Октябрь. Вторник. 19:42
Город Зеркал — Улица фонарей
Выходные прошли тихо. До того тихо, что друзья просто провели время вместе. И всё Нико казалось, что он спит, что спит он и бредит, ведь не могло быть всё настолько хорошо. Кино, драка подушками, потом смех без причины над любым словом, много кофе, потому что сидели почти до утра. Всё обычные посиделки без разговоров о шлюхах и алкоголе. Нико даже подумал, что Эванса подменили, что не может быть настоящим такой по-детски ласковый альфа. Он был именно таким, как Нико запомнил, какого он беззаветно любил до дрожи в коленях и резкой красноты на щеках. И весь понедельник Нико думал об этом, что ему и этого было достаточно для счастья. Пусть альфа будет рядом, пусть хоть так. Во вторник всё подобные мысли занимали голову альфы, заставляя изредка впутаться в растрёпанные светлые волосы пальцами, слабо их сжать и ощутить себя до смешного счастливым. Но и после того приходило осознание, что никак это вечно не продлится. Оттого и в растрёпанных чувствах Нико спешно шёл домой. Первого снега всё никак не было, и деревья стояли совсем промёрзшие и усталые, до того голые, что вовсе дрожали от каждого лёгкого дуновения. — Как же жаль, что сегодня вторник, — тихо сказал Нико, отсчитывая дни с того момента, как Эванс в последний раз приводил домой шлюху. — Прошло уже так много времени, дня три-четыре. И каждый день мне всё страшнее идти домой. Однако, дома никого постороннего не было. Зайдя в прихожую и скорее посмотрев на почти пустые вешалку и обувницу, альфа частично позволил себе выдохнуть, осталось найти Эва. Запах озона отчётливо слышался, значит его хозяин явно был дома, но и от чего так тихо, Нико понять не мог. Он разулся, поставил рюкзак и, стягивая свитер, прошёл дальше по коридору. Всё ещё тихо. Резко почудилось, как за спиной стоит кто-то. Оттого обернувшись, Нико вновь никого не увидел. Растирая лицо руками, вздрагивая, он опять посмотрел на комнату альфы. Дверь была прикрыта. — Надеюсь, что он спит, — прошептал Нико. — Явно же пьян. Он приоткрыл дверь, заходя внутрь. Тишина стояла столь густая, что буквально стекала по стенам, сползал по мебели, только цеплялась за одежду. Бросив быстрый взгляд на кровать и не найдя там альфы, Нико заметно побледнел. Лёгкий страх подступил к горлу. Борясь с вязким предчувствием, он скорее развернулся, чтобы выйти, но нос к носу столкнулся с Эвансом. Глубокий запах алкоголя, перемешанного с запахом прошедшей грозы, ударил в нос. Отступая назад, неотвратимо к кровати, Нико сдавленно прошептал: — А я... вот, тебя искал. Но альфа его словно бы не слышал. Глубокие болотные глаза видели смутно. Он прошёл к Нико, насильно заключая его в объятия и не замечая того, как отчаянно альфа упёрся в его грудь. Эванс прижался носом к шее младшего, шумно вдыхая запах можжевельника, хотя всё кажется, что совсем другой. — Эв, прошу, давай спать, спать, — зашептал Нико, тяжело дыша и дрожа. — Ты совершено пьян. Ни единого предположения в светлой голове, что мог бы сделать столь пьяный альфа, не было. Нико зажмурился, постаравшись выскользнуть, но лишь пискнул, оказавшись на постели. Глубокий страх встал в горле комом. Секунду без движения смотря на Эванса, как он скидывает футболку, обнажая шикарное мускулистое тело, Нико поддался назад, упираясь спиной в стену. Осознавая, что не такого он хотел, не сейчас, не так, что всё оно безумно страшно, младший отчаянно зашептал слова протеста, но и замолчал резко, рванулся прочь. Мгновенно пресекая отчаянную попытку, Эванс наотмашь ударил альфу по щеке, вновь опрокидывая на постель. Он встал на кровать коленом и ещё раз ударил младшего, заставляя его всхлипнуть, прижимая ладонь к щеке. Нико побоялся дёрнуться ещё раз. Он отчаянно посмотрел на Эванса, прерывисто дыша и медленно отползая опять к стене. Игнорируя жалобный взгляд, альфа подтащил Нико к себе за ногу, снимая с него футболку, штаны. На секунду только