Тени прошлого

Поздно ночью в доме шейха Али не спали. После того как мужчины нашли Жади среди развалин старинной крепости, лежащей без сознания на песчаной земле, её поспешно переместили на импровизированные носилки, сделанные на ходу из подручных материалов, и перенесли в дом её дяди, куда немедленно был вызван доктор. После тщательного осмотра врач вынесла вердикт, что падение, к большой удаче, не имело фатальных последствий для жизни и здоровья Жади, однако у супруги Саида диагностировали сотрясение и лёгкий вывих лодыжки, не считая синяков и ссадин. Оставив рекомендации по лечению больной, врач ушла, а мужчины тем временем выпили не одну чашку мятного чаю, чтобы успокоиться после пережитого потрясения, ведь у обоих в тот момент, когда Жади обнаружили лежащей в развалинах, мелькнула на мгновение мысль, что девушка может быть уже не жива, но и пока в комнате находился доктор, у родных Жади оставались опасения, не останется ли она инвалидом вследствие своего падения, ведь последствия могли быть непредсказуемыми! – Ты видишь, Саид, что получается, когда супруги не живут мирно?– сид Али пристально посмотрел на парня.– Когда вместо того, чтобы быть опорой и поддержкой друг другу в трудные минуты, они обмениваются оскорблениями и ругаются до потери пульса, неизвестно что доказывая друг другу? Брак – это прежде всего поддержка в трудные минуты, понимание ценности чувств супруга, торжество любви над гордостью... – Вы хотите сказать, что это я виноват в случившемся с Жади, дядя Али?– вопрошал Саид.– Думаете, я недостаточно терпелив с вашей племянницей? Я долго молчал, дядя Али, я следовал вашему совету и не трогал Жади, чтобы дать ей время справиться с её горем, хотя не очень-то принято, когда жена оплакивает любовника перед своим мужем, даже не скрываясь, но моё терпение тоже не вечно! У меня такое ощущение, что Жади нет рядом со мной, есть её тело, но её душа непонятно где, она полностью отдалась своей тоске по нему и не отвлекается ни на минуту! Она и раньше меня не замечала, но теперь я и вовсе стал пустым местом! Это продолжается уже несколько недель, дядя Али, у меня просто лопнуло терпение! – Я понимаю, что тебе приходится нелегко, Саид, ты смотришь, как Жади оплакивает того, кого ты считал своим соперником... – Считал своим соперником?– перебил молодой человек.– То есть вы считаете, что я просто беспочвенно внушил себе неизвестно что, а Жади тем временем даже не помышляла о другом мужчине? Вы хотите сказать, у меня не было повода считать Лукаса соперником, дядя Али? У меня не было повода не доверять жене? – Я не говорю, что у тебя не было повода, Саид, редкий мужчина сможет вытерпеть то, что терпел ты с Жади. Трудно отрицать, что моя племянница выросла совсем не такой, какой должна быть прилежная мусульманка, в своё время я уступил её матери и не забрал Жади в свой дом после смерти её отца, Саула умоляла меня, призывала не отнимать у неё дочь – и я сдался, не смог устоять перед слезами несчастной женщины, и это оказалось моей главной ошибкой. Жади выросла в Бразилии, вдали от наших традиций и обычаев, она впитала совсем не те ценности, строила на свою жизнь совсем не те планы, что её сверстницы в Марокко, она как то дерево, корни которого на востоке, а ветки дышат западом. Теперь я понимаю, что совершил ошибку, иногда был слишком строг, выдал Жади замуж до того как она смогла проникнуться нашими обычаями, понять ценность семьи для каждой женщины. Но время уже не повернуть вспять...– сид Али тяжело вздохнул, задумавшись о чём-то своём, прежде чем продолжить говорить.