***
ДАТА: 25.05.2001. 00:15 am ПЯТНИЦА ЗАПИСЬ **** Чего только со мной не произошло за эти сутки. Но думаю пить с Муном (или все-таки с Санни???) все же было плохой идеей. Папа страшно рассердился, даже наказал (впервые за 5 лет!!!). Не знаю, как извинится перед ним, все же я и правда очень виноват. Снова я его подвел, …ху (клякса)… сын, от меня одни проблемы. Не уверен, уместно ли вообще писать это здесь, но я заметил кое-что странное. Когда папа обнаружил, что я пьяный, сначала он просто отчитывал меня, как обычно. Вдруг его глаза на мгновение стали красными. Прямо яркими. Кажется, даже светящимися в темноте. И вместо того, чтобы дальше отчитывать меня, дал пощёчину и накричал. Но когда он такой злой, и так груб со мной, это возбуждает ещё больше (клякса). Да что со мной не так? Я и правда ужасен… Чокнутый извращенец. Урод. Он точно откажется от меня, когда узнает обо всем. Просто уже почти не осталось сил скрывать это…***
Ковыряя носком кроссовка угол выпадавшей плитки, Грегори стоял перед дверью Муна и уже более пяти минут ждал, пока он соизволит поднять свою задницу, чтобы открыть ему дверь. Более развлечений у парня не было, а телефон лежал где-то далеко в портфеле. По крайней мере настолько, что было лень доставать его. Оставалось лишь только портить недавно облагороженный жильцами этого дома подъезд. А Санрайз наверняка нарочно медлил; было слышно, как тот специально громко шаркает за дверью тапками, гремя ключами. Уже теряя терпение, парень со всей силы надавил на звонок. Во всю свою силу раздался поистине редкостной мерзости звук и с мрачным удовлетворением он слушал, как друг разозлено матерится, наконец, ускоряясь. Замедленный щелчок поворачивающегося ключа в замке резал уши не хуже звонка. Изнывая от нетерпения, Грегори уж было хотел пнуть дверь, как он это делал обычно в таких случаях. Но вспомнив, что у друга и так было не лучшее настроение, все же передумал. Раздражающее скрипение несмазанных петель снова пробудило в Грегори желание нежно «любить» этот мир, а так же безумно захотелось «вылюбить» всё, отдельно бесящее его по каким-то причинам. К сожалению, если бы он вломил по двери, как ему хотелось сделать с самого начала, скорее всего ему бы в ответ вломил Мун и парень ушел, получив лишь пару красивейших симметричных фингалов под глаза. Увидев на входе унылое лицо Муна, он понял, что сделал все правильно, предпочтя не рисковать. Если бы мрачной аурой можно было бы убивать, Санрайз точно бы стал убийцей, а его возможно единственный друг, соответственно, трупом. Жить ему конечно же хотелось, поэтому состроив жалобную моську, он слегка замялся на пороге, пытаясь выбрать подходящее выражение для извинений. Может, он уж и не особо был виноват, да и извинятся тогда вовсе не следовало. Если только бы у Муна было хорошее настроение. А подпортив ему и без того дерьмовый день не стоило ждать ничего хорошего. Конечно, можно было подождать пару дней пока Мун успокоится, осознает ситуацию, а еще лучше поймёт и простит. Но новости были слишком срочные, сильно медлить не стоило. Парня буквально распирало от желания вывалить на несчастную голову Санрайз всю информацию, что он нашел. И это никак не могло быть отложенным на потом, как он любил делать временами. Ладно, почти всегда, кому он врёт вообще? — Привет… — Грегори первым разорвал повисшую тишину, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Я не особо умею говорить подобное, ты же знаешь. Но все равно хочу извиниться. Мне правда жаль. Я понял, что был не прав когда не выслушал тебя и… — Да ладно, что уж сделаешь, — сделав пару шагов назад, Мун потянул его за собой, быстро закрывая дверь на защелку. — Проходи, раз пришёл. По воспоминаниям Фазбера, уже хорошо разбиравшемся в этом представителе рода человеческого или иначе Homo sapiens, это была на удивление добродушная реакция. Никакого хмурого взгляда, просверливающее каждое его движение, холодного молчания, а иногда как вишенки на торте устрашающего шипения или угроз Сана, который буквально безумно любил встревать в подобные моменты. Радуясь такому миролюбию, он шагнул вглубь коридора, неспешно разуваясь. Мун же, не дожидаясь, пока «важный» гость разденется, быстро, почти как тень, проскользнул к себе в комнату. Через пару секунд там раздался жуткий грохот, который быстро сменился все такой же гнетущей тишиной, какая было до этого. Бесшумно ступая, Грегори прошёл в квартиру, по привычке осматривая квартиру, хоть уже и знал здесь практически