, как с ним случился припадок на улице, он не выходил больше на улицу без надобности. Но выйти погулять ему очень хотелось, тем более чувствовал он себя достаточно хорошо и провести время на свежем воздухе было бы не лишним. Поэтому, переодевшись в рубашку и джинсы, они с Никой покинули квартиру. Было приятно впервые за месяц оказаться на улице. Ника совсем ненавязчиво держала руку Володи, а потом и вовсе отпустила, и тот понял, что может ориентироваться в местности, благодаря шуму мотора коляски и идти рядом с подругой, при этом не натыкаясь на прохожих. — Вов, ты же понимаешь, что без огласки мы ничего не добьемся? — спросила девушка, когда они прогуливались по аллее парка. — Что ты этим хочешь сказать? — Я могу воспользоваться своим блогом и рассказать твою историю. Я думаю, моим подписчикам интересно будет это узнать, как работает наша доблестная полиция — Думаешь, это что-то даст? — спросил Володя. С Никой Володе было комфортно и легко, она не жалела его в отличии от матери, Норы Леонидовны, ребят из отдела. — Как минимум огласку, — девушка настроила скорость коляски так, чтобы Володе было комфортно передивигаться. — От тебя мне нужно только разрешение на огласку истории. Кузьмин сел на бордюр и задумался. Он не был уверен, что они поступают верно. Всё-таки Ника работала в серьезной организации и огласка могла навредить ей. — Ты уверена, что тебе это не навредит? — спросил он у Ники. — Не уверена, но это не так важно. Понимаешь, человек, который виноват в моей инвалидности, разгуливает на свободе, потому что купил следствие, поэтому я хочу помочь тебе, раз никто не помог тогда мне. —Ты же писала, что упала со сноуборда? — Да, это так, но это не несчастный случай, как сказали мне и моей маме. Меня толкнул отчим. Накануне, он попытался меня изнасиловать, и я пригрозила, что расскажу маме. Я знаю свою мать, и она бы мне поверила. Он это прекрасно понимал и на следующий день случилось то, что случилось. Он залил мою доску парафином, и я не справилась с управлением после его толчка. Никто не поверил, что меня толкнули, а на экспертизе, доску подменили на такую же. Поэтому он избежал наказания. — А попытку изнасилования доказали? Ника покачала головой. — Нет. Криков моих «никто не слышал», а следов на теле не обнаружено. Первое время маме вообще было не до следствия, она меня выхаживала, всем занимался ее адвокат. В итоге, ему хорошо заплатили и он развалил дело. Конечно же после этого я мечтала работать в полиции, чтобы сажать таких ублюдков, но ясно, что об этом не могло быть и речи. Но мой шеф нашел меня на конференции, в которой я участвовала. Он то и помог частично осуществить мою мечту. И знаешь, я счастлива. Я помогаю людям. И тебе помогу, чего бы мне это не стоило. Кузя обнял Нику, счастливо улыбнувшись. Может с потерей зрения он многое потерял, но кажется, обрел нового друга.