– Жади стала твоей женой, и я знаю, что тебе часто было нелегко с моей племянницей, ты шёл на уступки, на какие не пошёл бы любой другой мужчина, Жади очень повезло, что её муж оказался настолько терпеливым, она даже не осознаёт насколько, но ты хотел на ней жениться, Саид, ты хотел жить с ней в браке и построить счастливую семью. Я же правильно понял твои цели? Или что-то изменилось, о чём я не знаю? – Ничего не изменилось, дядя,– покачал головой муж Жади,– я по-прежнему люблю вашу племянницу и больше всего на свете хочу добиться ответной любви, хотя с каждым новым днём натыкаюсь на всё большие препятствия с её стороны. Жади воздвигла между нами стены, дядя Али, и не хочет впускать меня в свою душу. – Напором не войти в сердце женщины, здесь нужны совсем другие методы, Саид,– мягко заметил мужчина,– и если ты хочешь добиться любви Жади, ты не должен кричать и упрекать её, я знаю, что тебе сложно, но постарайся проявить понимание к её горю, к её боли, пойми, что боль не проходит быстро и "лечение" в этом случае заключается в мягкости, в понимании. Женщины слабы, им нужна поддержка, им нужно сильное плечо, на котором можно поплакать, понимание, что они под защитой рядом с мужем, нужна уверенность, что она может поделиться своими тревогами и не будет осуждена за это. Так и формируется доверие, Саид, из доверия – дружба, а дружба – лучшая основа для любви, для счастливой и спокойной семейной жизни. – Умом я понимаю, что в ваших словах есть смысл, дядя, но на деле очень трудно следовать вашему совету. Я должен слушать, как Жади плачет по Лукасу Феррасу? Должен говорить, что мне жаль? Но мне его не жаль, дядя Али! Когда я думаю о смерти Лукаса, я испытываю только удовлетворение, что Аллах наказал его за его грехи против меня, отобрав у него жизнь! – Саи-и-ид...– неодобрительно покачал головой сид Али.– Ты сам понимаешь, о чём говоришь? – Я знаю, что это харам, дядя Али!– кивнул Саид.– Знаю, что нельзя радоваться чужой гибели, но ничего не могу с собой поделать! Этот человек отбирал мою жену, когда был жив, но даже после его смерти Жади не оставила мысли о нём! Я не хочу, чтобы моя жена страдала, но когда я вижу, как Жади плачет из-за него, оплакивает его словно святого, я разрываюсь изнутри, мне хочется схватить её и встряхнуть, доказать, что он того не стоит, никогда не стоил, что он получил по заслугам! Но она меня не слышит, дядя, все мои слова проходят мимо неё! – Ну так ты ничего не добьешься, Саид...– здраво заметил мудрый шейх.– Ты только больше будешь бередить и свои раны, и раны Жади! Ты погубишь свою душу, позволяя своей тёмной стороне брать над тобой верх, Саид! Лукаса больше нет на этом свете, он теперь в другом месте, он уже держит ответ перед Аллахом, Аллах подсчитает его добрые и недобрые дела и воздаст ему по заслугам, но и тебе придёт время рано или поздно отвечать перед Аллахом уже за свои деяния, Саид, и когда ты предстанешь перед Всевышним, дай Аллах тебе ещё много лет жизни, тогда тебе предстоит держать ответ за свои грехи! Аллах не спросит тебя, что сделал или не сделал Лукас, Он не спросит у тебя о грехах твоей жены, Его будет интересовать только то, что совершил ты при жизни, и тебе придётся отвечать честно и нести ответственность! Никто из нас этого не избежит, все мы рано или поздно окажемся перед судом Аллаха и будем отвечать за свои поступки при жизни, за хорошие Он нас наградит, за плохие – накажет. Все мы равны перед лицом Аллаха! И когда Он спросит тебя о твоей гордыне, что ты ответишь Ему? Когда тебя спросят, почему ты заставил свою жену плакать? Ты захочешь, чтобы тебя поняли, захочешь чтобы живые люди, какими бы ни были твои с ними