Ахелоид

Крапов взглянул на часы. - Минут семь спуска, переноска, пятнадцать на подъем… - Да что теперь минуты считать? - сказал Степа. - Все равно они там с утра лежат. - Я в смысле нас. Чем меньше времени мы там проведем, тем лучше. - Если Барсик нас засечет и психоволну пошлет, нам все одно хана, - пожал плечами Степа. - И Лехе наверно тоже. А вот с Вовкой и Жекой вопрос. - Кто-нибудь мне может объяснить, что такое психоволна? - не выдержал Вова. - Который раз слышу… Крапов слегка дернул головой, словно его укусил какой-то микроскопический но кровожадный гнус. - Вот он, вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, как говорит Саня, - сказал Степа, обнимая Крапова за плечи. - Если по-простому, это когда у всех одновременно в определенном радиусе кукуха едет. - В каком смысле едет? - не понял Вова. - В очень индивидуальном. У меня, например, глюки идут. Мерещится всякое. Крапик тоже всякую хуйню видит. А Леха, например, припадочный… - Завали ебало, хуесос, бля, - тихо и зло сказал Леша. Вовка и Женя переглянулись. Но Степа на загиб не отреагировал никак, а Крапов отреагировал парадоксально: посмотрел на Лешу с интересом. - А у тебя только здесь были эпилептические приступы? На поверхности прошли? - Не было у меня никаких приступов! Я здоровый человек. Меня когда вывезли два года обследовали. Нет у меня ни эпилепсии, ни менингита, ничего такого, так что хватит ржать! - А кто тут ржет? - меланхолично спросил Степа. - Я и говорю, это от психоволн. Вывезли тебя отсюда, и все прекратилось. Чего непонятного? - Вова, ты ничего не чувствуешь сейчас? - спросил вдруг Крапов. - Я не знаю как у тебя это работает… это какое-то иное восприятие реальности, да? Не вполне сенсорное? - Не знаю, - признался Вова. - Я же не ученый. Сложно объяснить изнутри… Щас. Он закрыл глаза и ощупал скрипящую платформу и пять тел на ней. То что он, за неимением другого слова, называл аурой у всех присутствующих было каким-то странным. Степа был объят чем-то мягким и в то же время предостерегающим; Вове пришла на ум неньютоновская жидкость, мягкая при мягком воздействии, и мгновенно каменеющая при грубом. Леша светился ярко но неровно, слегка пульсируя, и пульсация эта была неравномерной и неритмичной. Жека… от Жеки он сразу отвел внимание, потому что его аура, похожая на теплое гравитационное поле, вызывала чувства, которые сейчас были совсем не к месту. А у Крапова вместо ауры опять была зыбкая пустота, гладь в которой, где-то на дне, кажется плавало что-то огромное. Только плавало оно не внутри Крапова, вдруг понял Вова, а снаружи, а в Крапове только отражалось… - Тут кто-то есть, - пробормотал он. - Где? - спросил Степа. Вова огляделся. - Везде. Внизу, наверху, по бокам… Степа и Крапов переглянулись. - Мда, - сказал Степа. - Неутешительно… - Ребят, может вы скажите наконец что нас там подстерегает? - не выдержал Вова. - Без намеков. Серьезно, чего вы тень наводите? Что там за монстр? Степа вздохнул. - Как гласит романс, “если б зна”... - С чисто физической точки зрения, там никого нет, - сказал Крапов. - По-крайней мере никаких монстров тут не видели. Ни я, ни другие. Крокодила, или там, огромного паука… Тут, кажется, все психологическое. - Разруха, как говорил классик, в головах, - поддакнул Степа. - Поэтому чем больше мы тебе будем рассказывать о том, что может быть, тем вероятнее ты все это сам же себе и навоображаешь. Такое вот самоисполняющееся пророчество. - Тебе наверно легче будет противостоять внешнему воздействию, - предположил Крапов. - Если полезут странные мысли, спроси себя, твои ли они, или идут снаружи. Если видишь что-то необычное, спроси нас, видим ли мы то же самое. - А если мы все одну и ту же фигню увидим? - предположил Степа. - А так бывало разве? - Крапов нахмурился. - Одинаковые галлюцинации? По-моему нет… Оба задумались. Так, синтезируем картину, подумал Вова. На свалке живет нечто, и это нечто насылает на людей страшные галлюцинации. А