Ахелоид

Отчего проснулся Вова знал только его собственный организм. По ощущениям он просто вывалился обратно на нары из глубокого сна, похожего на лечение туберкулезника горным воздухом в каком-то довоенном швейцарском санатории. Вместо остаточных мельканий обрывков снов, осталось чувство необычной раскрытости легких, как будто его грудная клетка удвоилась в объеме пока он спал. Впрочем, этого хватило только на пару бодрствующих вдохов, а затем организм вспомнил свои ограничения и сложился обратно в положенные рамочки. Во сне они с Женькой мигрировали со своих позиций по краям нар в откровенные объятия. Вова лежал зарывшись носом в Женькину длинную шею и обхватив его поперек груди левой рукой, а Женькины руки слабо обнимали Вову за талию, смыкаясь ладонями - талия у Вовы была тонкая, а руки у Женьки длиннющие, и будь они без костей, то легко смогли бы обвиться вокруг него дважды. Меньше всего на свете Вове хотелось вытаскивать свой нос из-под Женькиного теплого подбородка и проверять время, но делать было нечего. На часах было пять минут шестого. Отведя глаза от слабо фосфоресцирующего циферблата, Вова хотел было опять уткнуться лицом в теплое, но застыл: светлые Женькины глаза были открыты. Пару секунд они лежали почти нос к носу, уставясь друг на друга. Потом Женька мигнул и слегка улыбнулся, как будто без сил. «Привет,» хрипло прошептал Вова. «Привет,» тихо сказал Женька, ослабляя объятия. Вова и сам понимал, что с возвращением в сознание, им полагалось восстановить границы благопристойности. Или по-крайней мере обратить в шутку свои неосознанные выражения нежности, для которой ни в русском, ни в украинском, не было приличных слов. Но вместо этого, он прижался к Женьке еще крепче и потерся своим носом об его широкий нос. «У тебя нос холодный,» сказал Женька. «Значит, я здоровый,» заявил Вова и, плюнув на все понятия, уткнулся обратно Женьке в шею, куда его манил его теплый и какой-то родной запах. «Который час?» «Пять с копейками,» пробормотал Вова, шевеля губами по нежной коже. Женька благостно вздохнул и кажется был готов опять отплыть в долину сновидений, как вдруг послышался невероятный, страшный звук: скрежет ключа в замке. Какую-то бесконечную долю секунды, Вова видел перед собой только Женькины круглые от ужаса глаза, его приоткрытый рот, и внезапно натянутые жилы на его шее. В следующее мгновение, захлестнутый волной адреналина, Вова из всех сил столкнул его с кровати.