Ахелоид

Издав негромкий, неразборчивый даже для самого себя звук приветствия, Юра прикрыл дверь носком ноги. Щека у него была стянута двумя пластырями-бабочкой, а из одежды на нем были только черные трусы и потертый белый медицинский халат. - У-ла-ла, - сказал Степа и присвистнул. - У нас что, годовщина что-ли? - Ыы, это что за стрип шоу? - спросил Саня, лыбясь. - Все мое в стирке, - пробормотал Юра. Степа подошел к нему поближе и осмотрел под верхней лампой. - Тебя самого впору в стирку, - сказал он, проводя пальцем по темному разводу на шее. - Так, все, это мой сигнал отбоя, - заторопился Саня, поднимая с пола гитару и вылетая из Центра. Некоторое время Степа и Юра молчали. Наконец Степа вздохнул и прижался лбом к Юриному лбу. - Ну что, боец невидимого фронта? Пошли тебя мыть? - Мне руки нельзя мочить, - сказал Юра с неудовольствием. - Надень перчатки и затяни у кисти резинкой, сказал Степа. - Тоже мне препятствие. - А как же... - Как, как, я же с тобой иду. * * * В сауне Степа принялся хозяйничать с нагревателем и пакетиком с сушеными травами, а Юра присел на скамью, стараясь не опираться на руки в резиновых перчатках поверх бинтов. - Так, вставай, - скомандовал Степа наконец, и добавил, окидывая взглядом Юрины перебинтованные руки и распахнувшийся халат поверх трусов: - Мэнни Пакьяо... Юра встал и позволил Степе снять с себя халат и трусы. - Повернись. Юра послушно повращался вокруг своей оси. - Стас меня уже... начал он но Степа прервал его внезапным потоком мата, увидев его бок. - Перестань, ничего не сломано, так, ушиб... бормотал Юра, пока Степа осматривал расползающиеся и темнеющие алые полосы и пятна. Наконец Степа подтолкнул его обратно на скамью. - В последний раз идешь куда-нибудь один. - Ты же знаешь, это невозможно. Юра сел и уставился на Степины руки, мылящие губку. - Не могу же я тебя выписывать каждый раз. И так уже сплетни ходят. Это не безопасно. - За меня не беспокойся. Запрокинь голову. - Так я и знал, что ты мне за это шею намылишь, - вяло пошутил Юра пока Степа отмывал его. - Ты мне можешь рассказать толком что там произошло? И Юра начал рассказывать. Когда он дошел до обвала, Степа посмотрел ему в глаза. - Врешь ведь, - сказал он с упреком. - Кому врешь, зачем? - Ничего я не вру, - возразил Юра. - Вся поверхность осыпалась под руками; мы с Вовкой пыли наглотались по самое не могу. - На сейсмографе ничего не было!" заявил Степа тоном детектива разоблачающего злодея в наполненной гостиной. - Ни-че-го! - Как, ничего? - Юра испугано посмотрел на него. - Весь вечер? - Представь себе! - Степа с силой выжал серую воду из губки в ведро. - Так, значит... - Юра замолк. - Что? Да говори ты, мы ж в бане. Когда отсюда что-нибудь слышно было? Юра прикусил губу. - Не может же быть чтобы это была галлюцинация, - забормотал он. - Одна на двоих, одинаковая? Так просто не бывает. И щебень летел вполне настоящий... Он поднял руку к щеке и повел пальцами в перчатке по ней, потом посмотрел на сами пальцы. - Нет, однозначно это была не галлюцинация. Все крошилось и пылилось. И был гул... - Он замолчал. - Хотя, в колодце все становиться гулом... Он вдруг встал и начал шагать туда сюда, от двери до двери. Степа сел на скамью напротив. Мешать Крапику в процессе рационаций было бы себе дороже. - Тут надо проследить логику событий, - говорил Юра, жестикулируя комично обмотанной рукой. - Если согласно сейсмографу обвала не было, но в то же время посыпалась вся поверхность, что это значит? Это значит, что дело не в нарушении равновесия между силой тяжести и удерживающей силой сцепления. Или, скажем, в