замешкался, засматриваясь на красивое тело, то ли говоря что-то, то ли теряясь. Нико, до того столь испуганный, куда больше даже, чем притворяющийся, схватил свою футболку, швырнув альфе в лицо и двумя ногами ударив его в грудь. Тот скатился с кровати на пол. Нико скорее соскочил с постели, кинувшись к двери, но альфа вновь поймал его и схватил за волосы, бросая на кровать. Ударив младшего кулаком, до того сильно, что разбил нос и губу, Эванс вытащил из штанов ремень, бросая Нико на живот и стягивая его рукой за спиной. — Эв, пожалуйста, прошу, не надо. Только не так, — зашептал Нико, едва дыша и слабо кашляя. Но альфа не слушал. Он сдёрнул с младшего последнюю одежду, оставляя его полностью обнажённого и беззащитного. Нико сжал руки в кулаки, прерывисто дыша через рот и ещё тихо умоляя альфу остановиться. Он лёг на бок, прикрываясь ногами, пока Эванс снимал штаны. Руки уже болезненно затекали, а сердце билось так быстро, что стук всё более гулко отдавался в ушах. И сколько бы Нико не успокаивал себя мысленно, что сам он того всегда хотел, так становилось оттого лишь страшней. Не такого он хотел, вообще не такого. И сердце, готовое замирать от смущения, неловкости, сейчас вовсе не хотело стынуть от страха и болезненного трепета. Ноги дрожали и холодели. Волосы лезли в глаза, когда Нико не мог заставить себя и разу опустить веки, чтобы не упустить и секундного движения альфы. Он зажмурился лишь в последнюю секунду, когда альфа вновь за ногу притянул младшего к себе. На лодыжке явно останется синяк. — Эв, прошу тебя, только не сразу, я не готов, — вновь тихо заговорил Нико, надеясь, что Эванс его услышит, что хоть чуточку проснётся, или даже поймёт, что творит. Но вместо того альфа взял Нико за шею. Дыхание застряло в горле комом, оттого только, что тяжелая ладонь лежала на шее, а вовсе не из-за того, что альфа душил. Испуганно зажмурившись и сводя колени, Нико что-то жалобно прошептал, но Эванс не слушал. Он наоборот развёл дрожащие ноги, проводя рукой по коже, изошедшей мурашками. Ощущения оказались иными, даже непривычными. Пробормотав совершенно незнакомое, чужое имя, Эванс наклонился к Нико, заставляя его запрокинуть голову и кусая за плечо, за другое, за шею. Больно. Нико выгнулся, стараясь удержать болезненные стоны, прорывающиеся с каждым укосом всё более громкими поскуливаниями. Умоляя альфу не кусать так сильно, Нико всхлипнул, рефлекторно упираясь коленом в грудь Эванса и стараясь его оттолкнуть. Звон очередной пощёчины отозвался в ушах гулом. Нико тихо всхлипнул, стараясь сдержать слёзы, уже и без того скатывающиеся по щекам, чтобы не дать себе откровенно расплакаться. Привкус крови и соли впился в губы. На мгновение Нико зажмурился, ощущая только, как резко его ноги развели до предела. Глубокая дрожь припала к коже. Заставив вскрикнуть, внутрь внезапно проникли два пальца в холодной смазке, быстро растягивая, но больше причиняя просто боли. Нико, до того вообще ни с кем не занимавшийся сексом, испуганно замер, смотря в потолок. Тело било дрожь, голова внезапно стала пустой, пустой, но невероятно тяжёлой. А пальцы через мгновение сменились огромным членом, невероятно больно растягивающим нежные стеночки. Нико взвыл и выгнулся, сжимая руки в кулаки, пока альфа, крепко держа его за бёдра, входил всё глубже. Нико задохнулся и закашлялся, боясь пошевелиться лишнего, чтобы в поясницу вновь не ударило волной боли. А Эванс не ждал, только выдохнул, привыкая к тесноте. Он медленно поддался назад, вырывая из Нико тяжёлый всхлип, а с новым толчком и очередной жалобный скулёж. Нико больше не мог умолять, даже плакать не мог. Его трясло от боли, от оставленных укусов и синяков. Мучительные минуты, пока альфа набирал темп, стали самыми долгими в жизни Нико, но он и не думал, что дальше будет только больнее. Время ускользнуло от Нико. Он не смог бы сказать, когда перестали идти слёзы, когда просел голос, но он точно знал, когда ему стало не