все. Не первый раз как-никак тут бывает. Все такой же не меняющийся светло-темный интерьер и гробовое молчание, редко нарушаемое обитателями этой огромной квартиры, по-прежнему оставалось неизменным, создавая слегка мрачноватую атмосферу. Проходя мимо комнаты деда Муна, парень как никогда порадовался, что он живёт со своим отцом, который был очень добродушным и улыбчивым человеком. В отличие от этого мрачного типа. Пару раз оставшись с этим суровым стариком наедине он был готов признаться во всех грехах, лишь бы оказаться от него подальше и больше не видеться. Подросток просто не представлял, как друг с ним живёт. Но может, сам Грегори видел лишь одну сторону этого человека, а Мун совершенно другую? Вообще, фиг его знает, все равно ему никто ничего не скажет, и парень уважал это его решение, хоть временами и было безумно любопытно. Комната Муна находилась рядом, и была следующей после комнаты деда. Грегори всегда казалось, что она какая-то… Безликая что ли? Тот же гармоничный интерьер, а само помещение было обставлено минимальней некуда. Стол, со стоящим на нем компьютером, большая кровать, шкаф с вещами и отдельно стоящее огромное овальное зеркало. Обстановка вокруг скорее напоминала гостиничный номер, нежели комнату подростка. Даже балкон был обустроен менее безлико. Это всегда казалось ему немного странным, но кто он такой, чтобы ему указывать? С такими предложениями его быстро пошлют во всем известные места. Да парень даже и не пытался, подозревая что, возможно, с этим был связан Сан… Впрочем, и свои догадки Грегори предпочитал оставить при себе. Увидев друга, который что-то быстро печатал в телефоне и самое важное — стоящего спиной к двери, у него появилась гадкая мыслишка разыграть его. Незаметно подкравшись со спины к Санрайзу, парень испуганно вздрогнул, когда тот начал говорить неожиданно громко, все еще не замечая его за своей спиной: — Дед уехал на свою сходку, — Мун прокричал это очень близко с настрадавшимися ушами, наверное, не ожидая, что Фазбер так быстро и бесшумно подойдёт. — Его не будет, можем не парится о конспирации, — эту фразу он уже произнес на пару тонов потише, но его голос все равно эхом разносился по одиноким помещениям. — И ты не мог бы ходить погромче? Не сказал бы что я против подобных розыгрышей, но меня в некоторые моменты начинает пугать твоя незаметность. — Извини, — конечно же, это прозвучало без капли раскаяния. Грегори уже не таясь ввалился в комнату и плюхнувшись на пружинистый под его небольшим весом матрас развалился на идеально застеленной кровати друга, уставившись в сероватый потолок. — Так ты узнал, что хотел? А то я тебе вроде как какую-то встречу случайно сорвал. Но кажется я могу загладить свою вину. У меня есть кое-что интересное для тебя. Думаю, подобное тебе нравилось. Если что, это фотографии убитых или пропавших при загадочных обстоятельствах детей. Правда, я не принес их с собой, но постараюсь взять в следующий раз. — Ну вот в следующий раз и поговорим. — развалившись таким же образом, как и Фазбер, только в компьютерном кресле он молча уставился в телефон, опять усердно печатая. Грегори даже стало интересно, кто этот человек, который смог заставить друга так активно отвечать ему. Его же самого Мун просто игнорировал как пустое место. Видимо, он еще немного злился. Резкость в его голосе и словах просто невозможно было не услышать. Обычно он быстро успокаивался, но здесь наверняка вмешал свои лезущие во все стороны лапки Сан, подогревая и удерживая злость своей главенствующей личности. И чем его Грегори успел насолить? Ну поддел слегка пару раз, в конце концов от сарказма никто не умирал. Как бы то ни было, но извиняться еще и перед ним он не собирался. Во-первых, много чести. Во-вторых… это было бессмысленно. Все равно не успокоится, пока не напакостит, чего Фазбер ожидал с содроганием. Как правило, такие маленькие гадости всегда были очень неприятные — Сан всегда знал, на что давить. И раньше Грегори бы точно отступил, выжидая момента, пока друг и его слишком активная шиза успокоятся, но… — Но это важно! — он резко сел, ощущая небольшое головокружение от чересчур внезапного рывка, к которому его многострадальное тело не было готово. — Ты должен это узнать! — И что же интересного ты мне хочешь поведать? — Мун устало подперев щеку рукой сидел за столом спиной к Грегори, увлечённо смотря во включающийся монитор компьютера и громко щелкая клавишами клавиатуры, вводя правильный пароль. — Если хочешь, чтобы