отношения при жизни, не держали на тебя зла, чтобы они отпустили свои обиды и помолились за тебя, доверив Аллаху судить тебя, ведь Он знает лучше, кто и чего достоин! У тебя спросят, почему должны быть снисходительны к тебе, если ты не был снисходителен к другим? Чем ты лучше? И ты не сможешь оправдать свои проступки проступками других! Всякий раз, когда тёмные мысли посетят твою голову, думай об этом, Саид, моли Аллаха направить тебя на верный путь – и Он обязательно направит! Аллах никогда не остаётся глух к нашим просьбам, если мы действительно умеем просить, если мы понимаем, что не каждая наша просьба будет исполнена немедленно, не каждую нашу просьбу в принципе возможно исполнить, вот тогда Аллах приходит к нам на помощь, Саид! – Что же мне делать, дядя Али? Дайте вы мне совет, что мне делать с Жади! Как действовать в сложившейся ситуации? Я бы спросил у дяди Абдула, но боюсь, что он не сможет ответить мне на этот вопрос... Вы лучше знаете Жади. – А я тебе отвечу!– кивнул мужчина.– Не поддавайся своей гордыне, будь терпелив и не пытайся вывести жену на ссору, от этого всё равно не будет никакого толку! Поливая грязью мёртвого человека, который был дорог твоей жене, нравится тебе это или нет, ты не добьешься её любви, скорее наоборот – можешь вызвать злость и даже ненависть в душе Жади. Тебе это нужно? Ты не только настроишь Жади против себя, но кроме того совершишь грех перед Аллахом, поливая грязью того, кто больше никогда не сможет ответить ни тебе, ни кому-либо из ныне живущих! Если ты видишь, что она грустит, поговори с ней, выслушай, прояви понимание, подави в себе гордыню – и Аллах воздаст тебе вдвойне! Сделай своей жене приятное, покажи, что искренне хочешь её порадовать! И она оценит, непременно оценит твои усилия, когда её горе начнёт отступать! Ни одно горе не длится вечность, Саид, рано или поздно снова появляется желание жить! – Я бы с радостью, дядя Али, но оценит ли она это? Иногда мне кажется, что всего будет мало, чтобы добиться любви Жади. Она сказала, что всё, что я для неё сделал, я делаю на самом деле не для неё, а для себя... И как мне на это реагировать, дядя Али?– Саид тяжело вздохнул.– И она снова заговорила про учёбу... – А может это выход, Саид?– задумался сид Али.– Жади такой человек, что если не заполнить её время, она вполне может задумать какую-то глупость... Некоторые люди просто не умеют сидеть на месте, они увядают и не видят смысла в жизни. Теперь я очень сожалею, что не дал Жади учиться, а ведь она говорила ещё в первую нашу встречу, что хочет поступить в университет... Но я рассудил тогда, что её нужно поскорее выдать замуж, и уже муж Жади должен принимать решение по поводу её учёбы. Теперь всё в твоих руках, если ты согласишься... – Отправить её учиться?– задумался Саид.– Но Жади собиралась стать врачом, а учиться на доктора очень долго. Допустим, просто допустим, что я позволю Жади учиться. Сначала она будет готовиться к экзаменам, полностью погрузится в книги, потом она будет несколько лет учиться в университете, проходить практику в больнице... Пройдут годы, прежде чем она закончит учёбу, но и работа врача предполагает, что она будет постоянно занята, думать о чём угодно, но только не о нашей семье. Я хочу видеть свою жену дома, а не встречаться с ней поздно вечером за ужином, когда её голова будет забита чем угодно, но только не делами нашей семьи. И когда при таком раскладе у нас появятся дети? Мы женаты уже который год, дядя Али, и у нас до сих пор нет детей. Ради чего я работаю, развиваю бизнес, если мне потом некому будет передать свои деньги? Я хочу иметь