так больно. Тяжело приоткрывая глаза, смотря на раскрасневшееся красивое лицо альфы над собой, Нико на мгновение ощутил, что вот именно этого он хотел, но ещё больше ему хотелось сейчас ощутить на себе осознанный взгляд Эванса, поднять руку и прикоснуться к его лицу, к груди, несмотря на ещё слабую боль, на разбитое лицо. Уже от этих только мыслей глаза заслезились. Нико отвернулся, зажмурился, сжимая руки в кулаки, до того передавленные ремнём, что они едва слушались. Внутри всё горело, горело болезненно. Особенно резкие движения вновь пробуждали сильную боль, заставляя стонать громче, или же вовсе скулить. Но сознание оставалось удивительно чётким, заставляя Нико думать о его чувствах, о происходящем. Но, наоборот, в секундную передышку, ясность покинула Нико. Он лишь ощутил, как очутился на животе, как Эванс снова вошёл в него, как это было неожиданно больно. Отчаянно надеясь, что вот-вот и потеряет сознание, альфа снова всхлипнул, но ясность никак его не покидала, заставляя мучительно ждать. И, кажется, забытье всё же настигло Нико. Он внезапно очнулся от поцелуя в спину. Руки оказались неожиданно свободны. Прижимая их к себе, к груди, посиневшие и дрожащие, Нико тихо заскулил, боясь двинуться, чтобы тупая боль в пояснице не обострилась. — Тебе пора уходить, Юджин. — Голос Эванса, пропитый настолько, что мерзко хриплый. Нико промолчал. Он подавил слёзы, рыдания, подступившие к горлу тошнотой, и кивнул. Болезненное ощущение, что его просто перепутали с какой-то шлюхой, навалилось на плечи, обнажённые плечи, настолько голые, будто бы с них сорвали кожу. Обнимая себя руками, Нико всё же заскулил, слабо дрожа. Он рывком поднялся, но рухнул на колени, тяжело сжимая собственные плечи, вытирая запястьем слёзы и присохшую к лицу кровь. — Деньги на комоде. — Голос... чей голос? Голос Эванса. Нико вновь кивнул, из последних сил поднимаясь, собирая свои вещи, а после выходя из комнаты. Время было откровенно позднее и откровенно же трясло. Не посмотрев даже на мгновенно уснувшего альфу, Нико не закрыл двери, проходя несколько слабых шагов по коридору, и снова рухнул. Обнимая свои вещи бледными руками, с отметинами от ремнями, он готов был снова расплакаться, но слёз не было. Посидев немного, словно бы отдышавшись, Нико заставил себя доползти до ванной. Умываясь, отмывая тело от отметин и прикосновений, обнажая каждый синяк, Нико то замирал, то просыпался, ему снова чудилось, что кто-то за ним наблюдает, что вот-вот и заговорит с ним, но никого не было. — Кровь, — прошептал он, когда вода снова окрасилась красным из-за вымытой изнутри крови. Нико даже посмеялся над собой, но и смех сдавил его горло, заставляя скорее помыться, а потом ещё, словно бы не возлюбленный прикоснулся, а какой-нибудь совсем незнакомый, омерзительный человек. Ненадолго закрыв глаза, Нико отчётливо ощутил, как на него смотрят. И действительно, на секунду Нико поймал краем зрения того самого мальчишку, омегу, будто бы стоял он в углу ванной и смотрел. Встряхнувшись, выключая воду, Нико растеряно посмотрел в тот угол. — К нему, мне нужно к нему, — прошептал Нико. Он вышел из ванной, быстро вытерся, даже волосы не высушил, и, одев первое, что попалось под руку, выскочил из дома. Выскочил и чуть не врезался в омегу. Ясные зеленоватые, почти голубые глаза растеряно посмотрели на синяки Нико, его изувеченное страшное выражение лица, словно бы больно ему куда сильнее, чем он думал. — С Вами всё хорошо? Нико ощутил, как этот голос похож на его собственный. — Здесь живёт Эванс? — Омега поправил светлые волосы, лежащие неаккуратно, растрёпанные. Нико отшатнулся от мальчишки, смотря на его хорошее телосложение, на приятные черты лица, чуть более острые, но нос такой же узкой, а ресницы длинные, губы бледные. Они были похожи, похожи ненормально. Альфа неожиданно ощутил, как проникся невероятной ненавистью к этому незнакомцу. Незнакомцу? Нет! — Тебя зовут Юджин? — Собственный