Ахелоид

Дорога от спортзала до лифта была куда короче, чем от Вовиной комнаты до спортзала, но все равно, Женя шел спешно. Не любил Женя этот коридор, ему тут надо было ходить пригнувшись как в царстве гномов, ну да ладно. Зато быстрее. Не то, чтобы он особенно волновался что его заебутся ждать и уедут обратно наверх оставив его ни с чем, но и выслушивать матюги Маматовского курьера тоже не хотелось. Вообще, за те десять месяцев что он провел здесь внизу, по большей части в компании Станислава Владимировича, он поотвык от матюгов. Особенно с тех пор как он перестал возвращаться в свою койку в бараке на ночь, оприходовав в свою негласную собственность длинный узкий диван в приемной медотсека. Когда после первой ночи на диване ему утром старшина тогда закатил оплеуху (аж на цыпочки привстал), Станислав Владимирович при Жене сделал звонок наверх и своим тихим интеллигентным голосом предупредил Маматова, что если эта мразь еще раз посмеет тронуть его единственного и абсолютно незаменимого медбрата, то он, Станислав Владимирович, отложит в сторонку свою клятву Гиппократа и устроит старшине сначала понос, потом золотуху, а потом половую немощь на весь его недолгий оставшийся век. С тех пор на Женю никто больше не замахивался, и даже повсеместное обращение «эй ты дебил» как-то поутихло – теперь от него просто шарахались, как от зачумленного. Только Сидоров не давал ему забывать свой социальный статус, и в какой-то степени на фоне всеобщего остракизма это теперь даже умиляло. На душе у него было стремно. Всегда когда делаешь что-то исподтишка против какой-то силы тебя превосходящей, это либо стремно, либо скверно. Ничего, не маленький. И не такое терпел. Выбор у него конечно был, но если хорошенько подумать, то ведь и не было его, выбора-то. Сирену провозглашающую опустившийся на место лифт он услышал на подходе и порадовался своей точности. Все-таки эффектней не торчать на месте, как пень, а выйти прямо к моменту открытия двери, как будто ты настолько хорошо все рассчитал. Но эффект его выхода «на сцену» был слегка подпорчен визитёром. Когда двери клети открылись, Женя увидел что посыльный вообще не глядит в его сторону а тычет большим пальцем свободной от термобокса руки в мобильный телефон. «Слышь,» сказал он без здрасте, «а че у вас тут сигнал не ловится?» Женя подвис на секунду, не зная стоило ли пытаться объяснить человеку свойства распространения и нераспространения радиосигналов, спутниковой связи, и вообще любых ЭМ-волн. Не отводя глаз от телефона, посыльный поставил термобокс на пол и протянул ему руку. Женя взял ее в свою и пожал. «Блин, дебил, пакет давай!» сказал курьер и вдруг его лицо слегка перекосилось. «Сначала давай поздороваемся,» промурлыкал Женя, сжимая его небольшую ладонь в своей. Не в полную силу, а так. Отрезвить. «Меня зовут Евгений. А тебя?» «Василий,» проскрипел курьер. Его загорелое лицо стремительно серело. «Вася, значит. Очень приятно. Вот видишь, как хорошо. Теперь мы знакомы. А то как же я отдам такую важную вещь незнакомому человеку?» тихо продолжал Женя, напоследок еще раз как следует хрумкнув Васиными костяшками и затем милосердно отпустив их. Василий тут же согнулся и прижал освобожденную руку к животу. Жене на секунду даже стало его жаль. Но только на секунду. Работаем, напомнил он себе. «У тебя тоже кое-что есть для меня, Вася,» напомнил Женя. «Уговор был, пакет на пакет.» Матюгаясь под нос, Василий залез в карман куртки помятой правой рукой, матюгнулся ещё сильней и злобно глянул вверх, где он встретился взглядом с Женей. Видимо, взгляд у Жени был нехорош, потому что Вася вдруг замолк и послушно вынул из кармана конверт. Женя взял его и осмотрел. Конверт был запечатан настоящей красной восковой печатью с оттиском знакомого вензеля. Потуга на Медичи как всегда улыбнула, но надо было отдать Маматову должное: задумано было неплохо. Не то, чтобы он всерьез думал, что посыльный попытается распилить его гонорар по пути, но чем черт не шутит. Есть люди которые пойдут на любую глупость за двести баксов. Он сам, например. В свою очередь Женя протянул посыльному небольшой пластиковый зип-лок пакет с полотенцем и белой - теперь бело-желтой - майкой. Тот принял его и сразу засуетился: открыл термобокс и начал обкладывать пакет со всех сторон сухим льдом. «Поторопись,» посоветовал Женя. «Летучие органические соединения не сохраняются слишком долго, даже в охлажденном виде.» «Что?» спросил в конец растерянный посыльный. «Да собственно ничего,» ответил Женя. «Проебешь, не моя забота. Мое дело передать. Физкульт-привет хозяину.» И он нажал красную кнопку вызова в Центр, запрашивающую подъем.