еще оно жрет трупы и набирает от них силу. Поэтому мы эти трупы заберем от него и положим на верхнюю полку, чтоб оно их не достало. Как родители с новогодними конфетами, чтобы дитя не скушало. Но это не все. Это не могло быть все, потому что во-первых, Нечто не было локализовано: Вова еще не добрался до свалки, но уже чувствовал странное присутствие, а слабый его отголосок был даже наверху. А во-вторых, в воздухе все еще висела какая-то огромная недоговорка. Конечно, и галлюцинации могут быть страшными и дезориентирующими. Но если о них знать заранее, разве это не ослабляет их влияние? Крапов говорил: тут было очень страшно. Но каким должен быть страх, чтобы стать угрозой для жизни? Хотя с другой стороны: что может быть губительнее страха для людей запертых в подземелье, где нельзя не убежать, не спрятаться? Как говорил старый Йода: страх - это путь к темной стороне; он рождает гнев, гнев рождает ненависть, а ненависть - страдания… Без особой надежды что это сработает, Вова сосредоточился и настроился на “тимбилдинг”. Шансов особенно сплотить коллектив через феромоны на движущейся открытой платформе было мало, но все же попробовать стоило. Крапов вдруг повернул голову и поцеловал Степину руку лежащую у него на плече. - А вы двое опять сладкая парочка? - сказал вдруг Леша и кивнул на них. - Вернулись на зону, встретились снова, и опять чешежопитесь? Степа и Крапов переглянулись. - В смысле, “снова”? - сказал Степа. - Мы и не расставались. - Охренеть. - Леша покачал головой. - И ни один из вас так и не имел нормального, здорового секса с женщиной? - А ты имел нормальный *здоровый* секс с женщиной, Лешенька? - серьезно спросил Степа. - Да завались! - выпалил Леша, и видимо сразу понял, что переборщил: слишком много бахвальства было в этом 'завались', как будто он не воспринимал это как должное, а сам не верил своему счастью. -Ты слышал, Юр? - сказал Степа, поворачиваясь к Крапову с тем же деланно-серьезным видом. - Леша имел завались нормального здорового секса с женщиной! - Я слышал, - ответил Крапов. - Слышать-то ты слышал, - проникновенно настаивал Степа, - но *оценил* ли ты, Юра? - Поздравляю, - сказал Крапов Леше без тени иронии. Вова не удержался и прыснул. Леша недобро посмотрел на него. Но в самом деле, удержаться было сложно: Крапов был, судя по всему, органически неспособен к подъебам, но его невозмутимая прямолинейность пронимала круче всяких ужимок. - И как ее зовут? - спросил Степа. - Ну, их было много, - ухмыльнулся Леша. - То есть ты что, не женат что ли? Все бегаешь по городу и суетишься о пизде насущной? - Степа, - сказал Крапов с укором. - Был женат, сейчас нет. Два раза даже. - Мда, грустно, - сказал Степа. - Ничего грустного, нормальные люди разводятся иногда. Зато у меня сын и две дочки. - Сдается мне, что все-таки не у тебя, а у их мам, - ехидно уточнил Степа. - А у тебя алименты. - Степа, - сказал Крапов с еще большим укором, как будто Степа был ребенком позорящим его перед важными людьми. - Да я что, я ничего! Леш, скажи мне только одно: у тебя есть татуировки имен твоих дочерей на груди, такие все в ленточках, но не сына, чтоб не дай бог мужики в бане не приняли за пидараса? Он у тебя, наверно, только датой рождения и инициалами идет? Где-нибудь на бицепсе? - Да иди ты в жопу! - взвился Леша, и сразу стало ясно что Степа попал в точку. - Я в жопе как у себя дома, а вот ты рад бы в пизде гнездо свить, но тебя оттуда гонят ссаными тряпками. Так и скачешь неприкаянный, из пизды в пизду… Леша ринулся в бой, но был удержан Жекой с одной стороны и Вовой с другой. - Дай угадаю, - не унимался Степа из-за спины Крапова, который теперь заслонял его от покушений. - На другом бицепсе у тебя колючая проволока, которую ты называешь терновым венцом? И чего-нибудь на латыни, чтобы все знали какой ты ебать интеллектуал? Неизвестно, что произошло бы дальше, но вдруг загудел противный оглушительный гудок, и платформа резко затормозила.