детей, дядя, хочу иметь нормальную семью. У Мохаммеда уже есть ребёнок, а у меня нет, хотя я старший брат. Если Жади пойдёт учиться и работать, придётся отложить вопрос рождения детей на долгие годы. И как я буду смотреть в глаза людям в Фесе, родственникам? Они же скажут, что я не способен обеспечивать свою семью, раз собираюсь отправить жену работать! Это не вариант. – Решать только тебе, Саид,– пожал плечами сид Али,– не каждый муж разрешит жене работать, я тебя понимаю, ни одна из моих жён никогда не работала. Тогда постарайся отвлечь её другим способом. Например, когда Жади поправится, возьми её в путешествие, езжайте куда-нибудь в Египет, в Каир или Луксор, там много интересных мест, или поезжайте в Бразилию навестить Латифу и Мохаммеда, Жади наверняка захочет увидеть малютку Самиру! Она была очень привязана к ней, когда девочка только родилась! – Может вы и правы, дядя...– кивнул парень. – Вот и хорошо,– улыбнулся мужчина, хлопая того по плечу,– тогда отправляйся домой и хорошенько отдохни, время уже позднее и у нас выдался непростой день. Жади пока останется у меня в доме, пока ей не станет лучше, как мы с тобой договорились, и я постараюсь поговорить с Жади, дать ей несколько советов на будущее. Но ты тоже не забывай жену, приходи к ней, приноси приятные подарки, делись с ней новостями, не давай забыть о себе, но делай это ненавязчиво! – Я так и сделаю, дядя Али! Спасибо вам, я даже не представляю себе, что бы я делал без вас! – Аллах тебе в помощь, Саид!– кивнул мужчина.

***

Бразилия встречала очередное утро. В доме Феррасов вся семья собралась за столом. Леонидас пил крепкий кофе, просматривая свежую газету, одетый в свежий костюм. Хотя мужчина по-прежнему тосковал по потерянному сыну и бывало по несколько минут застывал, уставившись куда-то в стену и вспоминая, как Лукас сидел за этим обеденным столом, читал книгу в кресле в гостиной или толкал дверь конференц-зала в офисе, он потихоньку возвращался к обычному ритму жизни. Маиза закончила с завтраком и теперь просто смотрела глянец, особенно не обращая внимания на содержимое журнала, скорее просто переворачивала страницы, думая о своём, а мыслей у девушки было предостаточно: с тех пор как не стало Лукаса, она всё вспоминала и вспоминала разные моменты их отношений – от первой встречи около лестницы в этом самом доме до последней эпичной ссоры, на которой и закончилась их история, о чём тогда никто из них ещё не знал, всё думая могло ли получиться иначе, могли ли они в какой-то момент начать с чистого листа, или их отношения с самого начала были обречены из-за того, что каждый из них с самого начала вступал в них, пытаясь забыть другого: она – Диогу, он – Жади, вот только Жади до сих пор была где-то там и даже из далёкого Марокко влекла её мужа... Маиза настолько запуталась, что уже и не могла определиться, кого же она любила... Ветреного балагура Диогу, на первый взгляд восхищённого ею, но не пропускающего при этом ни одной юбки? Или романтичного ранимого Лукаса, чьи романтичные порывы однако были направлены вовсе не на неё, хотя она стала его женой и родила ему ребёнка? Может они настолько смешались в её голове в одного и того же человека, что она уже и определить не могла? Это вовсе не странно, учитывая, что у таких разных людей было одно лицо. А ещё вспомнился вдруг спокойный и сосредоточенный взгляд молодого доктора, некого Франсиско Марони, неизменно внушающего ей некое спокойствие и уверенность всякий раз, когда приходил проверять Мел... – Мел, детка, куда же ты?– отвлёк обоих от их прессы (или от мыслей совсем не о прессе) голос Далвы, обращающейся к Мел, которая уже хотела уйти из-за стола.