лавинообразной дегазации пород и коллапса кристаллических решеток. Верно ведь? - Он посмотрел на Степу и поднял брови. - Элементарно, - сказал Степа с невозмутимым выражением. - Ежу понятно. - А значит – Юра поднял толстый белый палец в бинтах – я был прав. Состояние трассы напоминало эрозию, потому что оно и было эрозией. Насквозь проржавевшая сталь и поверхностный слой в много сантиметров, который утратил структуру. Как только я брался за выступ или пытался вбить точку опоры, все крошилось. Ни за что нельзя было ни ухватиться, ни опереться, ни ступить. Двадцать лет эрозии за две недели! Но как это могло произойти? Он замолчал. - Ты меня спрашиваешь? - подал голос Степа. - Я в твоих горнорудных делах секу? Я, на минуточку, художник. Юра опять зашагал из стороны в сторону. - Тут что-то очень странное, - опять забормотал он. - Эрозия происходит вследствие размыва породы. Стена там влажная, как и все стены, но никаких потоков и даже стоков там нет. Да и если были бы, почему за эти две недели вдруг размыло стену по всей поверхности, а не, скажем, в одной конкретной трещине?.. - Кстати об одной конкретной трещине, - сказал Степа. - Поворачивайся. - Просто черт знает что, - бормотал Юра пока его мыли в труднодоступных местах. - Не черт, а Барсик, - проворчал Степа. - Да не верю я в Барсика, - отмахнулся Юра. - Я там за все это время не нашел ни следов, ни отходов жизнедеятельности, ни останков... - Он осекся. - Так ты все-таки искал их, - выдохнул Степа, приостановив движения губкой. - Так вот зачем ты арбалет таскал вниз... - Я их не искал! - Юра повысил голос до нормального. - Я говорю, что когда я ходил собирать анализы и делать осмотры, я их не видел. Это большая разница. А арбалет я взял из предосторожности. - Тоже мне, предосторожность. Пока ты бы возился со своей стрелялкой самодельной, Барсик бы тебя десять раз пополам перекусил! - Ты себе представляешь какого-то крокодила, - улыбнулся Юра. - Я не знаю, крокодил ли это, или паук-гипнотизер, или балрог с огненным хвостом! - зашипел Степа. - Но я знаю что если ЭТО тебя там встретит один на один, я даже не узнаю куда идти собирать твои обгрызенные кости! Ты хоть на секунду задумывался об этом? Поставь себя на мое место! - Я понимаю... - Что? Что ты понимаешь?! - Степа толкнул Юру на скамью. Тот печально смотрел на него снизу вверх. - У меня никого больше нет, это ты понимаешь? - У тебя есть Саня... Степа выдохнул не то смешок, не то всхлип. - Ты знаешь, что мне Саня сказал когда мы тебя ждали? У вас, говорит, серебряная свадьба скоро. Двадцать пять лет. Он опустился на колени перед скамьей. - Вот, - сказал он морщась, - колени побаливают. Знаешь почему? Потому что мне скоро сорок. И тебе тоже. А ты все ищешь останки в пещерах. - Я ищу правосудие, сказал Юра и сам поморщился. - Мне надо понять что произошло, чтобы этого больше никогда не происходило. Ни с кем, а тем более с детьми. Я знаю, ты не этого хотел от жизни... - Я хочу от жизни только одного: чтобы ты наконец успокоился, - сказал Степа, обнимая его за талию. - Но мне уже ясно, что этому не быть. Поэтому я тебя прошу: если я хоть что-то значу для тебя, в следующий раз бери меня с собой вниз. Если ты завтра спустишься туда и не вернешься, я все равно пойду за тобой следом, и пусть оно меня тоже жрет. Я не смогу жить разорванным пополам! Возникла пауза. - Опять от тебя этой гадостью табачной несет, - пробормотал Юра. - Ну еб твою мать, - сказал Степа. - Все патетику мне испортил. - Сколько раз я тебе говорил: рак полости рта… - А, провались ты… - И Степа залепил ему губкой в морду.