Октябрь. Четверг. 3:47
Город Зеркал — Улица фонарей
Нико внезапно проснулся. Проснулся, кажется в четвёртый, может и пятый, раз за ночь. Он тяжело приоткрыл глаза, но накрыл лицо ладонями, смотря в куда большую темноту, чем царила в его комнате. На стены падал взгляд фонаря, стоящего как раз напротив окна. Нико тяжело выдохнул, но не заставил себя сесть, продолжая держать руки у лица. Пахло можжевельником и кофе, может ещё чуточку озоном, но более всего можжевельником, настолько смолистым и горьким, что можно было принять за скипидар. Поморщившись даже, Нико провёл по лбу и щекам ладонями, медленно дыша. И вытирая холодный пот об одеяло, он подтянул ноги к себе. Настойчивые сновидения преследовали его, не отпускали, до того, что начали пугать до глубины уставшей, истончённой души. — И всё оно меня изводит, словно с ума схожу, схожу с ума и брежу, — прошептал альфа, смотря в потолок и кусая губы. Вновь почудилось, что стоит кто-то над кроватью и смотрит. Оттого Нико резко сел, осматривая каждый тёмный угол, будто спрятался там кто. Выдохнув и вновь ложась в постель, альфа укрылся одеялом по самые уши, боясь моргнуть лишнего. — Два дня прошло. — Он снова сел, снова скинул одеяло. — Два дня, а моя обида переросла в безумие и беспокойство. И как хорошо, что он ничего не помнит! Нико медленно облизнул губы, опять ложась и протягивая руку вниз, касаясь сначала колена, но сводя выше по бедру. — А я сошёл с ума. Чокнулся до того, что хочу вновь пережить это, как бы больно ни было. — Альфа с усилием ударил себя по щеке. — Нет! Нет, как же я могу? Что же я думаю? Он меня просто поломает, я такого не хочу. Не хочу быть вместо кого-то. Ах, голова моя несчастная, чёртов Нико, пойми же, что... что... Плевать, мне уже сниться, как я с ним трахаюсь! Нико резко зажал себе рот руками и перевернулся на живот, пряча раскрасневшееся лицо в подушку. От нервного смеха заслезились глаза, заболели даже. Едва замечая, что задыхается, альфа постарался успокоиться, но вместо того же наоборот резко расплакался. Он опять лёг на спину, смотря в потолок и стирая слёзы запястьями, чтобы они не затекали в уши и не щекотали щёки. И на секунду остановившись, замерев, Нико с улыбкой всхлипнул, смеясь над собой. Он снова себя то ли жалел, то ли просто не знал, куда деться. — Пусть я засну и никогда не проснусь, останусь во сне, где у меня будет хоть один шанс. — Ты уверен? — Голос незнакомца. Нико замер вновь, но резко сел, опять смотря в полумрак комнаты. Никого не было, всё ему снова чудилось. Слабо улыбнувшись и закрывая глаза, альфа медленно скрестил пальцы в замок, держа руки на коленях. Смешно стало, но и от того же больно. Нико что-то тихо зашептал, но прикосновение к щеке заставило замолчать. Он сглотнул, боясь открыть глаза и посмотреть, кто это. Нет, он догадался! И оттого же было ещё страшнее смотреть. Рука Эванса была немного грубой, подушечки немного неправильные, угловатые, потёртые о струны гитары, хотя ей он давно не занимался и мозоли должны были так же давно сойти. — Не стоит разговаривать с самим собой, милый Нико. — Голос знакомый, но мягкий, до того, что почти неузнаваем. — Эв, Эванс... Нет-нет, не верю, либо сплю, либо ты снова пьян, — зашептал Нико, отчаянно цепляясь за руку альфы, так и боясь взглянуть на него. Но он резко приоткрыл глаза, почувствовав прикосновение к губам. Испуганно глядя на Эванса, в его глаза, хотя было то совсем неудобно, Нико поддался ближе к отстраняющемуся альфе, поднимая руки к его щекам. — Нет-нет-нет, прошу тебя, ещё один, — вновь тихо заговорил альфа. Нико готов был снова расплакаться от неожиданной ласки. Кажется, слёзы снова выступили, но не успели сорваться с пушистых ресниц. Эванс вновь улыбнулся, словно раз из раза предугадывая действия Нико. Альфа завалил его на постели, прижимая к кровати, но уже не мучая, а целуя, медленно лаская его губы, чувствуя, как младший под ним трепетно вздрагивает, то пугаясь, то стараясь выпросить ещё нежное, тёплое прикосновение. А Нико обнял альфу за шею, путаясь пальцами в волосах, к которым всегда