я побыл твоим личным психологом, прости, твой лимит на сегодня исчерпан. Обратись к кому-нибудь другому. Ну или найми настоящего психолога. Не поверю, что у тебя нет на него денег. — Я не могу сходить к психологу, даже к школьному. Об этом сразу узнает отец, ты забыл? И не переводи тему. Просто послушай, а потом уже можешь высказать все что хочешь. Просто выслушай. Приему щенячьих глазок Грегори научился в глубоком детстве. На Муне они, правда, не всегда работали, но видимо в этот раз он решил послушать своего, как любил повторять, непутёвого друга, на время забыв про обиду и плохое настроение. Это еще больше подстегнуло и так перевозбужденного находкой подростка, что тот затараторил, иногда проглатывая слова, из-за чего его речь местами была невнятной, и слышалась непонятной белибердой. Но Санрайз слушал внимательно, не перебивая, и кивая чему-то своему на некоторых моментах, как будто Грегори говорил ему что-то уже давно известное и знакомое. Возможно так и было, потому что глубокомысленное выражение на лице Муна не желала пропадать, с каждой минутой рассказа делаясь еще более задумчивым и заумным. Увидев признаки явной заинтересованности, парень просиял, не жалея, что рассказал ему о находке. После такого Сан точно заткнется и скроется в своей норе, потому что Мун очень не любил, когда тот его отвлекал от чего-то действительно ему интересного. Да и самому парню было интересна история этих фотографий, и почему они оказались у его отца в кабинете. Кажется, это будет увлекательное расследование, которое займет их с другом на неделю точно. — То есть ты хочешь сказать, — Мун неожиданно прервал его излияние, резко развернувшись, — что нашел в документах своего батька странные фотки мёртвых детей и газетные вырезки об их пропажах? Кажется, я что-то слышал об этом. Подожди, сейчас попытаюсь найти. Развернувшись обратно к компьютеру он еще яростней защёлкал мышкой, что-то быстро-быстро набирая. Файлы на рабочем столе калейдоскопом сменяли друг друга; казалось что у Санрайза их на компьютере больше нескольких тысяч, и Грегори даже не представлял, как он ориентируется во всех этих, будто бесконечных папках. Но он точно знал, что если у Муна есть то, что им нужно, он найдет, причем в рекордные для другого человека сроки. Первые пять минут это было радостное ожидание, как будто сейчас они узнают что-то загадочное и интересное. Но спустя почти 20 минут безрезультатного поиска, радостное предвкушение сменилось банальным нетерпение. Блондинистый парень несильно стукнул кулаком в опасной близости с клавиатурой, от чего на пол со стола слетело несколько листиков бумаги, а стопка странных замызганных папок угрожающе накренилась под опасным углом, на что, впрочем, никто из них не обратил внимание. — Поверить не могу! Совершенно ничего! Ну не мог же я удалить это при чистке компьютера! — откинувшись на спинку кресла, он еще раз раздосадовано стукнул по столу и накренившаяся гора папок все-таки полетела на пол, но на нее снова никто даже не посмотрел, несмотря на поднявшийся шум, так похожий на тот, который Грегори услышал на входе в квартиру. — Да, точно не мог. Наверняка, то, что я искал, на одной из моих флешек. А на какой, я, честно, без понятия. Потом поищу, потому что сейчас найти это за пару часов просто нереально. Может, там и мои потерявшиеся компроматы на парочку подозрительных личностей… Грегори снова развалился на кровати под тихое бормотание друга, поняв, что ничего нового он сегодня не узнает. Его затопило разочарование, ощущавшееся слишком остро для такого мелкого происшествия. Еще острее ощущалась усталость, накопившаяся за этот долгий и непростой для него день. Так захотелось… расслабиться. Но как? «Да хоть бы и напиться», — проскользнула подлая верткая мыслишка, которая вдруг неожиданно резко засела в голове, сойдя за неплохую такую идею. Повод, пусть глупый и незначительный — имелся. Осталось дело за малым: найти алкоголь. Но тут было еще проще. Хоть Мун и не увлекался ни травкой, ни алкоголем, ни сигаретами, но у него всегда был неплохой запас всего этого на все случаи жизни. Очень хорошо парню запомнился один крепкий коньяк, который он, однажды, попробовав, поклялся больше никогда не пить чего-то подобного. Но сейчас, когда он стал взрослее, можно было и повторить опыт. Уломать Санрайза в принципе не было проблемой, если постараться. На крайний случай всегда оставалась его коронная моська, перед которой даже равнодушный ко всем Санни не мог устоять. А