голос невероятно хриплый, сорванный. Омега медленно кивнул, настороженно смотря на альфу, но всё равно не успел отшатнуться. Нико поймал незнакомца за тонкую шею, резко притиснув к себе и в лицо говоря: — Проваливай, тебе тут не рады, — эмоционально, но и невероятно тихо прорычал Нико. Омега испуганно посмотрел на него, а стоило лишь выпустить, так скорее подался прочь, оставляя Нико одного. Вновь пошли слёзы, а боль в пояснице обострилась. Не в силах присесть на ступеньки, Нико просто остался стоять, растирая солёные дорожки запястьями. — А, хватит реветь, ты же альфа! — воскликнул он, воскликнул и расплакался сильнее. Даже во время ходьбы дрожь и редкие слёзы не оставляли. Октябрьский холод целовал их, заставляя замерзать прямо на коже. Вновь блуждая по улицам города, между облезшими деревьями, Нико всё никак не мог выйти к мосту, он натыкался на дремлющие улицы, на чёрные глазницы спящих домов. И всё ему чудилось, что наблюдает кто-то, или идёт следом, что сейчас окликнет или набросится. В каждой тени виделся ему Эванс, а в каждом наваждении омега, который поймёт, который должен понять, которому можно сказать. Выскочив на мост, вылетев на него, как из тумана, словно бы вообще его не видя, а ощущая лишь его покачивание, Нико внезапно остановился. С губ сорвался вздох, окрашенный вкусом можжевельника. Альфа скорее обернулся, а затем ещё и ещё, ища взглядом омегу, которого здесь не было. Внезапно ощутив острую потребность в его обществе, в разговоре с ним, который бы спас хоть от одной половины страшной боли, Нико подбежал к перилам, сжимая свитер руками. Никого. Никого не было! — Где ты? — прошептал Нико, не в силах выкрикнуть. — Где ты? Но никого не было. Альфа ударил ладонями по перилам, всё же опускаясь на колени, через боль и редкие вымученные слезы. Медленно выдыхая, закрывая глаза, Нико прижался к металлическим перилам лбом. Наконец-то ощущая, как же устал, как же измучалось и дрожит собственное тело. Какое-то слабое бормотание сорвалось с губ, но глаза закрывались. Не сдерживаясь и поддаваясь странной дремоте, словно бы не должно ничего случится, Нико и не заметил, как сознание покинуло его, наконец-то, но так невовремя. — Нико, Нико, Вы меня слышите? Нико? — Голос незнакомый. Альфа резко приоткрыл глаза, но обнаружил себя не на мосту, а в кресле, напротив человека, мужчины лет сорока, в клетчатой жилетке, очках, с прилизанными волосам. Комната оказался светлой, приятно пахло каким-то парфюмом. Нико скорее огляделся, проходясь взглядом по шкафам, по белому ковру. Аккуратная мебель в мягких тонах не привлекла его внимания, ни большие окна, но человек напротив. Он проницательно смотрел на Нико через линзы-половинки. — Ч-что? — Нико даже запнулся. — Вы заснули прямо на приёме. Седативные не подействуют, если вы будете так плохо спать. — Седативные? — Таблетки, которые вы принимаете уже неделю. — А, — выдохнул Нико, после вновь оглянулся, бормоча: — Где я? — На приёме у психотерапевта. Очередном приёме. Удивляетесь каждый раз так. Эванс за дверью, позвать его? — спросил мужчина, кажется, психотерапевт. Нико растеряно посмотрел на него, а после же кивнул. Тогда мужчина поднялся, проходя к двери. Сразу же вошёл Эванс, хорошо причёсанный, в белой рубашке и джинсах. Такой Эванс, которого Нико уже давно не видел, но которого всегда помнил. Глубокие тёмные глаза смотрели обеспокоенно, кожа была светлая, но не бледная. Нико даже вскочил, но резко замер, не ощутив боли в пояснице, не увидев синяков на руках. — Мне... приснился безумный сон, — прошептал он, но и резко же вдруг в голове ударил голос. — Просыпайся. Нико тяжело приподнял веки, смотря в темноту, на редкие блики, прыгающие по ряби на водной глади реки. Всё тело мгновенно заныло, а сонливость скрутила шею сорванным голосом. — Доброе утро, альфа всё стрёмном свитере. — Смех знакомого незнакомого омеги, того самого. — Ой, ну, сейчас ещё ночь, но одно другому не мешает. Альфа