так хотел прикоснуться, дотронуться именно так, горячо, нежно, тая в долгожданном поцелуе. Несильно сжимая крупные тёмные пряди, в которых утопали пальцы, Нико несдержанно застонал, стоило горячим губам прикоснуться его шее. Прелюдии волновали и будоражили, заставляя почувствовать, как же Эванс хорош, как приятны касания его губ, языка, и сколький трепет, мурашки, вызывают его ладони, оглаживающие тело, незаметно стаскивая одежду. Оставляя Нико обнажённого, покрасневшего, альфа на секунду приподнялся, рассматривая его лицо, румянец на щеках, приоткрытые губы, подрагивающие длинные ресницы. Ощутив на себе взгляд, Нико смутился сильнее, прикрывая лицо ладонями и отворачиваясь, боясь, что Эванс найдёт в нём изъян, найдёт и откажется от альфы. — Эв... не надо на меня так смотреть, — прошептал он. — Я смотрю только на твоё лицо, а если бы смотрел куда-нибудь ещё? Твоё тело ведь очень красивое, я хочу полюбоваться и им, — усмехнулся Эванс, садясь на кровати и скидывая футболку. — А ты точно хочешь посмотреть на моё. Не давая Нико и секунды на смущение, альфа поймал его за руку, прижимая ладонью к своей груди и медленно сводя вниз. Младший приоткрыл рот, прерывисто дыша, но быстро моргая. Изящные пальцы скользнули по бархатной приятной коже, обводя каждый сантиметр её. Нико совсем раскраснелся и в некоторую секунду не выдержал, снова прячась за руками. Но Эванс вновь поймал его запястья, прижимая у альфы над головой. — Я не смогу целовать тебя, если ты закроешь лицо. — Альфа цокнул языком, пока второй ладонью скользнул по бедру Нико к паху. Тот замер, взволнованно закусывая губы и поджимая пальцы на ногах. И как Нико боялся, что альфа в любую секунду может сделать ему больно, так и резко выгнулся от неожиданно приятного прикосновения. Грубоватые пальцы нарочито аккуратно и ласково прикоснулись к чувствительной коже. Эванс с видимым пониманием, написанным на его лице, медленно провёл по члену своего нижнего и внезапно обхватил подрагивающую плоть, натягивая кожу на головке большим пальцем. Нико выгнулся, теряя на секунду дыхание, краснея. Стало так стыдно. — Я как шлюха, — отрывисто прошептал альфа. — Так смущает. Прекрати, просто возьми меня. — Так не интересно, — усмехнулся Эванс, наклоняясь к лицу младшего, дожидаясь, пока он откроет глаза. — Ты такой красивый. Нико слабо приподнял веки, из-под ресниц смотря в глаза альфы, сквозь лёгкие слёзы. Ему показалось, что всё то шутки, но и побоявшись того, он потянулся за новым поцелуем. Попросил о нём одним лишь движением, трепетным выдохом, и получил, позволяя выступать на губах неловким стонам и дыханию. Всё резко исчезло. Нико проснулся от громкого стука в комнату. Сердце бешено колотилось, внизу живота сильно тянуло, а в одеяло упирался откровенный стояк. Жутко покраснев и сев, скорее пряча то подушкой, поверх одеяла, Нико стёр со лба и шеи испарину. Дыхание никак не восстанавливалось, словно не сон то был, а настоящая явь. И забыв, что только секунду назад стучались, альфа даже вскрикнул, когда в комнату ворвался Эванс. — Ч-что такое? — Нико запнулся, сжимая наволочку на подушке. — Тебе какая-то херня сниться, ты во сне стонал. Кошмар? — Нет. Нет, всё хорошо, сон всего лишь, просто очень странный сон, — прошептал Нико, медленно облизывая губы. Эванс нахмурился, но ничего не стал говорить, с видимым подозрением посмотрев на Нико. Того немного трясло, волосы, пуще всего растрёпанные, сейчас выглядели ещё хуже, прилипнув ко лбу и к шее. Но альфа ничего не сказал, вышел и прикрыл дверью. Нико сглотнул и откинул подушку в сторону, опуская ладонь на свой стояк. Яркие воспоминания ударили в голову, заставляя краснеть снова и снова. Закончив за какие-то жалкие несколько минут, Нико искренне посмеялся над собой, хотя было до тошноты грустно. — До такого ещё не доходило, не удивлюсь, если в какой-то момент прямо во сне кончу, — тихо буркнул Нико, отчаянно краснея. Сон более не шёл, прибравшись, сменив постель и стерев следы своих небольших приключений, Нико забрался на кровать с ногами, смотря опять в окно. Шмыгнув