также очень бесился с такого «извращения» его имени и соглашался на все, лишь бы не терпеть «унижения». — Слушай, Мун, а может выпьем тот твой коньяк? — Грегори решил идти напролом, все равно терять было особо нечего. Раскинувшись на тёмном покрывале в форме звезды, он даже не удивился, услышав отрицательное бормотание. — Ну Мун, ну пожаааааалуйста! Я хочу еще раз попробовать его, тебе жалко что ли? Ты же никогда не был таким жадным, куда делся твой пофигистический настрой? — Чтобы ты снова, как в тот раз налакался, и после плакался в меня, как в жилетку от того, что якобы увидел страшное чудище? Конечно же, параллельно используя меня как свой носовой платок? — парень фыркнул, даже не повернувшись к Фазберу, снова что-то печатая на компьютере. — А ты случаем не забыл, что тебя в тот раз чуть не спалил твой незабвенный папаша? И ты мало плачешься мне о своей неразделенной любви и кошмарах, так мне еще не хватало быть твоей нянькой. За услугу могу одолжить коньяк, но иди пей где-нибудь в другом месте. У меня не притон для начинающих алкашей. — А если совсем чуть-чуть?.. У Муна возникло резкое желание поковыряться у себя в ухе, потому что ему только что показалось, будто голос его друга раздвоился. Точнее, вдруг раздался в двух местах одновременно: в комнате и … в его голове??? А, ну да, глупо было не узнать практически самого себя. Сан… чтоб его. — Закройся. — тихо, но чуть ли не скрежеща зубами сказал он уже вслух. — Тебя здесь никто не спрашивал. Знай совсем место, паршивец. Конечно же ответом ему было ожидаемое молчание. Все таки он хорошо смог его выдрессировать. Отдельная благодарность Грегори за это, но не об этом речь. Тот, кстати, спокойно лежал, плевал в потолок, если можно так выразиться. Он уже давно привык к странным разговорам Санрайза с самим собой. Конечно, Мун предпочитал делать это про себя, да и благо опыт какой никакой у него был, но иногда вот так вот прорывалось в странных фразах не к месту. Если бы он был хоть чуть-чуть более совестливым, как Грегори, его бы уже давно мучило чувство стыда за такое обращение со второй частью себя. Если бы Санни был настоящим. А не обретшим самостоятельность куском маски, которая однажды чуть не подавила его самого, не помоги ему тогда Грегори. — А вообще, давай выпьем, — Санрайз сам не понял, почему согласился, даже без всяких уговоров, которые непременно бы начались, не выпали он это прежде, чем сам обдумал. Называется, ударился в воспоминания, как драматизирующая малолетка. «– Может, Санни балуется? Но я не чувствую его присутствия в наших мыслях. Чеерт, значит сам сглупил… Ну ладно, слова назад не заберёшь… Раз согласился, то придется глушить эту отраву вместе с этим полудурком. Но может не так уж и плохо — наконец расслабиться. Пускай и таким образом.» — Говоришь, тот самый забористый коньяк? Пока он картинно кряхтя рылся на балконе в поисках бутылки, Грегори лениво размышлял, каким образом его могут наказать, застать его отец дома не совсем трезвом виде. А то, что уходить придется до того, как он отойдёт, сомневаться не стоило. Мун, даже бухой, сможет его выставить за порог, чтобы его дед не увидел этого непотребства и не отвесил ему хороших таких пиздюлей. Кого-кого, а своего деда Санрайз действительно уважал. Ну и ремнем не особо хотел получать. Это логичное желание парень мог понять, хоть его и никогда не били. Да что там били, отец даже руку не поднимал на него, почти не наказывая, просто чисто символически ругая. Единственное, чего Грегори боялся — разочаровать его. Наверное, разочарование в глазах отца убило бы его. Наверняка он этого не знал, но проверять как-то не хотелось. Да и пить в таком случае не стоило, но… Фазбер старший сегодня работал до поздна, можно было и рискнуть. — Нашел! — радостная улыбка Муна в купе с его немного маньячным выражением лица смотрелась… странно. Да, странно, других слов бы Грегори не смог подобрать в этот момент, растеряв все, что можно было сказать от шока, что Мун все же реально согласился. — Раз уж напиваться, то хотя бы с приличиями; сгоняй за парочкой снифтеров*, они стоят на верхней полке в шкафу с другими бокалами, думаю найдёшь. — Стоп, стоп, стоп. Чего…? — Грегори был умным и достаточно прошаренным парнем, не поспоришь, но такому этикету его отец не обучал. — Я ничего не понял, может, снизойдёшь до объяснений для простых смертных? — Не паясничай, а то и передумать могу, — ухмыльнувшись, от чего миловидное лицо Муна приняло еще более устрашающее