Ахелоид

После канители с пакетом Женя зашел в прачечную, взял смену одежды для Вовы (штаны ему будут велики, но какие есть), и пошел обратно в спортзал скорым шагом. Почему-то именно сейчас ему было особо стремно оставлять Вову одного. Вернее, без себя. Видимо потому что сейчас, ввиду своей наготы, Вова казался ему особенно беззащитным. И зачем ты ему в парилке? возразил нудный внутренний голос. Второй внутренний голос не стал ничего говорить а просто прокрутил в Жениной голове нескольких похабных картинок. Не стоит выдавать желаемое за действительное, сказал первый внутренний голос, который говорил постными тембрами Крапова. Вовка прилип к тебе потому, что все остальные кидались на него то с веревками, то с иглами, то с прикладом автомата, то с допросами. А потом пришел ты, и ты его развязал, нормально поговорил, а потом еще и поесть дал. Вот он к тебе и проникся доверием. Плохие копы ушли, пришел хороший коп. Вот только в гнилой системе хороших копов нет, одна видимость. Знал бы он, что ты от него скрываешь, ужаснулся бы. В парилке он застал Вову в каком-то странном настроении, как будто он тоже что-то там шуровал исподтишка, а Женя ему помешал. Женя погнал его в душ и сам пошел следом, стоять у стенки и старательно смотреть в пол. Видимо Вова сильно устал после тренировки, потому что поговорить его больше не тянуло. Женю это устраивало. А то о чем ни говори, всегда будет ощущение что врешь, подумал он. Когда они вернулись, и Женя отпер Вовину комнату, он сначала подумал что ошибся дверью. В комнате было тесно. На полу стояло несколько набитых спортивных сумок. На столе красовалась старая пишущая машинка «Москва»; вокруг нее высились стопки книг. Возле кровати стоял магнитофон и стойка с кассетами. В углу притулился телевизор с видиком и ящик с видеокассетами. На кровать были брошены вразнобой одеяло в рваном пододеяльнике, простыни и наволочки в перемешку, и куча разноцветных но блеклых полотенец. Расковав Вову и отпустив исследовать своё обновлённое царство, Женя заглянул в душевую. В рукомойнике лежали мочалка, кусок мыла, электробритва, бутылка шампуня, и гель для душа. «Мер-рзавцы,» прорычал Вова с кровати, где он рассматривал белье. «Квартиру взломали.» Женя промолчал. Говорить было нечего. * * * Мысль о пакете с майкой и полотенцем преследовала его всю смену, которую он провел в прачечной. Пока он выгуливал Вову в спортзале, в медотсек прибыла наконец-то команда по уходу за тяжелобольными. За Женей теперь оставались только карантинные. С ними хлопот было гораздо меньше: в туалет они ходили сами (хотя некоторые только в горшок), а большую часть времени просто дрыхли без задних ног. Все же он изрядно вымотался. Команда специалистов успела пошуровать по баракам и отобрать еще с дюжину прокаженных, поэтому белья для стирки было выше крыши. Так что когда в конце смены Женю опять вызвал Центр, он даже вздохнул с облегчением. В Центре Крапов снова усадил его за переговорную панель. Выглядел он еще кислее и задумчивее обычного, будто Женя отвлекал его от дел если не государственной, то хотя бы областной важности. Женя подергал для верности закрытую дверку, и в ожидании вызова сделал небольшое дыхательное упражнение чтобы быстрее войти в образ. «Лысый, прием,» сказал голос на проводе. В голосе были какие-то необычные нотки, и Женя насторожился. «Физкульт-привет,» отозвался он с ленцой с которой Лысый, не скорый ни в рассуждениях ни в диалоге, обычно отвечал своему хозяину. Лысый не терпел суеты. «Как наш подопечный?» сказал Рустем Ашотович. «Прифигел немного. Нехило ему там натаскали добра.» «Ничего, обживется. Добро-то его собственное. Как ему наш спортзал? Понравился?» «Ворчал сначала про кардио, потом сел на велотренажер. Вроде остался доволен. Потом перепробовал почти все. Почти полтора часа потел.» «Вот и ладушки. В таком же духе и продолжаем. Каждый день, в одно и то же время. Майки тебе привезут комплектом, и будут каждый день забирать. И полотенца тоже, это ты молодец что добавил.» Химики не фига не нашли, подумал Женя со злорадством, и теперь хотят еще материала на исследование. «Как знаете. За майку и полотенце двойная такса.» «А ты не обнаглел часом, братец?» поинтересовался Рустем Ашотович. «Может и обнаглел немного. А кто еще для вас эти майки таскать будет? Сидоров?» Лысый гоготнул. «Вовка его терпеть не может. От всех маек будет пахнуть только презрением.» На том конце цокнули языком. «За тобой я вижу глаз да глаз нужен.» «Я тут на вредном