носом и кусая губы, он обнял свои колени. За окном шумел ветер, не горело и единого окна в соседнем доме, такая глухая стояла ночь. Однако, долго так не продлилось. Напротив, на втором этаже зажёгся свет в одном из окон. Нико постарался вглядеться в появившийся там силуэт и даже дёрнулся, когда тот ему помахал. — Нет, опять игра зрения. Я просто постепенно схожу с ума. Мне снятся эротические сны, всюду чудятся люди, Эванс, — прошептал альфа, сползая по стене и укладываясь на постели. — Кажется, что у меня, как у омеги, задница зудеть будет скоро. И не успел Нико о том сказать, как это чувство действительно появилось. Прижав руку к пояснице и опуская её ниже, альфа сжал зубы, но не удержался и скользнул в штаны. Постаравшись на сухую войти сразу несколькими пальцами, Нико только напомнил, что ещё не оправился окончательно и в пояснице может резко стрельнуть острой болью. — Блять, — отрывисто выругался он, — как же больно. Хотя, чему я удивляюсь, прошло только два дня. Нико тихо хмыкнул, оставляя свой зад в покое и тяжело садясь. Сон тем более не шёл, слабо ныла поясница, а голова болела. Тишина в ушах гудела, постепенно перерастая в настоящий звон. Тогда альфа зажал уши руками, смотря вниз и тяжело дыша, словно бы лихорадило. Мысленно себя успокаивая, он недолго посидел согнувшись, но и резко же встал. Поправив спортивки, в которых и спал, Нико тихо выскользнул из комнаты, проходя к двери Эванса. Альфа уже должен был снова заснуть, а Нико так хотелось взглянуть на него. Заглядывая в комнату, он задержал дыхание, но сонный запах озона всё равно прикоснулся к его лицу и плечам. Мысленно над собой посмеявшись, над своим странным поведением, Нико шагнул в комнату, с некой опаской смотря на спящего альфу, но вскоре страх прошёл. Эванс плотно закутался в одеяло, почти с головой, чтобы его не тревожили, и почти неслышно сопел. Нико готов был просто на месте умереть, потому что посчитал это невероятно милым. Он, не думая, подошёл ближе, присаживаясь на корточки у кровати и смотря в лицо альфы. Эванс, словно бы почувствовав на себе взгляд, спрятал лицо за рукой, оставляя Нико любоваться его растрёпанными смольными волосами. Альфа закусил губы, роняя голову на постель и стараясь сдержаться, чтобы не сказать чего-нибудь. Ему оставалось только думать, что он невероятно рад увидеть такое. Посидев ещё некоторое время рядом, но боявшись прикоснуться к волосам альфы и потревожить его, Нико вскоре заставил себя покинуть комнату. Сон тем более не шёл. Альфа думал о своих чувствах, которые стали только сильнее прогрессировать, как болезнь, из-за случившегося. Кажется, сейчас Нико готов был пережить всё то заново, но не сопротивляться, а просто отдать себя. — Я просто сам всё испортил, это я виноват, как я могу его винить, он ведь даже того не помнит, — бормотал Нико, обувая кроссовки на голую ногу и без свитера выходя в подъезд. Город снова манил, звал альфу, своей усталой темнотой и одиночеством, но он стоял у закрытой двери, задумчиво смотря в грязную плитку под ногами. Ощущение чужого взгляда не оставляло, а слишком прохладный воздух сдавливал грудь. Нико краешком сознания понял, что наконец-то боится заболеть, что на самом деле боится темноты, что... нет, всё снова странные игры. Нико помотал головой, словно стараясь стряхнуть не только навязчивые мысли, но и чужой взгляд, но ничего не добился. — Я... — Сходишь с ума? — Голос насмешливый, знакомый. Нико поднял глаза, скорее осматриваясь, но теперь действительно натыкаясь на знакомого незнакомого омегу. Тот сидел на ступеньках, но выше по лестнице, почти у лестничной площадки между этажами. Не подай незнакомец голоса, так Нико бы его совсем не заметил. Сейчас он лишь удивлённо посмотрел на него, а потом скорее поднялся по лестнице, но замер перед омегой, даже не решаясь поздороваться. — Я тебя не преследую, — сказал тот, потом кивая на ступеньку подле себя. Нико молча присел рядом, рассматривая омегу. Наконец-то они встретились не в темноте, а в холодно освещённом подъезде. Белый свет залил худенькое, по-своему красивое