выражение, он все-таки смилостивился над забавно пыхтящим от усиливающегося раздражения другом. — Большой округлый бокал на низкой ножке, такой знаешь? — Нет, не знаю. Но я же, блять, не слепой. Найду как-нибудь. — Ты точно уверен? — Мун… нет, все же Сан наверняка издевался. Нет, не наверняка, а и в самом деле. Фазбер видел хитрожопое поблёскивание в глубине глаз паршивца, а широкую, почти до ушей ухмылку мог не приметить только взаправду слепой. — Подумай хорошенько, сможешь ли ты справиться… Может, малышу Грегори нужна помощь? Как же ты живёшь без ежесекундной папочкиной опеки? Скрипя зубами, парень вышел из комнаты, зная, что эта двуличная, в прямом смысле двуличная скотина скалится ему в спину. И тени сомнения не проскользнуло, когда Грегори понял, что последние несколько минут разговаривал не со своим лучшим другом, а с этим… Такие подколы Мун себе не позволял, считая себя выше второсортных пошлых шуточек. В отличие от Санни. Тот никогда не упускал случая подшутить над Грегори, не задумываясь, насколько жестокой была шутка. Вполне в репертуаре Сана, ничего нового. Да и напиться на пару с ним наверняка друг решил не совсем по своей воле. Балансируя на стуле, парень перебирал бокалы, в поисках тех самых, про которые говорил Мун, но похоже, он ошибся полкой, потому что здесь в основном стояли только чайные сервизы. Снова слишком задумавшись, он чуть не уронил несколько чашек, неуклюже повернувшись и задев их локтем. На самом деле, кроме других, уже имеющихся проблем и прочего дерьма, его очень беспокоило такое свободное поведение Сана. Друг последние недели давал ему чересчур много свободы, почти не контролируя. И это на самом деле беспокоило уже и так нервного Грегори. Не дай боже снова усмирять эту тварь… Даже просто отголоски воспоминаний заставляли его мрачнеть и покрываться холодным потом. Еще одна тема для серьёзного разговора. Многовато у него подобного накопилось. Еще чуть-чуть нагрузки, и, казалось, он просто сломается под напором проблем, которые для взрослого человека казались бы пустяками, но для подростка вроде него это была местами просто непосильная ноша. Ему и взаправду необходимо было отвлечься. Нашарив нужные бокалы, Грегори радостно помахал ими Муну, высунувшись из-за незакрытой дверцы шкафчика. Чуть не свалившись, он быстро спрыгнул, по пути стараясь не разбить эти …снифтеры. Кто вообще придумывал такие названия? Если переставить и добавить пару букв, то вполне получится одно очень хорошее слово… <…> За такими мыслями Грегори совершенно забыл о наполеоновских планах, строимых пару минут назад и радостно наблюдал, как ровная струйка коньяка улегается на дне бокала, искрясь и переливаясь под холодным искусственным светом настольной лампы. На вкус он оставался таким же крепким, как по воспоминаниям. Грегори аж закашлялся от первого глотка. С непривычки алкоголь обжигал горло, отдавая приятным теплом в пустом желудке. От резко накатившей духоты тут же захотелось открыть нараспашку окно. В квартире было достаточно прохладно, но все равно стало душно, а первые пару пуговиц на рубашке пришлось расстегнуть, чтобы не было давления на горло. Мун развалился на своем стуле, повернувшись спиной к включенному компьютеру и пил алкоголь маленькими глотками, словно смакуя как истинный ценитель, хоть и пил не больше Грегори. Скорее всего, где-то подхватил, он всегда быстро учился. Но сейчас это не слишком сильно волновало Фазбера. Приятное чувство опьянение все больше захватывало его с каждым последующим глотком. В отличие от интеллигентного паршивца, который пил очень медленно, он успел выхлебать уже почти четверть бутылки, просто заливая в себя крепкий выдержанный коньяк как воду. После второго бокала у него начало все расплываться перед глазами, а после третьего почти забыл кто он. Коньяк все же был слишком крепок для непривыкшего к распитию алкоголя подростка, из-за чего половину оставшегося вечера он помнил как в тумане. По отрывочным воспоминаниям, кажется, он снова что-то пытался доказать другу, который с раскрасневшимся лицом сидел рядом с ним на полу и решительно отрицал все приведенные аргументы, заплетающимся языком посылая Фазбера нахуй и куда-то в еще более отдаленные места, где ему, по убеждению Муна, было самое место. Или это уже говорил Сан? Да какая в конце концов разница! Главное — было весело. Вроде бы они еще как-то умудрились откуда-то достать травку, и Грегори пытался сделать им самокрутку, но к сожалению, или к счастью, у него ничего