сглотнул, смотря на мальчишку, на его худую шею, тонкие ключицы, сухопарую фигуру, спрятанную под безразмерной толстовкой и джинсами, ветровкой. Омега вдруг показался Нико таким грязным и отвратительным, потому что был тем самым человеком, который когда-нибудь может пойти к Эвансу на ночь. Нет, Нико бы не хотел, чтобы его возлюбленный спал с таким неказистым человеком. Альфа резко закашлялся, ни с чего, осознавая, что не имеет права так говорить. Он виновато посмотрел на омегу, который ничего не понимал, а после же резко вцепился в его плечи, притискивая к себе и обнимая. Незнакомец поморщился, но легко похлопал Нико по спине, позволяя себя обнять. — Ты невероятно красивый, — прошептал Нико. — Э, тип, спасибо? — Тот даже растерялся. — Я серьёзно. Ах, знали бы Вы, что я сейчас подумал. Я ужасен, я отвратителен, я всё заслужил это! Нико внезапно замолчал и повисла гулкая тишина, в которой слышалось лишь движение реки и собственное дыхание. Омега уже не стал отстраняться, просто медленно проводя холодной худой рукой по влажным, куда более холодным волосам альфы, медленно перебирая светлые пряди. Ощущая, как быстро бьётся сердце Нико, как самого его трясёт, незнакомец тихо спросил, без усмешки: — Что случилось? — Мы... Он изнасиловал меня. — Что? — Я знаю, я сам хотел, чтобы мы переспали, но я не хотел так! Я не хотел, что мной пользовались, не хотел, чтобы меня мучали. Не хочу, чтобы было так больно, — зашептал Нико, то ли отвечая на вопрос, то ли просто стараясь рассказать всё. — Да и... всё это. Он просто перепутал меня с омегой, омегой, на которого я похож... Ненадолго замолчали. Нико то приоткрывал рот, то закрывал. Стало так тошно от собственной ненависти к какому-то незнакомому человеку, который, кажется, заслужил только презрительное сострадание, но не ненависть. Медленно качая головой, тяжело приподнимая подбородок, но вновь его роняя на плечо омеги, Нико сглотнул. Кажется, что никогда ему не было так плохо. — А как это произошло? — всё же спросил тот. — Эванс просто был пьян. — Тебе стоит порадоваться, что это случилось с тобой, а не с мальчишкой, которого он вызвал. — Незнакомец хмыкнул, проводя маленькой худой ладонью по спине Нико. — Да как же?! Чему мне радоваться?! — Не ори, я оглохнул на одно ухо, — фыркнул омега и спокойнее добавил: — Если бы твой альфа так обошёлся с незнакомым человеком, то на него явно бы написали заяву. Ты этого хочешь? Нико помотал головой. Усталая обида проходилась по плечам дрожью, а у позвоночника замирала и скатывалась к сердцу. И то ли так тошно было, то ли приходило неохотно осознание, что его знакомый незнакомец прав. Жмурясь оттого, борясь с опять подступившими слезами, Нико заговорил, лишь бы не молчать: — Когда ты меня разбудил, мне снился такой странный сон, такой реальный. — И... Что там было? — Там, там я был у психотерапевта. Только всё так коротко было, оборвано, ничего не понятно. А ещё там был Эванс, — сказал Нико, прервался и тяжело задумался. — Другой, не такой Эванс... Жаль, что я больше ничего не увидел. — Херня какая-то. — Может, но хотел бы я навсегда заснуть, остаться там и сюда больше никогда не вернуться. — Все мы хотим сдохнуть. — Я не хочу умирать, ни за что не хочу! Я просто хочу быть любимым! — воскликнул Нико. Он отстранился, беря омегу за плечи и выразительно смотря на него. Тот медленно приподнял брови, вглядываясь в доверчивые глаза Нико, словно бы в темноте мог различить их цвет, их отчаянный блеск и их настойчивую мольбу помочь, остановить это. Медленно осознавая то, омега закусил губы, опуская глаза и игнорируя пронзительный взгляд Нико. И как бы он не хотел помочь альфе, но всё равно не мог ничего сделать. — К сожалению или счастью, судьбе плевать на то, что мы хотим. — Но чем, чем таким я провинился, чтобы судьба испытывала меня таким образом? За что она испортила Эванса, чем он такое заслужил? — Ты так говоришь, словно не ты — его наказание, а он — твоё.