личико, оттеняя крупные синяки и рассечённую губу. С сожалением любуясь испорченной красотой, Нико невольно протянул руку к его лицу, касаясь щеки пальцами. А светлые серые глаза поднялись к нему, словно отвлеклись от незаурядных раздумий, заставив отдёрнуть руку. — Не надо меня жалеть. Я этого не люблю, — сказал незнакомец, поправляя тонкую ветровку, в которой прятал усталое тоскливое тело. — Мне такого не надо. Нико всё равно с жалостью посмотрел на него, словно бы понимая, как человек, горячо отрицающий острую потребность в чужой помощи и сочувствии, в глубине души думает об этом, чтобы его прервали, всё равно постарались помочь, чтобы показали, что приятное одиночество — глупость. Думая о том, Нико вздохнул, рассматривая испачканные на коленях джинсы омеги, несколько пятен крови выше и сорванную пуговицу у ширинки, точнее, её отсутствие. — Посидите тут, я сейчас вернусь, подождёте? — аккуратно спросил Нико. — Куда я денусь. Нико кивнул и поднялся, быстро спускаясь по ступенькам и всё оглядываясь. Незнакомец не уходил, а только медленно моргал, держа слабо дрожащие руки на коленях, хотя лицо его оставалось совсем спокойное, а губы не оставляла лёгкая усмешка. Он словно смеялся над миром, который его мучал, но который сам омега готов был любить. Думая о том, Нико скользнул обратно в квартиру, где неохотно взял из запасов Эванса бутылку вина. Нико показалось то странным, ведь обычно старший альфа пил либо что-то совсем крепкое, либо же просто пиво, но никак не вино. Но думать об этом Нико не стал, задумчиво стоя посреди коридора и думая, что не хотел бы идти с голой бутылкой вина. Потому незнакомец крепко выругался, когда увидел Нико, хотя не стал говорить ничего против свитера и парочки пластырей, в которых его лицо очень и очень нуждалось. — Я бы пошутил, что тебе всё равно не дам, но я тебе нахуй не сдался, — посмеялся незнакомец, пока Нико насильно пытался снять с него ветровку. В итоге, через минутку омега всё же с удовольствием залез в тёплый свитер, утонув в нём по самые уши, но удовлетворённо жмурясь и что-то бурча себе под нос. Запах можжевельника оказался приятным дополнением к тёплому свитеру. — Свитер стрёмный, но прикольный, — хмыкнул незнакомец, пока Нико пытался втиснуть ему ещё таблетку обезболивающего. — Открой ещё винишка, ок? — Ох, и всё Вам свитер мой не нравится, — вздохнул альфа, открывая бутылку, благо ему довелось взять штопор. — Вино белое, ничего страшного? — Мне глубоко плевать, какое оно там, главное, что есть. Нико недовольно взглянул на омегу, протягивая ему бутылку и таблетку обезболивающего. Кажется, незнакомец был лишь рад, что будет запивать таблетку именно вином, а не водой, хотя то было довольно странно. Оставив бутылку в своих руках и смотря вперёд, он позволил Нико заняться своим испорченным личиком. — Почему Вы пришли именно сюда? — спросил альфа, сосредоточенно колдуя над щекой омеги. — Да откуда ж я знаю. Ноги сами принесли, а из подъезда какой-то алкаш выходил. Я даже не знал, что это твой дом. — Омега сделал ещё глоток вина и подобрал колени поближе к себе, пряча под свитер. — А свитер и правда ничего. — Спасибо. Разрешите вопрос? — Ой, да ты сам всё понимаешь, чего спрашивать. — Незнакомец улыбнулся Нико, повергая его в ледяной шок. — Шлюху тоже могут изнасиловать, только я к этому ровнее отношусь. Мне на своё тело плевать, он не моё, ничьё. Говорить тут не о чем. Синяки заживут, а гордости у меня предостаточно. — А мне... — Да-да, тебе было бы хреново, я знаю. Тебе и было хреново, но пойми. Я не люблю, не готов любить и быть любимым. Так же говорят? Мне себя не для кого хранить. Чем отличается работа шлюхи от банального изнасилования? Да тем, что тебя не бьют, деньги платят, хотя и такое случается. Так что один хрен разницы, — сказал омега, потом проводя по щеке пальцами и недовольно смотря на Нико. — Не старайся растопить мне сердце, я не хочу сдохнуть в этом городе. Ты сейчас подыхаешь, тебя некому спасти, не надо мне подобной херни. — Я просто, — Нико не смог договорить, замолчал, ощущая странную