не получилось, и все высыпалось на пол. Мун потом даже говорил что хорошо, что у них не вышло, потому что после такой самокрутки они бы точно даже встать не смогли. Ведь по его объяснениям это была необычная, почти безобидная травка, а забористая наркота, которую он должен был кому-то перепродать. Но алкоголь постепенно заканчивался. Фазбер становился всё веселее и веселее, пытаясь подбить друга на какую-нибудь глупую выходку. Но Мун, в отличие от Грегори с каждым глотком становился все мрачнее и часто замолкал, в такие моменты скорее всего ведя мысленный диалог с Саном. В принципе, парень мог понять его мрачное настроение, если бы он не был настолько пьян. С этим говнюком почти всегда было не слишком приятно разговаривать даже в состоянии опьянения, что уж говорить про то время, когда они трезвые. Попытавшись встать, он понял, что мир как-то подозрительно покачивается вокруг него, не давая нормально устоять на ногах. Или это Грегори шатало так, что он едва-едва мог сделать пару шагов, и вообще устоять без опоры под подрагивающими руками. Как бы не хотелось сесть обратно, но уже надо было идти домой. Точнее — ехать на такси, которое Мун предусмотрительно заказал еще до того, как они начали пить. В таком состоянии дальше ближайшей улицы Грегори точно бы не ушел, свалившись в первом попавшемся дворе или переулке. Мысленно отметив у себя в голове, что надо бы потом поблагодарить Санрайза, парень скомкано попрощался и по стеночке спустился вниз, где его уже ожидала машина. Последней связной мыслью у него в голове было, папа точно расстроится, если застанет его в подобном виде, но пьяного Грегори это не слишком сильно волновало. Как оказалось, очень зря. <…> Что понесло младшего Фазбера к отцу в комнату, а не к себе, он и потом не смог объяснить. Пошатываясь, и даже не раздевшись, пьяный подросток тут же завалился на просторную двуспальную кровать, уткнувшись носом в подушку, где сильнее всего был запах Фредди. Так некстати в голову пришел вопрос, зачем его отцу такая огромная кровать, если он спит один. Может, он приводит сюда каких-то девушек и занимается с ними… Нет, папа же не мог так сделать, ведь правда? Хотя кого он обманывает: его отец взрослый мужчина, имеющий определенные потребности, конечно же у него наверняка есть любовница или женщина, которую он по какой-то причине не хочет знакомить с Грегори и женится на ней. Хотя, если бы папа так сделал, Грегори бы просто лопнул от ревности. Она и без этого просто переполняла его; больше всего бесило, когда он идя с отцом по улице иногда замечал, что проходящие мимо девушки и женщины просто пожирают мужчину глазами, пытаясь привлечь его внимание. То наклоняться, что грудь из почти до неприличия голубого декольте чуть ли не вываливается, то роняют что-то, и специально крутят перед ним задницей, словно завлекая, думая, что после такого он должен упасть к ногам очередной такой шлюхи. Да простят Грегори небеса, но по другому все этих девиц он и назвать не мог. Радовало, что папа оставался равнодушен, просто проходя мимо, и волоча за собой кипящего в такие моменты от злости подростка. Бывали моменты, что Фредди специально, будто дразня сына, чуть задерживался, разговаривая с этими… дамами, а потом тискал надувшегося Грегори за щечки, мягко посмеиваясь и говоря, что тот просто милашка. Конечно же после такого парень милостиво прощал ему все прегрешения, внутри просто замирая от сладкого ужаса, пронзавшего его при таких обнимашках и… проклятого возбуждения, которое просто не желало утихомириваться в такие моменты. Лениво текущие мысли уносили парня все дальше и дальше, как бы покачивая его на мягких волнах. Но легкую дрёму, под действием алкоголя уже чуть ли не перешедшую в крепкий сон прервал громкий стук входной двери. Грегори даже не пошевелился, совершенно забыв, что находится не в своей комнате. И по-хорошему ему надо было по-тихому свалить, когда ещё имелся шанс избежать неприятностей. Пока он приводил в порядок причинно-следственные связи, лениво обдумывая, что за грохот раздался в доме, внизу продолжалось подозрительное шуршание «Наверное, внизу что-то упало, или кошка забралась в открытое окно, как в тот раз», — успокоились на этих предположениях, он перевернулся на другой бок и хотел продолжить спать, когда тихие шуршащие шаги, раздавшие по второму этажу, заставили его замереть от страха, который помог ему окончательно стряхнуть сон и немного рассеявшееся опьянение. Частично приглушенный ковром