Ахелоид

Когда дверь за Мадам Инной закрылась, темноволосый мальчик положил карандаш, слез со стула и подошел к Вове.  - Добрый день, - сказал он вежливо, как будто Вова был взрослый. Хотя взрослый здесь был как раз сам мальчик: у него даже был пионерский галстук.  Странный он был: серьезный, грустный, и какой-то испуганный. Вова, никогда прежде не видевший в глазах собеседника ничего кроме умиления (от взрослых) и радости (от сверстников), стушевался окончательно и пробормотал под нос «здрасте».  - Гость, - сказал белобрысый из-за раскрытого журнала, глядя на Вову поверх страниц огромными, круглыми, немигающими голубыми глазами. – Вот это новость. - Меня зовут Юра, а он Степа, - продолжил темноволосый. – Не бойся, он не злой. Просто ты у нас первый гость, и он нервничает. Что это значит, Вова не понял, но решил не спрашивать. Вместо этого он спросил: - А почему Мадам Инна Мадам? - Она наша француженка, - сказал белобрысый и наконец опустил журнал. Он тоже оказался в пионерском галстуке. - Учительница французского, - пояснил Юра. – Она из Мали. - А что такое «измали»? – спросил Вова. На диване всхрюкнул Степа.  - Не смейся над маленьким, - сказал Юра с укором и взял Вову за руку.  - А я и не смеюсь. *Над* ним, - поправил Степа и обмахнулся журналом как веером.  Тем временем Юра подвел Вову к стенке, где на полке стоял большой глобус. Сняв глобус, он покрутил его, и показал Вове пальцем. - Мадам Инна из вот этой страны. Видишь, вот Африка. Это континент. А Мали – страна в Африке. Мадам Инна из народа фулани. Это национальность такая. Вова ничего не мог разобрать в мелких буковках, линиях и загогульках на глобусе под Юриным пальцем, но поверил. Почему-то чувствовалось что Юра знает об этом мире все, а если чего-нибудь не знает, то точно узнает если захочет. - Вов, а ты откуда? – спросил Юра, пока Вова крутил глобус и наблюдал за извиваниями государственных границ и водоемов. На этот вопрос Вова уже знал ответ. - Из мамы! – гордо сказал он. На диване Степа сел прямо как палка. - Зачет, - сказал он без тени улыбки.  - А папа у тебя есть?     - Есть. - Вова попытался поставить глобус обратно на полку, но полка была слишком высоко, и Юра взял у него глобус из рук.  - А кем он работает? – спросил дотошный Юра, ставя глобус на место. - Папа - без пяти минут кандидат! - сказал Вова, вспомнив недавние мамины слова по телефону какой-то родственнице. - Все, я пошел за тетрадкой, - заявил Степа, не двигаясь, впрочем, с дивана. – Я за ним записывать буду. Тем временем Вова привстал на цыпочки чтобы осмотреть стол заваленный всякими штуками. Штуки были всяко-разные, из стекла и разного красивого металла. У папы тоже было много таких. Вова даже знал как они называются: радиодетали. Тут же лежало несколько знакомых журналов с ярко розовыми буквами: «Радио». Юра подсадил Вову на высокий табурет. – Только руками не трогай ничего, пожалуйста.  - Вот будет сюрпризик Сашке когда он с пения вернется, - заметил Степа. – Всем сюрпризикам сюрпризик. Новенький! Ущипните меня. - Наврядли, - сказал Юра, держа руки возле Вовиной спины пока не стало ясно, что дитя сидит прочно и не собирается падать. – У него есть родители.  - Ну и что? У меня тоже где-то есть родители.  - У него отец - ученый, - пояснил Юра. – Ты же сам слышал: без пяти минут кандидат. Кандидат наук, понимаешь?  - Тогда зачем он здесь? – резонно спросил Степа, кивая на Вову. - Мы с папой вместе пришли, - объяснил Вова. – Он пошел с дядей на работу. - Куда на работу? – спросил Юра, прищуриваясь. Вова пожал плечами. Куда ушел папа он не видел. Его внимание привлекла одна деталь, похожая на черную сороконожку, и он протянул к ней руку. - Эй-эй-эй, - мягко позвал Юра и загородил путь к детальке своей большой ладонью. – Не трогай, ладно? Это очень важная штука. Это такой... ну... как же это объяснить... - Восьмиразрядный микропроцессор, - подсказал Вова.  В комнате воцарилась гробовая тишина. - Ты тоже собираешь Микро-восемьдесят? – спросил Вова.  - Д-да, - сказал Юра, теперь уже совсем испуганно. – То есть, пока нет. Нам еще не привезли плату. - А-аа... – разочарованно протянул Вова и спрыгнул с табурета.  Его папа собирал Микро-восемьдесят. Что это такое будет Вова не знал, но у папы тоже была такая черная сороконожка. Она пришла в коробочке, и он ей был очень рад, а коробочку отдал Вове, под огрызки карандашей. Вова раньше немного побаивался ее, ему казалось что она вот-вот вдруг оживет и поползет. Но теперь когда он увидел что она есть и у Юрки, он как-то сразу перестал ее боятся. Теперь она была как старая знакомая. И про «не трогай» он уже был наслышан от папы, который тоже вечерами корпел над схемами сборки из «Радио», бормоча непонятное про модули, платы, и почему-то шины, хотя никаких шин в квартире не было. Шины, Вова знал, они на машинах...  Вова присел на корточки и принялся перебирать книги на нижней полке. Там были знакомые ему Кубарик и Томатик, Золотой Ключик, Коротышки из Цветочного Города, и много еще разных незнакомых книг. А еще там было много-много «Мурзилок». Вова вывалил их на пол, разлегся и принялся перелистывать любимый журнал, читая по строчке там и сям, но больше разглядывая картинки. Жужжала лампочка. Юра и Степа о чем-то тихо разговаривали – о Саше, который на пении, и об уроках, и о какой-то «воспре». Несколько раз Вова поймал Степино словцо «малОй» и догадался что говорят о нем, но ему было не привыкать: старшие вечно говорят о тебе так, как будто тебя нет и ты их не слышишь. Для полного уюта не хватало разве что бубнящего радио.