производстве уже три месяца сижу. Подзаебался малость. Я когда отсюда выйду, мне надо чтобы было с чем выходить. Квартиру все равно ведь государство не даст, хотя мне и причитается.» «Да я уж вижу,» задумчиво сказал Маматов. «Слышу, то есть. Ну, никакой двойной таксы тебе не будет, ты эдак контору разоришь.» Лысый фыркнул. «Деньги, друг мой, это тлен,» изрек Маматов. «Но вот что я тебе скажу. Будешь исправно таскать качественный материал, мы тебе паспорт поправим. Как тебе такой вариант?» Женя сглотнул. «Вариант-то он конечно вариант,» сказал он, «только это журавль в небе.» «Недоверчивый ты Лысый, ох недоверчивый. А зря. Людям надо доверять. Особенно старым друзьям. Мы же с тобой старые друзья, Лысый. Столько друг о друге знаем. Вовке твоему и не снилось.» А вот это ты зря, подумал Женя. Шантажировать надо с позиции силы. «Ну, так я могу ему рассказать, Рустем Ашотович,» сказал Лысый, ухмыляясь. «Мне-то что? Меньше будет мне в спортзале глазки строить. И вообще липнуть наконец перестанет. А чем его пот воняет, обожанием или отвращением, это уже ваши проблемы.» На другом конце замолчали. Сам себя в угол загнал, подумал Женя с удовольствием. Теперь начнет разруливать. «Ладно, оставим пока твоего благоверного в сладком заблуждении насчет твоей персоны.» «Косарь в неделю,» сказал Лысый, почуяв слабину. «И паспорт в руки через две недели.» «Друг мой, такие дела так скоро не делаются. Ты знаешь сколько инстанций надо пройти, чтобы восстановить гражданские права диагностированному врожденному олигофрену? Это одним звонком не решается.» «Знаю,» буркнул Лысый. «Уже проходил. Но это я проходил. У вас спектр возможностей пошире будет.» «Сложно с тобой,» вздохнул Маматов. «Так и быть. Пол-косаря в неделю и паспорт через месяц. Я к тебе пришлю человечка с майками. Забирать будет каждый день в одно и то же время. И скажи спасибо что я тебя только за потом послал, а не за спермой. Пока.» * * * Когда Женя вернулся в приемную, там сидел Стас, с лицом как туча. Он смотрел перед собой, на стол где лежал клипборд с прикрепленными бумагами, и барабанил по столу пальцами. Потом он вдруг попросил: «Евгений, тебе дополнительные комплекты белья выдали для карантина? Там у нас полку прибыло.» «Да, Станислав Владимирович. Уже выстирано и сложено.» «А для тяжелых?» «Так у меня же забрали тяжелых.» «Самих их забрали, но белье-то нет. А ну пойдем-ка, пройдемся до прачечной, может принесли уже.» Не успел Женя толком подумать нафига Станиславу Владимировичу сдалась прачечная, в которую тот никогда с ним не ходил, как вдруг он поймал взгляд врача и понял что произошло что-то из ряда вон выходящее. Загадочный клипборд Стас захватил с собой. В коридоре Женя косился на него как мог, но так и не сумел подсмотреть что там было такое. В прачечной Стас встал возле одной из машин, повернувшись к ней лицом. Прослушки здесь не было но была камера. Женя встал рядом. У него неприятно холодело в животе. «Мне тут материал интересный для чтения спустили,» начал Стас, глядя в сушку и жестикулируя клипбордом. «Спектроскопические данные из одной лаборатории, по результатам исследования ахелоидного пота. Апокринового, эккринового... Чего они только с ним не делали. Жидкостная хроматография, газожидкостная, газоадсорбционная... И как ты думаешь, что они нашли?» «А ничего они не нашли,» сказал Женя с улыбкой. Стас повернулся к нему и Женя перестал улыбаться. «Ошибаешься, Евгений,» сказал Стас с тихой яростью. «Они ох как много чего нашли! Сернокислые соединения, фосфаты, продукты белкового обмена – это все ясно. Но помимо этого они нашли уйму интересных аминокислот. Андростены, андростадиены всяко-разные, и все в нечеловеческих, прямо промышленных количествах! И это только эпагоны, то есть половые аттрактанты! Как тебе такое?» Женя молчал. «Кстати, ты знаешь, что по поту можно опредилить группу крови человека?» «Нет,» пробормотал Женя. Стас поднес к его носу клипборд. Женя попытался почитать, но не мог; в глазах у него рябило. Стас ткнул пальцем в угол. «Вот тут что написано?» Женя наконец сфокусировал взгляд. «А-бе Эр-аш минус,» сказал он севшим голосом. «Четвертая группа крови. Да еще и с отрицательным резус-фактором. Редчайшая кровь, один на сотню. Если бы ты заглянул в дело нашего дорогого гостя, ты бы знал, что у него – вторая положительная! А у кого тут у нас четвертая отрицательная?» Женя молчал. В ушах у него стучала и гудела кровь. «Евгений, почему мне пришел сверху анализ твоего пота? Что ты наделал?!»