цокот, по-видимому, домашних туфель, миновали комнату отца, и затихнули, достигнув, скорее всего, ванной. И правда, через несколько секунд зашумела вода. Но спустя время цокот снова раздался по коридору, следуя дальше по второму этажу. Покрываясь холодным потом, младший Фазбер пытался хоть что-то придумать, чтобы выйти из этого по-убийственно неприятного положения. Прислушиваясь к тихим, едва различимым звукам, он смог уловить скрип двери своей спальни. У него был шанс по-быстрому свалить вниз и притвориться, что спит на диване. Шанс, оказавшийся упущенным. Тишина по-прежнему окутывала дом, ничем не нарушаемая. Собственное дыхание начало казаться Грегори слишком громким, а стук сердца отдавался грохотом в ушах. Так некстати заболела голова, предвещая веселое похмелье, из-за чего он на время выпал из реальности, и не услышал, как открылись дверь уже в комнату отца, где на кровати разлегся сам подросток. Притворившись спящим, он молил всех богов, которые только существуют, чтобы пронесло. К сожалению, или он плохо молился, или боги были глухие, если учесть что он ни в одного из них не верил. Да и само время наверняка над ним издевалось, иначе как за пару секунд отец преодолел расстояние до кровати. И, за мгновение ставшие слишком тихими шаги, вместе с еле слышное тяжелым дыханием раздались рядом с ним.***
Зайдя в дом, Фредди сразу заметил раскиданные в прихожей вещи Грегори. Это показалось ему странным, но разговор на тему аккуратности и прочего он решил отложить на следующий день. Сегодня он слишком вымотался. На чтение морали, которое могло потому последнее время, как обычно, перерасти в небольшой скандал у него сил не было. Честно сказать, последнее время у него ни на что не было сил. Рутина и работа просто высасывали из него всё что только можно, подтачивая его уже не настолько железную волю. Безумно хотелось наплевать на всех людей, которые находись там, за стенами родного дома и не вылезать из уютной кровати этак недельку. Но конечно же кто ему позволит? Даже если и были бы выходные дни, мужчина все равно работал и работал. Ответственность тяжким грузом ложилась ему на плечи, и он прекрасно осознавал ее размеры, соглашаясь стать директором комплекса. Да и личная выгода тоже имела место быть: содержание дома требовало слишком много денег и времени, а на сыне он просто не мог экономить, всегда тратя на него большую часть своей немаленькой зарплаты. Как при таком подходе Грегори не вырос избалованным Фредди иногда и сам не понимал. Впрочем, его сын всегда был очень умным, очень личным и самым любимым чудом. Надеясь, что он не разбудил подростка своим топотом, Фредди стоял в ванной и устало вглядывался в свое отражение, где виднелось лишь уставшее небритое лицо с огромными синяками под глазами, которые не могла до конца скрыть даже куча отменного тональника. Голубые глаза чуть потускнели, отражая лишь усталость и равнодушие, а темно-медовые кудри засалились, придавая мужчине еще более измождённый и потрёпанный вид. На мгновение ему показалось, что его отражение какое-то… неправильное, но он просто не обратил на это внимание или же вовсе не заметив, переключившись на мысли о Грегори. Будь Фредди немного повнимательнее, он бы точно увидел, что двойник в зеркале немного запаздывает, а на мгновение вспыхнувшие красным огнем глаза могли напугать кого угодно. Отвернувшись, чтобы вытереть руки, мужчина так и не заметил, как красноглазый Фредди мерзко ухмыльнулся, от чего его лицо исказилось, как в негативе, создавая какое-то отталкивающее впечатление. Но настоящий Фредди так и не повернулся к зеркалу, просто выйдя из ванной. Лишь на последок его взгляд скользнул по своему, такому же усталому отражению, в котором уже не было ничего странного. <…> Плохо поддающаяся ручка казалась непреодолимым препятствием, но у него все же получилось приоткрыть дверь в комнату сына и просунуть голову в проем. Как обычно, убедившись, что Грегори спит, он даже не сразу понял, что привычного силуэта на кровати как не бывало, что немного напрягло мужчину. «Неужели он у меня уснул? — если бы он не был таким уставшим, старший Фазбер бы точно удивился такому… событию. — А если нет? Если его нет дома? Что тогда мне делать?!» Внезапно накрывшее волнение перекрыло усталость, переходящую в паническое переживание за своего ребенка. Возможно, он зря себя накручивает. В конце концов он еще не проверил: может Грегори и правда лежит у него, а Фредди уже тут напридумывал всякого… Если его там не окажется… Наверное