вину. — Блять, кто тут кому помогать должен. Я всегда твои откровения выслушиваю, какого хрена мы поменялись ролями? — Омега вновь приложился к бутылке, но уже протянул её Нико. — Валяй, чего снова по улице шастать тянет? — Не знаю, ничего плохого у меня не случилось, — неохотно сказал Нико. — Ничего... Просто, тц. Как же стыдно. — Меня удивить нечем. Если ты по ночам на своего любимого альфу дрочишь, ну, хрен с этим. Нико резко покраснел, смотря на омегу, но отводя глаза и просто пряча лицо за ладонями, тихо говоря: — Мне всё снится, как мы с ним занимаемся сексом. Когда до конца доходит, когда как, но это не прекращается. — Ой, милый, нашёл из-за чего волноваться. У тебя просто недотрах. Вот тебе план-капкан: берёшь своего Эванса, спаиваешь его и в кроватку. Оп? — Но это не правильно, понимаете? Он опять меня попутает с кем-нибудь, я такого не переживу. — А ты думал, что будет просто? Смирись и пользуйся, — хмыкнул омега. — Это больно, жестоко, страшно, но какие у тебя варианты? Ты рассказывать ему ничего не хочешь, сам дурак, что я тебе скажу. — Действительно, жестоко... — Знаешь, давай не будем об этом. На сегодня слëз достаточно. Оба замолчали и долго сидели в тишине, пока не потекли серые разговоры ни о чëм. Нико, отдалившийся от всех своих немногочисленных друзей, от знакомых и родных, словно бы отрезав себя от мира, сейчас говорил с незнакомцем, единственным, кто на него плюнул, на него, сходящего с ума. Нико, давно осознавший, что он сам виноват в своём одиночестве, но всегда себя жалевший, сейчас о том не думал. На мгновение, кажется, даже Эванс покинул его голову, растворился наваждением и остался глубоким, щекочущим воспоминанием. И после тысячи и одной темы для разговора наступил рассвет, подслушавший мечты Нико и забытые мечты неизвестного омеги, потерянные планы на жизнь, тайные желания и детские глупости. Вино закончилось, сон и усталось обуревала обоих. Нежась в лучах бесстрастного, озлобленного октябрём солнце, омега лежал головой на плече Нико, слушая его, но слабо понимая, что альфа говорит. Тёплый свитер согревал. Неохотное осознание, что они выглядят сопливой романтичной парочкой, лезло в голову, но омега упорно прогонял его. И, кажется, часы идиллического счастья должны были продолжаться и продолжаться, но Нико внезапно прервался. — Что такое? — Омега приоткрыл глаза, но вместо ответа Нико накрыл его губы ладонью. Незнакомец нахмурился, фыркнул тихо, но более не шумел. Оба вслушивались в эхо шагов: кто-то поднимался по лестнице, хотя весь дом ещё спал. Нико взволнованно закусил губу, представляя самые худшие из исходов. Он был готов с радостью ошибиться, почувствовать свою счастливою неправоту, но был жестоко ошарашен. Альфа зажал себе рот руками, смотря, как к двери его квартиры подходит омега со светлыми волосами, красивый, симпатичный мальчишка. Вспоминая его высветленные зелёные глаза, аккуратное личико, тонкий нос, Нико осознал, словно бы стоит перед вымышленым зеркалом, которое неожиданно сделало его омегой. От того, как они были похожи свело под рёбрами. Знакомый незнакомец с подобным трепетом смотрел на омегу. Сам он ощутил удивительное негодование, но промолчал. Ему оставалось только наблюдать, как мальчишка со светлыми волосами, кажется его звали Юджин, звонит в звонок, дожидаясь Эванса, хотя и с некоторой опаской готовясь встретить Нико. Но, разумеется, к нему вышел Эванса. Он очаровательно поздоровался, предлагая омеге объятия. — Как твоя смена, солнце? Ничего не случилось? — заботливо спросил альфа. — Всё хорошо. — Голос омеги, до дрожи похожий на голос Нико. — Всё в порядке. — Тогда я спокоен, наша прогулка в силе? — Ты обещал называть вещи своими именами. Это же свидание! И кажется, что более Нико их не слушал, не видел, как они продолжают трепетно обниматься, как целуются, как уходя в квартиру, чтобы не шептаться на лестничной площадке. Нико отчаянно улыбнулся, игнорируя прикосновение своего знакомого незнакомца, кажется, не слышал и его. Всё в груди свело, а сердце стало отчаянно болеть. — Похоже, они встречаются.