Грифон и терновник

Глава 3. Дементор в «Хогвартс-Экспрессе»

От воспоминаний о лете меня отвлекли. Дверь купе вдруг отъехала в сторону, внутрь зашел Киаран и устало плюхнулся на сиденье, бесцеремонно подвинув мои ноги и положив голову мне на колени. Я удивленно посмотрел на него: вид у парня был недовольный и немного уставший, волосы растрепались, одежда помятая. Да и к тому же в «Хогвартс-Экспрессе» он всегда ездил вместе с друзьями-слизеринцами. «Ага, болван, вот только в позапрошлом году он тебя еще не знал, а в прошлом думал, что общается с Норой, и не нашел ее в поезде», – услужливо подсказал мне писклявый внутренний голосок. Я вытащил руку из-под мантии, которой укрывался, и осторожно погладил друга по голове, терпеливо дожидаясь, когда он что-нибудь скажет. Почему-то казалось, что спрашивать не стоит, иначе я рискую нарваться на что-то, с чем могу не справиться. – Уф… – с тяжелым вздохом Киаран выпрямился и посмотрел на меня. – Прости. Эти кретины меня порядком достали. – Кто? – поинтересовался я, потягиваясь и разминая шею. – Малфой и другие слизеринцы. Еле отвязался от них. Надменные ублюдки, думают, что лучше всех, потому что у их родителей горы золота в сейфах Гринготтса и никто из их предков не спал с маглами, – лицо Киарана перекосилось в презрительной гримасе. – Ну, ты тоже когда-то так считал, – осторожно произнес я, с опаской покосившись на парня. – Да, а потом я приехал в Хогвартс и начал думать собственными мозгами, а не отцовским кошельком и материным языком, – проговорил Киаран сквозь зубы и посмотрел на меня сердито. Я виновато улыбнулся. – Прости. Ты поэтому сбежал от них? Слизеринец кивнул и устало потер переносицу. – Вообще-то я хотел сразу присоединиться к тебе, но отец, который решил меня проводить в этом году на поезд, завидев тебя, заладил, что я должен общаться с «людьми своего круга», – Киаран поморщился и снова лег мне на колени, в этот раз уткнувшись лицом в мой живот и обхватив руками за пояс. Я оцепенел, застыв в нелепой позе с приподнятыми руками и расставленными локтями и боясь пошевелиться. Мы, конечно, стали с ним очень близки за последний год, но не то чтобы настолько. Поведение Киарана напомнило мне вдруг Энни в те моменты, когда мы были наедине и я играл роль ее плюшевого мишки для объятий. Однако Киаран не Энни. – В общем, на глазах у родителей я не рискнул садиться в твое купе, а потом эти идиоты вцепились в меня, все забрасывали вопросами: «Киаран, а что ты думаешь о…?», «Киаран, а на какую работу ты пойдешь после школы? Я вот собираюсь продолжить бизнес отца!», «Киаран, а расскажи о той девчонке, с которой ты встречался в прошлом году», «Киаран, а что ты думаешь о Поттере? Наглый прохвост!» Киаран издевательски передразнивал голоса друзей, а Малфой у него получился особенно похожим (очевидно, голос Драко был последним). Недовольно пыхтя, Киаран замолчал и зарылся лицом в мою одежду. Не зная, что мне делать или хотя бы что на это ответить, я пару минут сидел молча и просто таращился на его макушку, а потом снова осторожно погладил по голове. – Вряд ли тебя это утешит, но ведь это последний наш год в Хогвартсе… А после школы ты можешь их больше никогда не видеть, – тихо проговорил я, зарываясь пальцами в волосы юноши. Киаран повозился – как я понял, кивнул. После недолгого молчания он вдруг повернул голову, хмурясь, приподнялся, и я почувствовал, что его руки ощупывают мои спину, живот и бока. – Ты чего? – только и смог спросить я, удивленно глядя на парня и пытаясь сдержать дрожь в теле и смех из-за ощущения щекотки. – Ты что, качался летом? Когда я приезжал в июле, уже тогда кое-что подметил, а сейчас прямо пальцами чувствую, что мышцы явно окрепли, да и сам ты будто крупнее стал. Куда еще крупнее-то, душа моя? Ты и без того головой по потолкам скребешь! Я смутился и отвел глаза, различив в интонации друга не то зависть, не то гордость. Уши горели, и я смотрел в окно на проплывающие мимо темные силуэты деревьев, пока не подавил приступ стеснения. – Энни… Помнишь ту рыженькую девушку, с которой ты говорил, когда приезжал ко мне? – Киаран кивнул, пытаясь заглянуть мне в глаза. – В общем, мы общались все лето. И как-то раз, еще в начале июня, мы с ней и ее младшим братом пошли