он точно сойдет с ума от беспокойства. Но Грегори и правда лежал у него в комнате, мирно сопя в подушку. Бешено стучащееся сердце тут же смирно затихло, а сам мужчина, постепенно расслабляясь оперся немного подрагивающим плечом на стенку. Окажись его выдумки правдой, и стань пропажа его мальчика реальностью. И не приди Фредди раньше домой… Страшно стало даже просто представить такую ситуацию. Возможно, тогда он получил бы первый в своей жизни инсульт… Лучи света из коридора падали на умиротворенное лицо подростка, зайчиками играя на нежном лице. Умилившись представшей картине, Фредди не сразу понял, что почувствовал нечто неправильное. Подойдя поближе, он унюхал доносящийся предположительно от кровати какой-то сильный, неприятный для его чувствительного носа запах. Чем-то напоминающий… алкоголь? Нет же, ему наверное показалось. Надо просто наклониться и принюхаться поближе. Даже не верилось что его милый примерный мальчик мог напиться вдрызг. Наверняка ему кажется, и у него просто сегодня разбушевалось воображение.***
Открыв глаз, Грегори ожидал, что увидит нависшую над ним фигуру отца, но то, что его вздернут с кровати за ухо он точно предвидеть не мог. Впрочем, привычные отчитывания наоборот успокоили его и парень пропустил всё мимо ушей. И спьяну он конечно же начал творить херню, иначе он потом не мог объяснить, откуда у него взялась смелость и достаточно дерзости, чтобы возразить отцу. Пьяный разум счел хорошей идеей прервать лекцию и сказать, что все его слова он знает наизусть. Повисшее за этим молчание не слишком обеспокоило подвыпившего подростка. Он уже было решил, что отец закончил нотацию, поняв, что сейчас это будет бесполезно и решил перенести ее на завтра. Но затянувшуюся тишину прервал хлёсткий звук пощечины. До младшего от шока только через несколько секунд дошло, что его ударили. Справедливости ради, на самом деле было не очень больно. Даже щека особо не горела. Уж в ударах Грегори как порядочный драчун знал толк. В ещё больший шок его повергло, что это сделал его папа. Застыв на месте и не шевелясь, он до конца не мог осознать, что произошло. В реальность мира вокруг не очень верилось, но по щекам резко потекло что-то мокрое. Грегори вяло провел рукой по лицу, с удивлением подметив, что это были слезы. И кроме уже имеющейся боли, еще большую он почувствовал от взгляда отца. Он был не просто холодным и отталкивающим. Он был ледяным. Как будто в ярко-голубом хрусталике обоих глаз намерзли маленькие кусочки льда, острые, как лезвие хорошо заточенного ножа и с такой же силой они пронзали Грегори сердце, оставляя в нем глубокие кровоточащие раны. — Следующие две недели ты под домашним арестом. Будешь сидеть в комнате и думать над своим поведением. В школу тоже не будешь ходить. Я все ясно объяснил? — холод в обычно тёплом голосе мужчины колол не хуже кинжала. Но больше этого холодного тона и грубых слов Грегори задело промелькнувшее во взгляде… нечто. Светлые глаза на мгновение сменили цвет. Быстро проявившийся, задержавшийся лишь на мгновение красный отблеск в глазах будто насмехался над подростком, наслаждаясь его страданиями. Он тут же пропал, не давая разглядеть ни на каплю больше, чем было нужно, оставив лишь горькое разочарование, неприятным комом осевшее в груди Грегори. Но, в конце концов, он сам был виноват. Теперь ему все это и расхлёбывать. <…> Придя к себе, подросток с уже надоевшим ему чувством ужаса и частично омерзения обнаружил, что в штанах он было просто ужасно, до боли твёрдым. А представший перед внутренним взглядом образ разозленного Фредди лишь ещё больше усилил болезненную пульсацию в паху. Сползая по стенке, парень подумал, что этот день, оказавшийся слишком богатым на события, все-таки доконал его. А теперь еще и эта… проблема. Расставив ноги для удобства, Грегори сжал напряженный член через брюки, глухо застонав себе в запястье. Он до приятной боли толкался в податливую ладонь, поглаживая и сжимая выпирающее достоинство. Одежда здорово мешала, но разрядки хотелось настолько сильно, что он уже просто не мог терпеть. Да и хотелось сделать это по-другому. Не так как обычно. Более сильно и грубо, с маленькой каплей боли. Максимально похожее на то, как бы сейчас это мог сделать отец. Благодаря воображаемой картине он излился себе в трусы за пару толчков. Бессильно раскинувшись на полу, подросток дергано поеживался от неприятного липкого чувства в штанах. Надо будет хорошенько подумать над всем завтра. Все завтра…