– Но ты же совсем ничего не съела! Посмотри, всё на месте! – Я больше не хочу, Далва,– тихо проговорила девочка, что было впрочем уже довольно хорошо, поскольку в последнее время она мало говорила, как ни пытались её разговорить мать или дед. – Мел, дочка...– протянула Маиза, тяжело вздыхая.– Может ты съешь ещё немного? – Не хочу...– покачала головой девочка. – Ты не заболела опять, внучка?– вмешался в разговор и Леонидас, поднимая девочку на руки.– У тебя ничего не болит? – Нет...– тихо ответила она.– Я хочу закончить письмо и отнести птичкам... Мне надо ещё много всего нарисовать. – Письмо? Какое ещё письмо?– смутился он. – Письмо моему папе,– ответила Мел,– тётя сказала, что я могу написать своему папе письмо и написать всё, что я хочу сказать, он его обязательно прочитает и обрадуется, хотя и не ответит, а если папа радуется, то и я не должна грустить. Я уже всё написала, осталось только нарисовать, а потом я положу его в гнездо птичек в парке – и они отнесут его папе! – Дочка, о какой тёте ты говоришь?– задумалась Маиза.– Это кто-то из твоих учительниц? – Нет,– покачала головой Мел,– я не знаю эту тётю, она позвонила сегодня рано утром, когда Далва ушла вытащить пирог из духовки, никого не было – и я взяла трубку...– девочка задумалась, будто что-то вспоминая.– Я совсем забыла! Она звонила тебе, дедушка, просила передать, что ты у неё забыл свой бумажник! – Ах, вот оно что...– пробормотал Феррас, смутившись направленных на него взглядов.– Ну хорошо, беги играть... – Дедушка, а кто эта тётя? – Кто?– Леонидас пристально посмотрел на фыркающую Далву, а потом опять на внучку.– Моя очень хорошая знакомая... – А почему она никогда не приходит к нам? Я бы хотела с ней познакомиться, мне понравилось с ней говорить! Тебе тоже, да, дедушка? – Ну да... Можно и так сказать...– он быстро поцеловал внучку в голову, прежде чем Мел убежала, а потом прочистил горло.– Маиза, обязательно отведи Мел к доктору, она слишком мало ест, мне это не нравится, мы должны пристально следить за её здоровьем. – Я как раз сегодня и собиралась отвести Мел на очередной осмотр, сеньор Леонидас. Но доктор Марони утверждает, что она здорова и просто переживает стресс таким образом. Уже хорошо, что она потихоньку начинает разговаривать. – Ну лишний осмотр не повредит,– пожал плечами Леонидас.– Ладно, мне пора в офис. – Ну-ну...– пробормотала Далва.– Опять не будете ночевать дома, да? Помяните моё слово, вы пожалеете, что опять связались с этой женщиной! – Со своей личной жизнью я как-нибудь разберусь без твоей помощи, Далва. – Да с чем там разбираться, сеньор Леонидас?– фыркнула экономка.– Вы наступаете на одни и те же грабли по десятому кругу! – Всё, не хочу это обсуждать! Я уже опаздываю!– мужчина подхватил портфель и ушёл. – Маиза,– Далва повернулась к девушке за поддержкой,– ну хоть ты что-нибудь скажи! – Ну что я тебе скажу, Далва?– пожала плечами Маиза, тоже поднимаясь из-за стола.– Я тоже не в восторге от этой женщины и считаю, что она не того круга, что сеньор Леонидас мог найти кого-то более подходящего. Но ещё я думаю, что сеньор Леонидас достаточно взрослый человек, чтобы самостоятельно решить, с кем ему ночевать, и какие женщины ему по вкусу. Согласись, он давно вышел из подросткового возраста? – А если он приведёт её в этот дом? – Я предпочитаю не думать лишний раз о том, чего ещё нет, у меня и без того сейчас достаточно забот. А если и приведёт – мы не сможем ничем ему помешать, Далва. Это же его дом, правда? Меня в первую очередь сейчас заботит Мел,– с этими словами Маиза поднялась по лестнице.