купаться на озеро… Она увидела мои шрамы и то, какой я худой, и обругала меня. Сказала, что такими темпами я развалюсь к двадцати. А потом крепко взялась за меня и заставляла ездить на велосипеде, плавать, делать зарядку и даже бегать, – я содрогнулся, вспомнив те первые попытки пробежать хотя бы от своего дома до ее. То было жалкое зрелище. – Ну и вот. А вообще это неважно, Киаран! Я несильно ткнул его кулаком в плечо, на что парень лишь тихо рассмеялся и попросил: – Расскажи про свое лето. Чем ты занимался? У тебя что-то получилось с этой Энни? Ты писал о ней, но как-то вскользь, я так и не понял, какие отношения вас связывают. Я невольно улыбнулся и начал негромко рассказывать ему о всех тех, казалось бы, мелких, но важных для меня изменениях, произошедших в моей жизни за лето, об Энни, маме и о своих планах на будущее. Когда я дошел до истории о том, как в один из последних дней каникул мама вдруг взяла выходной и предложила вместе сходить в кино и посидеть в кафе, я вдруг почувствовал, что поезд начал замедлять ход, а вскоре и вовсе остановился. По коже пробежал мороз, и тут вдруг выключился свет. Киаран резко сел, и в темноте я увидел его силуэт на фоне двери – он выглядывал в коридор. Мне хотелось попросить слизеринца вернуться, но я лишь нервно сглотнул, чувствуя, как леденеет горло и внутрь пробирается холодная тоска. Стало вдруг плевать на Энни, маму, на планы насчет лавки, в голове начали крутиться обрывки воспоминаний об аварии Лив, побоях отца, вечере, когда Киаран узнал правду о Норе… И тут вдруг я почувствовал, что Киаран сел мне на ногу, а потом я поднял глаза и увидел в дверном проеме это. Огромного роста фигура, закутанная в рваный черный плащ, придерживала дверь купе склизкой, покрытой струпьями рукой и будто бы осматривалась, с хрипом втягивая воздух. Лица под капюшоном я не видел, но вдруг подумал, что и не хотел бы увидеть. В мозгу нервно поскреблась жалкая мысль о том, что я читал об этих существах – стражах Азкабана, дементорах, но мысли будто тоже замерзли. В ушах все громче становился странный гул, визг тормозов и женский крик. Откуда-то издалека, словно из-под воды, я услышал голос Киарана: «Проваливай, Блэка тут нет!» – и смутно различил белесое сияние, а потом меня поглотила тьма. Когда я очнулся, колеса поезда мерно стучали по рельсам, свет горел, а дементора как не бывало. Я лежал на сиденье. Голова жутко болела, в правом виске что-то стучало и пульсировало, а когда я попытался сесть, накатила тошнота. Кажется, я потерял сознание и упал на пол, ударившись головой… Я потер висок и огляделся. Киаран сидел напротив и, нервно посматривая на меня, разламывал плитку шоколада. Увидев, что я очнулся, парень протянул мне большой кусок, а потом бросил и себе в рот дольку и принялся медленно жевать, все еще хмурясь и глядя на меня с тревогой. – Что… что произошло? – слабым голосом поинтересовался я, все еще пытаясь сфокусировать расплывчатое зрение. Есть не хотелось, но я смутно вспомнил, что шоколад помогает прийти в себя после встречи с дементорами, и откусил немного от своей доли. По телу тут же разлилось приятное тепло, и я почувствовал, что меня перестал бить озноб. Вытер рукавом холодный пот со лба и виновато посмотрел на друга. – Ты потерял сознание и упал. Ударился головой о сиденье, – все еще глядя на меня с беспокойством, пояснил Киаран. – Вот как… – я помолчал, жуя шоколад. – Это ведь был дементор, да? Киаран кивнул. Вид у него был донельзя мрачный. – Летом из Азкабана сбежал чуть ли не самый опасный преступник современности, правая рука Темного лорда – Сириус Блэк. Никто не знает, как ему это удалось и где он сейчас. Министерство организовало поиски, подключило даже полицию маглов и, разумеется, дементоров тоже. Отец работает в Департаменте магического правопорядка, потому и предупредил меня, что в этом году их пришлют в школу для охраны. Киаран покосился на дверь купе и передернул плечами. Он говорил очень серьезно, но я не заметил в его голосе ноток того страха, что выскребал сейчас мое сердце хладными когтями. Похоже, Киаран совсем не испугался дементора, да и в целом выглядел как обычно, только слегка бледным. Тогда почему же я свалился без чувств? Слизеринец вдруг внимательно посмотрел на меня, сощурившись. – Только не вздумай ругать себя за то, что упал в обморок, – будто прочитав мои мысли, сказал Киаран. – В твоей жизни происходили жуткие вещи, а ведь дементоры и вызывают у нас в голове самые плохие воспоминания. Не каждому дано пережить то, через что прошел ты. Держи, – он протянул мне остатки шоколада. Я робко улыбнулся в благодарность. – Киаран… – тихо позвал я через несколько минут. – Что? – А как ты… что это был за свет? Перед тем, как отключиться, я как будто видел серебристое сияние. – Патронус, – пожав плечами, просто ответил Киаран. Я резко подался вперед, и последние кусочки шоколада полетели на пол, шурша фольгой. Я был так ошарашен, что не мог выдавить ни слова и только ловил ртом воздух. Что? Патронус? Шестнадцатилетний волшебник вызвал Патронуса?! Невозможно, ведь это древняя и очень сложная магия, ее не преподают в школе! «И это светлая магия», – мерзко пискнул голосок в моей голове. Киаран все продолжал смотреть на меня, и губы его тронула легкая улыбка. – Но… но ведь… но как? – только и смог просипеть я внезапно севшим голосом. – Отец научил меня пару лет назад. Тогда у него были какие-то дела в Азкабане, он вернулся оттуда сам не свой, и я начал допытываться, что такое он там видел. Он рассказал мне о дементорах, и я сразу заинтересовался, как от них можно защититься, если они такие страшные. Отец поведал мне о Патронусе, а когда я спросил, откуда ему известна такая мощная светлая магия, он рассердился и ответил что-то вроде: «Порой нужно знать, как защититься даже от тех, кого считаешь союзниками, а для дементоров не существует ни свата, ни брата». Я долго упрашивал его, и в конце концов он научил меня призывать Патронуса. «Пару лет назад»! Киаран освоил Патронуса, когда ему было четырнадцать! Я бессильно сполз вниз на сиденье и улегся, сложив лапки на груди и глядя в потолок, на мерцающие лампы. Я вдруг почувствовал себя жалким и ничтожным со своей радостью, когда в прошлом году у меня, наконец, начал получаться Люмос, и со своими планами открыть лавку. Киаран в шестнадцать уже умеет призывать Патронуса! А что умею я? Смешать пиявочный сок с сушеными гусеницами в правильных пропорциях? – Научи меня, – тихо попросил я, усилием воли заставив себя вернуться из омута самокопания в настоящее и насущное. – Что? – Научи меня Патронусу. – Ты уверен? – Киаран нахмурился и задумчиво потер подбородок. – Уверен. Не хочу всякий раз при виде дементоров падать в обморок. – Хорошо. Но имей в виду, ничего не получится, если ты, как обычно, будешь сомневаться в себе и думать о плохом. Суть Патронуса – в том, чтобы при встрече лицом к лицу с самыми жуткими тварями, несущими тоску и сумасшествие, вызвать в своей памяти самые светлые и счастливые воспоминания и использовать их как щит от зла. Я тяжело вздохнул и потер уставшие глаза. – За последние пару лет вы с Энни подарили мне несколько подходящих воспоминаний… Я буду стараться. Особенно если учить меня будешь ты. – Как скажешь. Но это будет долго и трудно. – С Люмосом и Экспеллиармусом тоже было долго и трудно, но я справился, – я приподнялся на локтях, подавив новую волну тошноты, и упрямо посмотрел на друга. Создавалось впечатление, что он пытается меня отговорить, и меня это вдруг разозлило. – Патронус гораздо, гораздо сложнее, душа моя, – Киаран посмотрел на меня с каким-то странным выражением на лице, склонив голову набок. – Но теперь мне и самому стало интересно, какую форму примет твой телесный Патронус, да и защитная палочка с волосом единорога должна нам тут помочь. План на год – получить лучшие оценки за экзамены и освоить Патронус, а? – слизеринец улыбнулся по-настоящему впервые с момента появления дементора и подмигнул мне. Я кивнул и снова откинулся на сиденье. Не думал, что свой последний год в Хогвартсе проведу бок о бок с дементорами и в попытках освоить столь сложную магию. Но упрямство и терпение, которые всегда помогали мне доводить до конца эксперименты в зельеварении, разгорелись в груди не на шутку, и я твердо решил, что освою Патронуса, какие бы усилия ни пришлось приложить. Сильно ободряло и то, что моим учителем будет Киаран, а ему, в отличие от школьных профессоров, до сих пор удавалось справляться с задачей обучения меня магии.